Глава 3
Шахтерский талант

Ближе к утру Чужинова разбудил Ракитин:

– Глеб, проснись, снаружи кто-то есть.

– Уверен?

– Абсолютно! Минут пятнадцать уже слушаю. Что не люди – точно. Правда, не стану утверждать, будто именно твари. В одном уверен: там кто-то бродит.

– А что раньше не разбудил?

Лицо Ракитина едва проглядывалось светлым пятном.

– Я поначалу внимания на эти шорохи не обращал, думал, мыши. И чего понапрасну будить? После слышу – скрип снега под самым окном. Вроде и слабый, но точно не от них. Осторожненько так в окно выглядываю, благо что не замерзло, и вроде тень какая-то промелькнула. Да не маленькая такая… как будто человек на четвереньках пробежал. И тут слышу, наверху что-то скрипнуло.

Они переговаривались шепотом, но проснулись и остальные. Семен и Иван, оба, стараясь не шуметь, присоединились к ним.

– Вот снова! Слышите?

И правда: на крыше явно кто-то был. Глеб нащупал рубчатую рукоять «Бердыша» – с автоматом внутри тесного помещения особо не разгуляешься. Негромко лязгнул металл – раз, другой. Это Ваксин с Поликарповым дослали патроны в пистолетах. Следом щелкнул предохранителем оружия и Ракитин.

– Иван, люк надежно закрыл? – все так же шепотом поинтересовался Глеб у Ваксина.

– Ага. Он, кстати, слона выдержит. Думаешь, облудки снова в гости пожаловали?

– Не исключаю.

«А кто еще? Волки? И каким это, интересно, образом им бы удалось перебраться через частокол? Даром, что ли, мы день провозились, чтобы привести его в порядок? Медведь? Какому-нибудь шатуну под силу через него перемахнуть. Но Ракитин утверждает, что их там несколько. Стаю медведей-шатунов представить сложно, так же, как и рысей. Бандиты пожаловали? Даже Ракитин черта с два бы их за мышей принял. Остаются только облудки».

– Наши действия, Глеб? – Голос Поликарпова казался спокойным. Да он и был таковым. Сколько Сема успел уже увидеть и испытать, чтобы такая ситуация заставила его волноваться.

– Сидим не дергаемся, ждем рассвета. Вы с Иваном на всякий случай держите люк в потолке под прицелом. И слушаем. Стараемся понять, сколько их.

– А если увижу кого в окошко? Стрельнуть можно? – По голосу Ракитина непонятно было, нервничает он или нет. Простуженный, еще и в нос говорит.

– Увидишь – стреляй. Если будешь уверен, что попадешь в голову. И вот еще что: оденьтесь все, рюкзаки под рукой держите, чтобы в случае необходимости не искать их впопыхах. Но по очереди, по очереди.

Печь с вечера протопили хорошо, и помещение выстудиться не успело. «Но пусть уж лучше будет жарко, чем внезапно оказаться на морозе в одном свитере», – рассуждал Глеб.

В темноте слышалось шуршание одежды. Наконец все стихло.

«Пора и мне», – решил он.

Перекладывая пистолет из одной руки в другую, Глеб натянул на себя парку, напряженно вслушиваясь в звуки снаружи. По-прежнему было темно, лишь слабо светилась зеленым тритиевая точка на мушке пистолета. И тихо. Хотя нет, кое-какие звуки все же раздавались. Шорохи и поскребывание, словно где-то рядом действительно возились мыши. Но, судя по всему, эти мышки таких размеров, что за один укус вполне смогут руку оттяпать. Или даже ногу в лодыжке.

– Может, перекусим, пока суд да дело? – предложил вечно голодный Ваксин. – Опасаюсь, что, когда рассветет, совсем не до этого будет.

– Можно, – согласился Чужинов. – Только ты в парилке на полке все приготовь. И свечу не забудь прикрыть так, чтобы света по минимуму было, только-только, лишь бы мимо рта не пронести.

– Это мы что-нибудь придумаем, – сразу же повеселел тот.

– Глеб, подойди, – окликнул занявший место у узкого, похожего на бойницу окна Поликарпов.

Семен уже успел извлечь из него стекло. Береги тепло не береги – надолго не хватит, а сквозь запотевшее стекло ничего не увидишь.

– Слышишь? – спросил он, когда тот приблизился.

Глеб прислушался. Звуки доносились из-за полусгоревшего сарая. Именно там, где земля оттаяла от близкого пожара, они и похоронили тело, которое им удалось обнаружить. А это значит, кто-то раскапывал могилу.

– Что там у вас? – поинтересовался Ракитин.

Послышались его шаги, следом загрохотала опрокинутая лавка, зазвенело упавшее с нее пустое ведро.

– Следопыт, чтоб тебя! – выругался Семен.

– Да не видно же ни хрена! – начал оправдываться тот. Затем пожаловался: – Больно, черт, голенью приложился.

– Лучше бы головой, – прошипел Поликарпов. – Глядишь, и помогло бы: дурь из нее вышла.

– Да я… – снова начал Ракитин.

Но Глеб прервал обоих:

– Тихо!

Послышался ему шорох под самым окном, но ручаться он не стал бы.

– Чувствуешь что-нибудь, Глеб? – спросил у него Поликарпов.

– Нет.

Была у Чужинова одна особенность: когда твари оказывались неподалеку, у него начинало давить в висках. Почему так происходило, он не знал. Да и никто не знал, хотя этой способностью обладал далеко не он один. Версии ходили разные, но все они не заслуживали большого доверия. Сам же Чужинов склонялся к мысли, что твари, которые из-за строения гортани не способны издавать звуки, все же каким-то образом могли между собой переговариваться. Вот на эти неразличимые для человеческого уха переговоры его височные доли и реагировали. Доказательством такого предположения служило хотя бы то, что на одну тварь его виски никак не отзывались. Но тем не менее факт оставался фактом: его реакция иногда здорово ему помогала. Плохо, что срабатывало это далеко не всегда.

Из приоткрытой двери парной, откуда пробивался слабый свет, вкусно запахло салом с чесноком. Это Ваксин готовил на всех бутерброды.

– Ну что, кто первый? – раздался от дверей парилки голос Ивана.

– Семен, давай ты, – сказал Глеб и уже повернулся к Ракитину, чтобы предостеречь: «Держись подальше от окна», – когда тот, вскрикнув, отпрянул от него, после чего упал на колени, прижимая ладони к лицу.

– Что с тобой? – Ваксин, выронив бутерброд, бросился к товарищу, а Чужинов с Поликарповым прыжком оказались по обе стороны от окна, синхронно щелкнув предохранителями пистолетов.

Ваксин, подхватив Ракитина под мышки, отволок его в сторону.

– Тащи его в парилку, да не забудь дверь прикрыть, чтобы не отсвечивало.

– Я сам дойду. – Ракитин, все еще держа ладони плотно прижатыми к лицу, поковылял к дверям.

Глеб с Семеном напряженно слушали звуки за окном, но тщетно: ни скрипа снега, ни шороха, – полная тишина.

– Что это могло быть? – шепотом спросил Поликарпов. Глеб промолчал.

Наконец дверь в парилку приоткрылась.

– Лоб у него до кости распластан, – сообщил Ваксин. – Только тварь могла так сделать. Швы накладывать надо, кетгут у кого есть?

– В моем рюкзаке возьми. – Поликарпов теперь, когда выяснилось, что Ракитин пострадал не от выстрела, звука которого они не услышали, говорил в полный голос. – Стоп. Сейчас сам достану, а то перевернешь там все.

– Ну и напарничка ты себе подобрал, – сказал Семен, когда они остались с Чужиновым наедине. – Вечно с ним что-нибудь случается.

Чужинов пожал плечами: тварь через окно могла дотянуться до любого из них, все они по очереди к нему приникали, но не повезло именно Ракитину.

Светало, лицо Семена уже можно было разглядеть достаточно отчетливо, и Глеб видел, что тот хмурится. Не из-за Ракитина, конечно: ситуация, в которую они умудрились попасть, ничего хорошего не обещала.

– Что дальше-то делать будем, Глеб?

– Для начала все-таки перекусим.

– А потом?

– Потом землю копать придется.

– В каком смысле?

– В самом прямом, Семен.

Чужинов хотел сказать что-то еще, когда на крыше послышалась возня, после чего последовал такой удар, что люк содрогнулся.

– Выдержит, – заверил Поликарпов, хотя Глеб и не сомневался. – Так зачем копать?

– Все соберемся, тогда и расскажу. Мог бы и сам догадаться.

Лоб Ракитина обмотали толстым слоем бинта, сквозь который большим темным пятном проступала кровь, сам он выглядел виновато.

– Черт ее знает, откуда она взялась. Я вроде и голову в окно не высовывал, и стоял не так близко, и вдруг – раз!

«В окно при всем желании голову высунуть невозможно – узкое, да и земля не сказать, чтобы так уж близко», – подумал Глеб.

– За лапу ее надо было хватать, и на излом! – выговаривал ему Поликарпов. – Тут бы мы ее свинцом и нашпиговали.

– Да какое там – за лапу… – начал Ракитин.

– Успокойся, Семен шутит, – перебил их Глеб. – А теперь слушайте…

Ходы под землей вели к жилому дому. И от бани, в которой они находились, и от солеварни. Сама солеварня представляла собой длинный бревенчатый сарай с необходимым оборудованием: чренами и градирнями. Внутри ее даже колодец имелся. И немалый запас дров. Все это было им без надобности, но, попади они внутрь, у них появилась бы отличная возможность взглянуть на свое прибежище со стороны.

«А там, глядишь, и удастся сделать то, на что невозможно исхитриться из бани: пристрелить их, и вся недолга», – размышлял Чужинов.

Проблема заключалась в том, что часть хода, расположенного под жилым домом, после пожара обрушилась, в этом Глеб смог убедиться еще вчера. И теперь им предстояло сделать прокоп в обход. Сами ходы делались просто: копалась глубокая канава, сверху над ней укладывался накат из бревен, после чего все засыпалось землей и утрамбовывалось. Тварям и летом туда не добраться, а уж зимой, когда все сковано морозом…

– Суть ясна? – Все дружно кивнули. – Может быть, другие мысли имеются? – с надеждой спросил Чужинов. Возможно, у кого-нибудь найдется другое решение, при котором не будет необходимости ковырять землю при свете лучины в узком проходе, задыхаясь от недостатка воздуха.

Поликарпов пожал плечами:

– Копать так копать. Не ждать же здесь неделю, когда помощь придет? Да и перед Викентьевым неудобно получится: мы у него, можно сказать, гвардия, а нас, как щенков, здесь прижали. А вообще хорошо, что мы вчера назад не отправились. Точно бы они нас где-нибудь в лесу догнали.

– Значит, так: нам понадобятся лучины, инструмент и веревка.

– А веревка-то зачем? – удивился Ракитин.

– Сильно же тебе по голове досталось! – ухмыльнулся Иван. – Веревка – на всякий случай: если кто-нибудь от недостатка кислорода вдруг сознание потеряет, назад его вытащить. Правильно я понял? – обратился он уже к Чужинову.

Тот кивнул. Копать придется по очереди – проход узкий, вдвоем не развернешься. Из инструментов нашлись только топор, кочерга да печной совок. Была еще лопата, но снеговая, из широкого листа фанеры сделанная, совершенно не пригодная для той цели, которой они задались.

– Ничего, – утешил всех Семен. – Слышал я, зэки ложками однажды такой подкопище выковыряли, а нам и копать-то всего-ничего.

– Ну тогда не будет время тянуть: необходимо до темноты закончить, иначе придется ждать утра.

– А кто первым полезет? – Ракитин смотрел на Чужинова с такой готовностью, что Глеб усмехнулся.

«Реабилитироваться желает», – понял он.

– Я и полезу, – объявил Чужинов, скидывая с себя лишнюю одежду, оставив из оружия лишь пистолет. Подумав мгновение, решил захватить с собой нож, который мог пригодиться как инструмент.

Он уже сделал шаг, когда последовал такой удар в крышку люка, что, казалось, содрогнулась вся баня. Мгновение, и в потолок смотрели все четыре ствола.

– Не стрелять! – предостерег Чужинов, заметив, как напрягся палец Ракитина на спусковом крючке.

Крышка сделана из толстенных плах. Выдержит она, не выдержит – вопрос открытый, но, если в нее пальнуть, прочности ей это совсем не прибавит. Да и вряд ли пуля причинит твари вред.

– Серьезно влипли. – Ваксин, косясь взглядом в окно, держал под прицелом люк. – Вон их сразу две промелькнуло, если не три. И та, что на крыше. Выходит, облудков как минимум три.

– Больше их, – покачал головой Семен. – С моей стороны тоже парочка была, и они точно не на твою сторону перебежали. Да и на крыше, возможно, не одна. Засада.

«Точно, засада, – подумал Глеб. – И с одной-то тварью справиться нелегко, а уж с целой сворой… Одна радость, что не на открытом месте они нас застали».

В прокопе было темно, и лишь бесчисленные кристаллы льда в мерзлой земле сверкали под неверным светом лучины. Та горела неохотно, грозясь погаснуть в любой момент. Наконец впереди показался завал с торчащим из него обугленным куском дерева. Все, теперь следовало рыть влево, чтобы соединить этот ход с тем, что вел в солеварню.

«Ложкой, ха! – вспомнив рассказ Поликарпова, скривился Глеб, перехватывая поудобней совок для золы. – Наверняка у них была уйма времени, да и кормили их за казенный счет. А тут сплошная глина, спрессованная, как камень, еще и на совесть промерзшая. Одна радость, что действительно не камень».

Чужинов снова вздохнул и принялся за дело.

– Глеб, в тебе, оказывается, талант шахтера пропадает! – пошутил Поликарпов, осмотрев прорытый Чужиновым ход.

Тот успел прокопать метра полтора, и по его расчетам оставалось ровно столько же.

– Сам от себя не ожидал, – пробормотал тот. – Что наверху?

– Все по-прежнему. Твари крутятся вокруг, но под выстрел не лезут, хитрые. Сверху попыток больше не было, пробовали выбить дверь. Очень надеюсь, что какая-нибудь из них башку себе об нее разнесла. Эх, Глеб, – поморщился он, – насколько раньше с ними проще-то было. Еще прошлой зимой забрались бы на крышу и ополовинили бы их, если не всех сразу. И куда только мир катится?

– Куда ему дальше-то уже катиться? – хмыкнул Чужинов. – Копай давай, я подстрахую на всякий случай. Как почувствуешь, что совок в пустоту провалился, скажешь.

– Ты Ивана сюда пришли, сам иди чайку попей, он тебя там дожидается. Без тебя справимся. Твое дело командовать. Я бы на твоем месте вообще сюда не полез. – Было видно, что Поликарпов улыбается.

– Чай – это хорошо. Тогда жди подмогу, сам не ковыряй.

В чем-то Семен прав. Но вначале хотелось все осмотреть самому. Затем попробовал копнуть, ну а дальше как-то само пошло.

Чужинов уже успел отдалиться от Поликарпова, когда впереди послышались выстрелы. Сначала несколько одиночных, а затем целая очередь, пусть и короткая, из автомата Ваксина. И еще вскрик Ракитина, то ли азартный, то ли испуганный, Глеб разобрать не смог. Он рванул вперед на четвереньках – свод был низкий, не разогнешься. Сзади слышалось шумное дыхание Семена, бросившегося вслед за ним.

Когда впереди показалось светлое пятно лаза, Чужинов выхватил пистолет.

– Что случилось? Почему стрельба? – Окинув беглым взглядом помещение, он убедился, что Ракитин с Ваксиным целы и входные двери и люк в потолке не тронуты.

Очередь, его смутила очередь. Глеб старательно вбивал обоим в голову, что стрельба очередями не для профессионалов и про положение «автоматический огонь» вообще стоит забыть. Еще и потому, что патронов в новом мире все меньше и меньше, а добывать их все сложнее и сложнее. Вон Прокоп Киреев у себя в «Вылково» даже производство дымного пороха наладил. И кстати, немало в этом преуспел – товар востребованный.

В общем, посмотрел Глеб на Ваксина осуждающе. Тот действительно выглядел смущенным, но не настолько, насколько должен был.

– Взгляни, Чужак: завалил я одну. Вон в то окно ее видно, пусть и не полностью.

Глеб осторожно выглянул, стараясь держаться на безопасном расстоянии, памятуя о казусе, произошедшем с Ракитиным. И действительно увидел часть туши зимней твари – облудка, с вытянутыми задними ногами ли, лапами: что у них, так с названием и не определились и потому говорили кто как.

– Вижу, под самым окном затаилась, – рассказывал за его спиной довольный Иван. – И подкралась-то незаметно, и ни звука не издает, но парок-то ее выдал! А тут как раз чайник вскипел. Ну я и говорю твоему тезке: «Глеб, вылей на нее ковшик». А тут он сам видел какой.

Обычный банный ковшик: металлический, с длинной деревянной ручкой, чтобы руку не ошпарило, когда парку на каменке поддаешь.

– Ну он и вылил, а я наготове стоял. Точно в морду кипяток ей угодил, иначе бы она так не метнулась.

Глеб кивнул: тварь, что зимняя, что летняя, что любая другая, если таковые существуют, к боли абсолютно не чувствительна, но глаза у них с виду самые обычные и кипятка не потерпят.

– Вот тут-то я по ней и вжарил! – продолжил свой рассказ Иван. – Хотя чего уж там, повезло: не попади кипяток ей в глаза, она бы вдоль стены и метнулась.

Чужинов кивнул снова: действительно повезло. Затем сказал:

– Семен, взгляни. Сам себе не верю.

В том, что тварь зимняя, сомнений не было: окрас светло-серый, местами и вовсе белый, дело в другом: пальцы на ногах ли лапах выглядели совсем иначе, чем у тех, которых он видел прежде. Они и сейчас не походили ни на обезьяньи, ни на человечьи, но изменились – это факт.

– Да уж, – некоторое время спустя произнес Поликарпов. – Дела-то хреновенькие. Теперь понятно, как они внутрь периметра попали. И на крышу. А если у всех тварей так?

– Вот влипли! – Ракитин осторожно потрогал повязку на голове.

«Если у всех тварей лапы станут такими же, то все эти частоколы вокруг поселений окажутся для них смешными препятствиями, – подумал Чужинов. – Что же касается «влипли»… Влипнуть – это когда срок твоей жизни напрямую зависит от количества красных желатиновых капсул, а их становится все меньше и меньше. И взять их негде. Мы же сидим в безопасном месте, не на морозе. Продуктов на неделю точно хватит, а если растянуть, то и больше. Возможно, проснемся завтра, а тварей уже и след простыл, такое тоже случается. Но как бы там ни было, наша задача – как можно быстрее выбраться отсюда и предупредить Викентьева. А уже тот займется тем, чтобы о мутации зимних тварей узнали и все остальные. Возможно, все не так плохо и эти твари – исключение. Но, выбирая из всех вариантов, готовься к самому худшему и никогда не прогадаешь».

– Семен, Иван, давайте вниз! – Он указал глазами на открытый люк в полу. – И не забудьте с собой побольше лучин захватить. Надеюсь, ты кипяток не весь выплеснул? – обратился он уже к Ракитину. – Чайку бы неплохо попить. И заткни окно – дует. Нечего больше за ними наблюдать, главное мы уже выяснили.

– Нет, не весь, но он остыл уже, наверное, сейчас подогрею, – засуетился Ракитин. И тут же застыл на полдороге к печке с чайником в руках. – Глеб, ты это… не смотри… я тоже копать могу… и вообще…

– Да никто тебя ущербным не считает, успокойся. Мы и тут без дела не останемся. Вдумайся: когда часть из нас переберется в солеварню и начнет оттуда палить, куда твари ринутся?

Ракитин думал недолго: с солеварни баня будет простреливаться с трех сторон, но с дальней от нее окажется мертвая зона.

– Туда, – указал он пальцем.

– А там у нас что?

– Парилка.

– И одна стена у нее…

– Глухая, – закончил за Чужинова Ракитин.

– Соображаешь теперь?

– Соображаю, Глеб.

– Ну тогда попьем чайку и приступим.

Чай только назывался чаем, больше по привычке. Где его теперь взять? Редкость. Чужинов с Ракитиным пили чагу – перемолотый в крошку березовый гриб. И вкус приятный, и напиток получается вполне себе тонизирующий. Оба молчали, занятые своими мыслями. Глеб думал о том, что скоро Новый год, чувствует он себя отлично и пора бы заглянуть к Старовойтовой – обещал.

«Интересно, – вспомнил он, – о чем это она хотела меня попросить? Ничего в голову не приходит. Понятно, что дело будет нелегким, но в чем именно оно будет заключаться?»

О чем думал Ракитин, оставалось только догадываться. Хотя, если судить по его виду и по тому, как он был напряжен, Ракитин мечтал о том, чтобы вовремя выявить опасность, успеть должным образом на нее отреагировать и наконец доказать, что в компании Чужака он оказался не случайно. Глеб даже усмехнулся – мальчишка.

– Ну что, тезка, приступим? – И Чужинов решительно поднялся из-за стола.

Ковырять ножом смолистое лиственничное бревно – занятие не из увлекательных. Предстояло высверлить бойницу, которая до поры до времени будет скрыта под тонким слоем древесины, чтобы в нужный момент выбить его не самым сильным ударом и начать стрелять, причем быстро и без промаха. Считаные мгновения – и все, твари исчезнут из вида. Мало-помалу дело шло, пока наконец Глеб не почувствовал, как поддается под нажимом ладони тонкая преграда. Значит, хватит. Ракитин с готовностью кивнул: хватит так хватит.

– Что-то Семен с Иваном задерживаются. Может, сползать к ним, узнать, что да как?

– Чайник лучше поставь, – охладил его пыл Чужинов. – Случись с ними что, мы бы услышали. Работа у них не в пример нашей – мерзлую землю ковырять.

Чайник вскипеть не успел, как из открытого люка в полу послышался шум и вскоре из него показалась голова Поликарпова. Вслед за напарником появился и Иван.

– Что это у вас так грязно? Весь пол щепками усеян, – поинтересовался Семен.

– Рабочее место для тебя готовили, – не стал вдаваться в подробности Чужинов. – Что у вас?

– Все пучком, – кивнул Поликарпов. – Ход прорыли и даже в солеварне побывать успели. Приказа о том, чтобы тебя дожидаться, не было…

– И правильно. Побывали, и молодцы, – перебил его Глеб. Затем взглянул на часы: стрелки приближались к четырем. – Успеваем. Значит, так: сейчас чайник вскипит, перекусим и начнем.

– Мудрое решение, – довольно потер ладони Иван. – Я вообще за любой кипеш, кроме голодовки.