Глава 32
Солдаты неудачи

К утру подморозило. Прокоп утверждал, что температура опустилась градусов до двадцати пяти, не меньше. И грозился, что упадет еще больше: явно антициклон на подходе.

«Но, по крайней мере, видимость будет отличная, меньше шансов неожиданно нарваться на тварь. Только куда идти?» – с тоской думал Чужинов.

– Глеб, а помнишь, как ты меня обувь правильно шнуровать учил? – перебил его мысли Егор. – Чтобы, если нет времени всякие бантики завязывать, просто натянул ее и она с ног не спадала?

– Помню, Егор, помню.

Наука не хитрая, но необходимая. Только к чему он в воспоминания ударился? Мальчишка выглядел плохо: лицо без единой кровинки, бледное, как маска. И дыхание тяжелое, прерывистое, с какими-то хрипами. Но чем ему можно помочь? Ни бинтов, ни антибиотиков. Его бы на операционный стол, чтобы бригада опытных врачей с ним поработала. Ну а затем бульончики всякие, кашки-малашки, молоко. И симпатичных медсестричек, в коротеньких обтягивающих халатиках. Таких, чтобы Егору сама мысль умереть даже в голову не приходила. Только где же все это взять?

– Я все ждал, когда ты мне покажешь, как ребром ладони шеи ломать. Или стрелять без промаха навскидку, а ты – шнурки. – Егор попытался улыбнуться, но болезненно сморщился и не смог сдержать стон. Он полежал несколько мгновений с закрытыми глазами, затем продолжил: – Я даже злился поначалу: вокруг апокалипсис, твари, бандиты, а ты!.. Только потом до меня дошло, что, если хочешь выжить, мелочей нет. Ты не представляешь, Глеб, сколько раз я с благодарностью тебя вспоминал!

– За шнурки? – пошутил Чужинов.

– И за них тоже. Вообще за все: как ходить, смотреть, правильно дышать, слушать – за всю ту науку, что ты мне дал. Когда наконец понял: стрельба – это далеко не самое главное. Сколько их, стрелков, комару пулей шары на слух отстреливающих, оружием обвешанных и с полным рюкзаком патронов, из-за какой-нибудь мелочи погибло?

Глеб кивнул: мелочей действительно нет. Задрал голову вверх, прислушиваясь… и слышать стал хуже. Совсем ненамного, буквально чуть-чуть… Но иногда самой малой толики и не хватит, чтобы обнаружить слабый шорох, и ценой тому будет собственная жизнь.

Только к чему Егор вдруг в благодарностях рассыпается, нехорошо это.

– Ты вот что: одних благодарностей мне мало будет. На свадьбу не забудь пригласить, и обязательно на почетное место посадишь. Словами решил отделаться! – делано возмутился Чужинов.

Но парень как будто его не услышал:

– Глеб, ты уж присмотри за Светой, тяжело ей будет одной с ребенком. Я ведь из-за него вместе с вами и отправился, чтобы с ним все было хорошо.

– Егор, ты мне это прекращай: сам присмотришь, когда вернешься. И вот еще что: мальчик родится – чтобы обязательно моим именем назвал, – в шутку добавил он.

– Ну, это дело давно уже решенное. Прокоп, кстати, возвращается.

«Ну вот и славно», – обрадовался Глеб. Втроем разговор пойдет на другие темы. Не нравилось ему настроение Егора, тот как будто в гроб ложиться собрался. Тяжко слушать умирающего восемнадцатилетнего мальчишку, которому бы еще жить да жить, но он умирал. Дорог ему этот мальчишка. Сыном он ему никак быть не мог: разница в возрасте всего-то десять лет, но Глеб всегда относился к Егору как к младшему брату, которого у него никогда не было. И от того, что помочь ему ничем было нельзя, хотелось выть в голос.

Шаги Прокопа слышны были уже у входных дверей, и Глеб пошел ему открывать. Они нашли приют в огромной, с высоченными потолками четырехкомнатной квартире, но только лишь потому, что все окна в ней оказались целы, – редкий случай в нынешние времена.

– Как будто не пять лет прошло, а все пятьдесят, – ругался Прокоп, ставя на стол рюкзак. – Все либо заплесневелое, либо вздувшееся или вообще сгнило. В общем, пшено только съедобное нашлось, да и то перебирать придется. Но! – поднял он со значением палец. – Во-первых, его много – хватит на всех от пуза, причем не на один раз. И кроме того, сахар, килограмма полтора. Ну и соляры на камелек добыл. Так что сейчас сварим кашку, мальца накормим, сами наедимся и чайку попьем. С него, думаю, и начнем.

– Какой же он тебе малец, когда скоро папашей станет?

– Да ну?! – Прокоп сделал вид, как будто слова Чужинова были для него новостью. – Как знал, с собой прихватил. – Он полез куда-то во внутренний карман, извлек из него бутылку. – Ликер, персиковый, – прочел он этикетку. – Папаша будущий, любишь персиковый?

Егор, слабо улыбаясь, кивнул.

– Ну вот и славно. Не зря, значит, я его пер, – произнес Киреев таким тоном, как будто нес ликер от самого Мирного, причем весил тот нисколько не меньше аккумулятора от грузового автомобиля, заставив улыбнуться и Глеба.

– Я ночью музыку слышал, – неожиданно сообщил Егор.

– Музыку?! Какую музыку?!

– Не понял, едва слышно было, но что-то электронное. Вроде «Энигма». Фильм такой есть – «Солдаты неудачи», так вот, по-моему, из него тема.

Чужинов с Киреевым переглянулись: какая музыка в нынешнем мире? К тому же электронная? Разве что гармонь, гитара, балалайка, мандолина, наконец. Ну, или рояль, как в Мирном. Там и пианист свой имеется – бывший лауреат всяческих премий, в том числе и международных. Репертуар у него строго классический, но когда он концерты дает – не протолкнешься. Все, кто свободен, приходят музыку послушать: человеку без нее трудно. Но чтобы электронная, да еще и в этих местах!..

– Солдаты неудачи – это про нас, – кивнул Прокоп.

Помнил Чужинов эту комедию, к слову, ничем его не впечатлившую, но тут уж дело вкуса. И все же Киреев прав: солдаты неудачи – это точно про них самих.

– А еще я свет видел, электрический, – продолжал рассказывать Егор. – Сначала было подумал – звезда яркая, но цвет другой, точно от электричества.

Глеб с Прокопом переглянулись еще раз: сомнений быть не может – это действие буторфанола, сильного обезболивающего на основе морфина, отсюда и галлюцинации. Накануне вечером Егору вкололи последний шприц-тюбик, так что все объясняется легко. В любой другой ситуации Егора шутками довели бы так, что он и сам не рад был бы тому, что сказал. Но не сейчас, когда жить ему оставалось совсем немного.

– В какой стороне? – спросил Глеб, лишь бы что-то сказать.

– На востоке.

– На востоке вполне может быть: на востоке полно больших городов, – с самым серьезным видом кивнул Прокоп. – Надо бы в следующий раз попросить, чтобы погромче ее сделали. Я вообще люблю электронную музыку послушать. Особенно эту, как ее там?.. э-э-э… «Энигму».

– Так, меломаны, я за снегом, про запас наберу. – Не выдержав, Глеб улыбнулся: «Тоже мне ценитель электронной музыки – едва название вспомнил. «Э-э-э… «Энигма», – мысленно передразнил он Прокопа.

Вернулся Глеб быстро.

– Прокоп, за мной: там люди!

Тот, молча схватив автомат, накинул ремень на шею. Чужинов взглянул на Егора, подмигнул ему ободряюще, на миг застыл, после чего приблизился к нему прыжком. Клацнул пистолетом, положил его рядом с Егором: тот в своем состоянии даже взвести его не сможет, пробормотал: «Ты держись тут, мы быстро», – и бросился за уже скрывшимся за дверями Киреевым.

– Потрепал их кто-то неплохо.

– По всему – твари.

– Почему так думаешь?

– А кого тут еще можно встретить? – пожал плечами Прокоп.

И он был прав: который уже день спасаясь от них, они забрели в такую местность, где те вообще начали попадаться чуть ли не на каждом шагу. Чудо, что до сих пор еще живы. А уж изображений на стенах насмотрелись столько, что Прокоп вполне серьезно заявил:

– Еще немного, и я заложенный в них смысл понимать начну.

Чужинов с Киреевым наблюдали за группой из пяти вооруженных мужчин, которые осторожно крались по улице, прижимаясь к стене дома напротив. Трое из них были ранены: два человека белели свежими повязками, а один, в почти сплошь покрытом пятнами крови бушлате, сильно припадал на левую ногу, тоже перебинтованную.

– Ну так что, я пошел?

– Иди, – кивнул Глеб: прикрыть Киреева при необходимости у него получится значительно лучше, и Прокоп сам это отлично понимал.

Грузный телосложением, Киреев перемещался пластично, а главное, практически без шума. Вот он оказался впереди и правее движущейся группы, затаился у занесенного снегом автомобиля, дождался, пока они с ним поравняются, и решительно шагнул вперед:

– Здорово, мужики! Куда путь держите?

Глеб напрягся: самый ответственный момент – у кого-нибудь вполне могут не выдержать нервы, и тогда тот, не разбираясь, пальнет. Если же таковых окажется двое, Чужинову вряд ли удастся Прокопа спасти. Вообще-то он рассчитывал, что Киреев поначалу их окликнет и только после покажется из укрытия, но тот решил действовать иначе.

С позиции, которую занял Чужинов, отлично была видна вся пятерка, и, несмотря на напряженность момента, он все же смог оценить их действия. Опытная, сработанная группа не станет вся до единого наставлять стволы на неожиданно возникшую непонятно откуда опасность. Нет, каждый из них возьмет под контроль свой сектор, потому что опасность может появиться отовсюду и возникший словно из ниоткуда человек – всего лишь отвлекающий маневр. Так сделали и эти пятеро, но те, кто стоял к Прокопу спиной или полубоком, невольно косились в его сторону, что говорило о многом.

«По крайней мере, сразу палить не стали», – облегченно выдохнул Глеб, когда один из них сделал шаг навстречу Прокопу, держа «Абакан» на изготовку, но не направляя его на Киреева.

– Здравствуй, коли не шутишь, – сказал он. – Ты один?

– Нет, – не стал скрывать Прокоп. – Есть еще люди. – Правда, и не указал их количество.

«И правильно: теперь они будут знать, что его прикрывают». – Глеб не позволил себе расслабиться полностью, пусть незнакомец и выглядел дружелюбно.

– Вы откуда здесь взялись?

– Случайно оказались: твари сюда загнали, едва от них оторвались, – более словоохотливо пояснил Прокоп. И спросил уже сам: – Врача у вас нет?

– Игорь, – бросил через плечо его собеседник долговязому веснушчатому парню, внимательно прислушивающемуся к разговору, – подойди сюда. Только с виду ты как будто бы совсем здоровый.

– Не я раненый, он недалеко отсюда. Тяжело, до завтра может не дотянуть.

– Все не перестаю удивляться: как же вы сюда умудрились добраться?!

– Жить очень хотелось, – невесело усмехнулся Прокоп.

Глеб молчал, чего уж там, ошеломленный рассказом возглавлявшего группу Даниила Жданова. Ее целью было пробиться к людским поселениям из Темной области, как сами они ее называли, настолько велика была там концентрация тварей. Где-то посередине нее располагался островок человеческого существования, что само по себе было удивительно. Но поразило Чужинова совсем не это. Живущие на «островке» люди свободно пользовались электричеством, и оно им ничем не грозило.

– Примерно с полгода уже, – рассказывал Жданов. – Сразу после того, как у нас появилась вакцина.

– Где вы ее взяли? – только и смог спросить пораженный Глеб.

– Есть у нас один человек по фамилии Сабельников, ему уже лет под восемьдесят, и вакцина – полностью его заслуга.

– Его, случайно, не Алексеем Анатольевичем зовут? – все еще не веря своим ушам, поинтересовался Чужинов.

– Именно так, – кивнул Даниил. – А ты что, знаешь его?

– Нет и даже никогда не видел.

В списке литературы, которую просила принести Старовойтова, монография Алексея Анатольевича Сабельникова стояла первой и была подчеркнута жирной линией. Могут ли эти факты быть простым совпадением? Вряд ли. Монография, часть страниц которой пропиталась кровью Рустама Джиоева, была единственной, что удалось сберечь после их визита в Однинск. Возможно, даже одна она помогла бы Евдокии Петровне, а Глеб пару раз чуть не пустил ее страницы на растопку. Хотя большая ли была бы в том беда, если Жданов утверждает, что только в их рюкзаках лежит несколько сот вакцин?

– Да вы мессии, получается, – сказал Прокоп с таким видом, что не понятно было – шутит он или нет.

Жданов обижаться не стал.

– Мессии не мессии, но так мы сможем вырваться из своего, так сказать, заточения. Не все у нас хорошо, как кажется на первый взгляд. Да – электричество, да – электрочайники, кофеварки, компьютеры, техника… Но мы изолированы от всех, и нас мало.

– Что ж вы тогда на танки не сели? – хмыкнул Прокоп. – Утрирую, конечно. Но если у вас все так замечательно, из любого трактора или из того же «Урала» такую бронемашину можно соорудить, что разъезжай себе, где вздумается, и сам черт тебе страшен, не говоря уже о тварях. Сварка-то у вас тоже есть?

Жданов кивнул.

– Имеется и сварка, куда же без нее?

– Так в чем же тогда проблема?

– Прокоп Андреич, – и Жданов укоризненно на него посмотрел, – думаете, все так просто? Мы так же, как все, пять лет уничтожали все, что связано с электричеством. А когда выяснилось, что для нас опасности оно не представляет, как вы думаете, многое осталось? За полгода уже четвертая попытка добраться до людей. Четвертая!

Поначалу мы тоже думали: что нам теперь эти твари? Как же: вездеход, оружие, приборы ночного видения, связь! И что в итоге? Первая экспедиция пропала, вторая тоже. Вы и сами знаете, как их электричество приманивает. А дороги, мосты, что с ними, видели? Топливо, наконец. Решили по старинке, без всего обойтись. Из третьей экспедиции только один человек вернулся, чтобы о ее судьбе рассказать. Нас, когда выходили, десять человек было. Сами видите, половина осталась, – и он тяжело вздохнул. – Я потому и удивляюсь: как вы смогли сюда добраться, да еще с раненым.

Он посмотрел на Егора, возле которого хлопотал Игорь. Затем продолжил:

– Тварей в этих местах всегда хватало, а уж сейчас! Мы постоянно в осаде. Хорошо зима – земля мерзлая, а когда лето настанет? Они же подкопы начнут везде делать. Долго мы тогда на гидропонике протянем? – И он тяжело вздохнул снова.

– Далеко до вас добираться? – Глеб тоже посмотрел на Егора.

– Полдня пути. Но теперь придется утра ждать. Есть по дороге одно дрянное местечко, мы его Чертовыми воротами прозвали. В темноте там нечего делать. Главное – его пройти. Ну а дальше что-то вроде канатной дороги, там будет проще: она по воздуху проходит. Только вот что… – Жданов замолк ненадолго. – Сами понимаете: без вакцины у нас делать нечего. Если вы, конечно, не самоубийцы.

– Ну и в чем проблема? – живо поинтересовался Глеб. – Сами говорили, что их у вас полно.

– С вакциной проблем нет. И поставить ее недолго. Дело в другом: довольно часто после инъекции человек себя чувствует не очень хорошо. Вернее, очень нехорошо. Летальные исходы крайне редки, но… – и он взглянул на Егора.

Глеб понимающе кивнул: если уж на здорового человека вакцина действует так тяжело, что же говорить про парня, который и без того находится на грани жизни и смерти? С ним самим и Прокопом все предельно ясно: вакцину они будут ставить в любом случае, но как быть с Егором? Понятно, что они его здесь не бросят. Как понятно и то, что ставить ему вакцину или нести к этим людям в его нынешнем состоянии, как выразился бы Киреев, хрен редьки не слаще.

– И мне обязательно тоже поставьте, – неожиданно раздался голос Егора, до этого лежавшего с закрытыми глазами. – Стоп! – сказал он, когда увидел, что ему пытаются возразить. – Игорь, – обратился Егор к лекарю, – скажи, есть у меня шансы протянуть еще пару дней?

Тот помолчал мгновение, затем решительно покрутил головой: нет.

– А там, у вас? Сможете вылечить?

– У нас? У нас шансы есть. Скажу честно: не слишком большие, но есть.

– И в чем тогда проблема? Ну а если что-то будет не так… Глеб… – выразительно взглянув на Чужинова, Егор замолчал, вероятно, потратив на свою короткую речь все оставшиеся силы.

«Он напомнил о Светлане и их будущем ребенке», – сообразил тот.

Все как по команде посмотрели на Чужинова.

И Глеб кивнул: ставьте. Егор прав: ведь таким образом у него появится хоть мизерный, но шанс.

– Ну так что, с кого начинать? – спросил Игорь.

Чужинов, скинув разгрузку, куртку, решительно закатал рукав – с меня.

«Господи, неужели это не сон? – думал он, чувствуя, как игла входит под кожу. – Всего лишь один укол, и я смогу пользоваться электричеством без малейшей угрозы, что мутирую в тварь?»