Глава 11
Старый друг лучше новых двух

– Такое впечатление, что Вылково еще разрослось. Хотя чего удивительного: Прокоп Киреев – мужик основательный.

– И сколько тебя здесь не было? – поинтересовался Глеб.

– Пару лет точно. – Поликарпов, пользуясь остановкой, скинул рюкзак, что-то в нем поправляя. – Забыл, что здесь раньше-то было?

– Элитное охотничье хозяйство. А это – центральная усадьба.

Пять с половиной лет назад привел Глеб сюда группу людей. Укрыться на время да переждать, пока все наладится. Тогда никто и предположить не мог, что катастрофа коснулась целой планеты. Среди них была и Настя, девушка, без которой Глеб жизни не представлял, впрочем, как и она без него. Только почему-то куда-то делась вся их любовь, ушла без остатка. Расстались они без скандалов и взаимных упреков. Отныне лишь сын Саша и связывал их, а тогда казалось – такая любовь навеки!

«Вернусь, обязательно сына навещу. И плевать, что ее новый муж – ревнивец. Еще и спрошу у Насти: не приведи господь, руку на нее поднимал, а то и в лоб получит».

– За последний год точно пара домов прибавилась, – подтвердил Егор.

Усадьба когда-то представляла собой двухэтажное жилое здание, несколько флигелей, пару сараев да лодочный ангар на берегу реки Лягвы. Теперь она расстроилась: одних только изб не меньше сотни, окруженных, как и повсюду, высоким частоколом. И поля вокруг, которых раньше и в помине не было: в прежние времена усадьбу со всех сторон вплотную обступал лес.

– А банька-то какая у Прокопа славная, как сейчас помню! Знает Прокоп Андреич в них толк!

– Сема, ты после того, как на солеварне в бане от тварей спасся, так тебя на них и клинить начало, – рассмеялся Рустам. – Уверен, ты вообще скоро в баню жить переберешься.

– Меня и раньше на них клинило, – не стал возражать Поликарпов. – Банька – это первое дело. Попаришься хорошенько – легкий становишься, ног под собой не чувствуешь, и такое ощущение, как будто и душа чище стала.

– Я себя в точности так после сауны с девочками и пивком чувствовал, – продолжал улыбаться Джиоев. – Не знаю, как насчет души, но ноги сами в пляс пускались.

– Пошли, плясуны, – и Чужинов, оттолкнувшись лыжными палками, сделал широкий шаг.

– Ну, здравствуй, Прокоп Андреич!

– Здорово, Глеб! Давно не виделись! – Киреев Чужинову был искренне рад. Как же: столько вместе пережить довелось, причем в таких ситуациях, когда только на удачу или расположение небес и приходилось рассчитывать.

– Привет, парни, – обратился Киреев к остальным, среди которых незнакомых ему лиц не оказалось. И снова к Глебу: – Какими судьбами к нам?

– В Мирный идем, сюда по дороге заглянули. Тебя навестить, и с Денисом Войтовым поговорить нужно. Как он, выздоровел? – с некоторым даже замиранием сердца поинтересовался Глеб: столько у него на парня надежд было.

– Выздоровел, куда бы он делся?

– А где сам? Что-то не видно.

– Спит. Должок он мне свой отрабатывает, приходится ему ночью бодрствовать.

– За мед? – вспомнил Чужинов рассказ Рустама. – И что же он делает?

– Хорь в курятник повадился. Хитрющий собака, никак его умертвить не можем. Вот я Денису и говорю: совесть, мол, поимей, ты же спец – изничтожь зверя. – Прокоп выглядел совершенно серьезным, но глаза его откровенно смеялись.

За спиной Чужинова в полный голос заржал Рустам, его поддержал Поликарпов, а вслед за ним и Егор. Как же: Дениса Войтова, снайпера экстра-класса, заставили на хорька охотиться!

«Все, теперь Рустам ему проходу точно не даст», – улыбаясь, подумал Глеб.

– Ну так что же мы стоим посреди двора? – продолжил Киреев. – Пойдемте, накормлю вас, за столом и поговорим.

– Здравствуйте, Петр Ильич, – поприветствовал Чужинов спешившего куда-то с задумчивым видом Старикова, тоже давнего его знакомого.

Именно Стариков, случайно забредший в Вылково, и принес весть о том, что твари – это мутировавшие люди. А сколько тогда было споров об их происхождении! Поведал он и о главном: процесс мутации, а тот всегда необратим, может начаться у любого. Правда, у всех по-разному. У одного – стоит ему побыть некоторое время рядом с источником сильного электромагнитного поля. Другому достаточно подержать в руке нехитрый электроприбор – ту же электробритву или даже мобильник. Позже выяснилось, что угроза обратиться в тварь в человеческом организме может аккумулироваться до тех пор, пока процесс мутации не запустится, и потому шарахались люди от всего, что хоть сколько содержало электричество. Разряженную батарейку стороной обходили.

– Приветствую тебя, Глеб, – откликнулся Стариков. – Слышал о твоей проблеме, рад, что все обошлось. И очередное тебе спасибо.

– Да не за что, Петр Ильич, – в который уже раз отмахнулся Чужинов.

Всего-то единственный раз ему и помог, но тот при каждой встрече его благодарил. Сама помощь, в общем-то, была мелочная. Со зрением у Старикова плохо, и попросил он, если выпадет такая возможность, конечно, в том случае, если Чужинова просьба не напряжет, принести ему очки.

– Совсем ничего не вижу, – жаловался он.

Возможность подвернулась быстро, и принес ему однажды Глеб очков чуть ли не полрюкзака. Всяких разных, на выбор, «ограбив» соответствующий отдел в какой-то заброшенной аптеке. Нужные диоптрии среди них нашлись, причем несколько, и Петр Ильич остался доволен.

Физик-ядерщик, Стариков переквалифицировался в химика, наладив в Вылково производство дымного пороха вполне приличного качества. Как выразился Киреев: если у человека есть голова, то совершенно не важно, откуда у него руки растут. Хотя и не совсем понятно было, что именно он имел в виду.

Сейчас, когда патроны ценились чуть ли не на вес золота, порох являлся неплохим товаром для обмена, так что Киреев со Старикова едва не пылинки сдувал.

– Надолго к нам?

– Как получится, – пожал плечами Глеб. Задерживаться в Вылково в планы Чужинова не входило: день отдыха, и снова в путь. Но зачем что-то объяснять, когда человек больше из вежливости интересуется?

– Ильич, приходи вечером ко мне, – пригласил Киреев. – Посидим мужской компанией, поговорим со всеми вытекающими.

– Приду, – кивнул Стариков.

– Напомнить ему нужно будет, – проводил его взглядом Прокоп. – Хороший мужик, но немного не от мира сего.

Посиделки удались на славу. Было все: воспоминания, шутки, взрывы хохота, тосты и минута молчания, когда выпили за погибших друзей и знакомых. И снова шутки и смех – живым живое. Изрядно досталось, пусть и по-дружески, Денису Войтову за его спецзадание. Тот смеялся вместе со всеми.

Порадовал и стол, который и в прежние времена не разочаровал бы своим изобилием. Соленья, копченья, рыба и конечно же мясо. И хлеб, пусть ржаной, но только что испеченный, испускающий такой дух, что собственный захватывало.

Когда Чужинов рассказывал о событиях, произошедших с ними по дороге в Вылково и раньше, на солеварне, Киреев слушал внимательно, часто переспрашивал, желая знать мельчайшие подробности.

– Да уж, дела, – помрачнел он. – Нас пока бог миловал, но надолго ли?

– Это еще не самое худшее, – горько усмехнулся Глеб. – Сейчас я тебе слова Старовойтовой перескажу. Цветочками покажется.

Закончив, Глеб посмотрел на Войтова.

– Денис, мне нужна твоя помощь. Понимаю: курятник – объект неимоверно важный, но нам потребуется снайпер. Тогда, в Хмырниках, когда мы зачистку делали, люди на вышках утверждали – крутилась в отдалении одна тварь. Далеко крутилась, возле самого леса. Оттуда, кстати, все Хмырники как на ладони. На глаза не лезла, клянутся – случайно ее заметили. Так вот, возможно, мысль моя глупая, а то и вовсе безумная, но упорно мне лезет в голову, что именно она всем и заправляла. Как именно – лучше и не спрашивай, все равно ответить не смогу.

– Мне тоже показалось, что как будто ими кто-то управлял: по-другому они себя вели, не так, как мы привыкли, – добавил от себя Рустам, и Поликарпов кивнул, подтверждая слова обоих.

– Вот я и подумал, – продолжил Чужинов, – а что, если мы нарвемся на такую же? Сама по себе, возможно, она особой опасности не представляет, ну а если поднимет других, как в Хмырниках, когда там посреди зимы летние твари объявились… Ты лучше других понимаешь, что снять ее на такой дистанции способен далеко не каждый. А ее ведь еще и обнаружить необходимо. И шансов не так уж много, возможно, даже единственный. И цель – только голова. Так кто, кроме тебя?

– Сколько до нее было? – задумчиво спросил Денис.

– Не меньше километра, а то и больше. Сам ее не видел, с чужих слов сужу. И времени не оставалось все осмотреть: уже перед самым уходом узнал.

Все молчали, слушая их разговор.

– Даже не соображу сразу, какой «инструмент» тут лучше всего подойдет, – вслух рассуждал Войтов. – В Однинск тащиться далеко, все на себе переть придется, – почти в точности повторил он слова Семена Поликарпова, произнесенные не так давно. – Эта тварь, говоришь, вблизи не держится, а нести на себе два ствола… людей мало, я ведь еще и как боевик могу понадобиться. И без того груза хватит.

Глеб кивнул: все верно. Любое оружие, пусть даже самое совершенное, заточено под определенные задачи, универсального нет.

– А вот то, что ты во мне сомневался, даже обидно, – улыбаясь, продолжил Денис. – Не ожидал от тебя, Глеб.

Тот пожал плечами: извини, если сможешь.

– Возможно, у Ларионова в Мирном что-нибудь подходящее для тебя найдется. Выбор у него неплохой, а он обещал помочь. В конце концов дело и его касается: никто, и он в том числе, не застрахован. Да, говорили мне надежные люди, что у Ларионова парочка винтовок СВЛ какого-то Лобаева в заначке имеется, – с самым безразличным выражением лица произнес Чужинов. – Думаю, одну выпросить удастся.

– Чужак, вот только не говори мне, что ты ничего о них не слышал. И не надо меня уговаривать: я уже сказал, что в деле. «Какого-то Лобаева!» – передразнил он. – Нет, ну надо же!

Конечно же Чужинов знал. Лобаевские винтовки – из самых высокоточных винтовок в мире, если не самые. И дистанция в тысячу метров для них – тьфу! Недаром в прежние времена они и в охране президента присутствовали. А уж та и выбор имела, и возможность сравнить. Только где они сейчас: президенты, короли, шейхи и остальные прочие?

– Тогда слушай еще, Денис. Если ты и сейчас не откажешься, тогда я точно поверю, что ты с нами. Так вот, Старовойтова рассказывала, что первыми мы не будем. Две группы уже ходили. Первая – еще прошлой зимой. Вторая – нынешней, но судьба у них одинаковая: обе пропали без вести. Теперь ты знаешь все.

– И в этом весь Чужак: нет чтобы промолчать, так он еще и уговаривает, чтобы остался.

– Андреич, – повернулся Денис к Кирееву, – боюсь, ты без курей таки останешься.

– Ну так что, выпьем, чтобы у нас все удачно прошло? – обратился он сразу ко всем. И тут же снова к одному Чужинову: – Глеб, надеюсь, винтовочку после того, как вернемся, себе можно будет оставить? Я тут в последнее время все больше «Свету» эксплуатирую. Еще немного, и она мне нравиться начнет, а это уже перебор.

– Слово, Денис!

– Что хотел-то, Прокоп? – Все давно уже отправились спать, и только Чужинов с Киреевым по-прежнему оставались за столом.

– Пес твой живой? – поинтересовался тот.

– Акбай? Живой, бродяга. – Вспомнив о нем, Глеб разулыбался. – Жаль только, что до сих пор не оклемался. Да и вряд ли уже получится: наглотался он твариной крови, счастье, что вообще выжил. Все к себе его мечтаю забрать, но пока не получается. Дети, кстати, как? Растут?

– Растут, – кивнул Киреев. – Пять лет уже прошло, даже не верится.

Еще в самом начале спасли они несколько детишек из кишащего тварями Озерска, буквально чудом сумев из него выбраться. Тогда же Глеб и щенка подобрал.

– Семеныча, бакенщика, кстати, недавно похоронили, – сообщил Киреев и, предупреждая вопрос, добавил: – Своей смертью умер: за семьдесят ему уже было. Тебе налить?

Глеб кивнул: наливай. Когда еще вот так посидеть удастся?

«И такими грибочками полакомиться», – наколол он на вилку очередной груздок, к которому прилипли ягодка клюквы и кусочек смородинового листа.

– Рассказывали мне, Глеб, что прошлым летом с тобой произошло. Зря ты тогда ко мне не заглянул, есть у меня эти капсулы.

– Тысячи три наберется?

– Да откуда? Сотня, не больше.

– И какой тогда был смысл заглядывать? Ну отдал бы мне их, что бы это решило? Отсрочка? А не дай бог, самому бы понадобились? Ладно, проехали, благо что хорошо все закончилось.

Сейчас рассуждать на эту тему стало легко. Но тогда, когда каждая капсула стоила для него целого дня жизни…

– Кстати, с теми, кто на тебя бандитов навел, до конца разобрался?

– Нет, – покачал головой Глеб. – Когда Викентьев Заводчикова пристрелил, все концы и обрубились. Хотя Петровича тоже можно понять: тот ведь его перед Ларионовым подставил. А вообще, знали бы они, что мне и без того три недели жизни осталось, не дергались бы. И люди бы не погибли. Так что хотел-то, Прокоп? – спросил Чужинов Киреева уже настойчиво.

– Глеб, возьми меня с собой!

Признаться, такой просьбы Чужинов от Прокопа не ожидал, он даже мимо очередного груздя вилкой промазал.

Казалось бы, ну чего Кирееву не хватает? В Вылково люди живут как у Христа за пазухой. И сыты, и одеты, и в безопасности. Ее-то, пожалуй, у Викентьева в «Снегирях» поменьше будет. Петрович к переустройству стен только приступил, а у Прокопа уже давно так сделано. Здесь на вышках Глеб даже парочку «Кордов» видел.

В этой части, наверное, лишь у Ларионова в Мирном лучше. Но с Мирным все ясно: бывшая база стратегического назначения, там изначально все так было задумано. Здесь же с ноля пришлось начинать. Кроме того, в Мирном дисциплина настолько суровая, что даже женщины едва ли не в ногу строем ходят. У Прокопа иначе: как-то по-домашнему, будто живет одна большая семья, редко где подобное встретишь. И вообще, рюмки на столе из хрусталя, не какие-нибудь там алюминиевые кружки.

«И всех забот-то у него, чтобы хорьки кур не передавили, – усмехнулся Глеб. – Да и не молод уже Прокоп».

– Андреич, ну чего тебе не хватает? – напрямую спросил Чужинов. – Скучно вдруг стало, решил развеяться?

– Глеб, ты сначала меня выслушай, – несильно хлопнул по столешнице Киреев. – Ты не прав, не от скуки прошусь. Хотя, бывает… зимой иной раз такая тоска проберет, что хоть волком на луну вой. Вот смотри: пришли вы сюда, такие веселые, все смешком, смешком… А на самом деле вы же чуть ли не на смерть идете. И ради кого? Ради меня, жены моей, детей наших, других людей. Посмеялся я вместе с вами, в путь проводил, на прощанье сказал: заходите в гости. Если, конечно, живыми останетесь. Помнишь Леху Варнакова? – неожиданно спросил он.

Чужинов кивнул: еще бы нет. Только к чему Прокоп сейчас о нем вспомнил?

– Жил он себе бурьян бурьяном. Ни жены, ни детей, а самому уже под сорок. Только и забот у него было, где бы на халяву нажраться. То в запой уйдет, то в доме по пьяному делу все разнесет подчистую. Его матушка от такого сыночка буквальным словом вешалась. Пока не померла раньше срока… благодаря ему далеко не в самую последнюю очередь. Генетический мусор – таких называют. Но ведь тогда, в Озерске, он, не раздумывая, из лодки на причал выпрыгнул, чтобы ребенка от тварей спасти. Я, я! – весь такой правильный – по лодке метался, но так и не смог себя заставить, потому что понимал – выжить не удастся. И Леха тоже отлично понимал. Но он-то выпрыгнул! А сейчас на кону жизнь не одного ребенка стоит, возможно, всех сразу.

«Леха и мне тогда жизнь спас, – думал Чужинов, глядя на то, как Прокоп наливает себе полную рюмку и опустошает ее одним глотком. – Ребенок-то у меня на руках был, и если бы не он…»

– Вот уйдете вы, ну а мне-то как жить дальше, об этом ты подумал? Как тому же Лехе в глаза глядеть на том свете, если он имеется? Ты не сомневайся, – отгородился ладонью Прокоп от Чужинова, обнаружив, что тот пытается что-то сказать, – я не подведу. Поверь, я и навыков не растерял, и с дыхалкой у меня все нормально. Тут кое-кто блажью мои купания в проруби считает или то, что я гирями-штангами балуюсь. «Жена, мол, у Киреева на пятнадцать лет младше, вот он и беснуется». Хотя отчасти, возможно, они и правы, – усмехнулся он. – Но не суть. Ну так что, берешь? – Было видно, что Прокоп напрягся.

– Беру. – Чужинов заметил, как тот с облегчением выдохнул. – Вылково-то есть на кого оставить?

– Есть, – не задумываясь, ответил Киреев. – На этот счет беспокоиться не о чем.

– А жена что скажет?

– Ленка у меня – баба правильная. Поймет она, что не блажь мне в голову ударила. Да и слышала она все.

Жена Киреева Елена накрывала стол и разговоров за ним не слышать не могла. Своего мужа она знала лучше других, и потому, оставляя Прокопа наедине с Чужиновым, догадывалась, что предстоит им разлука, слишком уж красноречивым был ее взгляд.

Глеб остался доволен: и Дениса Войтова уговаривать не пришлось, и Киреев к ним присоединился. Прокоп – мужик, за которого всегда можно быть уверенным: он не подведет. Но самому Чужинову никогда бы не пришло в голову сделать Кирееву предложение.