85
Я сплю много дней. Не могу встать.
Открываю глаза — на улице светло.
Открываю глаза — на улице темно.
Наконец я поднимаюсь. Смотрю на свое отражение в зеркале в ванной, мои волосы уже не черные. Цвет поблек до ржаво-коричневого со светлыми корнями. Моя кожа в веснушках, а губы обгорели.
Я не знаю, кто эта девушка в зеркале.
Бош, Грендель и Поппи следуют за мной к входной двери, тяжело дыша и помахивая хвостиками. На кухне Нового Клермонта тетушки готовят бутерброды для пикника. Джинни моет холодильник. Эд кладет бутылки лимонада и имбирный эль в кулер.
Эд.
Привет, Эд.
Он машет мне. Открывает бутылку эля и протягивает Кэрри. Роется в холодильнике, чтобы достать еще один пакет льда.
Бонни читает, а Либерти режет помидоры. Два пирога, один шоколадный, другой ванильный, лежат в фирменных коробках на стойке. Я поздравляю близняшек с днем рождения.
Бонни поднимает взгляд от книги «Коллективные явления».
— Тебе уже лучше? — спрашивает она меня.
— Да.
— Непохоже.
— Заткнись.
— Бонни — язва, и с этим ничего не поделаешь, — говорит Либерти. — Но мы собираемся сегодня кататься на камере; если хочешь, айда с нами.
— Хорошо, — киваю я.
— Ты не можешь садиться за руль, так что вести лодку будем мы.
— Договорились.
Мамочка заключает меня в долгие тревожные объятия, но я ничего не говорю.
Еще рано. Наверное, я не скоро буду готова.
Как бы то ни было, она знает, что я вспомнила.
Она знала еще тогда, когда подошла к дверям моей комнаты.
Я беру булочку, которую она оставила с завтрака, и наливаю себе апельсиновый сок из холодильника.
Нахожу ручку и пишу на ладонях.
На левой: «Будь немного». На правой: «Добрее».
Снаружи Тафт и Уилл шалят в японском садике. Они ищут необычные камни. Я присоединяюсь к ним. Они приказывают мне искать драгоценные и те, из которых получатся наконечники.
Тафт дарит мне фиолетовый камушек, так как помнит, что я такие люблю. Я прячу его в карман.
