29
Кейти

Они вместе дочитали оставшиеся страницы дневника. Кейти сама попросила об этом Финна – ей трудно было сделать это в одиночку. Они сидели в номере на краешке кровати совсем рядом: ее босые ноги на деревянном полу, их головы чуть склонены над дневником. Теплый оранжевый свет лампы падал на исписанные ровным аккуратным почерком Миа страницы.

Они были поглощены этими последними записями – Финн напряженно читал о реакции Миа на его письмо: «Он все верно написал – до меня просто никогда не доходило, что Финн это тоже видел». Они узнали о кошмарах Ноя и о решении Миа позвонить Кейти. Но о том последнем звонке не было написано ни слова.

Взявшись за уголок кремовой бумаги большим и указательным пальцами, Кейти перевернула страницу.

– Это все? – спросил он.

– Да.

Последним был рисунок. Он заполнял лишь половину разворота. Она уже видела его в Лондоне: это был набросок женской головы, внутри которой размещалось множество маленьких рисунков. Она повернула страницу к свету, чтобы лучше разглядеть детали.

– Тебе это о чем-то говорит?

Поначалу, впервые увидев рисунок несколько месяцев назад, Кейти ничего не поняла. Однако рассматривая теперь, она уже не считала его бессмысленным. Набросок руки с татуировкой в виде волны. Два силуэта, слившиеся в коридоре. Палач с прочерками вместо недостающих букв и начальной заглавной «Х». Падающие на красную скалу с неба звезды. Рука, схватившая паспорт. Лицо, застывшее в крике, с каплями крови на губах. Телефон с болтающейся на проводе трубкой.

Взгляд Кейти медленно скользил от одного изображения к другому, отмечая малейшие детали. Внизу страницы она увидела написанные рукой Миа слова: «А вот каково мне». Она сглотнула.

– Такой она себя видела.

Кейти провела пальцем к центру разворота. Соседняя страница была вырвана. Она дотронулась до оставшихся от нее обрывков.

– А почему не хватает страницы? – спросил Финн.

– Не знаю. – Кейти уже задавалась этим вопросом, думая, был ли там очередной рисунок или Миа удалила страницу по какой-то случайности. Иногда ей в голову приходили и более мрачные мысли: Мия написала предсмертную записку, которую потом вырвала, и ее так и не нашли. Она понимала, что есть вопросы, на которые уже никогда не будет ответов.

– Ну, вот и все, – сказала он. – Дневник закончился.

Кейти кивнула.

– Как ты?

У нее были влажные ладони, а тело онемело от напряжения. Прочитав все от корки до корки, она ощутила пустоту. Залетевший в комнату легкий ветерок приподнял край страницы. Ее взгляд вновь упал на последний рисунок Миа.

– Я не помогла ей, когда она во мне нуждалась. По крайней мере, тогда, когда она на меня рассчитывала.

Приоткрыв начальные страницы дневника, Кейти достала оторванную половинку фотографии, где Миа кружилась на карусели на морском коньке. Ей было восемь лет, ее лицо сияло в лучах весеннего солнца мечтательной и беззаботной улыбкой. Миа. Ее «морская сестренка».

– Когда-то на этой фотографии была и я, – сказала она Финну.

Взяв у нее снимок, Финн положил его себе на ладонь.

– Не знаю, когда она меня оторвала, – может, после того телефонного разговора. А может, и задолго до него.

– Кейти, – нежно произнес он, – она знала, что ты ее любишь.

Но не один ли шаг от любви до ненависти?

– Я ревновала ее. Она была отчаянной и бесстрашной, плевать хотела на весь мир и на то, что о ней подумают. А мне всегда этого чуточку не хватало. – Она в упор посмотрела на Финна. – Я ревновала ее из-за дружбы с тобой.

– Правда? – Он удивленно поднял брови.

– В детстве мы с Миа были очень близки. Мы все делали вместе. Ты наверняка не знаешь, но ведь это я научила ее плавать.

– Правда?

– В хорошую погоду мы после школы ехали на велосипедах на море. Мама читала, а мы с Миа купались в заливе. Она никогда не жаловалась на холод, никогда не боялась бурных волн. В воде она была бесстрашной.

– Могу поверить.

– Я же рассказывала тебе, что чуть не утонула в Порткрэе.

– Да.

– Это Миа меня спасла.

– Как же это случилось?

– Ей захотелось доплыть до буйка – там была ловушка для лобстеров. Он находился в трехстах футах от берега. Миа было всего одиннадцать. Я сказала, что это слишком далеко. Однако она не послушалась и все же сплавала туда, сделав вид, что это совсем легко. Позже, когда она ловила в камнях крабов, я тоже решила доплыть до буйка.

– Зачем?

– Наверное, хотела доказать себе самой, что тоже могу. Быть старшей сестрой порой весьма непросто: бывают странные моменты, когда, например, ты вдруг замечаешь, что твоя младшая сестра ростом уже почти с тебя или что ей уже не нужно давать фору, когда бегаешь с ней по берегу наперегонки. Я была не готова к этому. – Кейти пригладила волосы за ушами и продолжала: – И вот я поплыла к буйку. Я без труда добралась до него, но, повернув к берегу, вдруг поняла, что начался отлив. Ты ведь знаешь, как это бывает в Порткрэе: вода резко отступает, и образуются мощные течения. Я по глупости поплыла против течения. И меня стало уносить все дальше и дальше. – Кейти отчетливо вспомнились мощные объятия течения и сводившие ноги судороги. Она до сих пор иногда просыпалась в испарине, видя это во сне.

– Миа заметила меня с камней. Там, на берегу залива, валялась чья-то старая доска для серфинга, с которой мы иногда играли. Ей удалось стащить ее на мелководье, а потом доплыть до меня. И если бы не она, думаю, я бы утонула. Я помню, как лежала ничком, вцепившись в эту доску. А Миа сказала: «Это все из-за течения. Надо было плыть поперек». Я сама, рассказывая ей о море, учила ее этому чуть ли не в первую очередь. – Кейти вздохнула. – Я так и не поблагодарила ее. Наверное, чувствовала себя униженной. Не знаю. Знаю только, что после этого перестала заходить в воду и перестала проводить с ней время. Это трудно объяснить, но между нами что-то изменилось. Помню, как неделю спустя Миа пошла в среднюю школу. А я в тот день даже не села с ней рядом в автобусе. – Она посмотрела Финну в глаза. – Ты тогда занял свободное место. Помнишь?

Он кивнул.

– Стоило тебе войти в автобус, как вас двоих словно что-то соединило. Я это сразу заметила. И больше я ей была не нужна.

– Нужна. Она всегда трепетно относилась к тебе.

Кейти рассмеялась в ответ:

– Я считалась добропорядочной занудой – забыл?

– Ну, это тебе так хотелось думать, а мне все виделось по-другому. Говоришь, Миа была отчаянной и бесстрашной? А ты? Ведь это ты уехала в Лондон, чтобы вы могли начать новую жизнь. Миа оставалась в Корнуолле. А теперь ты путешествуешь по миру. Вы не так уж и отличались друг от друга, как тебе казалось.

Она прислушалась к звуку собственного дыхания.

– Мы здорово досаждали друг другу.

– Вы были сестрами.

Кейти отметила про себя, что он употребил прошедшее время – «были». Сестрой ей уже больше не стать. Никогда.

Никогда она уже не потанцует с Миа босиком в гостиной. Никогда не полежит с ней в море, слушая песни русалок. Никогда не обнимет ее и не вдохнет теплый жасминовый запах. Кейти понимала, что с утратой Миа она потеряла часть себя.

– Я думала, у нас больше времени… Я думала, наши противоречия с годами сгладятся. Я наивно мечтала, что когда-нибудь мы вернемся в Корнуолл и будем жить по соседству. Я даже представляла, как мы вместе воспитываем детей. Правда, Миа говорила, что детей ей не хочется, но я представляла ее с тремя черноволосыми большеглазыми малышами, которые босиком носятся по дому как угорелые. – Она замолчала, пережидая подкативший к горлу ком. – Так много времени пропало зря.

Теперь она дошла до конца путешествия Миа, и идти дальше было некуда. Кейти предстояло самой решить, что было правдой. Слово «самоубийство» назойливо металось у нее в голове, точно мотылек, от которого она упорно отмахивалась. Она чувствовала, как он все шире расправляет крылья, стряхивая с их краев пыльцу ей на сердце. Если бы она была уверена в том, что Миа не прыгала со скалы, разве не настояла бы на дополнительном расследовании? Разве не задействовала бы все доступные ей возможности и контакты, чтобы выяснить, что же все-таки произошло в ту ночь, когда Миа не стало? Она так и не предприняла этих шагов, потому что в ее душе были сомнения и она не исключала возможности самоубийства.

– Финн, ты должен ответить на мой вопрос. Я не задавала тебе его раньше, однако сейчас считаю это необходимым. И мне нужно, чтобы ты честно на него ответил. – Кейти перевела дух. – Ты считаешь, Миа могла покончить с собой?

– Никто из нас не может что-либо утверждать…

– Но у каждого есть свое мнение, и основанное на том, что нам известно. И я хочу знать твое. Ты путешествовал с ней. Ты понимал ее. Ты был ее лучшим другом. Мне надо знать, веришь ли ты, что Миа сама свела счеты с жизнью.

Финн встал и вышел на балкон. Отложив в сторону дневник, Кейти последовала за ним. Светившая высоко в небе яркая луна окутывала все вокруг холодным серебристым светом. Ветер усилился, и она обхватила себя руками. Финн сунул руки глубоко в карманы.

– Тебе действительно так надо это знать? – спросил он.

– Надо.

– Когда я узнал, что она умерла, я не мог в это поверить. Насколько я ее знал, она не могла прыгнуть со скалы. – Он помотал головой. – Но потом всплыл этот Харли. Я знал, как на нее подействовало то, что он покончил с собой. Его смерть будто предопределила ее жизненный путь, который она уже не могла изменить. И мое письмо это довершило.

Снизу до Кейти донеслось легкое постукивание его ноги по балконным перилам.

– С тех пор как я приехал на Бали и мы много разговаривали, я узнал Миа гораздо лучше. Думаю, она считала, что оттолкнула от себя всех, кто был ей дорог – Грейс, Ноя, тебя, меня. Потом еще этот рисунок в дневнике. – Он выдохнул. – Думаю, она сама себя возненавидела. Хотелось бы верить, что она не прыгала, потому что в противном случае в этом есть и моя вина.

Кейти вцепилась в балконные перила, ощущая их жесткость каждой своей клеточкой. Когда она посмотрела на Финна, выражение его лица было суровым, хотя глаз не было видно из-за созданной лунным светом тени.

– Сожалею, Кейти. Думаю, Миа могла свести счеты с жизнью.

Земля закачалась и стала уходить из-под ног, словно она стояла на носу лодки. Кейти долгие месяцы искала ответы на свои вопросы. А теперь все ее день ото дня нараставшие надежды и тревоги вдруг стали стремительно рушиться. Пальцы соскользнули с перил, ноги подкосились.

Она чувствовала руки Финна, сознавала, что он ведет ее к креслу, ощутила мягкость просевшей под ее тяжестью подушки, слышала скрежет пододвигаемого к ней второго кресла. Он считал, что Миа покончила с собой.

Внезапно Кейти призналась себе в том, что и сама так думала. Из ее горла вырвались сдавленные горестные рыдания. Она представила Миа на краю утеса, готовую вот-вот решиться на последний шаг. Она видела, как ее сестра стоит босиком, отведя назад плечи, в зеленых глазах мелькает страх. Записки не было, потому что она, видимо, так окончательно и не решила, что сделает это. Возможно, когда она стояла, прислушиваясь к шепоту ветра, ей чудился и шепот произнесенных Кейти слов – и она шагнула вперед.

– Это моя вина, – снова и снова повторяла Кейти сквозь слезы.

– Послушай, – решительно произнес Финн, сжав ее руки, чтобы заставить ее взглянуть на него. – Никто из нас никогда до конца не узнает, что творилось у Миа в голове и что привело ее к тому, что случилось. Но это был ее выбор. Это не твоя вина. Понимаешь? В этом никто не виноват.

Глотая слезы, Кейти пыталась кивнуть головой.

– Мы должны вместе все это пережить.

Слово «вместе» показалось ей островом в пустынном море. Она стала искать его губы своими, ее руки обвили его тело. Сквозь соленую горечь слез она почувствовала движение его губ – они целовали ее и успокаивали. Ей необходимо было крепко прижаться к нему, чтобы все это пережить.

Затем она ощутила на губах прохладу – чуть опустив голову, он прижался к ней лбом.

– Прости, – сказал он, – я не могу.

Она отпрянула, закрыв лицо руками.

– Сейчас не время. Слишком уж…

– Прошу, не объясняй. – Не в силах ничего обсуждать, она порывисто встала: – Хочу принять душ и лечь.

– Не надо, не усложняй все между нами. Боже, Кейти, мы столько пережили. Я не могу целовать тебя сейчас, когда ни один из нас толком не знает, что чувствует.

– Я знаю, – тихо возразила она.

– Ладно… Хорошо. Тогда давай просто…

– Нет, я хотела сказать, что знаю, что чувствую. И всегда знала. – Сейчас ничто не могло помешать ей быть искренней. Было бы глупо скрывать, что она чувствовала, после всего сказанного ими. – Я люблю тебя.

Он смотрел на нее, не в состоянии поверить услышанному.

– Но ты же бросила…

– Тебя? Да.

– Почему?

– Из-за Миа.

Он сдвинул брови.

– Она нуждалась в тебе больше, чем я.

– Но я думал… Ты же сказала, что мы лишь хорошо провели время.

– Надо же было что-то сказать. – Она убрала волосы за уши и посмотрела Финну в глаза. – Я любила тебя. И люблю до сих пор.

– Не знаю, что и сказать.

Слова прозвучали, словно удар в под дых, потому что ими было все сказано.

– А сейчас я хочу остаться одна.

– Давай не будем…

– Прошу тебя.

Финн помолчал, словно обдумывая ее просьбу.

– Что ж, если ты так хочешь… Давай поговорим утром.

– Да.

Они вместе направились к двери. Кейти открыла ее, и он вышел в коридор.

– Так увидимся утром? За завтраком?

– Да, – пообещала она, изобразив фальшивую улыбку, скрывающую ее истинные намерения. Она вовсе не собиралась выполнять обещанное.