10
Миа
(Мауи, октябрь прошлого года)
Миа казалось, что помещение наполняется водой и она тонет. Дыхание остановилось. В глазах потемнело. Она попыталась глотнуть воздуха, но вместо воздуха в горле застряли сказанные Миком слова: «Ты не моя дочь».
Всего каких-то полчаса назад она уплетала французский тост, завтракая с Финном в баре и обсуждая предстоящую поездку в Австралию. Вдруг она прервалась на полуслове. По улице шел Мик с коробкой продуктов в руках. Он остановился, чтобы перекинуться парой слов с мужчиной с редеющими, собранными в хвостик волосами. Мик что-то сказал ему, тот расхохотался, и оба разошлись, каждый по своим делам. Она наблюдала, как он перешел на другую сторону и двинулся в направлении своего дома.
– Он? – поинтересовался проследивший за ее взглядом Финн.
– Да.
– Тебе надо с ним поговорить.
Удивленная таким категоричным тоном, Миа повернула голову и увидела суровое выражение его лица.
– Не могу.
– Тогда это сделаю я, – заявил он, поднимаясь.
– Ты что?!
– Он порядочный говнюк, Миа. Ты проделала такой путь…
– Финн, не смей, – твердо сказала она, кладя поверх его руки свою.
Он выжидающе посмотрел на нее, затем выражение его лица несколько смягчилось.
– Прости, я лезу не в свое дело. Просто не люблю, когда ты ходишь точно в воду опущенная.
После нанесенного Мику визита прошло четыре дня, и Миа частенько ловила себя на том, что ведет с ним воображаемые разговоры, озвучивая все невысказанное. Она уже не раз обещала себе прекратить мечтать и действовать.
– Ты прав. Я действительно должна с ним поговорить. – Положив нож с вилкой на тарелку, она поднялась из-за стола. – Встретимся в гостинице.
Чувствуя, как солнце припекает сзади шею, она торопливо, почти бегом устремилась к дому Мика. Оказавшись у входной двери, забыла про звонок и трижды постучала. Мик с корзинкой помидоров в руке открыл почти сразу же.
– Миа. – Увидев ее, он не выказал никакого удивления, будто смирившись с мыслью, что ему предстояло выполнить то, чего он надеялся избежать. – Думаю, нам стоит поговорить.
Они прошли на кухню, где на столешнице возле еще не разобранной коробки с продуктами лежали пачка пасты и два цукини. Положив помидоры, Мик посмотрел на нее.
На сей раз голос Миа не подвел.
– Хочу, чтобы ты знал, – начала она уверенным тоном, – что я прилетела на Мауи вовсе не за тем, чтобы просить тебя стать мне отцом. Я здесь для того, чтобы понять, почему ты оставил нас. Уж, по крайней мере, на это я имею право.
– Конечно. – Он посмотрел на нее в упор. – Боюсь только, что ответ тебе не понравится.
Она ждала, когда он продолжит.
– Пожалуй, нам лучше сесть.
– Итак… – Она не двинулась с места.
Мик сжал пальцами переносицу.
– Сожалею, Миа, но ты – не моя дочь.
Вот так все и обернулось.
– Пойдем. – Мик осторожно взял ее под локоть. – Тебе надо на воздух. – Проводив ее на террасу, он усадил ее в кресло. Она нагнулась вперед так, что голова опустилась ниже колен. Мик раскрыл установленный в центре стола зонтик, чтобы на нее не падало солнце.
Он сходил за водой и поставил перед ней бокал. Медленно выпрямившись, она поднесла его к губам.
Мик выдвинул стул и сел напротив.
– А Кейти? – еле слышно спросила она.
Куда подевались вся ее недавняя решимость и целеустремленность?
– Кейти – моя, – кивнув головой, ответил он.
Кейти – его дочь. А она – нет. Мик встал между ними непреодолимой преградой.
– Я был в полной уверенности, что мама тебе все рассказала.
И мама, разумеется, знала. Как же она могла утаить от нее?
– Когда ты появилась здесь несколько дней назад, – сказал Мик, качая головой, – я был потрясен, что ты назвала меня своим отцом.
Она вспомнила его ошеломленный вид, когда заявила: «Я – Миа. Твоя дочь».
– Я чувствовал себя ужасно после того, как фактически выпроводил тебя. Я убедил себя в том, что, раз Грейс ничего тебе не говорила, я тем более не вправе был это делать. Понимаю, это выглядит малодушно.
И зачем только она пришла сюда, и, вообще, зачем прилетела на Мауи? Но теперь уже ничего не изменишь. Остается лишь идти дальше – другого выбора у нее не было.
– И кто он?
Мик положил ногу на ногу, его руки лежали на коленях.
– Его имя – Харли.
– Но вы же с мамой были женаты…
– Да.
– У нее появился любовник?
– Да.
Миа едва ли могла такое предположить.
– И ты знал?
– Догадался со временем, – ответил он. – Хотя, пожалуй, подозрения возникли сразу.
Она смотрела не на Мика – на море. Легкий ветерок поднимал на воде рябь, которая искрилась на солнце.
– Твой отец был музыкантом, – продолжил он. – Солистом группы, делами которой я занимался, – «Блэк ю».
Она невольно выпрямилась, вспомнив найденную среди маминых вещей фотографию – Мик среди участников группы «Блэк ю». С обратной стороны маминой рукой были надписаны их имена: имя «Харли» оказалось в самом центре рядом с именем «Мик». В памяти всплыл черноволосый мужчина, который пристально смотрел в объектив фотокамеры. Точнее, как она сейчас поняла, на того, кто ее держал.
– Так вы были знакомы? Дружили?
– Это был мой брат.
Ее бросило в жар.
– Мы с ним познакомились с твоей мамой в один и тот же вечер – после очередного концерта. Мы сидели в баре, когда она появилась. Я первым предложил ей выпить, а потом – через шесть месяцев – женился на ней. – Он пожал плечами. – Но выяснилось, что Харли тоже был в нее влюблен.
– И как же это случилось?
– Полагаю, причиной было невнимание, повлекшее за собой разочарование. Я был невнимателен к маме из-за своей карьеры, и Грейс разочаровалась в своем муже. – Он прикурил и глубоко затянулся; кончик сигареты замерцал красным огоньком. – Я в то время был совсем другим, Миа. Когда «Блэк ю» оказалась на взлете, я был настолько увлечен музыкой и успехом, что семейная жизнь отошла далеко на задний план. Я занимался организацией бесконечных гастролей и чаще находился за границей, чем дома. Грейс оставалась с ребенком одна. Думаю, она понимала, что в отъезде я вел не совсем безгрешную жизнь – наркотики, выпивка и, конечно, женщины.
– И она увлеклась Харли?
– Да. Я не осуждал их за эту интригу. Я не был примерным мужем. Да и братом тоже.
– Он любил ее?
– Да, и очень сильно, – ответил он, не колеблясь ни секунды. – Но любовь его была слишком безумной, чуть ли не навязчивой. Чувства Грейс не шли с ней ни в какое сравнение, и думаю, его напористость несколько пугала ее.
Мик вновь поднес сигарету к губам, и Миа чуть отклонилась, стараясь избежать дыма. Она вновь визуально переключилась на воду, подметив, что на волнах стали появляться белые барашки.
– Когда мама была беременна мной… ты знал, что ребенок не твой?
– Да. А Харли – нет. – Он стряхнул пепел. – Грейс уверяла, что порвет с ним и вернется ко мне, если я буду относиться к ребенку Харли как к своему. Решив, что в противном случае она оставит меня и уйдет к нему – а ревность и самолюбие сильные чувства, – я отказался от работы с «Блэк ю», вычеркнул из своей жизни Харли и остался с Грейс.
Миа трудно было предположить, как могла бы измениться ее жизнь от такого решения.
– Но все оказалось гораздо сложнее, чем я предполагал. Ты являлась постоянным напоминанием того, что произошло между Грейс и Харли. Ты была всего лишь крохотным ребенком – абсолютно невинным, – но всякий раз, глядя на тебя, я вспоминал его. – Он посмотрел на ее лицо. – Ты так на него похожа. Господи, эти твои глаза! И как же я не обратил внимания, когда ты только здесь появилась. У него были такие же изумрудно-зеленые глаза. Твоя мама всегда отмечала необыкновенные глаза Харли. И волосы у тебя тоже его, а вот улыбка – мамина.
– Ты ушел из-за меня?
– Я понял, что никогда не стану тебе хорошим отцом. И я… да, я ушел. – Он сохранил в памяти, что явилось для него окончательным поводом, но не стал об этом говорить. Да Миа и не спрашивала.
Он затушил сигарету.
Мик оставил Кейти и маму из-за того, что не смог полюбить ее. У нее возникло ощущение, будто ее носит по океану, волны кидают ее из стороны в сторону и изматывают до полного изнеможения. Ей очень хотелось уйти, но необходимо было выснить еще одну вещь.
– Насчет Харли, – произнесла она, – и это имя показалось ей совершенно чужим. – Ты знаешь, где он теперь?
– Сожалею, Миа, но он давно умер.
Это явилось очередной новостью среди множества других, свалившихся на нее сегодня. Слишком много эмоций – она знала, что ей предстояло еще долго переживать услышанное. Сейчас же она, стараясь не принимать все близко к сердцу, лишь переспросила:
– Когда?
– Много лет назад. Ему было двадцать четыре.
Она невольно вскинула брови:
– Такой молодой? А что произошло?
– Все было давно, – сказал он, словно это могло сойти за ответ.
– Что с ним случилось? – настаивала она.
– Сожалею, Миа.
От закравшейся тревоги и нетерпения у нее начала покалывать бровь.
– Мне нужно знать.
Он вздохнул.
– Брат был непростым человеком. Очень талантливым. Потрясающий песенник – прямо настоящий поэт. Никогда ничего похожего на его тексты не видел. Поклонники видели перед собой на сцене отчаянного и необузданного исполнителя, который то бросался к публике, то, как одержимый, заходился в танце, – никто и представить не мог, сколько ему для этого приходилось выпить. – Легкий ветерок затеребил краешки зонта и сдул на стол пепел от сигареты. Мик смахнул его, оставив на деревянной столешнице серый след. – С Харли всегда было непросто. Он был крайне неуравновешенным. То, что для многих было «как с гуся вода», не давало ему покоя. Он слишком много ковырялся в своих мыслях. Порой бывал очень замкнут, мог целыми днями бродить, ни с кем не разговаривая. А то вдруг становился каким-то безудержным, абсолютно неконтролируемым. – Мик на секунду задумался. – Если честно, то я не уверен, был ли он в ладу с самим собой.
Миа почувствовала, как у нее по спине пробежал холодок: многие фразы Мика подходили под описание ее самой.
– После Грейс он утратил интерес ко всему, включая музыку. Группа распалась, меня рядом не было, и он тратил деньги на выпивку и наркотики. За считаные месяцы он все просадил. Стал конченым человеком. – Он вздохнул. – Когда-то мы были близки. Он был потрясающим музыкантом, но его не устраивала роль солиста. И мне приходилось его убеждать. Таланта у меня не было, но была деловая жилка. И у нас возникали трения по этому поводу.
Мик потер оставшийся от упавшего пепла след.
– Я знал его лучше, чем кто-либо другой, и отлично понимал, насколько тяжело ему будет без Грейс. Я слышал, что он пребывал в депрессии, но ни разу ему не позвонил. – Не замечая Миа, Мик посмотрел вдаль, будто ее уже не было и он остался один на один со своими воспоминаниями. – Я был его братом. Я знал, насколько остро он все переживал. – Его глаза заблестели. – И я должен был нести за него ответственность, но гордость помешала. И мне придется сожалеть об этом до конца своих дней.
– Что же все-таки случилось? – спросила она, уже откровенно нервничая.
Он взглянул на нее, и она увидела в его глазах печаль.
– Харли нашли мертвым в гостиничном номере. – Его голос дрогнул. – Он повесился.
Миа как в тумане возвращалась той же дорогой, что и пришла. Только все уже изменилось: оказалось, что она – не дочь Мика, что ее отец самоубийца, что мать все скрывала, а Кейти приходилась ей сводной сестрой.
Глядя под ноги, она торопливо шла по тротуару, и солнце нещадно палило голову. Она часто дышала, а в ушах стучала кровь. Все, во что она верила, оказалось ложью.
Надо позвонить Кейти. Ей необходимо услышать ее голос. На окраине городка был телефон-автомат, и она поспешила к нему. Ноги двигались будто сами по себе. Она обогнала двух подростков, потягивающих молочные коктейли, и перешла дорогу, даже не взглянув, нет ли машин.
Носок одного из шлепанцев попал в трещину, Миа споткнулась, и пальцы обожгло о бетон. Она нагнулась, сорвала шлепанцы с ног и, сжимая их в руке, босиком побежала по щербатому раскаленному тротуару дальше.
Добравшись до телефона-автомата, она вынула из кармана несколько монет по одному доллару. «Поговорить с Кейти. Все ей рассказать». Она сняла трубку и бросила в аппарат монету.
В трубке раздался сигнал. Она крепко зажмурила глаза, силясь вспомнить международный код Соединенного Королевства. Когда это ей удалось, она дрожащими пальцами набрала нужные цифры.
Через несколько секунд в трубке раздался голос Кейти:
– Алло?
На линии слышались треск и шипение, а голос Кейти звучал где-то далеко-далеко, словно их уже оторвали друг от друга.
Сводные сестры. Сестры наполовину.
Ей так не хотелось употреблять это слово по отношению к ним. Поскольку оно словно отделяло ее от сестры.
Миа захотелось дать волю душившим ее слезам. Захотелось услышать прагматичную, но в то же время любящую сестру, которая скажет, что все будет хорошо и что она по-прежнему ее любит. Однако в душу все же закрадывались сомнения. А вдруг Кейти все же немножечко ее разлюбит? Она ведь всегда отмечала, насколько они с Миа разные. Разве не Миа явилась причиной ухода от них Мика?
– Алло? – вновь раздался голос Кейти.
Стиснув зубы, она проглотила свои невысказанные слова и повесила трубку. Ей не хватило духу все рассказать.
Миа необходимо было прилететь на Мауи, чтобы выяснить, насколько похожи они с отцом. А теперь ей необходимо было жить с тем, что она выяснила.