В своем стихотворении «Эпилог» Роберт Лоуэлл спрашивал: «И почему не рассказать, что все же там происходило?»

Я и сам не знаю, как ответить на ваш вопрос, мистер Лоуэлл. Может быть, этого никто не сможет рассказать. Я могу только рассказать о том, что меня удивляет: какие из моих чувств настоящие? Кто из моих многих «Я» является настоящим? Есть только один «Я», который мне нравится, и он был хорошим и бодрствовал, пока мог.

Я никак не мог предотвратить смерть птицы и чувствую свою ответственность за ее гибель. В какой-то степени я был в этом виноват, вернее, мы – моя семья и я, потому что наш дом выстроили на том месте, где стояло дерево кардинала, и он просто хотел вернуться к себе домой. Впрочем, наверное, никто не смог бы спасти его.

Ты была тем, кем мог бы быть любой. Но если бы кто-то и мог спасти меня, то это была бы ты.

Перед своей смертью Чезаре Павезе, верящий в великий манифест, писал: «Мы помним мгновения, а не дни».

Я помню, как бежал всю дорогу к цветочному питомнику.

Я помню ее улыбку и ее смех, когда я был своим лучшим «Я», а она смотрела на меня так, словно я не мог сделать ничего неправильного и был целостной личностью. Я помню, что она смотрела на меня так же и тогда, когда я был совсем другим.

Я помню ее ладонь в своей руке и все ощущения, связанные с этим – как будто что-то и кто-то принадлежали только мне.