Глава 3

После уроков Джен Ауэрбах несется к моему шкафчику и заводит разговор, начиная его с середины. Ее широко распахнутые карие глаза улыбаются даже тогда, когда сама Джен серьезна. Будто она все время ожидает каких-то потрясающих новостей. Мне всякий раз даже неловко, что мне нечем ее порадовать.

– Вот на таком расстоянии от моего лица, – сообщает она. – Представь, он был вот на таком расстоянии.

Между ее указательным и большим пальцем сантиметров пять.

– Ох, как же потрясающе он пахнет. Не знаешь, почему от этих красавчиков всегда так приятно пахнет? То есть, смотри, если бы он пах застывшим жиром от пиццы, я бы точно подумала, что хочу пиццу прямо здесь и сейчас, вместе с ним.

Я мысленно перевожу слова на язык Джен: она говорит о Джоше Брандстеттере, главном красавце нашего класса. Они с Джен сидят вместе на химии, с тех пор как в январе учитель определил соседей по парте методом случайного подбора. Когда ее имя вытащили из огромной пробирки, Джен изо всех сил делала вид, что ей все равно, но равнодушие и Джен Ауэрбах – это вещи совершенно несовместимые.

Мы с Джен, школьные дылды, дружим с седьмого класса. Мы, а еще Эмми Ньюэлл и пара других волейболисток. Я, благодаря маминому ДНК, самая высокая в команде, но играю хуже, чем Джен и Эмили. Я уже пообещала проголосовать за них на следующих выборах капитана и помощника.

– А что вы сейчас делаете на химии?

– Понятия не имею. Какую-то чушь. Но главное, что нам приходится сидеть совсем рядом, – она снова демонстрирует мне большой и указательный пальцы, – иначе плохо видно.

– Но ты же даже не знаешь, на что нужно смотреть!

– Ни малейшего представления. Я просто переписала из его тетради. Слишком была занята: нюхала, как он пахнет.

– Кто пахнет? – спрашивает Эмми Ньюэлл, вклиниваясь в разговор и в пространство между мной и Джен.

– Джош Брандстеттер, – отвечает последняя.

– Как он пахнет?

– Как застывший жир от пиццы, – говорю я. Джен улыбается, а Эмми, сморщив нос, спрашивает:

– По-твоему, это приятный запах?

– Нет. Это была шутка, – поясняю я.

– Что-то я не догоняю, – говорит Эмми, и Джен вкратце объясняет ей, в чем дело.

– Прикольно, – безо всякого энтузиазма отзывается Эмми.

Я беру пакет со спортивной формой. Эмми тоже занимается бегом, поэтому она ждет меня, чтобы вместе пойти в раздевалку.

– Ой, Джен, слушай, – говорю я, запирая шкафчик. – Чуть не забыла. Я не смогу встретиться с тобой в Истоне в пятницу.

Истон – это модный торговый центр, в котором (и рядом с которым) тусуется почти вся молодежь в городе до тридцати. Для меня вылазки туда – это лихорадочная беготня по разноцветному лабиринту с флуоресцентными лампами, гремящей музыкой и бесконечным потоком незнакомцев. Изредка этот бег прерывается минутами блаженного отдохновения, когда мы с друзьями подкрепляемся газировкой и кренделями из ресторанного дворика. Еще мне нравится обратный путь в машине Джен, когда все обсуждают нашу вылазку. Слушая их, я узнаю, хорошо мы повеселились или нет.

– Вы едете в Истон в пятницу, а меня не пригласили? – спрашивает Эмми, пытаясь отлепить прядь волос от губ, намазанных блеском.

– Загляни в свой мобильник, – отвечает Джен. – Я уже неделю назад тебя позвала. Мы все едем.

Все на языке Джен значит «все», «почти все» или «одна девушка из волейбольной команды».

– А ты почему не едешь? – обращается Эмми ко мне.

– Сестра приводит на ужин своего бойфренда. Я его еще не видела, поэтому обязательно надо пойти.

– Но ты ведь можешь просто поглядеть на него, а потом уйти? – предлагает Эмми. – Скажи родителям, что у тебя уже есть планы. Если хочешь, я даже заеду за тобой.

Похоже, что она разозлилась.

– Нет, я хочу остаться на ужин. Сестра говорит, что влюблена в этого парня, поэтому мне надо будет к нему приглядеться.

Джен встает на мою сторону:

– Ты же знаешь, как Джози относится к сестрам.

– Я знаю, как она относится к своей семье в целом. Офигеть как странно, – говорит Эмми тоном, от которого я вовсе не в восторге. У нее ограниченный запас интонаций, и все до одной какие-то неприятные, поэтому кое-что из того, что она говорит, лучше просто пропускать мимо ушей – или понимать по-своему.

За словами часто скрывается куда больше, чем можно подумать. А иногда, как в случае с Эмми, гораздо меньше.