Глава 26
В субботу утром я получаю водительские права (сходство на фото получилось просто пугающим), а потом я сама веду машину домой из Саттон-Корт. Мы с отцом едем в задумчивом молчании: он размышляет о сложном сеансе, а я – о фотографии на правах.
Вечером воскресенья я оказываюсь за кухонным столом еще до ужина: работаю над своим проектом по языковой вариативности. Мне нужно побольше места, где бы разложить бумаги и книги. Как я и думала, проект оказался проще некуда, но все же сегодня вечером он почему-то меня тревожит. Вызывает смутное беспокойство: будто мне натирает кожу жесткая нитка и я никак не могу ее найти.
За ужином Джофф говорит что-то о том, что я веду себя слишком тихо. Наверно, он хотел вовлечь меня в разговор или заставить слушать один из своих монологов. Но я даже не знаю, замолчал он уже или нет, когда говорю маме: «Я сыта» и отношу тарелку в раковину.
В нашей семье понимают, что значит тишина. Родители не осуждают нас за молчание и никогда не пытаются вмешаться. Поэтому у Кейт просто нет причин быть недовольной, но все равно, когда Джофф уходит, она вламывается ко мне в комнату и называет меня грубиянкой.
Я прохожу мимо нее в ванную, закрываю на замок обе двери и сажусь на крышку унитаза. Если надо, так я могу просидеть всю ночь.
Скоро я забываю о ней. Отмокаю в обжигающе горячей ванне и безуспешно пытаюсь найти, откуда же торчит эта жесткая колючая нитка.
Я продолжаю поиски до, во время и после социолингвистики. После урока Итан зовет меня, остановившись у дверей.
– Ты сегодня какая-то рассеянная, – говорит он. – Все в порядке?
Вздох. Хороший такой вздох. Неописуемо хороший вздох.
– Да, спасибо.
– В Фэйр-Граундс пойдешь?
– Конечно.
– Можно присоединиться?
– Всегда можно. – Мы выходим наружу, навстречу первому солнечному и прохладному дню этой осени.
– …в Чикаго бывает, что… снежный эффект озера… но зимой… в этих краях? Джози?
Мы дошли до угла.
– Простите. О чем мы говорили?
– Я спросил, какие тут зимы.
– Серость и слякоть.
Мы переходим дорогу.
– У тебя точно ничего не случилось? У тебя расстроенный вид.
– Просто задумалась.
– О чем? – Его широкая улыбка кажется почти игривой. Хуже этого вопроса может быть только «Сколько тебе лет», но мой возраст он и так знает. – Поделись мыслями.
Вздох. Разочарованный вздох. Неописуемо разочарованный вздох.
– Кхм, ну, на самом деле я думаю о проекте по языковой вариативности.
– Я могу чем-то помочь?
– Нет, спасибо. Просто пишу его в уме.
– Я таким обычно занимаюсь во время бега. И именно поэтому мне больше нравится бегать с кем-нибудь. Можно обменяться мыслями.
– Ха, – отвечаю я и позже пишу в своем новом дневнике:
Понедельник, 6 октября
А мне не нужен партнер по бегу. Мне всегда казалось, что парочки, которые вместе бегают, скоро и одеваться начнут одинаково.
К пятнице я понимаю, что не использую дневник по назначению. Папа попросил меня писать что-нибудь подлинное, и смотрите, что вместо этого получается у меня:
Вторник, 7 октября
Сегодня по пути в Кэп Стью пукнул, а я нет. И он не смутился, а мне за него было неловко. Нам обоим нужно разобраться с личными границами.
Среда, 8 октября
Сходила со Стью и Итаном в Фэйр-Граундс. Никто не пукал.
Четверг, 9 октября
Сходила к окулисту. Линзы будут готовы на следующей неделе. Два комплекта (спасибо, Кейт!). Жду не дождусь, когда смогу отдать должное ее вдумчивому подходу к выбору подарка.
Пятница, 10 октября
[пропуск]
Я вслух говорю дневнику: «Сегодня мне нечего писать». Все-таки я перед ним отвечаю, поэтому лучше предупредить сразу.
Но на самом деле темы у меня есть, и мы с дневником оба это знаем. И, готова поклясться, именно это меня и добивает: я знаю, для чего нужен блокнот, и знаю, что подвожу и себя, и папу.
Отлично, у меня двойка за Дневниководство для начинающих.
Позже тем вечером я с некоторой торжественностью располагаюсь за столом, открываю блокнот, пишу «Дорогой Итан» и останавливаюсь. Я вспоминаю каждую нашу встречу, каждую улыбку, каждую прогулку, каждое слово, сказанное друг другу с того момента, как глаза наши встретились впервые.
Дорогой Итан!
Вы верите в любовь с первого взгляда? Я не верила, пока не встретила вас, но потом прочла несколько статей о том, что это вполне научный феномен. Или просто существующее явление, а не научный феномен. Я не знакома со статистикой, но могу сказать вам, что, насколько мне известно, из всех моих знакомых такое случилось только со мной. Я думаю – я полагаю – я почти наверняка знаю, что это случилось, когда я впервые увидела вас. Что-то случилось. Что-то необычное, волнующее и восхитительное, и чем больше я вас узнаю, тем более странным, волнующим и восхитительным это становится, потому что у нас столько общего, мы так связаны нашей похожестью. Вы и сами говорили о сходстве между нами, когда мы впервые шли в Фэйр-Граундс. О том, как мы понимаем друг друга, как говорим на одном языке (то есть последнее сказала я. Или хотела. Во всяком случае, подумала). Вы сказали, что понимаете, какая я и что такое понимание встречается нечасто. Вы правы: противоположности не притягиваются.
– Что пишешь?
Я подпрыгиваю и резко оборачиваюсь в кресле: Кейт.
– Ты вообще когда-нибудь стучишься?
– Что это у тебя? Признание в любвиииии?
– Заткнись! В прямом смысле слова, заткнись!
– Я угадала! Можно поглядеть?
– Уходи. – Она тянется к моему дневнику, и я хлопаю ее по руке, а потом быстро пихаю тетрадь в ящик стола.
– Прости. Прости, Джози, я же только пошутить хотела.
– Не смешно. И это не любовное послание. Я просто… писала, как прошел день.
– Ладно, ладно. – Она прыгает на кровать.
– Тебе что-то нужно?
– Ого, да ты не в духе.
– Кейт, ну правда, что тебе нужно? Я тут немножко занята.
– А чего это ты не на футболе? – Сегодня вечером у нас в школе матч.
– Живот болит, – вру я.
– А, тогда понятно, почему у тебя плохое настроение.
– Это из-за тебя оно плохое.
– Боже, да остынь ты. Я ухожу. Просто мама сказала, что ты дома, я и подумала, может, ты захочешь посмотреть кино со мной и Джоффом.
– О, что-нибудь о клещах? Клещ страны Оз? Клещтаник?
Кейт поднимается.
– Клещ и предубеждение.
Она уже вышла из комнаты и подошла к лестнице.
– А, знаю, знаю! – кричу я ей вслед. – Гарри Поттер и Клещ-Полукровка!
Я закрываю дверь, возвращаюсь к столу и дописываю свое послание:
Когда-нибудь я отважусь и скажу вам все это лично. А пока я предаюсь безмолвным и счастливым размышлениям о вас и могу сейчас сказать, что, может, люблю вас. Или смогу полюбить когда-нибудь.
С любовью – когда-нибудь,
Джози.
Позже я засыпаю, довольная тем, что наконец употребила дневник по назначению. Жалко, что у меня нет красной ручки. Поставила бы себе «пять» за сегодняшнюю запись.
