16
На следующий день папе не стало лучше.
И через день тоже.
В конце недели он вышел на работу, но я была уверена в том, что состояние похмелья стало заметно окружающим тоже. В доме теперь всегда было пиво или виски. Папа каждый день засыпал на диване или сидел, запершись в своей комнате. И со мной свое поведение не обсуждал. Как будто я слепая! Я что, должна была делать вид, что ничего не происходит? Притворяться, что все нормально?
Мне хотелось что-то сделать. Приказать ему остановиться. Сказать, что он совершает огромную ошибку. Но как? Как семнадцатилетней девчонке убедить отца, что она знает, как лучше? Если бы я попыталась его остановить, он мог бы обидеться. Подумал бы, что и я его бросила. Начал бы на меня злиться.
Отец бросил пить еще до моего рождения, и поэтому об обществе анонимных алкоголиков я знала не так уж много. У него был опекун из ассоциации – высокий мужчина с редеющими волосами из Оак-Хилл. Когда я была маленькой, мама всегда посылала ему открытки на Рождество. Но папа давно о нем не упоминал, и я сомневалась, что мне удалось бы раздобыть его номер телефона, даже если бы я попыталась. Но допустим, мне бы это удалось: что бы я ему тогда сказала? Как вообще работает эта система с опекунством?
Я чувствовала себя беспомощной и бесполезной, а главное, мне было стыдно. Я знала, что теперь, когда мамы рядом не было, ответственность лежала на мне. Я должна была что-то сделать, но не знала что.
В те несколько недель, что прошли после маминого отъезда в Теннесси, дома я старалась не попадаться папе на глаза. Никогда раньше я не видела его пьяным и не знала, чего ждать. В памяти остались лишь обрывки разговоров, подслушанных в детстве. Когда-то отец был вспыльчивым и легко выходил из себя. Сейчас мне трудно было представить его таким, и если честно, не хотелось нарываться. Вот я и сидела в своей комнате – а он в своей.
Я все время повторяла, что это должно закончиться, но до поры до времени нужно держать его тайну при себе. К счастью для меня, мама оказалась достаточно наивной и велась на мои россказни о том, что все нормально, хотя актриса из меня была никудышная.
Я думала, что сложнее всего будет скрыть свои секреты от Кейси – она буквально видела меня насквозь. Поначалу я пыталась избегать ее, не брала трубку, когда она звонила, и придумывала отговорки, когда она звала меня куда-нибудь. Я так и не перезвонила ей насчет девичника в «Гнезде», который она предложила устроить тогда, в туалете. Я знала: стоило нам остаться наедине, и она бы засыпала меня вопросами. Поэтому всегда пыталась использовать ничего не замечавшую бедняжку Джессику как буфер между нами.
Но прошла неделя, и у меня появилось странное чувство, что это Кейси избегает меня.
Она звонила все реже.
Перестала спрашивать, хочу ли я пойти в «Гнездо» в выходные.
Она даже поменялась местами с Жанин за нашим столиком в столовой, чтобы сидеть на другом конце – как можно дальше от меня. И пару раз я ловила на себе ее неодобрительные взгляды.
Мне хотелось спросить ее, в чем проблема, но я боялась разговора начистоту. Я понимала, что если мы с ней начнем говорить, я больше не смогу врать насчет папы. Ей-то уж точно. Но это был его секрет и его позор, и я не вправе была его выдавать. Никто, в том числе и Кейси, не должен был об этом знать.
Вот и пришлось временно терпеть ее крайне странное поведение.
Моей единственной отдушиной в эти несколько недель был Уэсли. Конечно, в глубине души я сама себе ужасалась, но что тут скажешь? Сейчас больше, чем когда-либо, я нуждалась в побеге от реальности, в своей дозе кайфа, а Уэсли всегда был на расстоянии вытянутой руки. Дозаправка три-четыре раза в неделю – вот что помогало мне не терять рассудок.
Черт, да я, похоже, стала наркоманкой. Может, я давно сошла с ума, просто не замечаю?
– И что бы ты без меня делала? – спросил он однажды ночью. Мы лежали, запутавшись в шелковых простынях на его огромной кровати. Сердце все еще билось от экстаза, который он только что заставил меня испытать, а его губы у моего уха только добавляли остроты ощущениям.
– Жила бы счастливой и полной жизнью, – пробормотала я. – Может, даже стала бы оптимисткой, не будь тебя рядом.
– Лгунья. – Он игриво укусил меня за мочку уха. – Тебя ждало бы глубокое несчастье. Признай это, жупа. Я ветер в твоих крыльях.
Я закусила губу, но не смогла удержаться и рассмеялась. А ведь только-только отдышалась!
– Ты процитировал Бетт Мидлер… в постели! Кажется, я начинаю сомневаться в твоей сексуальной ориентации, Уэсли.
Его глаза воинственно блеснули.
– Неужели? – Он улыбнулся и снова приблизил губы к моему уху: – Мы оба знаем, что моя мужественность никогда не вызывала сомнений… По-моему, ты просто меняешь тему, потому что знаешь, что это правда. Я свет всей твоей жизни.
– Ты… – Я искала, что сказать, но Уэсли прижался губами к моей шее. Кончик его языка скользнул по моему плечу, и в голове повис сплошной туман. Разве можно спорить в такой обстановке? – Размечтался. Я просто использую тебя, забыл?
Он рассмеялся, уткнувшись носом мне в шею.
– Очень смешно, – ответил он, по-прежнему целуя меня в шею, – ведь я почти уверен, что твоего бывшего уже давно нет в городе. – Его рука скользнула между моих колен. – Но ты-то еще здесь, правда? – Он начал гладить пальцами внутреннюю поверхность моего бедра, и стало совершенно невозможно придумать сколько-нибудь остроумный ответ. Кажется, мое смятение ему нравилось, потому что он снова рассмеялся. – Не думаю, жупа, что ты меня ненавидишь. По-моему, я очень даже тебе нравлюсь.
Кончики его пальцев снова заскользили по внутренней стороне моего бедра, и меня пробрала неконтролируемая дрожь. Мне очень хотелось поспорить с ним, но от его прикосновений спину пронизывали электрические разряды.
Наконец, когда напряжение стало почти невыносимым, его рука поднялась выше, и он оторвался от моего плеча.
– Слава богу, – прошептала я, зная, что последует дальше. Он потянулся за презервативом, лежавшим на ночном столике.
– В общем, и мне твое присутствие здесь приятно, – с самодовольной ухмылкой заметил он. – Теперь же позволь развеять все твои сомнения по поводу моей сексуальной ориентации.
И мои мысли снова растворились в облаках.
Одного отрицать было нельзя: все вышло из-под контроля. И однажды в пятницу на уроке английского я четко осознала: что-то явно не так.
Миссис Перкинс раздавала старые задания с проставленными оценками и болтала что-то о книге Норы Робертс, которую только что дочитала, совершенно не отдавая себе отчет в том, что ее никто не слушал. А потом остановилась у моей парты и улыбнулась во весь рот слегка глуповатой улыбкой, как бабушка, гордящаяся своим внуком.
– Вы написали замечательный доклад, – шепотом проговорила она. – Какой интересный взгляд на персонаж Эстер! Вы с мистером Рашем отлично сработались. – С этими словами она протянула мне светло-коричневую папку и похлопала меня по плечу.
Я открыла папку, не до конца понимая, о чем речь. Внутри лежал доклад, который я сразу узнала. «Бегство Эстер: анализ героини», авторы Бьянка Пайпер и Уэсли Раш. В верхнем левом углу миссис Перкинс проставила оценку ярко-красными чернилами: 98 баллов. Из ста.
Я невольно улыбнулась, увидев наш доклад. Неужели прошло всего полтора месяца с тех пор, как мы написали его в комнате Уэсли? С тех пор, как впервые переспали? А мне казалось, будто это было десять лет назад. Нет, даже тысячу лет. Я взглянула на него – он сидел в противоположном конце класса – и улыбка тут же сошла с моего лица.
Он разговаривал с Луизой Фарр. Точнее, не просто разговаривал. Разговор – всего лишь вибрация голосовых связок, а между ними с Луизой происходило нечто большее. Его ладонь лежала у нее на колене. Ее щеки раскраснелись. Он улыбался ей своей милой самоуверенной улыбочкой.
Да нет же! Своей отвратительной улыбочкой. С каких это пор его самодовольство начало казаться мне милым? И что это за странный укол в животе я сейчас почувствовала?
Когда Луиза начала теребить свою цепочку – явный признак флирта, – я отвернулась.
Вот шлюха.
Я встряхнулась. Я была удивлена и немного обеспокоена. Что со мной такое? Луиза Фарр вовсе не шлюха. Глупенькая чирлидерша – это да, заместитель капитана команды стройняшек, но Кейси никогда и слова дурного о ней не говорила. И она просто разговаривала с симпатичным парнем, вот и все. Все мы это делали хоть раз. Да и у Уэсли не было девчонки. И не было обязательств.
Передо мной, например.
О боже, подумала я, осознав, что это был за укол. Я же ревную! Нет, серьезно, ревную! Ах, черт!
Тогда я решила, что, наверное, заболела. У меня наверняка была температура, или ПМС, или еще какое-нибудь заболевание, от которого помутился рассудок. Потому что это просто невозможно, чтобы я ревновала бабника Уэсли за то, что он кокетничал с другой девчонкой. Ведь в этом вся его натура! Если бы Уэсли Раш перестал заигрывать с наивными бедняжками, наступил бы конец света. Так с какой стати я ревную? Это просто смешно. А значит, я заболела. Иначе и быть не могло.
– Бьянка, с тобой все в порядке? – спросила Джессика. – Ты какая-то хмурая. Злишься на кого, что ли?
– Все нормально, – процедила я сквозь стиснутые зубы.
– Ну ладно, – ответила Джессика. Господи, она такая же наивная – прямо как моя мама! – Слушай, Бьянка, мне кажется, тебе надо поговорить с Кейси. Она какая-то расстроенная, и вам двоим не мешало бы пообщаться с глазу на глаз. Может, сегодня? После уроков?
– Да… как скажешь. – Но я ее не слушала. Я придумывала способы изувечить хорошенькое личико Луизы Фарр.
ПМС. Точно ПМС, особо тяжелый случай.
Как только прозвенел звонок, я вылетела из класса. Стоило мне еще раз услышать глупое хихиканье Луизы – «ах, Уэсли, я так рада, что ты обратил на меня внимание!» – и я бы просто застрелилась. Ну и что, что она худая, как мой мизинчик, а буфера у нее с баскетбольные мячи? Спорим, коэффициент интеллекта у нее не выше двадцати семи баллов!
Хватит, велела я себе. Луиза не сделала тебе ничего плохого. У тебя нет права так о ней думать… даже если она идиотка.
Я закинула вещи в шкафчик и побежала в столовую. Хотелось поскорее вырваться из здания школы. Мысли были настолько поглощены моей вызванной ПМС ревностью, что я даже не заметила Тоби Такера и притормозила буквально в пятнадцати сантиметрах от него.
– Спешишь? – спросил он.
– Ага, – вздохнула я. – Прости, что чуть в тебя не врезалась.
– Ничего. – Он нервно затеребил очки. – Но может, остановишься ненадолго? Хочу с тобой поговорить.
Меня это не удивило. За последние пару недель мы с Тоби вроде как подружились. И хотя общались мы в основном на уроках американской политики, это определенно был шаг вперед. По правде говоря, я даже перестала нервничать, находясь с ним рядом. Хотя сердце все еще немного подпрыгивало, когда он входил в класс, я уже не боялась потерять голос в его присутствии.
– Конечно, – ответила я. Хоть отвлекусь на пару минут.
Он улыбнулся и зашагал рядом.
– Умеешь хранить секреты? – спросил он, когда мы дошли до столовой, где уже собралась толпа учеников, дожидаясь последнего звонка, после которого можно будет идти домой.
– Почти всегда получается. А что?
– Помнишь, пару недель назад меня не было в школе? На следующий день после Дня святого Валентина?
– Угу, припоминаю. Кажется, это был худший день в жизни мистера Чосера, – заметила я. – Я думала, он заплачет, увидев, что некому делать за него его работу.
Тоби коротко рассмеялся и продолжил:
– Я тогда не пришел, потому что у меня было собеседование. – Он достал из внутреннего кармана блейзера большой конверт. – Я подал заявление в Гарвард. И сегодня утром получил письмо.
– Но почему это секрет?
Его щеки порозовели, и это было так мило!
– Не хочу, чтобы надо мной смеялись, если не поступлю, – ответил он.
– Поступишь.
– Пока не знаю.
– Зато я знаю.
– Вот бы мне так верить в себя.
– Да ладно, Тоби, – серьезно проговорила я. – Все великие политики – сенаторы и президенты – учатся в лучших университетах. А тебе суждено стать великим политиком, поэтому они просто обязаны тебя принять. Кроме того, ты один из лучших учеников в выпускном классе. Ведь тебе даже поручили произнести торжественную речь на вручении аттестатов!
– Да, – согласился Тоби, хмуро глядя на конверт. – Но… но все-таки это Гарвард.
– А ты – Тоби, – пожала плечами я. – Даже если не поступишь, есть еще миллион университетов, которые будут счастливы тебя заполучить. Но это не важно, потому что ты поступишь. Так что не тяни и открывай письмо.
Тоби остановился посреди столовой, взглянул на меня и улыбнулся.
– Вот видишь? – сказал он. – Именно поэтому я хотел, чтобы ты была рядом, когда я его открою. Я знал, что ты меня…
Я прервала его.
– Не сомневаюсь, все, что ты скажешь дальше, будет очень здорово, но я на сто процентов уверена, что сейчас ты оттягиваешь важный момент. Открой письмо, Тоби. Даже отказ лучше, чем эти мучения. Тебе станет лучше, если ты его прочтешь.
– Знаю. Я просто…
– Открывай.
Он разорвал конверт, и тут до меня дошло, как все это странно. Он пришел ко мне с такой личной просьбой. Обратился ко мне за поддержкой. За одобрением. Еще в январе я представить не могла, что буду приказывать Тоби Такеру немедленно открыть письмо из Гарварда! В январе я не могла представить, что когда-нибудь заговорю с ним, что уж там.
Боже, как все изменилось.
К лучшему, разумеется.
Дрожащими пальцами он достал листок бумаги из разорванного конверта и начал читать. Я видела, как его глаза пробежались по странице и расширились. От радости? Или от расстройства? А может, от шока? От удивления, что его приняли – или, наоборот, не приняли?
– Ну что там?!
– Меня… меня взяли. – Тоби уронил письмо, и то грациозно опустилось на пол. – Бьянка, я поступил! – Он схватил меня за плечи и крепко обнял.
Вот такого я точно не смогла бы представить в январе.
– Я же говорила, – ответила я, тоже обняв Тоби.
Глядя поверх его плеча, я заметила Кейси и Джессику – те направлялись в столовую. Проталкиваясь сквозь толпу учеников, они увидели, что я обнимаюсь с Тоби. Но отчего-то на их лицах не было радости, которую я ощущала. Джессика казалась грустной, а Кейси… Кейси и вовсе была в ярости.
Но почему? Что с ней такое? С ними обеими.
Тоби еще раз крепко прижал меня к себе, потом отпустил и наклонился, чтобы поднять упавшее письмо.
– Невероятно. Мои родители обалдеют.
Я оторвалась от созерцания своих подруг, растворившихся в толпе старшеклассников, и снова повернулась к улыбающемуся Тоби.
– Если они тебя хоть немного знают, то не обалдеют, Тоби, – ответила я. – Всем уже давно известно, что тебе уготованы великие дела! Я-то знала это еще несколько лет назад!
Тоби, кажется, удивился.
– Лет? Но мы же с тобой только пару недель назад начали общаться.
– Зато с десятого класса ходим на одни и те же занятия, – напомнила я ему. – Мне не обязательно было общаться с тобой, чтобы понять, какой ты классный. – Я улыбнулась и похлопала его по спине. – И ты только что еще раз это доказал. – Тут зазвенел звонок, и я повернулась к дверям, ведущим на ученическую парковку. – Пока, Тоби! И поздравляю!
– Спасибо, Бьянка. И до скорого.
У дверей я подумала, а не сболтнула ли лишнего. Не решил ли он, что я нечто вроде его тайного воздыхателя? О боже. Надеюсь, нет. Еще не хватало отпугнуть бедного парня меньше, чем через месяц личного общения. Это окончательно докажет, что я полная неудачница.
Я уже собиралась толкнуть двойную дверь, ведущую на школьную парковку, как позади вдруг меня кто-то окликнул. Повернувшись, я увидела Кейси. Та стояла, прислонившись к почти пустому шкафу со школьными трофеями и скрестив руки на груди. Выражение ее прищуренных глаз сразу меня взбесило.
– Что такое? – спросила я.
Кейси нахмурилась и опустила руки.
– Ничего, – буркнула она. – Забудь!
– Кейси, что ты…
– Не сейчас, Би. – Она развернулась и пошла в противоположную сторону. – У меня тренировка.
Мои руки сами уперлись в бока.
– Да что с тобой такое? – возмутилась я. – Ведешь себя, как полная сука.
Она замерла и бросила на меня взгляд через плечо.
– Это я-то сука? Ты меня игнорируешь, а я сука? Какого черта, Бьянка? – Она встряхнула головой. – Хотя ладно. Не буду я с тобой сейчас разговаривать. Это должно было произойти десять минут назад, ведь ты обещала Джесс. Но видимо, ты была слишком занята тем, что висела на том ботане…
– Только настоящая стерва стала бы переводить стрелки на Тоби, Кейси, – огрызнулась я. Да как она смеет! Знает же, что он мне нравится. Понимает, как много для меня значит, что он наконец обратил на меня внимание! И несмотря на это, обвиняет меня в том, что я с ним обнималась? – Ведешь себя, как конченая чирлидерша.
Ее глаза вспыхнули, и на секунду мне показалось, что она на меня бросится. Я всерьез испугалась, что придется устроить драку со своей лучшей подругой перед выходом на парковку – настоящие девчачьи бои с выдергиванием волос, как в реалити-шоу.
Но Кейси ушла. Не сказав ни слова. Более того, она не проронила ни звука. Просто пошла в сторону спортивного зала, оставив меня в состоянии полного бешенства и растерянности.
Мы с Кейси и раньше ссорились – такое неизбежно случается, когда долго с кем-то дружишь. Но эта ссора совершенно выбила меня из колеи – в первую очередь потому, что я не понимала, в чем проблема. Я шла через парковку, пытаясь понять, что же такого сделала, чтобы заслужить подобное отношение. Видимо, я чем-то ее обидела.
И разумеется, на этом мои беды не закончились.
Машина не завелась. Я поворачивала ключ в зажигании снова и снова, но безрезультатно. Аккумулятор сдохл.
– Черт! – крикнула я, ударив кулаком по рулю. Сейчас мне это было совсем не нужно. Неужели мало неприятностей для одного дня? Неужели в моей жизни мало проблем? Ну все наперекосяк! – Черт! Проклятье! Ну заводись же, кусок…
– Проблемы с тачкой, жупа?
Я оборвала свою гневную тираду и в ярости взглянула на того, кто закрыл мне свет. Это был Уэсли. Я открыла дверцу и выпалила:
– Машина не хочет заводиться.
А потом увидела, что он был не один.
Девчонка. Худенькая. С большими буферами. Не Луиза Фарр. Эта была симпатичнее. С круг-леньким милым личиком, большими серыми глазами и каштановыми локонами, падавшими на плечи. Разумеется, она была намного симпатичнее меня. Скорее всего, какая-нибудь новенькая, потерявшая голову от одного взгляда на сексуальную улыбочку Уэсли и его роскошный сверкающий «Порше». И снова я ощутила укол ревности. Но это просто ПМС, успокоила я себя.
– Тебя подвезти? – спросил он.
– Нет, – поспешно выпалила я. – Я просто позвоню… – Но кому мне звонить? Мама в Теннесси. Отец на работе. У Кейси тренировка. И даже если не было бы тренировки, она все равно на меня злится, а машины ни у нее, ни у Джессики нет – их везде возят родители. Так кто же меня заберет?
– Брось, жупа, – с улыбкой протянул Уэсли. – Тебе же хочется со мной прокатиться. Он наклонился и заглянул мне в глаза. – Ну что плохого может произойти?
– Ничего, справлюсь.
Ни за какие коврижки не поеду в одной машине с ним и его новой жертвой. Ну уж нет. Только не я.
– Не говори глупости. Своим потом позвонишь. Какой смысл торчать на стоянке до темноты? Мне только нужно забросить Эми, а потом я отвезу тебя домой.
Эми, повторила я про себя. Так вот как зовут эту глупенькую красотку.
А потом я сложила два и два.
О боже! Эми! Да это же его сестра! Я снова взглянула на девушку, удивляясь, как сразу не заметила сходства. Вьющиеся каштановые волосы, темно-серые глаза, очень привлекательная… Ну точно же. Похожи, как две капли воды. Какая же я невероятная идиотка!
Тут Уэсли потянулся и выдернул мои ключи из зажигания.
– Ну ладно. – Я тут же приободрилась, выхватила у него ключи и кинула их в сумку. – Только возьму свои вещи.
Забрав все, что мне было нужно, я заперла машину и пошла за Уэсли к его «Порше». Поскольку он был единственным на стоянке, его трудно было не заметить.
– Ну вот, жупа, – проговорил Уэсли, садясь на место водителя. Я села сзади, чтобы Эми – которая явно была тихоней – сидела рядом с братом. – Признай, что иногда я все-таки совершаю добрые поступки.
– А я никогда этого и не отрицала, – заметила я, стараясь расположиться поудобнее на тесном заднем сиденье. Господи, какая же маленькая машина, хоть и крутая! Мне пришлось сесть боком и подтянуть колени к груди. Ужасно неудобно! – Ты совершаешь добрые поступки, но только если это каким-то образом тебе на руку!
Уэсли усмехнулся.
– Слышала, Эми? Представляешь, что она обо мне думает?
– Уверена, Эми и без меня знает, что ты за птица.
Уэсли замолчал.
Эми рассмеялась, но как-то нервно.
Она вообще говорила мало, хоть Уэсли и пытался несколько раз вовлечь ее в разговор. Сначала я подумала, что она стеснялась меня, но вскоре поняла, что она просто робкая. Когда мы подъехали к большому старинному дому – видимо, принадлежавшему бабушке Уэсли – Эми обернулась и тихо сказала:
– Пока. Рада была с тобой познакомиться, – и вышла из машины.
– Какая она милая, – заметила я.
– Ей нужно выбраться из своего панциря, – вздохнул Уэсли, глядя, как она бежит к крыльцу. Когда она скрылась в большом доме (не особняк, конечно, но ясно, что у бабули Уэсли тоже деньги водились), он перевел взгляд на меня.
– Теперь можешь сесть вперед, если хочешь.
Я кивнула и вышла из машины. Открыла дверь с пассажирской стороны и села на место, где только что сидела Эми. Пристегнула ремень безопасности и вдруг услышала, как Уэсли недовольно застонал.
– Что такое? – спросила я и подняла голову. Не успел он ответить, как я догадалась сама.
Из дома вышла женщина лет шестидесяти и направилась к машине. Несомненно, это была бабушка Уэсли. Та самая, что его терпеть не могла. Неудивительно, что вид у него был такой, будто он хотел спрятаться. Я с легким беспокойством изучала эту женщину, которая была очень хорошо одета: дорогой розовый свитер и брюки с безупречно отглаженными стрелками.
Когда она подошла достаточно близко, чтобы его услышать, Уэсли опустил стекло.
– Привет, бабушка Раш. Как дела?
– Не увиливай, Уэсли Бенджамин. Я очень тобой недовольна. – Но голос у нее был вовсе не недовольный. А высокий и мелодичный. Шелковистый. Это был голос самой милой старушки на свете, но ее слова не соответствовали тону.
– Чем я провинился в этот раз? – со вздохом спросил Уэсли. – Надел не те ботинки? Машина плохо вымыта? К какой еще мелочи ты найдешь придраться сегодня?
– Я бы советовала тебе не говорить со мной таким тоном, – заметила она совершенно не угрожающим голосом. Все это было бы даже смешно, если бы Уэсли не выглядел таким несчастным. – Живи, как хочешь, но малышку Эми в свои дела не втягивай!
– Эми? А что я не так сделал с Эми?
– Нет, ну серьезно, Уэсли. – Бабушка Уэсли печально вздохнула. – Будет лучше, если Эми поедет на школьном автобусе. Я не одобряю, что она разъезжает с тобой и твоими… – тут она замялась, – …друзьями на заднем сиденье. – Тут она перевела взгляд, и наши глаза на секунду встретились, а потом она снова воззрилась на внука. – Не хочу, чтобы на твою сестру оказывали плохое влияние.
На минутку я растерялась. Вообще-то, я училась на одни пятерки. Никогда в жизни от меня не было неприятностей. И эта женщина считает, что я каким-то образом могу плохо повлиять на ее драгоценную внучку?
А потом до меня дошло.
Она решила, что я – одна из потаскушек Уэсли. Из тех развязных цыпочек, с которыми он спит. Уэсли же говорил, что бабушка не одобряет его «стиль жизни». Ей не нравится, что он спит с кем попало. И увидев меня на заднем сиденье, она наверняка подумала, что я – очередная шлюшка, которую он подцепил.
Я отвела глаза и посмотрела в окно, чтобы не видеть отвращение на лице этой женщины. Мне было обидно, и я очень разозлилась.
Главным образом потому, что она была права.
– Тебя это не касается, – прорычал Уэсли. Никогда еще не видела его таким злым. – Ты не имеешь права неуважительно отзываться о моей подруге, и уж точно не тебе решать, буду я подвозить сестру или нет. Надеюсь, ты знаешь меня достаточно хорошо и понимаешь, что я никогда не сделаю ей ничего плохого – хотя ты убедила ее в обратном. Я не чудовище, каким ты меня изображаешь.
– Думаю, впредь я буду сама забирать Эми из школы.
– Валяй, – огрызнулся он. – Но ты не сможешь запретить нам встречаться. Она моя сестра, и мать с отцом придут в ярость, узнав, что ты пытаешься разбить нашу семью, бабуля.
– Боюсь, от вашей семьи и так остались одни осколки.
Послышалось жужжание – Уэсли поднял окно. Потом взревел мотор. Старая леди зашагала обратно к дому. А Уэсли взвизгнул шинами, газанул назад и выехал на дорогу. Я встревоженно смотрела на него и не знала, что сказать. К счастью, он заговорил первым.
– Прости. Не знал, что она выйдет на улицу. Она не должна была так говорить о тебе.
– Да ничего, – ответила я.
– Старая ведьма.
– Это я уже поняла.
– Хуже всего, что она права.
– В чем? – спросила я.
– В том, что касается нашей семьи, – ответил он. – Она права. Нет у нас никакой семьи. Уже давно нет. Мать с отцом вечно в отъезде, а бабушке удалось встрять между Эми и мной.
– Эми все равно тебя любит.
– Возможно, – пробормотал он, – но уже думает обо мне плохо. Бабуля убедила ее, что я никчемный сукин сын. И я видел, как Эми стала на меня смотреть. Как будто ей меня жаль. Как будто она во мне разочаровалась. Считает меня ужасным человеком.
– Мне очень жаль, – тихо проговорила я. – Если бы я знала, не стала бы в шутку говорить, что ты совершаешь добрые поступки только для своей выгоды.
– Да ничего. – Он слегка сбавил скорость. – Ведь, по правде говоря, ты права. И бабушка права. Я просто никогда не хотел, чтобы Эми знала меня таким.
Я не удержалась, потянулась к переключателю передач и накрыла руку Уэсли своей рукой. Его кожа была теплой и мягкой, а под моей ладонью бился равномерный пульс. Я уже забыла о своей дурацкой машине, о ссоре с Кейси. Мне лишь хотелось, чтобы Уэсли снова улыбнулся. Даже своей этой ненавистной самодовольной ухмылочкой. Невыносимо было смотреть, какую боль он испытывает, думая о том, что, возможно, потеряет уважение сестры. Мне хотелось помочь ему. Мне были небезразличны его чувства.
О боже. Мне были небезразличны его чувства!