17
Мерси была миниатюрной женщиной с невыразительными зелеными глазами и мышиного цвета волосами. Она убирала их в тугую кичку, которая никак не красила овал ее лица. Бежевые слаксы, которые они носила, были ей немного коротковаты, а голубая блузка — слишком тесной, отчего плечи были плотно обтянуты. О большинстве людей можно многое сказать не только по тому, какую одежду они носят, но и по тому, как они ее носят. Если одежду можно считать индикатором характера, то характер у Мерси был трагический.
С первого взгляда все в этой женщине кричало о ее слабой воле и мягком нраве. Я могла бы поспорить на свои новые башмаки из черной замши, что, если бы она заговорила, голосок ее оказался бы тонким и нежным. Слегка ссутулившись, она поигрывала карандашом, вертя его в руках то так, то этак. Я поглубже засунула руки в карманы, чтобы побороть искушение вырвать карандаш из рук Мерси и воткнуть ей его меж глаз. Наконец, когда я уже думала, что хуже не будет, она стала жевать свою верхнюю губу. Убила бы стерву!
Полный отстой. Девчонки, подобные мне, таких просто перешагивают или выплевывают, толком не разжевав.
— Садись! — рявкнула она и показала на единственный стул в углу комнаты.
Боже мой, как я была неправа!
Мерси села за длинный белый стол на другой стороне комнаты и вытащила из ящика форменный блокнот.
— Меня зовут Мерси Клайн, — сказала она. — Я провожу в «Деназене» собеседования с вновь прибывшими. Я задам тебе серию вопросов. Советую отвечать на них быстро и правдиво. Мы будем…
— Каких вопросов?
Она оторвалась от своих записей, посмотрев на меня широко раскрытыми глазами:
— Прошу прощения?
А я ведь задала совсем не сложный вопрос. Пришлось разъяснять:
— Какие вопросы вы будете задавать? — повторила я, уже медленнее. — И уж, поскольку зашла речь, что я здесь буду делать? Охотиться за Шестыми? Или работать в кафе? Никто ничего не сказал, а мне бы хотелось знать, хотя бы примерно.
Удивленный взгляд уступил место выражению превосходства.
— Возможно, мистер Кросс не совсем точно тебя проинструктировал, — проговорила Мерси, наклонившись вперед и задвинув ящик стола. — Ты здесь находишься, чтобы отвечать на вопросы, а не задавать их. Тебе понятно?
Я кивнула.
Успокоенная, она продолжала:
— Пожалуйста, твое полное имя.
— Дезни Кей Кросс.
— Возраст и дата рождения.
— Семнадцать. Родилась первого февраля 1993 года.
— Имена и возраст родителей.
— Вы это серьезно? Вы же должны знать моего…
Мерси подняла взгляд от бумаг. Ее тяжелый взгляд ударил меня как бетонная плита, упавшая с неба.
— Имена и возраст родителей, — повторила она.
— Имя моей матери — Сюзанна. Только я не знаю ее возраста.
Я постаралась, чтобы голос мой не дрогнул. Тщательно оформив фразу, я не упомянула факт смерти моей матери. Лучше я буду избегать этой темы, скользить вокруг нее — чтобы эта Мерси не заподозрила меня во лжи.
— Имя моего отца, — продолжала я, — Маршалл Кросс; ему сорок пять.
— Семейное положение.
Звук ее голоса дуновением арктического ветра пронесся по комнате.
— Если вы имеете в виду меня, то знайте — вы не мой тип, — произнесла я с улыбкой. — Если вы имеете в виду моего отца, то он неженат, и вы и не его тип тоже.
Мерси не нашла ничего смешного в том, что я сказала. Маленькая голубая вена на ее лбу пульсировала как бешеная. Понятно, что увидев, как ее все достает, я завелась окончательно.
— Если же серьезно, то я вообще не думаю, чтобы у него был какой-то тип — я никогда не видела его с женщиной. Мерси, я не хотела вам говорить, но мне кажется, существует реальная возможность того, что мой отец — голубой.
— Дезни!
— Дез! — поправила я. Папаша был единственным, кто называл меня моим полным именем. Я ненавидела это имя.
— Дезни, — повторила Мерси, — твой отец предупредил меня насчет твоих штучек. Я уверена, он сказал тебе, что я не буду давать тебе поблажек из-за твоих родственных связей.
— А что он сказал?
Она моргнула, явно не въехав.
— Вы сказали, он предупредил вас насчет меня. И что он сказал?
Она улыбнулась, как акула перед атакой:
— Он сказал, что ты — дурно воспитанная особа, лишенная чувства уважения к кому бы то ни было, и что к тебе следует применить жесткие меры дисциплинарного воздействия, причем — как можно скорее.
— Ни хрена себе!
— Двинемся дальше. — Мерси вновь склонила голову над столом. — Семейное положение.
— Не замужем.
— Сексуальная ориентация.
Я едва не спросила, не клеит ли она меня, но после ее недавней речи решила особо не выступать.
— Безошибочная, — ответила я.
— Гетеросексуал, — поправила она.
— Что?
— Правильный ответ — гетеросексуал.
Я ничего не сказала, но какие только мысли не пришли мне в голову!
— Есть ли у тебя аллергия?
Глупость. Музыка кантри. Вруны. Может, еще эгоисты.
— Не знаю, — ответила я.
— Сколько у тебя было сексуальных партнеров?
Я бросила на нее иронически-презрительный взгляд и спросила:
— А что заставляет вас думать, что я не девственница?
Она подняла голову и, клянусь, глаза ее чуть не вылезли из орбит.
— Один, — все-таки ответила я раздраженно. Эти дела не имеют ни к чему отношения, тем более к ней.
Она уставилась на меня, явно не веря моим словам.
— Вы что, детектор лжи? — спросила я, опять начиная злиться.
— Да нет, я знаю, что ты говоришь правду; я просто удивлена.
Я подняла брови, но промолчала.
— Если верить твоему отцу, ты настоящая Иезавель.
— Иезавель? Чтобы обо мне кто так сказал? Да таким именем зовут проституток! Или шлюх.
Я говорила себе: ее цель — сбить с меня спесь, найти брешь в моей обороне, но как папашка мог сказать, что я таскаюсь по парням?
Я собралась. Не подарю я ей удовольствия увидеть, что меня это задело.
— Тут больше игры. Когда заводишь парня, а потом говоришь ему с прохладцей: знаешь, милый, я сегодня не готова! Тут такой кайф! Ну, вы ведь знаете.
Я склонилась к ней и внимательно посмотрела в глаза:
— Или, может, не знаете?
— Имя?
— А разве я не сказала? Дезни.
— Имя парня!
Черт! Сказать? У меня не было выбора, я должна была отвечать, причем правдиво.
— Алекс, — ответила я, надеясь, что про фамилию она не спросит, но вот это вряд ли.
— Алекс. Дальше!
Я давно утратила чувство юмора по поводу всего, что было связано с Алексом, и все равно мне потребовалась вся моя выдержка, чтобы проговорить спокойно:
— Моджорн.
Мерси делала какие-то записи. Потом спросила:
— А другие? Как их имена?
— Я же вам сказала: у меня был только один мужчина.
— Со сколькими у тебя были полуинтимные отношения?
— Полуинтимные? Это что еще за ерунда?
— Я имею в виду имена тех, с кем ты… болталась.
— Вы это серьезно?
Мерси выпрямилась в своем кресле. Постукивая карандашом по краешку стола, она спросила:
— Есть проблема, Дезни?
— Есть, Мерси, — ответила я, вставая. — Я не смогу, наверное, вспомнить все имена. И если честно, я не вижу, какой в этом смысл. Это что, связано с поисками Шестых? Или вы боитесь, что я их наградила какой-нибудь болезнью?
— Отлично, — проговорила она спокойно. — Дай мне имена последних трех.
Я вздохнула:
— Джо Лейкс, Макс Демур и…
Черт! И что дальше? Я никак не могла ответить правдиво без того, чтобы не подставить себя и разрушить легенду, в соответствии с которой меня в «Деназен» привело чувство мести. Лгать же я не могла.
Потом меня словно ударило. Мне не нужно было лгать. Я ведь не знала истинного имени Кейла!
— Я не знаю имени третьего парня.
Она изучающе смотрела на меня. Ее пронзительный взгляд буквально вжимал меня в стул, на котором я сидела. Давненько я себя не чувствовала так под взглядом взрослого!
— Как далеко вы зашли?
— Что?
— С этим парнем без имени — как далеко вы зашли?
Глубоко вздохнув, я сказала:
— Не хочу показаться невежливой, но какое отношение это имеет к моей работе здесь?
— Как далеко вы зашли? — повторила она ровным голосом.
Сжав кулаки, я встала.
— Как далеко? Мы лежали в моей постели, — произнесла я низким хрипловатым голосом. — Его руки были повсюду, он снимал мою одежду, гладил мои волосы. Я испытывала кайф оттого, что там, внизу, в холле, был мой папашка. Я…
Мерси встала.
— Оставим пока этот вопрос, — сказала она.
Она вышла из-за стола и, встав передо мной, оперлась на него.
— Поговорим о том, что связано с «Деназеном».
— Отлично!
— Видишь ли, здесь, в «Деназене», нам важно все, что касается твоей жизни. В силу особо… деликатной природы нашей работы мы обязаны знать про наших служащих все. Всю, так сказать, подноготную. Это предполагает как сложные, так и не вполне удобные вопросы. Еще одна вещь, которую ты должна знать и на которую тебе следует обратить внимание, потому что это важно и имеет к тебе прямое отношение: «Деназен» исповедует политику нулевой толерантности.
— И что же это означает?
Ее губы слегка искривились, но если бы я не всматривалась пристально в ее лицо, я пропустила бы эту гримаску.
— Это означает, — ответила она, — что мы не станем церемониться с таким маленьким кусочком дерьма, как ты.
Я могла быть слегка импульсивной. Я могла быть и слишком импульсивной, но я никому не позволяла с собой так говорить с тех пор, как покинула детский сад, и я не собиралась начинать снова.
— Пошла ты! — произнесла я и подошла к двери. Дернула за ручку. Ничего не произошло. Потянула снова, потрясла. Опять ничего.
— Какого черта!
Мерси откашлялась. Я повернулась к ней и увидела в ее руке маленький серебряный ключик, а на физиономии — довольную улыбку.
— Ты вернешься на свое место и ответишь на мой последний вопрос: как далеко ты зашла с последним парнем?
Проще было подумать, что это бред. Я дернула ручку еще раз. Нет, это не бред. Папашка именно так запер здесь мою маму. Почему же мне быть исключением?
— Вы хотите сказать, что я теперь здесь пленница?
Я села на стул и встретила ее решительный взгляд своим, не менее решительным. Не показывать и тени страха.
— Ничего подобного, — ответила Мерси.
Я удивленно подняла брови и посмотрела на дверь.
— Я знаю, что ты по поводу этого думаешь, Дезни. Так вот: если бы кто-то другой попытался сделать то, что сейчас сделала ты…
Она нагнулась, достала маленький черный пульт с несколькими красными кнопками и показала на пол…
— …он бы уже валялся на полу в агонии.
На полу, едва заметные, керамическую плитку пронизывали тонкие провода.
— Думаю, мой папашка вряд ли рекомендовал применять против меня спецсредства, — сказала я, сглотнув и обвив ножки стула ногами, чтобы они не касались пола.
Она встала, огладив свои невозможные слаксы. Немного расслабилась.
— Да, но если дело касается работы, Маршалл иногда заходит слишком далеко.
Я снова взглянула на дверь:
— Вы серьезно?
— Может, продолжим? Твоему отцу необязательно знать об этом.
Я вздохнула, и, поскольку выхода у меня не было, детально рассказала ей о парне без имени.
