Книга: Клятва
Назад: Глава четвертая
Дальше: Глава шестая

Глава пятая

Уговорить Бруклин сходить в клуб не составляло труда, и я не сомневалась, что в этот раз все пройдет гладко. Брук была вполне предсказуема.
— Ну и кто он? — спросила она заговорщическим шепотом, придвинувшись поближе и ухватив меня под руку. Она подмигнула Анджелине, которая сидела на кровати, скрестив ноги, и в восхищении глядела на Брук. — Я тебя там ни с кем не видела, но ты никогда не ходила в клубы дважды в неделю.
Она была права: с того вечера в «Добыче» я не переставала думать о глазах цвета грозового облака. А это было два дня назад. Ни один парень не занимал мои мысли так долго.
Я не понимала, что нашла в Максе. Он пугал меня почти так же сильно, как и интересовал. И все же, хотя меня беспокоила возможность наткнуться на его приятелей, я отчаянно хотела увидеть его вновь.
— Все не так, — попыталась объяснить я, но Бруклин не желала слушать моих оправданий.
— Правда, Чарли? Я тебе ни на секунду не верю, особенно если ты хочешь надеть это. — Она с подозрением прищурилась, рассматривая меня.
Я слегка улыбнулась. Хотя я сшила это платье сама, оно казалось слишком вычурным. Или наоборот, слишком простым. Я не Бруклин. Я не привыкла чувствовать себя настолько открытой: одно плечо было обнажено, на другом — лишь тонкая полоска темного шелка. Ткань казалась прозрачной и туго облегала фигуру, чего никогда не делали мои свободные хлопковые платья.
— Неважно. Если ты не хочешь рассказывать… — Брук состроила выражение, безотказно действовавшее на любого парня. — Она тебе ничего не говорила? — обратилась она к моей сестре.
Анджелина покачала головой, опустила подбородок на руки и выжидательно склонилась вперед, широко раскрыв глаза.
— Серьезно, Брук, ничего нет. Просто он… очень необычный. Мне бы хотелось с ним поговорить. Это не то, о чем ты думаешь.
Но, в конце концов, мои мотивы не имели значения: Бруклин пошла бы все равно. Тем вечером, оказавшись у красной стальной двери, я с облегчением увидела, что «Добыча» все еще открыта и это все еще клуб. Однако сегодня я чувствовала себя гораздо неуютнее, чем когда пришла сюда в первый раз.
Впрочем, некоторые вещи не меняются: другой вышибала, тот же ритуал.
Бруклин, как всегда, наслаждалась вниманием, меня же оно оскорбляло и унижало больше, чем обычно, поскольку на этот раз моя кожа была обнажена.
Вышибала разрешил нам войти, поставив печать с галлюциногеном. Не успели мы убрать паспорта, как кожу под печатью начало жечь. Я едва на нее взглянула, вертя головой и осматривая клуб в поисках чего-то — кого-то, — хотя знала, что скоро на руке появится волдырь.
С той же легкостью, с какой нам удалось миновать вышибалу, мы получили выпивку у синеволосой барменши, и на этот раз она даже отдала Брук сдачу, впрочем, оставив себе щедрые чаевые.
Сегодня в клубе было еще больше людей, и я посмотрела на сцену, где танцевали девушки, теперь украшенные не бусами, а яркими султанами из перьев. Они завораживали, словно экзотические птицы фиолетовой, синей и зеленой окраски.
Брук тащила меня сквозь толпу, поддавшись соблазнам музыки, мужчин и наркотика, гуляющего по ее венам.
Мои глаза бегали туда-сюда в поисках…
Этим вечером Макса не было. Искала я и его друзей, говоривших на странном гортанном языке, хотя по другой причине. Встречи с ними я предпочла бы избежать.
Бруклин сказала, что хочет потанцевать, и я отпустила ее. Я очень надеялась, что Макс все же придет, краем глаза заметив, как легко она скользнула между телами, отыскав себе местечко на танцполе.
Моя голова тяжелела, но я понимала, что это действие попавшего в кровь наркотика. Я взглянула на воспаленную кожу. Шестиконечная звезда.
Закрыв глаза, я ждала, пока неприятное ощущение исчезнет, но внезапно в помещении стало слишком жарко, слишком тесно и громко. Мне надо было на свежий воздух.
Я посмотрела на вход, где вышибала хищно скользил взглядом по коже очередной несовершеннолетней, и мне стало совсем нехорошо. Наверняка отсюда можно было выйти как-то иначе, например, через заднюю дверь.
Я отошла от поручней, осматриваясь в поисках выхода. Я не знала, куда идти, и для начала выбрала направление, противоположное вышибале. Это было единственное, что пришло мне в голову.
— Простите, — бормотала я, проталкиваясь между извивающимися на танцполе телами. Я поискала Бруклин, но не нашла ее — она затерялась в бесконечном море лиц.
Мне хотелось найти место, где можно присесть и переждать временное помутнение сознания. Но из-за подкатывавшей к горлу тошноты я хотела убраться подальше от царившего вокруг хаоса.
Оказавшись с другой стороны танцпола, я поднялась по ступеням к одной из платформ, ища выход наружу, но так ничего и не нашла.
Остановившись, я обратила внимание на двух мужчин и женщину, которые страстно обнимались, гладили и целовали друг друга. Волосы девушки цвета полированного черного дерева меняли свои оттенки под действием падающего на них света. Торчащие волосы одного из мужчин были ярко-алыми, а мягкие кудри другого — золотистыми.
Действия троицы казались выверенными и гармоничными, как движения танцоров на платформах сверху. Расположенная за ними огромная зеркальная стена отражала переплетавшиеся руки и ноги, словно каждый из них стремился превратиться в продолжение своего соседа.
И именно там, сбоку от зеркальной стены, я заметила тяжелый черный занавес с бахромой и толстыми золотыми шнурами. За таким занавесом вполне могла прятаться дверь. Я сбежала вниз, загоревшись желанием узнать, что за ним скрывается. Все вокруг пульсировало в тяжелом ритме басов.
Я волновалась, что один из троицы может меня заметить и попытаться остановить, как будто они были стражами этого места. Но никто не обратил на меня внимания, и я незаметно проскользнула мимо.
Коснувшись плотной ткани, я осторожно приподняла край и заглянула за него.
Передо мной был черный коридор, освещенный тусклыми вспышками света, проходящими из клуба сквозь образовавшуюся щель. Я не поняла, куда он ведет, но мне было необходимо выбраться наружу и сделать глоток свежего воздуха.
Я скользнула внутрь, опустив за собой черную ткань, и задержала дыхание, опасаясь, не заметил ли меня кто-нибудь. Сердце колотилось, мышцы напряглись. Я думала, куда ведет этот коридор и можно ли вообще здесь находиться? Наверняка его скрыли не просто так.
Вспышки света не проникали за плотную черную ткань, и мои глаза очень медленно приспосабливались к темноте, однако, в конце концов, я начала различать пол, стены и едва заметные очертания двух закрытых дверей. Убедившись, что меня не раскроют, я направилась вперед, игнорируя голос здравого смысла и делая осторожные, небольшие шаги.
Остановившись у первой двери, я прижала ладонь к ее деревянной поверхности. Во мне проснулся удушливый страх. Я подергала ручку, но дверь была заперта.
Я выдохнула, опустив плечи.
Когда я приблизилась ко второй двери в конце темного коридора, на моей верхней губе проступили капли пота. На этот раз под рукой оказалась холодная металлическая поверхность.
Наконец-то, подумала я. Эта дверь мне и нужна.
Пальцы нащупали ручку. Я нажала ее, легко повернув щелкнувший замок, и в этот момент скорее почувствовала, чем услышала за своей спиной музыку.
Только я собралась открыть дверь, как чья-то рука крепко ухватила меня за плечо. Мое сердце едва не вырвалось из груди, заколотившись в безудержном ритме.
Я повернулась, наткнувшись на могучие мышцы, и тут же подумала о вышибале у входной двери. Это заставило меня соображать быстрее и постараться преодолеть действие наркотика.
— Могу я вам помочь? — спросил мужчина. Я сразу поняла, что это не вышибала — его мерзкий голос ни с чем нельзя было перепутать. Но разобрать интонации мне не удалось. Что было в его тоне? Любопытство? Недоверие? Или еще хуже — угроза?
— Я… я… — Объяснить свой поступок было непросто. — Я потерялась, — наконец, выпалила я.
Он протянул руку к стене. Раздался мягкий щелчок, и нас осветили лучи красного света, идущие от лампочки, вмонтированной в потолок. Передо мной стоял человек с подозрительным и хмурым взглядом. Его темные волосы свободно лежали на плечах, а челюсть не встречалась с бритвой уже несколько дней или недель. Но его глаза — кошачьи, хищные — не отпускали меня, отражая бивший в лицо красный свет.
— Тебе нельзя здесь находиться, — ровно сказал он. — Это опасно.
Я невольно потерла тыльную сторону руки, где покалывало и жгло кожу.
— Мне надо на воздух, — с трудом произнесла я. Сердце колотилось все быстрее, и я пошатнулась.
Он удержал меня, схватив за запястье, и спросил:
— Не хочешь присесть?
Я кивнула, моргнув.
— Да, — хрипло ответила я, царапая печать. — Было бы неплохо. — Казалось, пол под моими ногами качается; от лица отхлынула кровь.
Он обнял меня за талию, опасаясь, как бы я не упала прямо в коридоре, и повел, но не обратно в клуб, а к первой двери, — той, что была заперта. Вытащив из кармана ключ, он открыл ее прежде, чем я успела возразить.
Спустя секунду я упала на бархатный зеленый диван, пропахший дымом запрещенных и разрешенных наркотиков, откинула голову и закрыла глаза.

 

До сих пор я ни разу не бывала в приватных комнатах. Говорили, что в некоторых клубах высоко над барами и танцполами имелись роскошные апартаменты, где с элитой — то есть с теми, кто хорошо платил хозяевам, — всю ночь обращались как с королевскими особами. Другие комнаты, по слухам, были похожи на бордель, в котором исполнялось любое самое дикое желание… за соответствующую цену.
Это место оказалось непохожим ни на то, ни на другое — менее пугающим и совсем не богатым.
Я посмотрела на человека в кресле напротив. Наклонившись вперед, он оперся локтями о колени и пристально глядел на меня. Я не знала, могу ли находиться с ним в одной комнате. Откуда он шел, когда меня заметил?
— Это ваш клуб? — спросила я.
Он сердито нахмурился, и я увидела шрам, идущий от конца брови до края прямой челюсти.
Это была старая рана, бледная и выцветшая, но когда он сводил брови, серебристые края шрама выделялись на фоне темной кожи.
— Нет, клуб не мой. Но его владельцы позволяют мне заниматься здесь своими делами.
Интонации, с которыми он произнес последнее слово, намекали на что-то незаконное.
Постоянное пульсирование огней проникало в комнату через большое окно, занимавшее целую стену. Свет, падавший на его лицо, создавал постоянно меняющуюся радугу цветов.
По ту сторону окна я увидела знакомую троицу, двоих мужчин с черноволосой женщиной, продолжавших целоваться и обниматься, и вспомнила зеркало, перед которым они стояли.
Я поднялась с дивана, обошла несколько плохо сочетавшихся между собой предметов мебели и встала перед стеклом. Пальцем я обвела контуры их общей, спаянной воедино фигуры.
— Они нас не видят? — пораженно спросила я. Мне никогда не доводилось слышать о подобных вещах.
Загадочный человек встал за моей спиной.
— Нет. С той стороны — зеркало, и видно только отсюда.
— Странно, — прошептала я.
Голова кружилась до сих пор, и сосредоточиться было сложно. Все движения казались замедленными, в сжатом горле было сухо, веки отяжелели. Беспрестанно чесалась рука.
Он проследил за моим взглядом, когда я рассматривала ожог.
— Можно? — спросил он, протянув мне ладонь. По его костяшкам зигзагом шли белые шрамы.
Я смотрела на него, на рубец, чуть прикрытый длинными волосами, на его странные глаза с серебристыми крапинками. Я смотрела долго, пытаясь прийти к какому-то решению. Кожа под его щетиной обветрилась, лицо было жестким, но выражение казалось вполне искренним, и он так терпеливо ждал моего ответа, что я подумала: ничего страшного, если я разрешу ему посмотреть.
И взять меня за руку.
Его кожа оказалась сухой и холодной. Кончиком загрубевшего пальца он провел по вспухшей печати. Потом опустил руку в карман и вытащил маленькую черную коробочку. В ней была мазь со странным резким сочетанием ароматов земли и свежего лимона, хотя этот запах не казался неприятным.
На этот раз он не спрашивал разрешения, а просто смазал обожженную кожу, большим пальцем втирая мазь.
Я не знала, что и думать. Часть меня говорила, что не стоит позволять мужчине, которого я не знаю и которому вряд ли могу доверять, втирать в мою кожу неизвестную мазь. Кто знает, из чего она сделана?
Но была и другая часть, которая просто молча смотрела и с любопытством размышляла о том, как легко я поддалась его пристальному взгляду.
— Ну вот, — сказал он, закрывая коробочку и вкладывая ее мне в ладонь. — Скоро тебе полегчает.
Он ошибался. Мне уже становилось легче. Кожу под печатью перестало покалывать, голова больше не кружилась. Мысли постепенно прояснялись.
— Кто вы? — наконец, спросила я.
Он с улыбкой склонил голову набок.
— Меня зовут Ксандр. А тебя, — он поднял брови, — Чарли.
Я вздрогнула, насторожившись. Откуда он знает мое имя?
Ксандр тихо усмехнулся и объяснил:
— Я видел тебя у клубов. Тебя и твою симпатичную подругу.
Конечно, он имел в виду Бруклин. Все обращают внимание на Бруклин.
Трудно представить, что прежде я никогда его не замечала. Такого человека невозможно не заметить.
— Прости. Приятно было познакомиться, Ксандр, но мне пора найти свою подругу.
Я говорила правду. Когда голова прояснилась, я осознала свое положение: никто не знает, где я и с кем.
На секунду мне показалось, что он может возразить или заставить меня остаться. Он стоял между мной и выходом, и в комнате наступила долгая, напряженная пауза. Я задержала дыхание, пытаясь успокоиться.
Но секунда миновала, и он отошел с моего пути. В нем было что-то от хищника — возможно, изящество, с которым он двигался, или то, какими сосредоточенными оставались его серебристые глаза. Я сжала в руке коробочку с мазью, напомнив себе, что он не сделал ничего плохого.
— Иди сюда.
Он проводил меня в темный коридор и вывел в клуб. Он остался рядом, придерживая меня за локоть, то ли чтобы я не упала, то ли чтобы не сбежала.
Какое-то время мы молча изучали толпу.
— Вон она. — Его голос был тихим и глубоким, почти — слившимся с музыкальными басами.
У входной двери внезапно началась суета, и все повернулись, пытаясь разобрать, что происходит. Пальцы Ксандра сжали мой локоть. Я понимала, что это ненамеренно. Вряд ли он сознавал, что делал. Стоя подле меня, он замер, в мгновение ока став тревожным и напряженным. Мы наблюдали, как танцующие подвинулись, и толпа разошлась в стороны. Даже оставаясь невидимыми, эти вновь прибывшие зарядили атмосферу клуба, как статическое электричество.
А затем из толпы людей, собравшихся у входа, появилось трое мужчин, и когда они подошли ближе, я сразу узнала его — Макса. Мое сердце едва не выпрыгнуло из груди.
В тот момент я заметила то же, что и встретив его впервые: Макс не принадлежал этому месту.
Не так, как принадлежал ему, например, Ксандр. И даже не так, как я.
Я едва обратила внимание на его спутников, наблюдая только за ним одним, в то время как его ищущий взгляд обегал все помещение. Я не могла не думать — и даже надеяться, — что он ищет меня.
Я оставалась на месте и видела, как мрачно вспыхнули его глаза, наткнувшись на Ксандра. Однако пауза была почти незаметной, мимолетной, и я смогла убедить себя в том, что мне это лишь показалось.
А затем его уверенный взгляд остановился на мне, пригвоздив к полу; не шелохнувшись, не мигая, я смотрела на него.
Задержав дыхание, я ждала, что будет дальше, надеясь увидеть в его глазах намек на узнавание. Мне представилось едва заметное сужение зрачков, легкий подъем уголков губ. Но это случилось так быстро, что я едва успела все осознать, а его длинные шаги ни разу не сбились с ритма.
Макс и его спутники продолжали идти сквозь толпу, и меня охватило разочарование. Глупо было приходить сюда в надежде его увидеть, шить это платье, мечтать о нем и надеяться, что он меня заметит.
— Кто это? — наконец, спросила я Ксандра, имея в виду нечто большее, чем только имена.
Но когда я повернула голову, его уже не было.
Я посмотрела на руку, желая убедиться, что это не сон и Ксандр действительно был здесь.
Кожу больше не жгло, а печать в виде шестиконечной звезды практически исчезла. Раскрыв ладонь, я прикоснулась к коробочке с мазью.
Ксандр был настоящим.
И внезапно я исполнилась уверенности, что у него есть все ответы, которые мне нужны.

 

Ксандр

 

— Ну что, Ксан? Это была она?
Иден двигалась, словно живой, дышащий ураган — в ее теле постоянно бурлила энергия. Она села напротив, опустив локти на стол и встретившись с ним взглядом.
Раздраженный тем, что его прервали, Ксандр сунул помятую фотографию под лежавшие перед ним бумаги и по старой привычке провел большим пальцем вдоль неровной линии шрама.
Но Иден была одной из немногих, кому сходило с рук отрывать его от дел.
— Пока не знаю. Она вполне может ею быть. — Затем он исправился: — Почти наверняка.
Доносившаяся из клуба музыка отбивала дикий ритм, отдававшийся в потолок над ними. Так продолжится до самого рассвета.
Иден раздумывала над его словами, поглаживая рукой колючие волосы. Потом она задала другие вопросы, над которыми он размышлял всю ночь.
— А что насчет телохранителей? Они ее видели? Они знают, кто она?
На это у него не было ответа, и он пожал плечами.
— Не знаю. Они точно ее видели и, думаю, поняли, что она со мной, даже если не знали почему. Но я понятия не имею, догадываются ли они, кто она такая. — Он помолчал, размышляя, стоит ли задавать следующий вопрос. Он доверял Иден — доверял ей свою жизнь, — но видел, что она тревожится, и не хотел усиливать ее беспокойство.
Она встала и прошлась по темной комнате под клубом, ставшим одной из их последних баз. Они не смогут здесь больше оставаться. Неизвестно, следят ли за ним, но рисковать он не мог. В клубах можно было отлично скрываться и передавать информацию, но они никогда не чувствовали себя спокойно, слишком долго находясь в одном месте. Если б они расслабились, их бы арестовали, выяснили все планы и раскрыли все тайны. К рассвету им придется уйти.
Иден проверила тайник с малокалиберным оружием, которое они держали под рукой, воспользовавшись ключом, доступ к которому был только у нее и Ксандра.
Наконец, он спросил:
— Ты видела, кто сегодня с ними был?
Ее взгляд метнулся в его сторону, и он сперва решил, что она не ответит. Черные глаза Иден были полны беспокойства, страха и тревоги. Она взяла ручной гранатомет и покачала его, словно ребенка.
— По-моему, с ними был Макс.

 

Макс

 

Он приблизился к королеве так же, как и всегда: с подозрением и опаской.
В комнате было жарко, даже чересчур, но теперь так было постоянно, ибо королева состарилась, и с каждым днем ее тело становилось все более хрупким. Однако его беспокоило не тело. Ум этой женщины оставался все таким же острым, а настроение — все таким же переменчивым.
Ее нельзя было недооценивать.
— Ваше Величество, — промурлыкал он на королевском языке, услышав, как оба его спутника повторяют эти слова, склоняясь перед ней до земли.
Прошли доли секунды, и она с явным нетерпением отрезала:
— Встаньте! У меня нет времени для всей этой чепухи. Переходите к делу. — Она посмотрела в глаза темнокожему человеку. — Ты хочешь что-нибудь сказать?
Поскольку она говорила не с ним, Макс отступил, убрав руки за спину и дожидаясь, пока к нему обратятся.
— Ваше Величество, мы уверены, что нашли их последний командный центр. Очередной городской клуб. Сейчас мы проверяем информацию и, как только добудем подтверждение, начнем действовать.
Прежде, чем ответить, королева обдумала эти сведения, разглядывая стоявшего перед ней гиганта. Человек не столь твердый сжался бы от страха под ее пронзительным взглядом, но Зафир мог выдержать внимание своей правительницы. В королевскую гвардию отбирали только бесстрашных.
— Что-нибудь еще? — Она посмотрела на второго гвардейца не менее внушительного роста.
— Нет, Ваше Величество. — Ответ Клода был кратким.
Наконец, она перевела взгляд на Макса, третьего в этой комнате человека в форме, и впервые за все время обратилась к нему.
— Что насчет девушки? Есть о ней какие-нибудь новости?
Он посмотрел на королеву, на ее сморщенную серую кожу, призрачные глаза, и подумал, как она до сих пор видит сквозь покрывавшую их пелену? Однако от нее ничто не ускользало. Кроме, возможно, одного.
— Нет, Ваше Величество. О девушке нам ничего не известно.
Ложь легко соскользнула с его языка, и он подумал, что так, возможно, покатится и его голова, когда гильотина отсечет ее от тела, если королева узнает правду.
Подумал он и о том, почему ничего не сказал, почему решил сохранить информацию в тайне. Она была его королевой, а его долг — передавать ей все, что она хотела знать.
Он представил бледную девушку с серебристыми волосами, которую дважды видел в клубе, и сказал себе, что он, в общем-то, не врал. Он не знал, кто она такая. И понятия не имел, та ли это девушка, которую они ищут.
Королева пристально смотрела на него, помутненным взглядом изучая с ног до головы, и по антипатии на ее лице он понял, что она считает его работу неудовлетворительной. Хотя в истинности его слов не сомневается.
— Вон, — приказала она, разрешив им, наконец, удалиться из ее жаркой комнаты.
Назад: Глава четвертая
Дальше: Глава шестая