Игорь прекратил чтение, взглянул на полковника Вычипало, что сидел напротив, устало облокотившись на край казенного письменного стола.

– Что-то не так, Игорь Саныч?

– Я не говорил, что толкал Зусова именно рукой в физиономию. И оружие у маньяка я не отбирал. Садист скушал лезвие и свалился, а обрез сам выпал из его руки. Ну а я сразу кинулся к жене. В каком бы «возбужденном состоянии», как вы здесь написали, я ни находился, сами подумайте – разве ж я, или кто угодно другой на моем месте, стал бы терять время, нагибаться и отнимать обрез у мужика с железякой в башке, когда рядом качается на одной ноге женщина с окровавленной шеей?!

Вычипало вздохнул, почесал затылок. Его покрасневшие от недосыпания глаза заглянули в глаза Игоря и спрятались под жалюзи век.

– И тем не менее, Игорь Саныч... Я все правильно написал. Вы находились в возбужденном состоянии и запамятовали детали событий. Рассмотрим все по-порядку. Первое – я пишу, что вы толкнули Зусова рукой в лицо. При осмотре трупа Ивана Андреевича обнаружены мелкие царапины под левой бровью и под правым глазом, как будто кто-то ударил его... э-э-э... царапающим таким ударом кончиками пальцев по глазным яблокам. В действительности вы толкнули его рукой в лицо сильно, чтоб убрать его голову с траектории полета пули и случайно цапанули ногтями бровь и скулу. Второе. Я написал, что вы извлекли из руки убитого вами в целях самообороны террориста обрез охотничьего ружья, поскольку на усеченном прикладе обнаружены отпечатки ваших пальцев. На курках отпечатки смазаны, идентифицировать их невозможно, но наши специалисты, прикинув директрису стрельбы, подтвердили – стрелял террорист. Ваши показания совпадают с показаниями свидетельницы и пострадавшей Михайловой в общем контексте и экспертизе соответствуют. Осталось мелочевку уточнить и к вам никаких претензий у правосудия. Постарайтесь припомнить, Игорь Саныч, как нагибались и извлекали из руки маньяка обрез двустволки. Припомните?

– А знаете, вы, пожалуй, правы. Вспомнил. Точно! Нагибался, извлекал обрез, так и было.

– Вот видите, все недоразумения мы с вами вместе и разрешили, – с облегчением вздохнул Вычипало. – Дочитывайте протокол, внизу своей рукой напишите: «С моих слов записано верно», поставьте сегодняшнее число и подпись... Э-э-э... это самое... дружкам покойного Зусова вы обстоятельства его убийства описывали так же, как и мне?

– Зусовские пацаны прискакали, услышав выстрел, через минуту – полторы. Я еще не успел Ирину из петли вытащить, как они прибежали. Помогли мне с Ириной, спасибо им большое. Спрашивали, конечно, что да как. Я в общих чертах рассказал им, как пытался спасти Зусова, но... но всех на свете не спасешь, каким бы крутым ты ни был. Почти все зусовские ребята спаслись из обреченного храма моими стараниями. Они расстроились, конечно, пожалели Зусова, однако ко мне даже тени претензий ни у кого не возникло.

– Когда вы объясняли дружкам покойного обстоятельства его убийства, жена находилась в сознании?

– Да, вполне... И внимательно слушала, превозмогая боль.

– Ну, что ж... Спасибо вам, Игорь Саныч за откровенное общение. С Зусовым выяснили, дочитаете протокол и побеседуем о взрыве в храме. Я же до сих пор не сообразил, как вы догадались о взрыве...

– Благодаря ксерокопиям ваших служебных документов. – Игорь демонстративно, не читая, подмахнул листочки протокола, протянул их через стол полковнику. – Кстати, не забудьте забрать у меня ксерокопии.

– Уж не забуду, – пообещал Вычипало, аккуратно складывая исписанные круглым каллиграфическим почерком листки. – А ваш «НРС», извиняюсь, пока у нас полежит, как вещдок.

– Конечно, о чем речь... Полковник, давайте побыстрее заканчивать. Мне не терпится побыстрее вернуться в больницу к жене. Итак, еще раз объясняю движущий маньяком принцип...

Спустя тридцать пять минут Игорь покинул кабинет, оставив полковника один на один с портретом Путина на стене. Он шел по коридорам «мусарни», а с ним радушно здоровались и желали «доброго утра» совершенно незнакомые люди в серой форме. Когда в городе орудует маньяк, то и бандит, и милиционер, и обыватель, и бомж, и мэр, и вице-мэр, все, помимо собственной воли, живут с оглядкой, подсознательно ожидая удара в спину. Игорь спас город от страха. Ощущать себя героем было бы чертовски приятно, если бы не одна закавыка – Самурай! Настоящий Самурай, позвонивший вчера своему двойнику, самураю-пугалу по фамилии Михайлов, сумел и сегодня дозвониться до Игоря. За час примерно до того, как Игорь поставил подпись под протоколом со своими показаниями, в кабинете Вычипало зазвонил телефон. В очередной раз. И до этого телефон звонил неоднократно. И ранее звонившие просили Вычипало передать трубку Игорю. Михайлов успел переговорить с мэром, который в категорической форме потребовал: «Ежели милиция позволит в отношении вас лишнее, обращайтесь напрямую ко мне, я их приструню!» Господи! Да какое там «лишнее»! Убийство мафиози Зусова, державшего город (и самого полковника Вычипало) многие годы в ежовых рукавицах, обрадовало милицейского начальника гораздо больше, чем мэра, а смерть маньяка-сатаниста сняла с плеч полковника непомерную ношу. Не приехал бы Михайлов в Никоновск, так вообще лежать сейчас и милицейскому полковнику, и городскому голове с супругой под обломками храма. В общем, Игорь заверил мэра, что к милиции у него нет претензий, а наоборот, полная любовь и взаимопонимание, отказался вежливо сегодня же вечером отужинать в мэрии и пообещал выпить рюмочку за свое здоровье в мэрской компании как-нибудь в другой раз. После телефонных переговоров с мэрией Игорь вновь взялся за протянутую полковником телефонную трубку и вновь отказался от рюмки водки, на этот раз с железнодорожным начальником. Когда полковник в третий раз всучил Игорю надоевшую трубку, телефонный динамик поздоровался голосом Самурая номер один: «Здравствуйте, Михайлов. Молчите и слушайте. Я представился полковнику журналистом из соседнего городка Подгорска. Вычипало побаивается журналистов. Вчера я вам из другого города звонил. Утром вернулся и услыхал про ваши подвиги от коллег чиновников. В справочнике разыскал служебный номер телефона начальника милиции и спешу договориться о приватной встрече. Не рекомендую про меня рассказывать в милиции, пока мы не переговорим о насущном. Проболтаетесь – здоровье ваших близких, мамы и сестренки, про них я слышал от покойного Зусова, не гарантирую. Будьте вечером один у себя в номере, я к вам загляну. А сейчас скажите громко «Никаких интервью» и вешайте трубку. До вечера!»

Итак, сегодня вечером оба Самурая, оригинал и копия, наконец-то встретятся. Размышляя о предыдущей встрече, Игорь вышел из здания, где разместилась никоновская милиция, на центральную площадь под мелкий, зарядивший к утру дождичек. Небо затянуто тучами, мокрая площадь безлюдна, блестят вымытые дождем автомобили. «Би-бик!» – просигналил шофер иномарки, затесавшейся меж милицейских джипов а-ля рус. Игорь оглянулся на звук, сквозь мелькание дворников разглядел Петра. Иномарка, подмигнув фарами, подъехала к Игорю. Петя открыл дверцу рядом со свободным передним сиденьем, позвал:

– Садись, братан, промокнешь.

– Спасибо за заботу. – Игорь забрался в салон автомобиля, фыркнул, стряхивая дождевые капли с лица.

– Куда поедем?

– Петь, ты что? Специально меня ждал чертову уйму времени, чтобы спросить «куда поедем»?

– Ну. С пацанами потолковали, я покамест при тебе останусь. Мало ли, с ментами напряги или еще чего. Зусова жалко, без базаров, но ты ж его, рискуя жизнью, спасал и заслужил уважение. Братва просила передать – чего надо, ты только скажи.

– Спасибо, конечно, но ничего пока... Хотя погоди! Петь, сегодня вечером может понадобится лично твоя помощь.

– Не вопрос! Я ж говорил, Игореха, за мной должок.

– Я рацию посеял. Как с тобой связаться, в случае чего?

– В бардачке возьми новую. Номер мой помнишь?

– Не-а.

– Доставай рацию, поищи фломастер там же, я тебе номер на крышке нацарапаю. Когда свяжемся?

– Вечером я тебе позвоню. Жди вызова. Один будь. Языком лишнее не трепи. О'кей?

– Хокей, могила! Щас куда едем?

– Подбрось до больницы и отчаливай.

В маленьких городах все всех знают, и вести о происшествиях разносятся ураганом слухов с невероятной скоростью. К утру воскресенья и ранее популярный в Никоновске Михайлов побил все возможные рейтинги народного интереса. И больные, и персонал лечебного учреждения глазели на Игоря, словно он голливудская кинозвезда, шагнувшая прямо с экрана в мутное бытие провинциального городишки. Двое суток назад, в пятницу, случайные встречные поглядывали на столичного франта с опаской и осторожной, вежливой боязнью, и нынче пугливые искорки сверкали в их глазах, но огоньки любопытства горели ярче. Стоило Игорю войти под больничные своды, как рядом возникла медсестричка, давнишняя, пятничная, предложила перевязать руку. Игорь отказался, он спешил к Ирине.

Игорь успел побывать в больнице ночью, когда Петр и еще пара бойцов убитого Зусова вместе с милицейским сержантом, покинувшим пост на входе в гостиницу, помогали Михайлову внести на руках в больничные двери окровавленную Иру. Всю дорогу до больницы она прижималась щекой к его щеке и шептала: «...я знала, что ты придешь и что-нибудь придумаешь, я знала...» С Ириной на руках он бежал по слабо освещенным улочкам и проулкам в окружении трех бандитов за указующим путь сержантом и наотрез отказывался передать свою ношу кому бы то ни было. Стоило перешагнуть больничный порог, и Петр, страшно матеря санитарок, потребовал показать: «Где здесь, мать-перемать, отдельные палаты люкс!» Мигом нашлась подходящая палата, моментально вокруг Ирины сгрудилась стайка врачей, чуть позже появились менты во главе с Вычипало. Ночью Игорь не видел ничьих лиц, кроме лица Иры, и не запомнил врачей, медсестер, санитарок. Сейчас же, шагая мимо шеренги дверей больничных палат, примечал и лица, и взгляды. И на всякий случай кивал каждому встречному, стесняясь за то, что в ночи орал матом на Вычипало, перебудив всю больницу, орал, дескать, не позволит снимать показания с гражданки Михайловой, пока она находится в критическом состоянии. А Вычипало успокаивал, мол, это не долго, это пять минут. Милиционеру вторила Ира с больничной койки, говорила: «Со мной все в порядке, все позади, все хорошо». В конце концов Игорь сдался, Вычипало быстренько снял показания и даже уломал Михайлова оставить Ирину Санну под присмотром докторов и охраной капитана милиции, а самому проследовать вместе с господином полковником в отделение.

Голубая дверь одноместной палаты выбивалась из остального ряда дверей тем, что не имела порядкового номера. Возле нее, сидя на табурете, дремал милицейский капитан.

Игорь кивнул в ответ на «здрасте» пожилой санитарки, кивнул дородному мужику в пижаме на костылях с загипсованной ногой, в который раз отказался перебинтовать руку, покосившись на семенящую рядом, сопровождающую его от порога медсестричку, и, наконец, подошел к голубой двери.

– Недавно заходил главврач, – отрапортовал, поднимаясь с табурета, капитан. – Осматривал потерпевшую. Состояние удовлетворительное.

Прежде чем открыть дверь, пришлось кивнуть и капитану. И вот наконец-то Игорь снова увидел Иру!

– Здравствуй! Как ты? – дверь за спиной хлопнула, Игорь приблизился к койке, где под шерстяным одеялом с накрахмаленным до треска пододеяльником, на белой простыне без подушки лежала Ира.

– Покурить хочется и неудобно лежать. Хочется приподнять голову, а нельзя – бинты мешают, – Ирина осторожно повела подбородком, показывая, как ей мешает белая повязка на шее. – Садись, Игорь, я подвинусь. Сядь рядом и возьми меня за руку. Ты плохо выглядишь.

Игорь улыбнулся грустно. А как еще ему выглядеть? Ночь без сна, взрывы, маньяки, убийства, допросы... Игорь, наклонившись, поцеловал Иру в лоб, присел на кушетку, обоими ладошками стиснул ее ладони.

– Ты у меня золото, Ирина Александровна! С колючей петлей на шее, вся в крови, а услышала мои объяснения бандитам, поняла мою версию убийства Зусова, и теперь протоколы наших показаний совпадают ну просто идеально! Зусов, понимаешь, заявил на меня права. Типа, я, умник, теперь его собственность на всю оставшуюся жизнь. Но Зусов мертв, и мы СВОБОДНЫ! А с гонораром, черт с ним, хватит нам и аванса, который я уже получил, правда?

– Я знала, знала! Я верила, что ты обязательно что-нибудь придумаешь. Я ведь тебе еще не рассказывала толком, как попала в петлю, нет?

– Нет. Ты не рассказывала, Вычипало с твоих слов совсем коротко говорил, я слушал и, черт побери, проклинал себя за то, что маньяк умер столь легко!

– Игореша, милый, ты меня пугаешь. Я и не подозревала, что ты способен...

– Я тоже не подозревал о многих своих способностях! – перебил ее Игорь. – Например, о том, что все еще так сильно люблю тебя, как сопливый мальчишка! Черт побери! Все будет у нас хорошо, клянусь! Все образуется.

– А разве все наши беды еще не закончились?

«Ах да! Она же не знает про заморочки с Самураем номер один! – вспомнил Игорь. – И никогда не узнает! Хватит с нее, и так натерпелась, не дай бог! В буквальном смысле, одной ногой стояла в могиле!»

Глаза Иры смотрели на Игоря проницательно, пытаясь в его лице найти ответ на вопрос о нескончаемых бедах. Игорь тряхнул головой и, улыбнувшись беспечно, поспешил сменить тему.

– Все беды закончились, золотце! Лимит бед исчерпан. Начинается период безудержного, поросячьего счастья, и все-все у нас с тобой будет просто отлично, обещаю!.. Если тебе не трудно, расскажи мне про маньяка, ладно? Вычипало косноязычен, многое я до сих пор не понимаю.

– Мне не трудно. Какой бы ужасной ни была история, но, если у нее счастливый конец, пересказывать ее не больно. Маньяк... Тебе известно, что он работал электриком в гостинице?

– Да.

– Он открыл дверь своим ключом, хвастался, что у него есть ключи от всех дверей второго этажа. Он снял люстру и соорудил петлю. Я помогла ему отодвинуть стол в угол комнаты. Мы ждали тебя, я на одной ножке, на стуле, в терновой петле, а он хвастался... Он прятался недалеко от церкви, хотел насладиться зрелищем взрыва. Из церкви хлынула людская толпа, он смешался с толпой, и первые из спасенных тобою в экстазе довольно подробно поделились с маньяком происшествием во время службы. Догадавшись, что потерпел фиаско, он напрямки помчался в гостиницу. Замок моей двери он вскрыл сразу после того, как мы с тобою связывались в эфире. Сначала хотел без всяких разговоров, с ходу, придушить меня колючей проволокой, но я втянула его в беседу, знала – появишься ты и что-нибудь обязательно придумаешь... Игорь, ты не говорил, почему вы пришли вместе с Зусовым. Вдвоем, без обычной зусовской свиты.

– Так получилось. Случайно. О чем ты разговаривала с маньяком?

– Обо всем. О Боге, о душе, о нем, о тебе, о себе, об убийствах... Он признался, что им руководило, что двигало, подсказывало общую схему действий и помогало детально разрабатывать планы.

– И что же это?

– Голоса. Он признался, что периодически слышит голоса. Они возникали у него в голове. Руководили им, хвалили и ругали. Это называется шизофрения, милый.

– Ага! А ты пыталась доказать, дескать, маньяк не обязательно сумасшедший! Сдается мне, лукавят психологи-эксперты, когда, обследовав пойманного серийного убийцу, говорят, что он здоров. Лукавят и правильно делают, черт побери! Признай они гада клиническим психом, ему, собаке бешеной, вместо расстрела светит сытая жизнь под наркотическим, лекарственным кайфом в психушке!

– Забыл? У нас в стране мораторий на смертную казнь.

– Разве? Ух ты! Выходит, я нарушил международные соглашения? Да? – Игорь рассмеялся искренне, от души, и в это время открылась дверь за спиной, в комнату вошел врач. Пожилой доктор в очках, симпатичный, улыбчивый старичок, подвижный и энергичный.

– Нуте-с, как наши дела? – старичок подошел к изголовью кровати, выхватил из ладошек Игоря женские пальцы, обхватил запястье, щупая пульс. – Больная улыбается, значит, все в порядке. Молодой человек! Марш сейчас же на перевязку! Вас там, под дверью, целый консилиум дожидается. А вам, голубушка, поставим укольчик, и спать! Молодой человек, вам бы тоже не мешало поспать. И чтоб до завтрашнего утра я вас здесь больше не видел! Больной прописан покой, ясно вам? Прощайтесь!

Прощание получилось торопливым и неловким. Игорь чмокнул Ирку в щеку. Она ему улыбнулась. Он ей подмигнул. Хотел что-нибудь сказать, что-нибудь ободряющее, но не нашел слов.

Выйдя из палаты, прежде всего Игорь пошептался с милицейским капитаном на посту возле голубой двери. Михайлов снял с запястья золотые часы с бриллиантами, насильно заставил милиционера принять драгоценную безделушку в подарок и строго потребовал от капитана проявить максимум бдительности, не пропускать к больной никого постороннего, кроме лично известных постовому врачей. Затем Михайлов отдался поджидавшим его докторам, позволил отвести себя в процедурный кабинет, разрешил перебинтовать руку. На выходе из процедурной Игорь столкнулся с Женей.

– Узнала о твоем появлении и...

– Как сама, Жень?

– Да вот, – Евгения коснулась рукой белой марлевой повязки вокруг головы. – Выстригли клок волос, заштопали. Ночью меня к тебе не подпустили, я давно очнулась и хотела извиниться за...

– Жень, прошу, не нужно длинных речей. Ты действовала как надо, единственно правильным способом.

– Я дура сентиментальная! Я прокололась, пожалела старуху, и в результате ты остался без охраны.

– Как сейчас себя чувствуешь? Способна вернуться к выполнению служебных обязанностей по защите моего бренного тела?

– Я готова, но пропало мое оружие, когда я...

– А ну и черт с ним, с оружием! Все одно, твоя пушка была без глушителя, а нам сегодня совершенно ни к чему лишняя шумиха. Пошли в гостиницу, по дороге все объясню, заглянем в ресторан, поедим, и я прилягу, посплю до вечера. Устал, совсем плохой...