Для составления более или менее полного списка мне пришлось пройтись по всему дому, и не один раз. В результате, посчитав многочисленные пункты получившегося перечня предстоящих покупок, я тихо охнул и даже на мгновение пожалел, что отказался от щедрого предложения Громовых. Правда, задавив квакнувшую было жадность, все-таки справился с моментом слабости и, накинув на плечи ветровку, отправился по магазинам – на рекогносцировку, так сказать.

Можно сказать, разведка удалась. Точнее, разведка боем. Спустя четыре часа я вернулся в свой новый дом и, сгрузив на стол в общей комнате многочисленные пакеты с неотложными покупками, вновь взялся за ручку и список. Теперь нужно было вычеркнуть приобретенное и записать забытое или пропущенное. Управился я как раз к тому моменту, когда за воротами послышался протяжный сигнал клаксона. Это приехал мой заказ из мебельного магазина… ну да, не удержался. Перспектива ночевать в спальнике на лавках меня не устраивала, а бывший кабинет начальника конного клуба, теперь абсолютно пустой, идеально подходит на роль спальни. Там, кстати, и санузел рядышком… правда, нерабочий. Но это только пока.

Когда сборщики закончили устанавливать мебель и, получив по рублю на человека, довольные свинтили из моего нового дома, я зашел в спальню и, окинув довольным взглядом просторную кровать, шкафы и тумбочки из добротного дуба, потянул из кармана пресловутый список. Устроившись на подоконнике, добавил в него ковер, шторы и пару ламп для прикроватных тумбочек, вздохнул и отправился разбирать вещи. Благо теперь у меня есть куда их сложить и повесить.

Рассортировав одежду и постельное белье, я вернулся в общую комнату, мимоходом полюбовался нарочито грубо сложенным камином из дикого камня, отделявшим основную часть комнаты от закутка с древней, как кости мамонта, плиткой и рукомойником в дачном стиле, и, покрутив носом, принялся искать в паутинке специалистов по установке сантехники… Нашел и даже связался с подходящей фирмой. Объяснив ситуацию, получил обещание, что мастер прибудет не позже завтрашнего полудня, чтобы определить фронт работ и составить примерную смету. Замечательно… Ну, а пока можно заняться приготовлением ужина…

Остаток недели, то бишь пять дней, прошли для меня на полномасштабной стройке. Спецы по сантехнике за это время успели с матами переделать обнаруженную в пристройке душевую в нормальную такую ванную комнату с огромной деревянной лоханью в качестве собственно ванны, привести в порядок канализацию и септики и заменить насосную систему, давно приказавшую долго жить. Об установке на «кухне» нормальной мойки можно и вовсе промолчать. Обошлось мне все это счастье в круглую сумму, разом откусившую треть бюджета, отведенного мною на остаток года. А мне ведь еще мотоцикл покупать!

В общем, на фоне этих сантехнических затрат обстановка кухни с покупкой большого холодильника, нормальной плиты с духовкой и кастрюль-кружек-ложек-вилок обошлась мне в смешную сумму в триста рублей… Между прочим, месячное жалованье муниципального чиновника среднего звена! Ну и ремонт декоративного прудика во дворе встал еще в полторы сотни. Зато к исходу недели я почувствовал, что в доме наконец можно нормально жить. В вычищенном камине весело потрескивали дрова, заглушая шум дождя за окном, а на столе «запел» огромный, сверкающий золотистыми боками самовар, распространяя вокруг терпкий аромат горящих сосновых шишек. Лепота-а…

– А у тебя тут уютно… – констатировал факт приехавший на «новоселье» Гдовицкой, с интересом оглядывая обстановку комнаты. – Вот уж не подумал бы, что без опыта такое сотворить можно.

Да уж, насчет опыта Владимир Александрович прав. Ну, так не в первый раз дом обставляю… Эх, как же библиотеку жаль, наверняка ведь сожгли, ироды, вместе с «детинцем» моим.

– Я старался. Да и нашлись добрые люди, помогли советом, – скромно кивнул. Незачем Гдовицкому знать, где четырнадцатилетний паренек набрался таких знаний. Подвинул к гостю миску с айвовым вареньем и мечтательно сказал: – Вот думаю вместо конюшни баню поставить…

Гдовицкой с изумлением покосился на меня, но от поглощения пирогов не отвлекся.

– Сейчас?! – А в голосе такое удивление, словно я так, между делом, сообщил ему, что на луну слетать собираюсь, красивых камешков насобирать…

– Да нет. В следующем году. Летом, скорее всего, – я пожал плечами.

– М-да… А ты, оказывается, у нас хозяйственный парень, а, Кирилл Николаевич? Я-то думал, что ты, от присмотра избавившись, так и рванешь гулеванить… а оно вон как вышло… – с усмешкой заявил Гдовицкой. Ну-ну, шутки шутим, да?

– Кто знает, глядишь, действительно рвану… когда от присмотра избавлюсь, – улыбнулся я в ответ. Начальник СБ вопросительно приподнял бровь. – Что, Владимир Александрович? Можно подумать, по парку сотни машин катаются… с громовскими номерами. Или вы думали, что я совсем слепой и наблюдателей не замечу? Единственный автомобиль на моей просеке, с меняющимися дважды в день обломами внутри, после которых обочины больше похожи на «бычковые» посадки? Я же им даже урну притащил специально, чтобы гадить прекратили… Так ведь нет, как разбрасывали окурки, так и разбрасывают. Вы уж повлияйте на подчиненных, Владимир Александрович, объясните, что негоже в лесу мусорить!

– Эк… – Мой бывший тренер побагровел, втянул носом воздух и, сверкнув глазами, завернул такую тираду, что я аж заслушался.

– Хм. Это вы сейчас с кем разговаривали? – поинтересовался я, когда начальник СБ умолк.

– Извини, Кирилл. Это я не о тебе, а о тех самых подчиненных, – после недолгого молчания проговорил мой бывший тренер и окинул стол ищущим взглядом. Правильно его поняв, я хмыкнул и, прогулявшись до холодильника, поставил перед Гдовицким запечатанную бутылку водки и стопку. Отвернул крышку, налил до краев стограммовый стаканчик и пальцем подвинул его ближе к гостю.

Тот задумчиво взглянул на меня, потом на бутылку, перевел взгляд на стопку и, махнув рукой, закинул содержимое стограммовки в рот. Закусил мясным пирожком, отодвинул в сторону опустевшую стопку и кивнул на бутылку.

– Тебе не рановато ли, Кирилл? – поинтересовался Гдовицкой.

– Так я ее и не пью. Это для протирки…

– Чего? – не понял гость.

– Оптических осей, – ухмыльнулся я, но, заметив, как нахмурился мой бывший тренер, поспешил его успокоить: – Окна я ею мыл. Лучше любого моющего средства… и дешевле. Вот, после уборки одна бутылка осталась. Не выкидывать же?

– Ш-шутник, чтоб тебя, – проворчал Гдовицкой и, покосившись на предмет разговора, махнул рукой. – Ладно. Верю. Убирай ее с глаз моих. Тебе все одно рано, а я один не пью… да и за рулем сегодня. Нет, но каковы мерзавцы, а?! Ведь просил же – аккуратно, незаметно… «Будет сделано, Владимир Александрович… невидимками будем, Владимир Александрович… никто-ничего…» Тьфу! Бестолочи.

– Вот кстати, а зачем вообще их ко мне приставили, а? Неужто дед с дядькой потребовали?

– Ну, не то чтобы потребовали… – вздохнул Гдовицкой. – Скорее, намекнули. Да и я за тебя переживал. Вот и… а, чего уж теперь. Извини, Кирилл. Завтра же их отзову.

– Так они мне вроде бы и не мешают… особо. – «Пока», – добавил я про себя, но словам начальника СБ откровенно порадовался. Все-таки слежка, даже такая топорная, спокойствия не добавляет. Да и мало ли чего они там «наподсматривают»… Впрочем, слова Гдовицкого не повод расслабляться. То, что он собирается отозвать этих наблюдателей, вовсе не говорит о том, что вместо них не будут применены иные, более незаметные способы наблюдения… Я бросил взгляд на браслет, который как раз замерцал руной вызова, и, отметив про себя необходимость заменить устройство, ответил на звонок.

Развернувшийся экран продемонстрировал две надменные, но симпатичные мордашки моих двоюродных сестер…

– Ты куда сбежал, мелкий? – Лина, как всегда, олицетворение терпения и вежливости.

– А что, вы успели соскучиться по тумакам? – удивленно протянул я, одновременно состроив извиняющееся выражение лица для Гдовицкого.

– Хам, – фыркнула неугомонная Линка, но тут же получила толчок локтем под ребро от сестры.

– Извини ее, Кирилл. Мы только хотим узнать, когда начнутся наши занятия. Все-таки лето скоро заканчивается, и нам нужно распланировать оставшееся время, – спокойным, даже деловитым тоном проговорила Мила.

– Вот как… Ну, думаю, вы можете свободно распоряжаться вашим временем до начала учебного года. Первое занятие… ну, пусть и состоится первого сентября, сразу после уроков… Хм. У вас ведь их шесть будет? Вот и отлично. У меня тоже. Тогда же и расписание уточним, – ответил я.

– А где ты… – тут же влезла ее неугомонная сестра и вновь схлопотала локтем в бок.

– Извини, Лина хотела спросить, где мы будем заниматься. В городской усадьбе? – опять сыграла дипломата Мила.

– Увидите, – ответил я и, погасив экран, повернулся к Гдовицкому. – Могу я надеяться, что до начала занятий они не узнают о месте моего проживания? Хотелось бы хоть немного отдохнуть.

– Договорились, – кивнул мой бывший тренер, нацелившись на следующий пирожок. Вот и славно…

Целых десять дней без близняшек… Жаль, что они почти прошли. Я вздохнул и, окинув взглядом свое отражение в зеркале примерочной, неопределенно хмыкнул. Портной – дядечка «сильно за сорок», длинный, словно жердь, чуть сутулый, но шебутной, как электровеник, – крутился вокруг меня, умудряясь сохранять при этом вдумчивое выражение лица. Потом что-то тихо пробормотал себе в усы, покрутил выдающимся носом и вдруг, резко затормозив, щелкнул пальцами. Его помощницы, явно давно привыкшие к закидонам мастера, понятливо кивнули и тут же исчезли из виду, чтобы спустя минуту вновь появиться в примерочной с какими-то коробочками в руках.

Ремень с пряжкой-гербом гимназии, небольшие серебряные запонки и красный наплечный шнур в цвет канта на черном френче. Мрачно и пафосно… Ну, так куда деваться? Место учебы у меня теперь такое… выпендрежное. Это еще что, в следующем году… если доживу, конечно, кант будет белый, вообще эсэсовцем расхаживать буду… Одно хорошо: форма старшего класса полностью черная, включая наплечный шнур и пресловутый кант. Тоже мрачненько, конечно, зато почти без пафоса…

Смирившись со своим внешним видом, я повернулся к портному, а тот все хмурил брови и поглядывал на меня так, словно что-то забыл. Наконец он хлопнул себя рукой по лбу…

– Ма’ина! Где? – отчаянно грассируя, возопил мастер, и его указующий перст ткнулся куда-то в район нагрудного кармана на моем френче.

– Ой! – Одна из помощниц испарилась и тут же материализовалась рядом с портным, держа в руке небольшой кусочек алого шелка. Не понял. Меня что, опять принимают в пионэры?

Впрочем, дальнейшие действия портного поставили все на свои места. Одним-единственным четко выверенным движением, больше похожим на фокус, он свернул этот кусок шелка и, не глядя, вручил его подскочившей Марине. А в следующий момент стремительная барышня уже оказалась рядом со мной. Так это плато-ок, а я-то думал… Аккуратно разместив его в нагрудном кармане френча, Марина разгладила ладошкой какие-то невидимые складки ткани и, окинув меня взглядом, улыбнулась.

– Такой лапушка получился! – умиленно заключила девушка, отходя в сторонку.

– Хм, ну вам, конечно, виднее, Ма’иночка, – усмехнувшись, проговорил портной, – но я бы сказал, настоящий кавалег. Ки’илл Николаевич, вас все уст’аивает? Замечания, п’едложения? Нет? Замечательно. Инга, собе’и и упакуй костюмы молодого человека. Да, Ки’илл Николаевич, п’изнаюсь, габотать с вами было одно удовольствие, надеюсь увидеть вас опять в моей ск’омной масте’ской. Ма’иночка, гассчитай, пожалуйста, Ки’илла Николаевича.

– Конечно, Иосиф Маркович, – пропела девушка, улыбнулась еще шире, увидев мои заалевшие в ответ на ее замечание уши, и, плавно покачивая бедрами, поцокала каблучками в сторону прилавка. Ну почему мне всего четырнадцать?!!

Справившись с совершенно неожиданным смущением, я облегченно вздохнул и, перебравшись в любимые джинсы и водолазку, вручил посмеивающейся Инге «освободившийся» костюм и туфли, после чего, «впрыгнув» в свои кроссовки, двинулся к кассе, где меня дожидалась Марина… с чеком наперевес. Вот что за дела? Я еще до свидания с ней не дорос, а деньги уже утекают. Эх, жизнь моя – жестянка.

Расставшись с внушительной суммой, я печально улыбнулся Марине и, приняв из рук ее напарницы огромные пакеты с формой и обувью, попрощавшись, двинулся на выход. Расходы, расходы, расходы… Два комплекта повседневных, один выходной. Пять сорочек, две пары туфель, ремни и запонки… хорошо еще спортивную форму не шьют на заказ. Точнее, может быть, и шьют, но в гимназии еще не додумались требовать подобного изврата от учеников.

Добравшись на трамвае до дома, я развесил приобретенную одежду по шкафам и, глянув на часы, раздраженно зарычал. Шестой час. Слишком много времени было потрачено на ателье. Ну, не рассчитывал я, что Иосиф Маркович вздумает устроить «финальную» примерку каждого пошитого им костюма и не успокоится, пока не убедится в идеальности своих «творений». И ведь не переупрямишь его… не человек, а каток какой-то, честное слово!

Наскоро перехватив пару бутербродов и запив их холодным квасом, я в очередной раз глянул на часы и, подхватив в прихожей заранее приготовленный рюкзак, выскочил на улицу. На сегодня у меня осталось еще одно дело, пожалуй, не менее важное, чем покупка формы. И если я не потороплюсь, то могу опоздать. А переносить решение этого вопроса на завтра мне совсем не хочется. Поскольку завтра у меня праздник… день рождения. И пусть гости на нем не предусмотрены, но планов на этот день у меня, что называется, громадье!

Вопреки опасениям и всем законам Мерфи, трамвай подошел к остановке буквально через минуту, так что в салоне я был за полчаса до закрытия. И пока продавец оформлял документы на мою покупку, я успел подобрать подходящую экипировку. Ну да, стихийные техники – это хорошо, Эфир еще лучше, но кто сказал, что это повод пренебрегать шлемом?

Из салона я вышел, точнее, выехал гордым обладателем пятикубового дорожного мотоцикла производства товарищества Ярцева и Ко. Симпатичный рыжий агрегат, эдакий лисенок, чем-то похожий на Тамошний классический «триумф». Мощностью, конечно, поменьше, но… изящная, легкая и резвая машинка. В общем, то, что надо для города.

Шлем на голову, зажигание… поехали! Мотоцикл взвыл и сорвался с места. Влившись в довольно редкий поток машин на Стромынском тракте, я прибавил ходу и уже через десять минут остановился перед воротами своего нового дома. Замечательно! Дело осталось за малым… получить «права». Хм…

Утро началось, как обычно, с зарядки, комплекса техник и медитации. Потом легкий завтрак и… поход на аттракционы. Ну да, я еще и мороженое люблю. Детство? И что? Мне вообще-то всего четырнадцать… то есть уже пятнадцать, конечно. А кто не верит, могу и паспорт показать. Вот.

Укатавшись на аттракционах до головокружения, расстреляв все мишени в тире и сожрав полкило пломбира, я добрался до маленького открытого кафе, расположившегося почти у самого фонтана в центре облагороженной части парка, и, устроившись под бело-зеленым полосатым навесом, с наслаждением принялся за уничтожение принесенного официантом обеда. Ну и что, что жарко? У меня растущий организм, его надо правильно и много питать… вот. Тем более что окрошка на квасе – штука холодная… и очень вкусная.

– Нет, вы только посмотрите на него! Мы ему названиваем, уже перепугаться успели, а ну как что-то случилось с нашим дорогим братиком, а он здесь… жрет! – Голос Лины, раздавшийся за спиной, стал траурным маршем для моего настроения. Я обернулся и обреченно вздохнул, увидев близняшек и стоящего за их спинами Гдовицкого, всем своим видом пытающегося показать, что его вины здесь нет. Он действительно надеется, что я в это поверю?

– Хм. Как невежливо, Лина, – покачал я головой и, приподнявшись с лавки, отвесил гостям короткий поклон. – Впрочем, здравствуйте.

– Добрый день, Кирилл Николаевич, – первым отреагировал начальник СБ и, указав взглядом на свободное место рядом со мной, проговорил: – Вы позволите?

– Разумеется, Владимир Александрович, разумеется. Присаживайтесь, – я вежливо улыбнулся, одновременно следя за вытягивающимися личиками кузин, и, выдержав паузу, повел рукой в сторону лавки напротив. – Дамы, прошу…

Те наконец пришли в себя от такого показательного пренебрежения и, вздернув носики, надменно кивнули, после чего, не промолвив и слова, устроились напротив нас, сохраняя самый неприступный вид.

А дальше было добрых полчаса беседы с моим бывшим тренером, беседы ни о чем, то есть о погоде, московских новостях и перспективах долгосрочных вложений, и все это высоким штилем, при полном молчании сестер. Впрочем, если тронуть Эфир, от них можно было уловить такой шквал эмоций и бурление «чуйств», что только держись! Еще немного – и взорвутся. А Громову-старшему потом убытки возмещать…

– Итак, Владимир Александрович, могу я узнать, что привело вас сегодня в этот чудесный парк? – свернув бессмысленный треп, поинтересовался я.

– Ох, – Гдовицкой демонстративно хлопнул себя ладонью по лбу и выудил из-за отворота пиджака небольшую плоскую коробочку. – Совсем забыл. Заговорил ты меня, Кирилл. С днем рождения.

– Хм. Спасибо. – Я покрутил подарок в руках, открыл… Портсигар. Добротный такой, тяжелый…

– Раз уж ты все одно куришь, так делай это красиво, – ухмыльнулся Гдовицкой.

Принято.

Я покосился на зло сощурившихся кузин. Хотя-а… вроде бы Мила не так уж и сердита. Скорее даже изображает злость, поддерживая сестренку. Близнецы, что с них взять?

– Мы тоже хотим тебя поздравить, – поджав губы, проговорила Мила, пока ее сестра сверлила меня взглядом. Щелкнул замок сумочки в руках кузины, и на стол лег небольшой аккуратный сверток. Даже гадать не буду, кто им прика… напомнил о подарке.

– Это герб гимназии, – объяснила Мила, заметив, с каким интересом я рассматриваю крошечные щиты на подаренных ею запонках.

– А теперь, может, покажешь свое жилье, братик? А то мы слышали, ты поселился на конюшне. Хотелось бы убедиться, что это только слухи… – все-таки Лина не смогла сдержать своего язычка.

– Я здесь ни при чем, – тут же открестился Гдовицкой, поймав мой взгляд. – Они сами…