Глава восьмая
Нас не догонят!
Шли долго, часа три без привала. Куда – Василий не имел ни малейшего понятия. Потому что уже в первые полчаса потерял всякую ориентацию. Так-то он всегда мог похвастаться отлично развитым чувством пространства, но при такой погоде, да в совершенно незнакомом лесу, о подобном чувстве вспоминать не приходилось. Только и следовало, что внимательно смотреть под ноги да удерживать за собой лошадь в поводу. Один неверный шаг – и выбирайся из мутной лужи, неожиданно глубокой ямы, а то и из залитого полностью оврага.
Причем все вокруг шумело, булькало, смещалось и громыхало. Куда там присматриваться? К чему? Оставалось удивляться, как Агап с Брониславом, поочередно идущие впереди, понимали в этом бедламе, куда надо двигаться. Вроде как перемещались по каким-то тропам, но ни дорог не пересекали, ни в обжитые места не заходили. Даже запаха жилья ни разу не донеслось.
– А что ты хотел? – удивился власнеч на первом привале, когда они, вымотанные, остановились под гигантской елью. – Если на нас серьезную облаву устроили, то лучше не рисковать и ни на кого не надеяться.
– Нового предательства опасаешься?
– Не без того…
– А кто нас на хуторе выдал? – допытывался Шестопер. – Неужели кто-то из твоих пациенток?
– Нет, исключено. Клятва на крови этого не допустит! – В голосе Гирчина не было и капли сомнения. – Хотя их некоторые оговорки и могли проанализировать опытные ищейки да старые сведения проверить. В совокупности и определили место моего возможного убежища. А уж ты за мной прицепом идешь. Да и слуги барона могли на большой подкуп согласиться, а они немало обо мне ведают.
Услышав это, баронет обиженно засопел:
– Те, кто ведает, проверенные люди!
– Пока настоящего предателя не найдем, обязаны подозревать всех! – строго осадил его власнеч. – Даже тебя… и даже Грина!
– А я-то как мог в предатели записаться? – поразился рыцарь. – За покупками в город не ездил, голубей не запускал, периметр хутора не покидал.
– Всякое в нашем мире случается, – пустился в рассуждения Агап. – А уж раньше великие волхвы могли друг с другом и со своими избранниками на расстоянии в сотни верст переговариваться. Да-да! Вот точно так же просто, как мы сейчас.
– Да я не потому смотрю на тебя с возмущением, что ты мне байки рассказываешь! – непритворно рассердился Шестопер. – А потому, что явно меня в предатели записал! Вон, даже оружия не дал! А чем я буду сражаться, если на нас погоня насядет?
Смутить власнеча ему удалось. Что тот, что баронет были вооружены мечами, кинжалами и ножами, еще и арбалеты оказались к седлам приторочены. Тогда как рыцарь ничего не имел. Ну ладно в спешке ему ничего не дали, но ведь к седлам двух лошадей успели во время сборов приторочить тюки с оружием, а про его лошадь словно забыли. Сейчас именно на это и напирал Грин.
Тем не менее Агап, хоть и смутился, не стал рассыпаться в извинениях или ссылаться на поспешность побега. Сделал вид, что задумался, а потом принялся рассуждать вслух:
– В самом деле, вроде как нехорошо, недоверие получается… Но, с другой стороны, может, оно и к лучшему, что ты без оружия? Вот сам посуди: я тебе во всем раскрылся, предложил место магистра в нашем ордене, а ты отказался. Почему, спрашивается? Ведь ни один человек, будучи в здравом уме и не вынашивающий коварных замыслов против нас, от такого не откажется.
– Ошибаешься! Как раз коварный предатель и не откажется! – невесело рассмеялся рыцарь. И пояснил свою мысль: – Постарается пробраться в самое сердце вашего ордена, втереться в полное доверие, а потом изнутри ударить в наиболее слабое место всей организации.
– Хе! Экий ты коварный! – похвалил власнеч. Но оружия все равно не дал. – Здесь на нас никто не нападет, а доберемся до места, тогда и разберем тюк с оружием.
– И куда мы идем?
– Недалеко осталось до тайной избушки. Да и пещера одна есть там же рядом. Иначе говоря, укрыться найдем где, век никто не отыщет.
Баронет скорбно вздохнул и просительно протянул:
– А не лучше ли сразу к нам? – Услышав недоуменное хмыканье Грина, пояснил именно ему: – В нашем замке, если спрячетесь, тоже никто не отыщет. Да и комфортнее там, не в пример избушке в чаще или пещере.
– Опасно, – не согласился Гирчин. – Пока ты сам в замке не побываешь, и нам туда соваться не стоит. В крайнем случае ночью, перед самым рассветом проскочим, чтобы ни одна собака не заметила.
Мнение Шестопера вообще не учитывалось, и ему оставалось только тяжко вздохнуть да вновь двинуться следом за своими проводниками. Разве что в который раз уже пожалел, что предавался трое суток пьянству и разврату, а следовало немедля позаботиться о связи с Гонтой. Великий волхв придумал бы, как и куда скрыться от любой погони. Ну и непонятный трехдневный сон продолжал сильно смущать.
Понятие «недалеко» оказалось сродни «у черта на куличках». Преодолевая жуткие, можно сказать, совсем слякотные условия, топали еще часа два. Правда, интуиция уже довольно громко нашептывала Василию, что они все-таки ходят по кругу. Или чрезмерно петляют по пересеченной местности.
Уже стемнело, когда троица вышла к цели своего путешествия. Первыми, почуяв жилье, заволновались лошади. Всхрапнули, оживились, стали веселее перебирать копытами. Власнеч же, наоборот, насторожился. Постоял неподвижно несколько минут и с непонятной озлобленностью набросился на баронета:
– А кто это осмелился поселиться в тайной избушке?!
– Понятия не имею! – оправдывался тот. – Никого здесь быть не должно.
Из дальнейших их переговоров Василий понял, что властью барона в данную часть леса не просто запрещено под страхом смерти кому бы то ни было наведываться, но и само по себе место пользовалось дурной славой. Считалось, что здесь обитают некие умертвия, уничтожающие вокруг своего логова все живое. Только вот, судя по недовольному тону власнеча, именно он и приложил руку к появлению подобных слухов. И сейчас удивлялся: кто отыскался настолько наглый и смелый? Сокрушался, что давно, дескать, сюда не наведывался и не проводил чистку.
Но пререкания и недовольство не помешали парочке соратников по ордену привязать лошадей в удобном месте, а потом и максимально вооружить самого Шестопера. На вопросительное хмыканье Агап снизошел до объяснений:
– Скорей всего какой-то беглый кмет здесь прячется. Или кто из лесников запрет нарушил из-за плохой погоды… Но без оружия рыцарю и в самом деле негоже показываться на люди.
Да и двинулся впереди, шепотом предупреждая о выступающих кореньях или опасно торчащей ветке. Ему-то все хорошо было видно, а вот его спутники шли за ним, держась за него и друг за друга.
Избушку удалось вначале нащупать, а не рассмотреть, потому что подошли они к ней с тыльной стороны. Полностью спрятавшаяся под лапами огромных елей, она оказалась похожа на захудалый, покосившийся сараюшко. Только курьих ножек не хватало для полного антуража. А входная дверь и единственное оконце из слюдяной пластины располагались с другой стороны.
Но вначале приникли к задней стене, прислушиваясь. И сразу стало понятно, что незваных квартирантов несколько. Потому что один человек громко, воистину по-свински храпел, а еще двое бубнящими, негромкими голосами переговаривались между собой.
Грин ни слова не смог разобрать. Как и Бронислав скорей всего. А вот замерший власнеч долго, очень долго прислушивался, предварительно шикнув на товарищей, чтобы они не шевелились. Но те и не думали мешать. Главное, что под выступом крыши стоять было намного комфортнее: дождь вновь усилился, а они уже и так промокли до нитки. Да и просто опереться о стенку казалось немалым благом для уставшего тела.
Наконец Агап почерпнул достаточно информации, чтобы сделать какие-то выводы и поделиться ими с товарищами. Заставил их пригнуться к нему и зашептал:
– Чудные дела тут творятся, дай мне Род терпения! Оказывается, это не тати и не беглые кметы! А целый организованный отряд каких-то искателей. Что ищут, речи не шло, но вроде как не сокровища. В избушке их сейчас пять человек. Еще один стоит в дозоре до полуночи, со стороны выхода. Обсуждали, не пора ли его внутрь впустить по причине сильного ливня. Так что мы верно сделали, что с тылу подошли… И самое неприятное: они знают о пещере. Ищут нечто именно там. И как раз в пещере сегодня рискнуло заночевать еще пять человек из этой шайки. Потому что здесь им ночевать, видите ли, очень тесно!
Несмотря на озлобленность власнеча, баронет, наоборот, успокоился:
– Значит, это не из наших людей кто-то сюда чужаков навел. А вот чего им здесь искать-то? Ты ведь эту пещеру уже сто раз вдоль и поперек осмотрел.
– Мало ли как там хитро тайник устроен. Если не знать конкретно, что и где, то и сотня власнечей ничего не найдет! – не удержался от нравоучения Агап, но в голосе его ощущалась досада. Видимо, сам поражался, что в его тайной пещере кто-то имеет определенные виды на нечто ценное. – Ладно, пока постойте, а я еще послушаю…
Очередные четверть часа томительного ожидания закончились новыми распоряжениями:
– Оставайтесь пока здесь. Но если у меня не получится тихо снять дозорного или иной шум поднимется, бросайтесь к двери и рубите любого, кто сунется наружу. Ну разве что одного постарайтесь для допроса в живых оставить.
– Может, лучше дождаться, когда дозорного внутрь позовут? – засомневался баронет.
Власнеч покачал головой:
– Долго. Они решили, что пусть все-таки до полуночи на посту стоит. – В его тоне преобладало раздражение. – А нам бы чуток просохнуть, да отдохнуть пару часов надо…
После чего шагнул в дождь и словно растворился. Бронислав и Грин двумя фразами решили, кто с какой стороны продвигается, да разошлись к углам бревенчатого сруба.
Минут десять прошло в напряженном ожидании, которое было прервано еле слышным бряцанием железа. Словно что-то упало или кто-то неосторожно уронил оружие. Тут же оба крадучись двинулись к двери и с мечами на изготовку заняли удобные позиции. Ну и в сторону тропы поглядывали: вдруг шум повторится? Хотя сомнений не возникало, что прекрасно видящий в темноте колдун справится с любым воином. Да и смерчень наверняка при нем имелся.
В самой избе негромкий разговор так и не прервался, следовательно, там ничего не услышали. И когда из стены дождя вышел Агап, то даже интересоваться не стал, все ли внутри сруба спокойно. Сразу шепнул:
– Дверь я на себя открою или выломаю и бросаюсь внутрь. Но перед тем устрою там «ослепление», так что отвернитесь и прикройте глаза. Затем с минуту страхуете выход, чтобы никто мимо меня не выскользнул, и только после моей команды спешите мне на помощь и вяжете непрошеных гостей. Начали!..
После чего замер, приложив руки к двери. Грин вроде как и отвернулся, но краем глаза наблюдал за действиями власнеча. И получил четкое подтверждение своим догадкам: некая тускло светящаяся субстанция стекла с рук чародея и словно впиталась в дерево. Наверняка домовой сквозь щели проник к засову или крюку и сейчас сдвинет что надо по команде своего доминанта.
Именно в этот момент события понеслись вскачь. Разговор прервался, храп резко смолк. Относительная тишина взорвалась грохотом, топотом, стуком, короткими, отрывистыми командами на непонятном языке. Дверь практически вышибло наружу ударом изнутри. При этом снесло с невысокого крыльца и стоящего возле двери Гирчина. Даже его огромная масса не задержала неожиданный таран: сдуло гиганта толстенными досками как пушинку. Будь на его месте простой человек, наверняка убило бы таким ударом.
Но в любом случае Агап выбыл на какое-то время из начавшейся потасовки. Пришлось Грину и Брониславу мечами встречать ринувшихся наружу воинов. Причем все они оказались полностью одеты и экипированы отличной броней, с небольшими круглыми щитами и с мечами на изготовку. Иначе говоря, храп и разговор до того звучали для отвода глаз. На самом деле противник успел подготовиться либо заранее, либо после момента снятия их дозорного.
Ко всему прочему внутри избы было не пять человек, а семь! Шесть из них стремительно вырвались наружу, а седьмой оказался колдуном! Он не просто остался стоять в дверном проеме, а подвесил над местом боя, на высоте пяти метров громадный, переливающийся синими бликами шар. Нельзя сказать, что стало светло словно днем, но освещение сразу усиливало преимущества тех, кто был в большинстве. Они теперь ясно и отчетливо видели, где их немногочисленный враг, и действовали при охвате довольно грамотно, напористо.
Спасло приятелей то, что они все-таки успели нанести некоторый урон шестерке нападающих. Бронислав умудрился ранить двоих, когда те прорывались мимо него, причем одного довольно тяжело. Тот смог в дальнейшем лишь стоять пошатываясь да вяло прикрываться щитом. Правая рука у него бездействовала, и он терял слишком много крови. Второй подранок сильно прихрамывал, получив рану в правое бедро, что тоже лишило его скорости передвижения.
В итоге баронету достался только один полноценный противник, который пал после нескольких взмахов меча. Затем тот же меч жестокими ударами плашмя прошелся по головам раненых, и те попадали оглушенные. Далее Брониславу пришлось отчаянно сражаться с вражеским колдуном, на которого он бросился без малейшего промедления. Тогда как Шестопер сражался сразу с тремя неприятелями. Одного он сумел ранить еще на крыльце в левое плечо, так что тот не смог пользоваться щитом, да и левой рукой в целом. Зато два его товарища рубились словно берсерки. Они не просто атаковали оружием спешно отступающего под прикрытием деревьев Василия, но даже пытались в прыжке ударить его ногой или, делая рывки вперед, попросту опрокинуть наземь своими щитами.
Поэтому с минуту рыцарь лишь отчаянно отбивал смертельные выпады, элементарно не успевая контратаковать. Его спасли низко провисшие ветви деревьев, ливень, скользкие корни под ногами да возможность банально убегать от противников.
Но те же корни чуть и для него не стали фатальной помехой. Все-таки споткнулся об один из них, опрокинулся на спину, ударился о поваленный ствол и, уронив меч, откатился в сторону. Только и сообразил, что чужой меч, блеснувший в свете шара, вот-вот обрушится ему на голову.
Повезло! Враг тоже зацепился за корень, рухнул ничком и крайне неудачно врезался головой в тот самый поваленный ствол. Шею он себе не свернул, но был сильно оглушен. Координация движений нарушилась, он выронил меч и, стоя на карачках, пытался прийти в себя.
Естественно, что Грин незамедлительно воспользовался таким подарком судьбы. Подхватил трофейный меч и довольно удачно, из позиции на боку, полоснул кончиком лезвия по коленям второго набегающего врага. Один стальной наколенник разрезало вместе с костями, а вот на втором меч неожиданно сломался, став на треть короче. Но нанесенного удара хватило, чтобы страшно взвывший воин рухнул наземь. Еще и упал он на того, который стоял на четвереньках.
Шестопер после этого не только успел вскочить на ноги, но и свой меч подобрать левой рукой. Так что запоздавшего третьего противника встретил во всеоружии. И все-таки целая минута ему понадобилась, чтобы упокоить воина, у которого левая рука бездействовала и рана плеча мешала двигаться в полную силу. Крепкий орешек попался, по мастерству явно превосходящий Василия. И если бы не рана, то итог схватки мог стать совсем другим.
А так Грин все-таки сумел еще дважды ранить противника, а потом и удачным выпадом попасть в район носа. Рана вряд ли оказалась бы смертельной, будь рядом грамотный целитель, сумевший остановить кровь. Но, увы, целителя не было, а лично оказывать первую помощь врагу Василий не собирался.
Тем более что сам чуть не стал трупом. Хорошо, что интуиция взвыла об опасности и рыцарь успел присесть. Летящий ему в шею нож только чиркнул по макушке, нанося небольшой порез да болезненным ударом заставляя непроизвольно вскрикнуть:
– Ах ты!..
Подранок с перебитыми коленями уже собирался метнуть второй нож.
– Комиссара тебе в тыл! – С этими словами Грин метнул правой рукой обломившийся меч, и сделал это раньше своего противника. Поэтому брошенный нож пролетел мимо цели. Зато меч, пущенный рукой Райкалина, пусть и не воткнулся, как хотелось бы в идеале, но угодил тяжеленной рукояткой с противовесом в лоб подранка, вызывая очередной вопль бессильной ярости и боли. Затем только и оставалось, что сделать два прыжка и уже своим мечом добить ретивого метателя. А так как оглушенный ударом о дерево воин все пытался подняться, то последний смертельный удар достался ему по шее.
И в следующий момент, словно по команде невидимого режиссера, наступила полная темень. Светящий шар погас.
«Или баронет колдуна завалил, – замер на месте Грин, – или колдун сейчас ко мне подкрадывается!»
Как ни вглядывался в темноту, ничего, кроме красных кругов на сетчатке, не рассмотрел. Как ни вслушивался в утихающий шум почти прекратившегося дождя, не смог различить подозрительных шорохов. Но и сам не рискнул крикнуть, называя приятелей по именам, чтобы выяснить, что с ними и как они.
Минуты две простоял, прижимаясь плечом к нащупанному дереву. Все не мог на что-то решиться. Да и рана на голове мешала сосредоточиться. Вроде несильно, но кровоточила, и липкая кровь уже стекала на шею и предплечье.
Потом понял, что надо двигаться к избе, а уж там будь что будет. Оставаться на месте в любом случае хуже, если не сказать, что бессмысленно. Вот и побрел вперед, стараясь не потерять ориентировку на единственную в округе избушку. Потому что если пройдет мимо, то уже ни за что потом не отыщет.
