Толпы людей, охваченных необычным возбуждением накануне предстоящего торжества, хлынули на улицы. В воздух поднялась пыль от топота многих сотен бегущих ног. На порогах трактиров и пивных уже дремали пьяные, успевшие осушить кувшин-другой вина с самого утра. Детвора с восторженными воплями устремлялась вслед за взрослыми; дети путались под ногами, пытаясь пробраться в самый центр людского потока, шалили, кривлялись, хохотали, швыряли мелкие камешки вслед прохожим. Все магазины и лавочки были закрыты – их хозяева, почтенные купцы и разного рода торговцы, сейчас устремились на площадь, где готовилось знаменитое сожжение предметов искусства. Раздался громкий стук копыт – отряд вооруженных всадников прокладывали себе путь через толпу. В своих красно-черных мундирах они выглядели весьма эффектно. Мак юркнул в первый попавшийся кабачок, чтобы его не затоптали лошади, и столкнулся в дверях с каким-то человеком, выходившим на улицу в этот самый момент.

– Смотри, куда идешь, парень! – отчитал его незнакомец.

– Извините, – пробормотал Мак. – Это солдаты…

– Какие, к черту, солдаты? Вы мне ногу отдавили, милейший!

Человек, на которого так неловко налетел Мак, был высок и строен, с правильными чертами лица; он мог бы послужить неплохой моделью для античной статуи Аполлона. В одежде его чувствовались оригинальный вкус и привычка к роскоши: длинный черный плащ был оторочен темным мехом, а на шляпе красовалось перо страуса – очевидно, этот человек много путешествовал, если, конечно, он не водил дружбу с содержателями городского зверинца. Несколько секунд он не сводил с Мака пристального взгляда своих больших блестящих глаз, затем сказал:

– Прости меня, чужестранец, но мне кажется, мы уже где-то встречались.

– Что-то не припомню, – ответил Мак. – К тому же я здесь недавно. Я нездешний. Я прибыл из… издалека.

– Любопытно, – продолжал его настойчивый собеседник. – Я как раз ищу человека, который прибыл издалека. Меня зовут Пико делла Мирандоло. Может быть, вы кое-что слышали обо мне?

Маку было знакомо это имя – он узнал о Мирандоле от Мефистофеля. Князь Тьмы рекомендовал его лже-Фаусту как одного из величайших алхимиков эпохи Возрождения.

– К сожалению, ничего, – развел руками Мак. Он отнюдь не собирался раскрывать свою душу перед властным чужеземцем, предчувствуя, что излишняя откровенность может причинить ему вред. – Я вижу вас впервые, и столкнулись мы с вами совершенно случайно. Вряд ли я тот, кого вы ищете.

– Действительно, со стороны наша встреча может показаться чистой случайностью, – стоял на своем Пико. – Но силой магического искусства мы можем проникнуть в глубинную сущность того, что кажется нам слепой игрою случая. Я предвидел, что встречу кого-то на этом самом месте, именно в это время. Так почему бы не вас?

– Как зовут человека, которого вы ожидали встретить?

– Иоганн Фауст, знаменитый виттенбергский маг и алхимик.

– Никогда не слышал о нем, – ответил Мак, сообразив, что настоящий Фауст, или, как мысленно называл его Мак, другой Фауст, должно быть, связался со своим флорентийским коллегой – ведь для такого искусного мага, как доктор Фауст, время и пространство отнюдь не составляли непреодолимого препятствия, и даже сама смерть отступала перед ним. У Мирандолы была громкая и весьма зловещая слава чернокнижника, волшебника и некроманта. Возможно, Фауст ухитрился послать ему весточку через века, разделяющие их.

– Значит, вы уверены в том, что вы не Фауст? – спросил Мирандола.

– Да-да, вполне уверен. Уж что-что, а свое собственное имя я знаю. Ха, ха, – несколько принужденно рассмеялся он собственной шутке. – Извините, но сейчас я очень тороплюсь. Мне еще нужно успеть на это сожжение рене… ренесс… ну, словом, на то зрелище, которое устраивают на площади. До свидания!

И Мак повернулся, чтобы идти. Несколько секунд Пико провожал его взглядом, затем пошел вслед за ним.

Мак вышел на площадь. В самом центре ее были свалены в огромную кучу самые различные предметы – резная деревянная мебель, картины, косметика, женские украшения и даже церковные ризы. Эту гору разнородных предметов плотным кольцом окружала толпа любопытствующих горожан. Мак протолкался через несколько рядов.

– Что здесь происходит? – спросил Мак у человека, стоящего рядом с ним.

– Савонарола со своими братьями по ордену сжигает предметы роскоши, – ответил тот.

Мак усиленно заработал локтями, прокладывая себе путь поближе к этой громадной куче. Подойдя ближе, он смог разглядеть самые разнообразные предметы – расшитые мелким жемчугом сумочки, детские рубашонки из тонкого полотна, нарядные скатерти и салфетки, изящные подсвечники, картины и много других предметов, в беспорядке сваленных в самом центре площади.

На самом краю горы разнообразных вещей, предназначенных для сожжения, Мак заметил большую картину в затейливой рамке. Благодаря знаниям в области искусства, вложенным в его голову Мефистофелем, он сразу понял, что это картина Боттичелли, относящаяся к среднему периоду творчества великого художника. Она была великолепна и, что для Мака было более важно, стоила огромную сумму денег.

«Здесь столько разных картин, – подумал Мак. – Верно, не случится ничего плохого, если я возьму одну из этой кучи».

Воровато оглянувшись – не следит ли за ним кто-нибудь, он быстро наклонился, схватил картину и спрятал ее под куртку. Картина была новой, и на ней не было заметно никаких следов повреждения.

Пока Мак оправлял свою куртку и озирался по сторонам, монахи в черных рясах подожгли громадный костер с четырех сторон. Пламя взметнулось вверх, и огонь начал быстро пожирать сухое дерево и ткани. Мак решил поискать в общей куче другую картину – на всякий случай; ведь две гораздо лучше, чем одна. Совсем рядом он заметил полотно кисти Джотто, но краска на нем уже начала вздуваться пузырями и трескаться от жара. Мак с жадностью смотрел на горящие вещи. Сколько добра пропадает даром! Как жаль, что ему не удастся вытащить из огня еще один холст! Сохранив несколько изящных вещиц, которые должны были погибнуть в пламени, он мог бы послужить Искусству. Припомнив свой последний разговор с Мефистофелем, Мак подумал, что остальные дела, предложенные ему демоном – продление жизни Медичи и что-то там еще с каким-то Макиавелли – чересчур запутанные и сложные; самому мудрому судье будет сложно разобраться, хороший или дурной поступок он совершил. Здесь же все было ясно и четко определено. Вряд ли кто-нибудь станет обвинять человека, спасающего прекрасные картины от истребления.

Чья-то рука опустилась на плечо Мака, отвлекая его от размышлений на моральные темы. Он оглянулся. Человек средних лет с короткой темной бородкой, богато одетый, строго смотрел на него.

– Что вы делаете? – спросил незнакомец.

– Я? Ничего особенного, – ответил Мак. – Стою и смотрю на костер, как и все остальные.

– Я видел, как вы вытащили картину.

– Картину?.. Какую картину?.. Ах, вы имеете в виду вот эту…– Из-под полы куртки Мака высовывался край полотна. Он отвернул полу и показал картину незнакомцу. – Это Боттичелли. Слуга по ошибке принес ее сюда. Мы сняли ее со стены, чтобы немного почистить. Ведь у вас во Флоренции не принято сжигать картины Боттичелли на кострах, не так ли?

– Кто вы, сударь? – спросил Мака незнакомец.

– Я здешний дворянин, – сказал Мак.

– Странно, однако, что я до сих пор вас не видел.

– Я живу в своем имении и редко бываю в городе. А вы-то сами кто?

– Я Николо Макиавелли.

– О! – воскликнул Мак. – В таком случае, я должен вам кое-что передать. – Меня просили предупредить вас, чтобы вы не писали ту книгу, которую собираетесь написать, – «Князя».

– Я никогда не писал книги с таким названием, – ответил удивленный Макиавелли. – Более того, я и не помышлял о ней. «Князь»… Какое интересное название. Оно мне нравится!

– Поступайте, как вам угодно, – сказал Мак. – Но помните, что вас предупреждали.

– Но от кого исходит это предупреждение? – спросил Макиавелли.

– Я не могу открыть вам его имя. Однако по секрету я все-таки сообщу вам, что он черт… я хотел сказать, он чертовски хороший парень.

Несколько секунд Макиавелли пристально глядел на Мака, затем повернулся и медленно пошел прочь, покачивая головой. Мак, спрятав под полу картину Боттичелли, тоже собрался уходить. Он был весьма доволен собой.

Но тут его нагнал Мирандола.

– Я вступил в контакт с Потусторонними Силами, – сказал он. – Мне удалось узнать почти все. Что ты сделал с настоящим Фаустом?!

Маг, казалось, стал еще выше ростом; его фигура угрожающе нависла над Маком, сжавшимся от страха в комок. Пико достал из-под плаща огромный пистолет (в тот век подобные игрушки еще только входили в моду) и навел его на Мака. Судя по калибру, это оружие было куда более грозным, чем оно казалось на первый взгляд – пули в нем были такие, что вполне могли разорвать человека на части. Мак затравленно озирался в поисках убежища – увы, напрасно! – спрятаться было некуда. Взглянув на Мирандолу, он заметил, как палец мага лег на спусковой рычажок…

В тот же миг раздался негромкий хлопок, серый дым заклубился на мостовой, побежали пылевые чертики, и на краю тротуара появилась человеческая фигура. Это был сам доктор Фауст.

– Не делай этого, Пико! – воскликнул он.

– Но почему? Этот лгун выдает себя за вас!

– Мы не можем лишить его жизни. Он действительно играет мою роль. Пока он занимает мое место, он не должен погибнуть!

– Но в чем заключается эта роль, Иоганн? – спросил Мирандола.

– Все разъяснится позднее. Пока же не причиняй ему вреда, дорогой друг.

– Ты рассуждаешь мудро, Фауст.

– Возможно, мы еще встретимся позже, Пико. У меня есть план…

– Ты можешь положиться на меня! – воскликнул Мирандола. Но Фауст уже исчез – лишь легкое облачко дыма клубилось на том месте, где только что стоял бывший профессор алхимии Ягеллонского университета.

Перед Маком появился Мефистофель – словно из-под земли вырос.

– Вы готовы? – спросил он. – Тогда мы отбываем. Кстати, что здесь происходит? Вы так пристально глядели на то место, где…

– Ну, вы же знаете людскую привычку, – сказал Мак. Ни за что на свете он не сознался бы в том, что всего лишь секунду назад он встретился с ученым доктором Фаустом. – Люди вечно на что-нибудь глазеют…

И Мак покрепче зажал под мышкой картину Боттичелли. Мефистофель щелкнул пальцами, и тотчас оба они исчезли.