Глава 22
Паук против осы
В общем, вот так я оказался в одной больнице с Рейчел. Хотя в совершенно другом крыле: она была в отделении химиотерапии, а я – в отделении переломов-которым-угораздило-подцепить-инфекцию. Никто, казалось, не знал, как моя сломанная рука оказалась инфицированной. Скоро я перестал об этом спрашивать: боялся открыть, какими еще базовыми медицинскими сведениями не располагают медсестры: типа, откуда берется кожа или как работает хирург.
Но да, мой перелом оказался инфицированным, у меня была высокая температура, а все это означало длительное пребывание в госпитале. И посетителей. У каждого из них были своя миссия.
Мама
● Бедный, бедный котик.
● Мы скоро заберем тебя отсюда.
● О, мой бедный храбрый мальчик.
● Тебе, наверное, здесь так скучно.
● Вот книги – я собрала их наугад в твоей комнате и в библиотеке.
● Я просто положу их поверх других книг, с прошлого раза.
● Обязательно делай все уроки.
● Обязательно скажи медсестрам, если почувствуешь что-то необычное.
● Если почувствуешь хоть малейшую головную боль, бери телефон и немедленно звони медсестрам – это может оказаться менингитом.
● Я сказала, это может оказаться менингитом.
● Менингит – это смертельная болезнь мозга, в больницах, бывает, им заражаются…
● Знаешь, я не хочу тебя пугать всем этим.
● Просто, если почувствуешь хоть малейшую головную боль, звони медсестрам.
● Понимаю, это глупо, но серьезно, позвони им.
● У тебя телефон работает?
● Дай-ка, проверю, работает ли он.
Мама в сопровождении Гретхен
● Вот подумали зайти и поддержать тебя.
● Гретхен, ты не хочешь ничего сказать брату?
● Гретхен, я прошу всего о пятнадцати минутах сотрудничества.
● Гретхен. Это не игра.
● Поверить не могу, что ты не хочешь сотрудничать даже в такой ситуации.
● Слушай, выйди и подожди за дверью. Ты ужасно гадко себя ведешь. Ты ведешь себя ужасно гадко, и хотела бы я знать почему. Я выйду через пять минут.
● О боже.
Мама в сопровождении Грейс
● Грейс нарисовала тебе картину!
● Она нарисовала Кэта Стивенса!
● Что это? А!
● Это медведь.
● Грейс нарисовала тебе очень красивого медведя.
Эрл
● привет, штрих
● я грил с твоими учителями
● те, короче, надо написать сочинение или как там
● те надо выписать все проблемы из какой-то книги
● мисс харрад грит, не парься по поводу контроши в пятник – она с тобой поговорит, когда ты выйдешь, а еще она надеется, что те, типа, лучше
● мистер кубали хочет, шоб ты написал какой-то тест, пока ты здесь, но я без понятия, как это сделать, так что мой тебе совет: чувак, не парься и все
● те на почту пришел «малхолланд-драйв» от «нетфликса», и я, короче, посмотрел
● это дерьмо просто башку сносит, я серьезно
● надо будет вместе посмотреть, когда ты свалишь отсюда
● чувак, это чума полная
● лесбиянки и все такое
● на себя посмотри
● ты будешь еще слабым, когда свалишь отсюда
● ты, блин, лежишь в постели целый день
● что еще, что еще
● о, я еще раз заходил к твоей девчонке
● у ней теперь голова лысая, как коленка
● она, типа, как дарт вейдер без шлема
● химия – это не шутки, чувак
● она просила дать ей кое-какие наши фильмы – ну я ей и приволок
● да не помню какие – я десяток ей набрал
● вау
● че ты орешь, чел?
● ты это ща серьезно? ты серьезно мне это ща гришь?
● чувак, этой девчонке вмазали целую бочку дряни, ты въезжаешь? ее позарез нужно чем-то подбодрить, она счастлива, как я не знаю кто, от этих фильмов
● не, ну не счастлива, но она улыбалась и все такое, и это лучше, чем было, так что хорош меня бить, все равно не получится
● ладно, ладно, сбавлю обороты
● ты че, блин, думаешь, я скажу «нет» этой девчонке, которая умирает от этого дерьмового рака?
● блин
● это то, что папа гейнс называет «смягчающими обстоятельствами», если я ничего не путаю
● да блин!
● слышь
● ты тупой как не знаю кто, но я тя понял
● ты же знаешь, я никому не собираюсь не показывать не это дерьмо
● но ты не можешь сказать «нет» этой девчонке
● да я тя понял, но ты, блин, я не знаю, ну ты не врубаешься, как ей нравятся наши отстойные фильмы, но она, блин, просто прется от них
● так что хорош на меня баллон катить
● ладно, я побег
● поправляйся, чувак
Папа
● Так, так, так.
● Ты, как я погляжу, сегодня в отличном настроении!
● Нет, я понимаю. Просто шучу.
● Нет, лежать здесь – удовольствие ниже среднего.
● Хотя тебе приходится вести довольно декадентский образ жизни, а?
● Телевизор сколько хочешь, еду приносят, горы книг.
● Не все пациенты наслаждаются такой роскошью.
● Когда я попал в больницу на Амазонке, всех пациентов свалили в одну хижину, а нашим единственным развлечением был не телевизор, а гигантские мохнатые пауки, поджидавшие добычу на соломенной крыше футах в восьми над нашими лицами.
● Пауки размером с твой кулак.
● Хелицеры поблескивали ядом.
● И у каждого множество маленьких черных глаз, тускло мерцавших в ночи.
● А как они бились с осами!
● Порой под покровом тьмы оса жалила одного из них, и, сражаясь, они падали нам на кровати, кусая и жаля, и катаясь, и…
● Ладно, ладно.
● Просто тема для размышления.
Эрл с Дерриком
● хай
● Привет, Грег.
● деррик, короче, такой: слышь, а им там в больнице конфеты-то дают?
● Да, я подумал: если я не съем конфеты, то становлюсь берсерком.
● короче, мы тут те принесли немного «скиттлз» и «эйрхэдз»
● Их было три, но я одну съел.
● ага
● Ну че, дай мне подписать твой гипс.
● не, если те не нравятся с этим вкусом, то просто отдай нам
● Вот… и… все! ХА-ХА!
● блин, деррик, что за черт
● СИСЬКИ.
● ты че, нарисовал пару голых в жопу сисек у грега на гипсе?
● да ни фига это не нормально, завязывай с этим твоим «нормально»
● ЙЕССС!
● черт
● пошли
Мэдисон
● Привет!
● Я и моя грудь пришли к тебе!
Да. Мэдисон Хартнер навестила меня в больнице. Ладно, завязываю с этим дурацким маркированным списком и расскажу, чтобы было с Мэдисон по-человечески. Просто я на какое-то время устал писать нормально, но теперь, наоборот, устал писать списком; мы оказались между молотом и наковальней.
Если, прочитав эту книгу, вы придете ко мне домой и убьете меня особо жестоким способом, я, честное слово, не стану вас винить.
Конечно, Мэдисон не приходила и не объявляла «Я чудо как «горяча» и я в одной комнате с тобой», но для меня ее появление «звучало» примерно так. Уж кого я точно не ждал, так это ее, поэтому, когда она возникла в дверях, с короткой и такой сексуальной прической, в обтягивающем топике, словно богиня секса, я на полминуты утратил дар речи. И с ужасом осознал, что, если проваляюсь в больнице подольше, стану еще большей квашней.
– Привет, уфолог.
– А, – только и мог выдавить из себя я.
– Тебе, говорят, пришелец руку сломал во время исследований?
Долгое мгновение я не мог сообразить, что это значит, и успел испугаться, что это какое-то расистское замечание по адресу братьев Эрла. Просто я действительно туго соображал в тот момент. Знаю, знаю: это всего лишь дурацкий стереотип, будто в присутствии «горячих» девчонок у парней расплавляются мозги, но на самом деле все так и есть. Они словно нервно-паралитический газ испускают.
Наконец до меня дошло, о чем она.
– О, да-а-а.
– О, да?
– Я забыл про эту шутку?
– Забыл?
– Да, я сломал руку, собирая блевотину.
– Ага, как ты нам рассказывал.
– Да, тот инопланетянин так разволновался, когда решился подарить мне свою рвоту, что начал бесконтрольно бить по воздуху своими щупальцами – и вот результат.
– Звучит угрожающе…
– Так настоящая наука в самом деле чрезвычайно опасна. Но этот пришелец хотя бы раскаивается. Он послал своего инопланетного братца ко мне, и тот начертал мистический иероглиф на моем гипсе. Смотри – вот он. На безумно трогательном и красивом языке пришельцев это означает «Сердце мое переполнено скорбью и раскаянием тысячи лун». К сожалению, для нас это выглядит просто буферами.
Честно признаю: ни одна девушка на свете не способна заинтересоваться криво нарисованными буферами. Как я уже говорил, у меня получается производить впечатление только на некрасивых девушек и женщин изрядного возраста. С «горячими» штучками я полный пентюх. Но все же Мэдисон легонько хихикнула. И хочется верить, не только из вежливости.
Потом красивые, чувственно блестящие помадой губы Мэдисон что-то пропели – я не сразу понял что.
– Слышишь, я тут к Рейчел забежала – она как раз смотрела один из твоих фильмов.
Смысл сказанного просочился в мозг лишь через пару секунд. А потом внезапно часть моего сердца почувствовала, словно оно поедает само себя.
– О. А… Да. Э-э-э.
– Что, прости?
– Нет, это… э-э… да. Да-а-а-а.
– Грег, что с тобой?
– Нет, это классно. Ну, в общем, это здорово.
– Ей очень нравится.
– А… э-э… что за фильм?
Меня прошиб пот – даже уши залило потом. А волосы, казалось, пытаются выскочить из кожи и сбежать с головы куда подальше.
– Она мне не сказала! Даже не показала! Выключила, едва я вошла в палату.
Уф-ф.
– О.
– Сказала, ей нельзя никому показывать.
Лады. Слава богу. Я, конечно, все равно бесился – если Мэдисон узнала, что мы с Эрлом снимаем кино, она обязательно кому-нибудь растреплет, и скоро это станет «большим страшным секретом», который все знают, – но все же меня ужасно радовало, насколько глубоко Рейчел поняла, что для меня значат эти фильмы.
– Сказала, вы с Эрлом по каким-то своим причинам хотите держать их в секрете.
Рейчел действительно поняла, несомненно. Отметьте это. Не занимаясь кино сама, она столько время слушала мои разглагольствования, что, думаю, прекрасно понимала мое отношение ко многим вещам, и, согласитесь, это классно, когда кто-то знает тебя настолько глубоко. Я заставил себя немного расслабиться.
– Да, – подтвердил я, – мы немного странно на это дело смотрим. Думаю, мы просто перфекционисты.
Мэдисон молчала, но что-то в том, как она глядела на меня, заставило и меня заткнуться. Так мы и просидели какое-то время. Потом она проговорила:
– Ты – такой замечательный друг. Мне кажется, то, что ты сделал для Рейчел, просто потрясающе!
К сожалению, вот тут-то действие горяче-штучечного нервно-паралитического газа и достигло максимума – я пришел в Чрезмерно скромное настроение. Нет ничего тупее Чрезмерно скромного настроения – когда ты демонстрируешь свою скромность, споря с тем, кто тебя хвалит. В конце концов начинаешь уже из штанов выпрыгивать, доказывая, какой ты козел.
Я просто Томас Эдисон тупых разговоров.
Короче, Мэдисон сказала:
– Ты – такой замечательный друг. Мне кажется, то, что ты сделал для Рейчел, просто потрясающе!
И, конечно, лучшее, что я нашелся ответить, было:
– Э-э-э… Ну, не знаю.
– Да ты бы послушал, как она о тебе рассказывает!
– Не, ну правда: откуда мне быть таким уж хорошим другом.
– Грег, это просто глупо.
– Не, это… я не знаю. Я прихожу к ней и просто треплюсь, все про себя да про себя. Я не умею слушать.
– Но ты представляешь, как это ее подбадривает!
– Да ладно, как это ее подбадривает?
– Грег. Это правда.
– Ой, что-то я сомневаюсь.
– Ты серьезно?
– Да.
– Грег, она мне сама сказала. Что ты просто потрясный друг.
– Ну, может, она наврала.
– Думаешь, она врет? Зачем?
– Э-э-э…
– Грег. О боже мой! Поверить не могу, что ты с этим споришь. Она влюблена в твои фильмы, и ты дал их ей, хотя никому не признаешься даже, что снимаешь их, – это само по себе потрясающе. Так что заткнулся бы ты, а.
– Да я просто так сказал.
– Зачем бы она стала врать, что ты хороший друг? Грег, ну это бред! Полный.
– Не знаю. Девчонки вообще чудные.
– Нет, это ты чудной.
– Нет, это ты чудная! Я единственный нормальный среди вас.
Тут Мэдисон захихикала:
– О боже, Грег! Ты такой чудной! Я так люблю это в тебе – то, что ты такой чудной.
Помните, что я говорил раньше? Насчет «горячих штучек» вроде Мэдисон, которые, словно слоны, ломятся сквозь чащу, порой случайно давя белок, даже не замечая этого? Вот я именно про это и говорил. Потому что, честно говоря, рациональная часть меня твердо знала: я никогда, никогда, никогда не буду парнем Мэдисон Хартнер. Но только рациональная часть. А ведь есть еще тупое бессознательное, от которого не избавишься. И ты никогда не затушишь до конца ту крохотную искорку надежды, что эта девушка – против всей теории вероятности, при всех парнях в школе, готовых встречаться с нею, не говоря уже о парнях из колледжа, при том, что ты выглядишь как Коржик из «Улицы Сезам», все время жуешь, вечно ходишь с заложенным носом и выдаешь такую кучу глупостей каждый день, что кажется, тебе за них платит компания «Глупости-Инкорпорейтед» – эта девушка может выбрать тебя.
И когда такая девушка говорит: «Ты такой чудной! Я так люблю это в тебе», тебе может быть очень приятно, ты можешь чувствовать себя на седьмом небе, но на самом деле это просто чудные химические процессы, происходящие в мозгу, когда его давит слон.
Думаю, она заметила, что меня просто парализовало, потому что быстро продолжила:
– Короче, я просто хотела сказать, поправляйся скорее и… по-моему, это чудесно, что ты стал таким замечательным другом Рейчел. – Она поспешно добавила: – Даже если ты так не считаешь, ты сделал ее по-настоящему счастливой.
– Наверное, она любит чудиков.
– Грег, мы тут все чудики!
Мои беличьи мозги и кишочки оказались размазаны по лесной подстилке, как пицца и картофельные шарики. И – вот извращение-то! – это было потрясающе.
М-да, нет ничего глупее, чем быть белкой…
