Глава 21
Два понтовых пончика
На следующий день Рейчел отправилась в больницу получать зверскую дозу ширева или радиоактивной дряни, или чего там еще. Мог ли я знать, что скоро окажусь с нею в одной больнице?
Блин, откуда этот бред «мог ли я знать»? Ну, конечно, я не мог этого знать – я не могу заглядывать в это чертово будущее. Откуда мне было это знать? «Мог ли я знать»… О, боже ж ты мой.
Возьмите почти любое предложение в этой книге, прочитайте его много раз подряд, и, возможно, вам захочется совершить убийство.
Короче, Рейчел была в больнице, а мы с Эрлом сидели дома и смотрели «Уитнейл и я» – тоскливый британский фильм про двух актеров, которые все время пьют и ширяются. Оставшись без работы, они уезжают в деревню, где чуть не умирают с голоду. Потом появляется дядя одного из них и пытается трахнуть друга своего племянника. Мы как раз настроились снимать очередной фильм, но заказанный «Малхолланд-драйв» нам еще не прислали, зато мы нашли «Уитнейл и я» в папиной коллекции, и он оказался настолько хорош, что мы всерьез задумались над ремейком.
Фильм действительно был очень даже ничего. Постоянные пьяные истерики Уитнейла напомнили Клауса Кински в «Агирре», а еще нас завели разные говоры, которые мы захотели воспроизвести. В целом, я бы сказал, у Эрла лучше получается изображать говоры, хотя это не значит, что он мастер.
– Как он это сказал? Тот ирландец в баре? «Я… Йа-а обозва-а-ал его пончиком».
– Нэ. Он сказал «Мы-ы назва-А-ар-ли ево по-О-ор-нчиком».
– Ха!
– По-О-О-О-орнчиком.
– Ой, чувак. Немного не так, но все равно приколько.
Слово «пончик», можно сказать, было основным в этой сцене. Оказалось, на жаргоне оно означает какой-то наркотик и того, кто на нем «сидит». Нам выбор слова показался немного странным, но потом Эрл напомнил, что у нас в Америке раздают «мазафаку» направо-налево, а если вдуматься в буквальное значение…
– Я чю-у-у-фсую, словно у меня-а-а в голове свин-н-ное дерьмо-О.
– ОТКУД НАМ ЗНАТЬ, ХДЕ МЫ? Я ЧУСС-ЙЮ, СЛВНО У МНЯ В ГЛВЕ СВНОЕ ДЬРЬМО.
– По-моему, это другой британский говор.
– Да, это из «Аквариума».
«Аквариум» – это недавний фильм про психическую девчонку из бедного квартала. Нам он очень понравился. Мы поставили ему «5» за говоры и «5 с плюсом» за сквернословие.
– Короче, в этом ремейке…
– Надо, чтобы «пончик» было в названии.
– Да, клевая мысль. Давай «Схема пончика».
– И че, блин, это будет значить?
– Ну типа «Схемы Понци». Это типа той фигни, которую Мэдофф тут прокрутил пару лет назад.
– О чем ты, блин?
– Ладно, проехали.
– Название не должно быть заумным и все такое. Давай просто «Два понтовых пончика».
– А что, неплохо!
– «Два понтовых порнчика в деревне». Просто как табуретка.
– Отлично. Ну что, думаю, ты будешь Уитнейлом.
– Уитнэрлом.
– Да! Ну что, думаю сюжет довольно простой: большую часть времени ты напиваешься, а потом истеришь.
– Трахнутый зад в дерьме.
– Да, эта сцена обещает быть потрясной.
– Я буду этим дядей-геем. Нарисуем мне усы, сделаем толстым и все такое. Пацан, я стану голубым как небо. Иди ко мне, малы-ы-ыш.
В конце фильма Уитнейл воет на волков в зоопарке. Эта сцена засела нам в головы, и мы захотели снять ее первой. Однако никаких волков под рукой не оказалось, поэтому мы решили, что Эрл будет выть на Дупи: огромную страшную псину Джексонов. Это означало идти к нему домой.
– Может, как закончим с этим, навестим Рейчел в больнице, – предложил Эрл, садясь на велик.
– О! Да. Только я не знаю, можно ли сегодня к ней и вообще, когда там приемные часы и все такое.
– Я позвонил туда, – спокойно ответил Эрл, – можно приходить в любое время до семи.
Пораженный, я думал о своем друге всю дорогу до его дома. Я что хочу сказать: в глубине душе Эрл намного лучше меня. Но все равно я не ожидал, что он станет заморачиваться звонком в больницу, чтобы узнать приемные часы. Да, я понимаю, пятиминутный разговор – не какой-то подвиг, но меня все равно это поразило: я способен на такое, только если меня заставить.
Подумав, я расстроился от того, что сам даже не почесался позвонить в больницу и выяснить, когда можно прийти. Мне нужно было поработать над собой, если я не хотел оказаться худшим другом умирающих девушек всех времен и народов.
Но в основном я думал: «Боже, спасибо Тебе за Эрла!» Потому что у меня у самого нет никакого морального компаса, и мне приходится полагаться на своего друга, чтобы случайно не превратиться в отшельника или в террориста, или в еще кого. Почему так, блин? Я вообще человек? Черт его знает.
ИНТ. ГОСТИНАЯ ДЖЕКСОНОВ – РАННИЙ ВЕЧЕР
МАКСВЕЛЛ
Ты че портки закатал?
ЭРЛ
На велике ехал.
МАКСВЕЛЛ
Думаешь, нам охота пялиться на твои вонючие носки?
ЭРЛ
Да че те за дело до моих носков?
МАКСВЕЛЛ
в ярости
Ни один нормальный чел не показывает свои поносные носки!
По пути в дом мы наткнулись на Максвелла, одного из братьев Эрла по матери. У Эрла были закатаны штаны, что привело Максвелла в ярость.
Если вы недоумеваете, почему такой пустяк привел Максвелла в ярость, это вполне объяснимо. Я же за многие годы выучил, что в доме Джексонов любой может взбеситься по любому поводу.
Повод: Диск «Мэдден-08» поцарапан.
Следствие: Максвелл швыряет Брэндона об телевизор.
Повод: Сыро.
Следствие: Феликс причиняет ущерб лицу Девина, воспользовавшись лбом Деррика.
Повод: За окном птичка.
Следствие: Брэндон ходит по дому, метя всем без разбору в мошонку.
Когда начинается драка, разрешенной дичью становится каждый, не исключая, к сожалению, рыхлого вялого белого подростка. Потому в «Поместье Джексонов» я выучился реагировать молниеносно. Стоит одному из братьев снять ботинок, чтобы садануть им другому в лицо или другому двинуть локтем по зубам третьему, как я уже на полпути к выходу. Если выхода поблизости не наблюдается, приходится прятаться за мебелью, хотя, когда последнюю с силой впечатывают в стену, я иногда становлюсь частью этой стены.
Так или иначе, Максвелл зажал голову Эрла железным захватом, и тому оставалось только дрыгаться и молотить руками. Суматоха привлекла внимание других братьев, в том числе Брэндона, того самого тринадцатилетнего психопата с наколкой «Реальный ниггер» на шее. Он слетел по лестнице вниз, словно ракета с нацеленными на весь мир локтями. Зубы ярко горели на темном лице, а глаза остановились на мне. Я тоненько пискнул и повернулся бежать.
Между мною и Брэндоном были Максвелл с Эрлом, так что я даже успел выскочить за дверь, прежде чем он меня догнал. Беда в том, что я слишком разнервничался и, сбежав с крыльца, вместо того чтобы прыгнуть, неуклюже нырнул – головой вперед.
В кинематографе принято, когда кто-то летит по воздуху, замедлять время. Человеку предоставляется возможность обозреть окрестности во всех подробностях, заново обдумать свои действия, может быть, даже порассуждать над идеей Бога. Короче, это все фигня: в таких ситуациях время ускоряется. Мои ноги только оторвались от крыльца, а я уже лежу на каком-то бетоне весь исцарапанный и со сломанной рукой. Почти сразу же надо мной оказался и Брэндон.
– Да, ниггер, – пропищал он своим еще не начавшим ломаться детским фальцетом. – Да, сцуко неуклюжее, – и пнул меня вполсилы.
– Уя! – вырвалось у меня, от чего он взбесился и пнул меня сильнее.
– Заткни хайло, – рявкнул он, но от второго удара я завопил во весь голос, из-за чего Брэндон начал без остановки лупить меня по лицу. К счастью, в тот миг в кадре оказался Феликс и, руководствуясь собственной загадочной логикой, схватил Брэндона за голову и швырнул через двор.
Феликс повернулся ко мне, в его глазах читалось холодное отвращение.
– Вали отсюдова, – наконец процедил он, развернулся и ушел в дом.
