7
Вахтанг и Гарик, оба с застывшими лицами, взяли меня под руки и повели вслед за… не-Цезарем, который, широко улыбнувшись, вышел.
Пока мы двигались по коридорам и лестницам, я терзалась бесполезными сожалениями. Почему ничего не заподозрила? Слишком хотела, чтобы это действительно был Цезарь. Все произошло слишком неожиданно. Рухнула защита, меня приложило головой… я даже не знала, что они приехали! Не успела сообразить, что их могли взять под контроль.
Алый! Почему не предупредил?!
Хотя нет, он до последнего пытался достучаться до меня, рискуя обнаружить себя. А эти трое первым делом разнесли бы его в клочья дыма над Невой. Уверена, Эфиальт не потерпит соперника даже в таком минималистичном виде — пара дивных алых глаз.
Но ведь Эфиальт сидел в Шандаре. Где бедняга принц? Цезарь говорил, что демоны не любят выходить из тепленького тела в этот холодный, жестокий мир. Или Шандар с Цезарем того-с, поцеловались, по, э-э, одностороннему желанию? Но Цезарь с охотниками были совсем в другом месте… Или тот вызов в монастырь был ловушкой? Ум за разум заходит!
Тут мы как раз пришли. В зале заседаний было непривычно пусто: занимавшая почти все пространство голограмма исчезла. Сразу стало ясно, какой большой этот зал — наверное, тут можно устраивать приемы не хуже, чем в особняке Эфиальта.
Я едва могла дышать. Зал словно гудел: не голосами, не музыкой… здесь было полно демонов! Я ощутила их почти как Шатер — полупрозрачные текучие сущности. Тут и там постоянно взблескивали глаза, иногда энергетические тела инкубов и суккуб окутывались дымкой. И все серые. Пятьдесят, нет — сто, тысяча оттенков серого!
Всклокоченные блондинки полукругом стояли вокруг Кривина, Наташа торчала в стороне. Директор хранил презрительное молчание, из чего я сделала вывод, что он еще не под инкубом. Подручные Эфиальта, знакомые по прошлым встречам, носили на лицах и телах следы встречи с кулаками. Охотники не сдались без боя, удовлетворенно подумала я.
Эфиальт в теле Цезаря подошел к директору.
— Вы еще не передумали играть в партизана?
— Я не скажу, где Портал.
— И не надо, — добродушно откликнулся демон. После смены носителя в повадках Эфиальта появилась вальяжность, широта жестов… Я в который раз задалась вопросом: насколько носитель влияет на демона, а демон на носителя? Когда в меня вселилась суккуба, я по-прежнему ощущала себя собой — все мое осталось моим, только мотивация изменилась. А знания, привычки (ну, многие из них) остались.
Меня осенило: знания! Если носитель что-то знает…
— Берегитесь, Кривин! — успела крикнуть я.
А вот он отреагировать не успел. Из-под потолка спланировал дымчатый силуэт, рот директора приоткрылся, словно от удивления, — и невозмутимое лицо изменилось. Глаза распахнулись, тело покачнулось, дернулась голова… и радужки замерцали серым.
Эфиальт обернулся.
— Ай-ай, моя королева. Ты плохо себя ведешь и заслуживаешь наказания. Кстати, я веду список твоих провинностей. Как только закончим с нашим делом, я тобой займусь. У нас впереди длинный день, а потом еще более длинная ночь. Больше ты не сбежишь, маленькая охотница.
— Один раз уже сбежала! — вызывающе ответила я.
— Не льсти себе, — улыбнулся он. — Ты сбежала только потому, что мне так было надо.
— Что?!
Он не удостоил меня ответом. Но Эфиальт назвал меня «своей королевой»… Он что, не отказался от планов на меня?
Демон повернулся к Кривину — то есть инкубу в теле Кривина — и спросил:
— Где Портал?
Лицо директора исказила внутренняя борьба. Эфиальт нетерпеливо постучал носком туфли по блестящему паркету.
— Ну?
Стало видно, что внутренний Кривин сдает позиции. Рот раскрылся, кривясь…
— Весь Институт — и есть Портал, — через силу выдавил Кривин.
Эфиальт нахмурился.
— Но куда поместить печать?
— В центр звезды Соломона.
— Где звезда Соломона? — демон начинал терять терпение.
— Институт — Портал, — повторил директор. Губы его подергивались: незримая борьба продолжалась.
Кривин стоял в центре зала возле пульта управления Шатром. Я заметила, что панель пульта разворочена, покорежена и оплавлена. Где же Вова, куда он делся, почему его нигде нет?
— Куда помещать печать?! — Эфиальт схватил директора, встряхнул. Челюсти того захлопнулись с отчетливым стуком.
— Центр звезды Соломона, — повторил он упрямо.
Выходит, только Кривин в курсе, где находится Портал? Сколько он выстоит? Я видела, как слабеет в глазах демона отпечаток личности настоящего директора, а серый блеск проявляется все сильнее.
Но Эфиальт не стал ждать окончания борьбы, он просто приказал:
— Отведи меня туда.
Черт!
Деревянной походкой Кривин направился к дверям. Я содрогнулась. Сопротивляться ни у кого не получается, даже Кривин продержался недолго!
Эфиальт махнул рукой, и демоны потянулись за повелителем на выход. Вахтанг с Гариком вновь подхватили меня под локотки. Так, все понятно, личная охрана — они же личные тюремщики.
— Сама пойду!
Но меня не отпустили.
Я приглядывалась к Наташе: все казалось, что у нее в глазах нет характерного блеска. Она что, не под демоном? Прикидывается? Разве такое возможно? Я заговорщицки подмигнула ей, когда проходила мимо, но секретарша вздернула носик и даже не взглянула на меня. Это что значит?
Обернувшись у дверей, я увидела, что две подручные Эфиальта, платиновая блондинка и Кудряшка, ведут принца. Тот буквально висел у них на плечах — наверное, от бедняги мало что осталось, после того как им попользовался демон. Зачем его тащат следом? Как, э-э, сменный костюм?
Я надеялась, что Кривин еще поплутает по Институту, чтобы задержать демонов, но силы директора иссякли: он просто дошел до лестницы, ведущей во двор, и спустился. Дверь была заперта.
— Где ключ?
— У вахтера.
— Где вахтер?!
— Дома.
— У вас что, запасного нет?! — взвыл Эфиальт. Но тут же, смерив преграду взглядом, отошел — и, взяв короткий разбег, высадил железную дверь плечом. Все-таки тело Цезаря было сильным и крепким… Эфиальт отряхнул рубашку и вышел наружу.
Светало, звезды на небе бледнели. Только теперь я поняла, что треугольный двор Института накрыт огромной стеклянной крышей. Тут было прохладно, но не так холодно, как на улице: все-таки какой-то обогрев тенелюбивым растениям полагался.
Кривин, за ним Эфиальт, я вместе с демонами-охотниками, Наташа и все остальные двинулись по мощенной булыжником дорожке. Мы шли от угла двора и примерно на середине пути пересекли чисто выметенную желтую линию, слабо мерцающую в рассветных сумерках. Экспериментальные растения шевелились и выгибались, но ни одно не пересекало эту непонятную линию. Казалось, что невидимая стена, подсвеченная снизу золотистым светом, пересекает оранжерею — и что растения побаиваются ее.
Я вспомнила желтые линии во дворе Института, когда мы с Эфиальтом пролетали над городом. Институт треугольный в плане, а эти линии выходили из стен и исчезали там же, образуя еще один внутренний треугольник Звезда Соломона!
Похоже, Эфиальт подумал о том же, потому что вдруг отбросил Кривина с дороги и почти бегом кинулся к беседке, одиноко стоящей в центре двора, на свободном от растений участке.
И тогда я поняла: вот оно, место, где нужно использовать печать. И сейчас Портал будет открыт.
* * *
Почти сразу Эфиальт сбавил шаг, расправил плечи. Оглянувшись, окинул нас всех задумчивым взглядом. Вернулся, схватил меня за руку и потащил. Вахтанг с Гариком, выпустив меня, молча шагали следом.
— Я стремлюсь к Порталу всем существом — но негоже будущему королю врываться к месту триумфа впопыхах, — важно проговорил демон. — Нет, я войду медленно, с достоинством, вместе со своей женщиной. Выше голову, королева Анна!
О’кей, выше так выше. Вздернув подбородок, я скосила глаза на грудь Эфиальта. Медальон висел там, тускло светясь, и свет становился ярче с каждым нашим шагом. Попробовать сорвать медальон и убежать? Но куда? Глупости, меня сразу поймают. Нужно срочно что-то придумать!
Выстроившись попарно, мы двинулись к беседке между недружелюбно шевелящимися растениями. Интересно, как там Цезарь, насколько осознает ситуацию, что чувствует? Мне хотелось поддержать его, но я не знала как, и слегка погладила его по руке. Эфиальт улыбнулся со сдержанным самодовольством. Пусть думает, что хочет, надеюсь, Цезарь меня понял.
Беседка была шестиугольной, с застекленными стенами и прозрачной крышей, сквозь которую виднелось светлеющее небо. На полу мозаикой выложена золотая звезда Соломона.
Эфиальт вступил внутрь первым, стягивая с шеи медальон, направился к звезде. В центре я заметила небольшое углубление, обрамленное черной каемкой. Печать в руках демона запульсировала теплым желтым светом.
— Входите же, дети мои! — царственно взмахнул рукой Эфиальт, оборачиваясь к втекающей в беседку свите.
Помещение было просторным и пустым. Завладевшие человеческими телами демоны встали у стен, блондинки чередовались с охотниками. Кривин уже не сопротивлялся, демон целиком управлял им. Директор утратил серьезность и невозмутимость, превратился в худого дергающегося старика с полубезумным взглядом, морщины на лице проступили глубже.
Вахтанг и Гарик встали по сторонам от Наташи. Секретарша озиралась растерянно, ее взгляд перебегал то на меня — тогда в глазах появлялось презрение и зависть, — то на Цезаря, то на индуса, висящего на руках у блондинок с полузакрытыми глазами. На Цезаря Наташа пялилась с откровенным обожанием, а на принца Шандара косилась задумчиво.
Дождавшись, когда свита встанет вокруг звезды, Эфиальт сказал:
— Будьте свидетелями великого триумфа. Принц-изгой становится могущественнейшим Королем Демонов! Право, стоило позвать прессу и телевидение. Возможно, если понравится, сделаю дубль и организую трансляцию в парадных костюмах, — он кивнул на безвольного принца Шандара, которого с двух сторон подпирали Платиновая с Кудряшкой. — Люди должны знать повелителя в лицо! Рабочий костюм оставим для грязной работы, он простоват, — добавил Эфиальт, бросив на себя беглый взгляд.
— А мне нравится! — возразила я и потянула его за руку: другого шанса помешать Эфиальту не будет. Сейчас или никогда.
Демон обернулся, и я прижалась к нему всем телом. У меня не было оружия, но если получится извлечь его, то освобожденный Цезарь сможет драться, а дальше… дальше разберемся. К примеру, я схвачу медальон и убегу, Цезарь задержит их, я доберусь до зала заседаний, где лежит оружие…
Эфиальт долго смотрел мне в глаза. Я смутилась, но постаралась не отводить призывный взгляд. Усмехнувшись, он отстранил меня:
— У нас еще будет время, моя королева.
— Но хочется сейчас! — я снова потянула его к себе, уже понимая, что все напрасно. Он усмехнулся шире:
— Не пытайся извлечь меня, Анна. Позже я накажу тебя за самонадеянность, моя дерзкая охотница, и это доставит мне истинное удовольствие. — Он обнял меня так, что у меня чуть кости не хрустнули, а затем вдруг оскалился и оттолкнул с такой силой, что я упала на плитку пола. — Теперь не мешай!
Я вскочила, но было поздно: мягким движением Эфиальт скользнул к центру беседки и вложил медальон в обрамленное золотой линией углубление.
Ничего не изменилось. Озадаченное выражение появилось на лице Эфиальта, но тут что-то сдвинулось в глубинах Института, я уловила то ли щелчок, то ли треск — но не ушами, а внутренним слухом. Глубоко в структуре что-то изменилось. Медальон засиял ярче, запульсировал, беседка наполнилась желтым мерцанием — рассеянным, сливающимся со светом нового дня. Низкое гудение отозвалось дрожью в груди.
И вдруг стеклянная крыша беседки помутнела, ее прорезали трещины…
А потом все стихло и застыло.
— И все?! — Эфиальт развернулся к Кривину. — Почему Портал не открылся?!!
— Портал включен в энергетическую структуру Института, а она нарушена, — с затаенным злорадством отозвался тот. — Не надо было Шатер взрывать, раз уж вы все равно через дверь вошли.
И директор покосился на Наташу. Заметив мой взгляд, секретарша оттянула воротничок серой водолазки — ее шею облегала темная полоска кожи. Ошейник! Все встало на свои места. Мой ошейник был только для отвода глаз — поэтому он такой броский, с огромным бриллиантом. И это сработало: все заволновались, меня заперли, а на секретаршу никто вообще не обращал внимания. Хотя настоящий, неприметный артефакт все это время носила Наташа, и она же впустила Эфиальта. Демоны сломали Шатер не снаружи, а изнутри! Вот что я пропустила, пока сидела в библиотеке…
— Так он не работает?! — вскричал Эфиальт.
— Работает, — с неохотой отозвался директор. — Но крайне медленно. Из разрушенной структуры утекает энергия, поэтому со временем скорость будет только падать. Вряд ли Портал успеет открыться целиком.
Эфиальт схватил директора за грудки и, приподняв над полом, с силой встряхнул.
— Так почини его, мразь!
— Можно вызвать специалиста… — полузадушенно просипел Кривин, болтая в воздухе ногами.
— Я не могу ждать! — взревел Эфиальт. Глаза вспыхнули ярким светом, вокруг тела появилось гало. Свечение окутало демона мерцающим коконом. — Я НЕ СПОСОБЕН СТОЛЬКО ЖДАТЬ! Я ДЕМОН, И Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ПОРТАЛ ОТКРЫЛСЯ ПРЯМО СЕЙЧАС!!!
Эфиальт раскинул руки и, запрокинув голову, заревел. Я пригнулась, зажала уши, но все равно чуть не оглохла. Это был рев Ниагарского водопада, втиснутый в маленькую беседку. Стекла задрожали, зазвенели, одно лопнуло и разлетелось сверкающими брызгами. Блондинки попадали на колени, Наташа присела, с обожанием глядя на демона. А того распирало — свечение ширилось, тело Цезаря дрожало, сквозь него стала прорисовываться другая фигура: серая, полупрозрачная, с мощными плечами, нечеловечески развитым торсом. Когда показались контуры лица, отделившиеся от лица Цезаря, я охнула. Ну и урод!
Цезаря как будто огонь охватил — прохладный и в то же время испепеляющий. Демон рвал и метал, исторгая жуткой пастью яростные вопли, а тело охотника истлевало по краям. Разгневанный Эфиальт перешел на высший энергетический уровень, еще немного, и он превратит Цезаря в горстку пепла!
— Катализатор! — пискнула Наташа демону, но никто, кроме меня, не услышал.
Ну конечно! Я ухватилась за неожиданную идею. Это точно заставит его поцеловать меня!
Я сложила ладони рупором и закричала в искривленное злобой лицо инкуба:
— Катализатор! Эфиальт, слышишь?! Нужно использовать КАТАЛИЗАТОР!
Голос сорвался. По беседке прокатился шквал холодного ветра, и все стихло, только стекла еще дрожали, позванивая.
Уродливая харя исчезла, дымчатый торс втянулся в тело Цезаря.
— Как ты сказала?
— Э-э… возбуждение. Универсальный катализатор человеческо-демонических реакций. Ты должен… — я на секунду прикрыла глаза, решаясь, вдохнула и посмотрела прямо на него: — Ты должен взять меня здесь и сейчас. Это ускорит открытие Портала.
— Хм. — Эфиальт приблизился, обвил руку вокруг моей талии. — Ты говоришь правду. Что ж, попробуем. К тому же не помешает сбросить лишнюю энергию, мне все труднее сдерживаться. А я терпеть не могу всех этих душевных порывов, сиюминутных импульсов, которые только все портят. Тот, кто не способен держать себя в узде, никогда не завоюет мир. Только женщину. — Он ухмыльнулся: — Но не надейся, что я тебя поцелую. Меня не возбуждают ванильные глупости.
Эфиальт одним прыжком оказался возле безвольного Шандара, выудил из его кармана темно-серую полоску ткани, снова возник возле меня.
— А это чтобы ты не натворила глупостей.
Он придвинулся, знакомое дыхание согрело лицо, его губы приблизились, и я невольно задышала чаще, приоткрыв рот. Все-таки он меня поцелует…
Ловким движением он вставил полоску ткани мне в рот и завязал на затылке. Язык оказался зажат, я не могла им пошевелить. Выкатив глаза, я возмущенно замычала.
— Да, моя хитрая девочка, ты не сможешь помешать, — ухмыльнулся он. — А ну повернись!
Он тут же сам развернул меня и немного нагнул, провел ладонью по спине, по бедрам. Черт, я обманула саму себя! Эфиальт прижал меня спиной к своей груди, взял за горло, другой рукой погладил бархотку и начал ласкать кожу вокруг. Я задергалась, пытаясь вырваться. Демон пригнул голову и сладострастно прошептал в ухо:
— О да, сопротивляйся, это так возбуждает! Плачь, кричи, умоляй меня…
Я сразу замерла, вытянулась по струнке. Ну уж нет, я тебе удовольствия не доставлю! Эфиальт легонько шлепнул меня ниже спины:
— Не будь бревном, не то накажу. Стони!
Я замотала головой и вцепилась зубами в тряпку. Перегрызу на фиг!
Едва слышный шепот прозвучал возле уха:
«Думай обо мне, Анна. Фантазируй».
«Спятил?!» — замычала я. Эфиальт крепче обхватил меня и застонал, прижимаясь.
«Делай, что говорят. Ты перенаправишь энергию на меня, я подкреплюсь. Чтобы вернуть твое возбуждение в нужное русло, ему придется тебя поцеловать. И тогда не мешкай! Ясно?»
«Ясно», — мысленно сказала я. И, выгнувшись, представила себя с Алым. Давненько у нас ничего не было! Я уж начала забывать, каким нежным и ласковым мог быть мой демон-любовник Он был воплощенный огонь — и в то же время самый внимательный, самый понимающий… и самый страстный. Я вспомнила наш последний раз — тот самый, когда он развоплотился. Я сама тогда превратилась в факел страсти, огонь любви пожирал меня почти буквально, я пылала в его объятьях, мы оба сгорали, как два феникса, чтобы сразу же возродиться для новых ласк новых объятий… а как он целуется, ммм!!!
Эфиальт дернул меня за плечо, разворачивая к себе, гневно-недоуменно воззрился в мои затуманенные воспоминанием глаза.
— Ты не со мной! — взревел он. — Я не чувствую твоей энергии!
Я захлопала ресницами как можно невиннее.
— Да? Ну, извини, дорогой, я стараюсь. Но… ты не затрагиваешь самую чувствительную зону.
Он глянул вниз. Я покачала головой с наигранным сожалением.
— Какие вы примитивные, самцы… Наука говорит, что на губах женщины в сто раз больше нервных окончаний, чем на кончиках пальцев. А пальцы — самая чувствительная поверхность тела. Чувствительнее только слизистая оболочка рта, мой милый…
Печать сверкала маленьким солнцем. Во дворе Института бурлил прозрачный круговорот низших демонов. Эфиальт зарычал и, сдернув кляп, рванул меня к себе. Впился в мои губы, не закрывая глаз, удерживая мой взгляд, гипнотизируя. Я отдалась его поцелую, не пытаясь отвечать, только старательно думала об Алом. Пусть загорится, пусть потеряет бдительность…
Эфиальт крепче обнял меня, вцепился в плечи, раздвоенный язык проник в мой рот и стал беспорядочно шарить там. Веки опустились. Я тоже прикрыла глаза, прижалась к нему всем телом. Демон все больнее сжимал меня, и я стонала уже натурально: на кончиках пальцев у него как будто выросли когти!
С треском и скрежетом над нашими головами стали подниматься стеклянные лепестки. Крыша раскрывалась ломаным, ирреальным цветком. Подул ветер — сверху вниз, и было в нем что-то чуждое, неземное. Я приоткрыла глаза. Мой медальон в центре беседки сверкал, как сверхновая звезда. Два охотника, директор и блондинки — а вернее, их тела, — замерли у стен, как истуканы. Над беседкой появилось и стало шириться неровное пятно, похожее на повреждение в поверхности Шатра. Прореха в ткани мира, ведущая в демонское измерение. Значит, катализатор работает. Портал открывается!
Над ухом оглушительно пророкотал знакомый голос:
— А ТЕПЕРЬ-ДАВАЙ!
Наши с Эфиальтом языки сплелись. Мне даже дергать не пришлось: услышав чужой мужской голос возле себя, он отшатнулся. Тело по инерции продолжало двигаться — и Цезарь упал навзничь с закатившимися глазами. А изо рта у него с ревом вылетел серый дымчатый силуэт: уродливая голова с закрученными рогами и широкоплечий торс, оканчивающийся воздушной воронкой.
Навстречу ему рванулась мускулистая фигура, с которой слетали язычки пламени.
«Долго не выстою, — прозвучал в голове голос. — Действуй!»
— Ты забыл сказать, что делать! — запаниковала я.
— Это у нас тут кто? Любовничек нарисовался? — прогрохотал Эфиальт.
— Ты опоздал, она моя! — в тон ему проревел Алый.
Блондинки дернулись к нам, кружащие по двору низшие демоны спикировали к беседке.
— Стоять! Я сам накажу поганца!
Они ринулись друг на друга, вытянув мощные руки, и столкнулись в воздухе над золотой звездой. Беседка содрогнулась, затряслись стекла, задрожал пол. Во все стороны от двух высших демонов сыпанули искры. Беседку заволокло дымом, глаза резало от серых и красных всполохов. Блондинки с охотниками попадали друг на друга, завозились, пытаясь встать, прикрывая лица от света и болезненно щурясь. Наташа безрезультатно попыталась привести в чувство индусского принца, в отчаянии зашарила взглядом вокруг. Наши глаза встретились. Секретарша бросила индуса и поползла ко мне.
Теперь я знала, как сражаются демоны. Серый с Алым сцепились, обхватили друг друга. Алый напирал, и дымчатое тело Эфиальта начало наливаться красным — сначала кисти, затем краснота поднялась до локтей, к плечам…
Эфиальт заревел, как раненый бык, и рогами боднул Алого в лоб. Краснота отлила к его противнику, теперь Алый начал сереть. Стоило чаше весов склониться в чью-либо сторону, цвет соперника менялся, граница двух оттенков двигалась туда-сюда. Сколько продержится Алый? Даже с виду он слабее — не такой насыщенный окрас, больше просвечивает… И это моя вина!
Бухнувшись на колени, пригибая голову, чтобы искры не обжигали лицо, я поползла к центру звезды. Беседку заполнило нестерпимым сиянием, огнем, воздушными цунами — это бушевали стихии противников. Энергетический тайфун потащил меня в сторону. Я цеплялась за плитку, упиралась ногами, сопротивлялась как могла. Где медальон?! Зашарила по полу — уже вслепую, ничего не видя, — но не могла найти его. Каменные плитки подо мной стали нагреваться.
И сквозь треск, рокот, шипение, сквозь рев демонов и звон стекла я слышала один звук. Сначала едва различимый, он быстро набирал силу, оглушал, заполнял все вокруг…
Он лился сверху, гудение — глубокое, низкое, странное, от которого дрожали поджилки и сердце замирало в груди.
Я знала, что это такое.
Схватка иерархов высвободила неимоверное количество энергии, она била от них искрами, сполохами, молниями.
Напитываясь ею, над беседкой стремительно рос Портал.
* * *
Забыв обо всем на свете, я уставилась в беззвездное небо иного мира. Нет, там были звезды. Только… черные. У меня включилось другое зрение. Звезды чернее черного! Цвета чернильного, беспросветного мрака, вечно длящейся, безнадежной ночи, цвета отчаяния и беспомощности, ненависти и боли.
И затем из мрака посыпались демоны. Призрачные силуэты выскакивали и разлетались по двору Института, взмывали в наше небо, внезапно посеревшее. Демоны вспыхивали, как звезды, и исчезали, а на их месте появлялись новые.
Накал страстей в беседке уменьшался — я почувствовала, что Алый слабеет все быстрее. Он рычал, наседая на Эфиальта, но вот у него посерели ладони… локти… плечи… Держись, Алый! Еще немного! Сейчас, сейчас…
Другое зрение! Как оно включается? Если я увидела то небо и те звезды, я могу увидеть и печать. Взглядом я обшарила мешанину алых и серых сполохов, пытаясь проникнуть сквозь все это — сквозь стихию, сквозь влетающих в наш мир демонов, сквозь свое отчаяние и боль, и страх… вот он!
Теплое желтое сияние пробилось к сердцу. Скорее чувствуя кожей, чем видя его, я протянула руку к пульсирующему сердцу звезды, золотому медальону. Проползла вперед еще немного…
И столкнулась с Наташей.
Мы стукнулись лбами и вскрикнули, одновременно схватившись за головы. И тут же вцепились в цепочку медальона.
— Пусти!!!
— А тебе зачем?!
Наташа была всклокочена, одна щека поцарапана, другая обожжена. Воротничок сбился, открывая синяки на шее. И такие же были на запястье держащей цепочку руки.
— Да! — выкрикнула Наташа мне в лицо. — Я люблю его! Но главное, что он любит меня! Он мой повелитель! Я не позволю тебе остановить моего короля! Я стану королевой, а не ты! Он обещал мне!
— Ты хочешь, чтобы тебя били плетью, душили и унижали?!
— Да! Он мой повелитель! Отдай печать!
— Дура! — не сдержалась я. — Он использует тебя!
— Это тебя он использует, а на мне женится. Я буду женой короля, королевой демонов!
Наташа выпустила цепочку и, торжествующе вскрикнув, накрыла медальон двумя ладонями, прежде чем я успела выхватить его.
— Ты не заберешь его! Он мой! Мне нужен король!!!
Хохоча, она запрокинула голову, а я в ужасе уставилась на ее руки, покрывающиеся черной коркой. Они обугливались, но Наташа не замечала! Я рванулась вперед и плечом повалила ее набок. Упав, секретарша застыла в скрюченной позе, с вытянутыми руками, спаянными и обугленными кистями. Безумный хохот сорвался в протяжный всхлип — и она зарыдала от ужаса, увидев, что сделала с ней печать.
Я схватила медальон.
На запястье мне опустилась нога в туфле и прижала руку к полу.
Надо мной стоял принц Шандар, глаза его сверкали стальным блеском.
— Не стоит, — прохрипел он голосом демона.
Где Алый? Я бросила взгляд в одну сторону, в другую… Буря стихий рассеивалась, ветер сдувал порхающие в воздухе огоньки пламени. Где мой Алый?!
— Встань, — велел Эфиальт. — Медленно, не дергайся… твой защитничек рассеялся. Теперь я накажу тебя. Серьезно, по-настоящему накажу. За то, что обманула меня, за то, что за моей спиной нашла другого… — Голос демона сорвался. — Ты меня предала! Я буду бить, пока ты не потеряешь сознание, а потом… — Нагнувшись, он обхватил мое запястье и начал сдавливать. Я терпела… терпела и не отпускала… но пальцы разжались сами собой. Медальон остался лежать в центре мозаичной звезды Соломона. Портал продолжал работать, впуская в наш мир демонов.
Охотники, Кривин и блондинки, так и не сумевшие встать во время бури, стонали и слабо шевелились у стен.
Эфиальт вздернул меня на ноги. Демон так сжал мою руку, словно хотел оторвать, глядя мне в глаза с отвращением и желанием, с черным всепоглощающим голодом.
— Сейчас я покажу, кто твой хозяин.
— Отпусти ее! — раздался звонкий голос от входа.
На пороге беседки стояла Беттина, в руках у нее был странного вида арбалет, заряженный дротиком, острие смотрело в грудь Эфиальту.
Демон улыбнулся уголком рта:
— Девочки…
Одна, потом вторая блондинка вскочили, повернулись к охотнице. Беттина не сдвинулась с места, голос ее был твердым и ясным:
— Убери их, или я выстрелю. Ты получишь заряд раньше, чем они доберутся до меня.
— Проверим? — ухмыльнулся Эфиальт.
Я вытянула свободную руку над звездой Соломона. Мы с Эфиальтом стояли в самом центре, меня пронизывали исходящие от печати токи, я чувствовала, как внутри что-то откликается… все мое существо откликается на зов печати! Внутри меня вспыхивают линии, повторяющие рисунок на медальоне, они светятся, набирают силу, теплое золотое сияние окутывает меня… Я отдаю мысленную команду — и медальон, взлетев, врезается в ладонь. Я — ХОЗЯЙКА ПЕЧАТИ. ЭТО МОЯ ПЕЧАТЬ!