Мартин Лацис, «Известия», 23 августа 1918 г.

14 ноября 1918 г. лидеры украинских левых создали нелегальный орган власти — Директорию УНР в составе пяти директоров: Владимир Винниченко — глава, члены — Симон Петлюра, Федор Швец, Павло Андриевский, Андрей Макаренко. Их задачей стала подготовка восстания против гетмана. Центром восстания стала Белая Церковь (под Киевом), где дислоцировались галицкие стрельцы полковника Евгена Коновальца. Эти бывшие военнопленные были организованы в Галицко-Буковинский курень сечевых стрельцов. На стороне Скоропадского остались лишь офицерские кадры из формирующихся подразделений регулярной армии. Украинские партии готовили поход на Киев, а местные пророссийские силы уже больше надеялись на приход Деникина. Наступление повстанцев на Киев увенчалось успехом 14 декабря. Ощутив всю бесперспективность ситуации, гетман отрекся от булавы и эмигрировал. Казалось, что украинские социалисты опять получили шанс установить контроль в стране и теперь они учтут свои предыдущие ошибки. Однако эта надежда не оправдалась: они продолжали действовать экспромтом, опять больше увлекаясь демагогией и фракционной борьбой, чем реальными делами.

Не возникало сомнений, что Директория считает себя временным органом, но, тем не менее, многие правовые вопросы так и остались без ответов. Более того, даже факт восстановления УНР не был официально провозглашен Директорией, а лишь угадывался из ее полного названия: «Директория Украинской Народной Республики».

Сама идея Директории возникла по аналогии с Директорией Временного правительства, которая, в свою очередь, опиралась на факт из истории Великой французской революции. Директория УНР родилась общей волей некоторых украинских партий и организаций. Мы помним, что на такой же «партийной» основе сформировалась и Центральная Рада, которая потом, взяв на себя функции законодательного, представительного органа, образовала правительство — Генеральный Секретариат, а со временем — Совет народных министров. Но, в отличие от Рады, Директория «не определилась» относительно своего места среди ветвей власти, олицетворяя собой ее единство и неделимость. Как считали многие, «наступали новые времена, которые требовали новых людей».

Впрочем, причина крылась не только в том, что Рада в последний период своего существования стремительно утратила популярность, и прошло всего несколько месяцев с момента ее свержения. Существенную роль сыграли взаимные антипатии и споры между влиятельными деятелями украинского движения. Эта характерная для всех переломных этапов украинской истории болезнь привела к тому, что, например, неформальный лидер украинства на протяжении 20 лет Михаил Грушевский фактически остался «вне игры». Возможно, что политически он в какой-то мере уже утратил авторитет, но общая ситуация говорит об отсутствии консолидации не только среди украинских политиков вообще, но и среди самих «левых» в частности.

Итак, развитие политико-правовой модели наподобие Рады было отброшено, и Директория оказалась перед необходимостью искать свой путь. Однако все усилия директоров на ниве государственного строительства имели хаотичный характер и происходили «без руля и ветрил» на основе прецедента, если подобный термин вообще приемлем в данной ситуации. Так, абсолютно стихийно сложилось определенное распределение обязанностей между членами Директории. Не существовало ни одного регламента или другого документа, который бы заменял его и направлял внутреннюю организацию Директории; без какого-либо правового акта Директория получила и свою «руководящую роль». Также видим фактор «самодеятельности», который повлек за собой чехарду «атаманщины» и перетекание власти в руки полевых командиров.

Этот правовой хаос органично сосуществовал с процессом военно-политической агонии Директории, закончившейся отступлением перед войсками Советской России и Вооруженных Сил Юга России, а потом и эмиграцией лидеров УНР в 1920 г. Дальнейшие локальные попытки отвоевать утраченное были безуспешными.

Но вернемся непосредственно к событиям. Уже в январе 1919 г. назревает конфликт в политическом лагере Директории, обусловленный несовпадением взглядов эсеров и части социал-демократов, по поводу формы власти — парламентаризма или устройства по аналогии с советским (Советы на местах, но при многопартийности), а также по поводу внешних ориентаций — на Антанту (что предпочитали умеренные) или на Москву (предлагали левые радикалы). Выразителем позиций последних был Владимир Винниченко, а первых — Симон Петлюра. Сечевые стрельцы (существенно обновленное местными кадрами, это было уже не чисто галицкое подразделение) попробовали предложить просто установить военную диктатуру, пока гражданская война не прекратится, — вполне оправданное решение в тех обстоятельствах, но сделали они это так робко и ненавязчиво, что было ясно: диктатуре не бывать.

Ход военных действий поставил Директорию в ситуацию войны на три фронта: на западе — против поляков Пилсудского, на севере и востоке — против Красной армии Троцкого, на юге — против белых армий Деникина. Кто мог выстоять в таких обстоятельствах, особенно при одновременных внутренних конфликтах? При неспособности создать единый национальный фронт начался хаос: силы многих полевых командиров-атаманов начали «большевизироваться» (это можно сказать про Григорьева, Махно и иных), части, симпатизирующие украинским эсерам, вышли из подчинения Директории, многие атаманы принимали то одну, то другую стороны, в зависимости от удовлетворения конкретных материальных интересов. Наступило время «атаманщины». Части регулярной украинской армии, дисциплинированные и боеспособные, составляли в этих обстоятельствах явное меньшинство. Необходимо учитывать, что она состояла из добровольцев (поскольку решение о мобилизации на подконтрольной территории было принято Петлюрой лишь в сентябре 1919 г.), к тому же, те, кто хотел воевать за «другие стороны», уже давно покинули ее ряды.

Понятно, что в этой ситуации разрешить хоть какие-либо социальные вопросы было невозможно (да и нужно ли?). Началось очередное наступление большевиков, войска Антанты, которые потенциально могли предоставить помощь, через некоторое время эвакуировались. В середине февраля 1919 г. Винниченко выходит из состава Директории и уезжает в более спокойную Европу, чтобы потом оттуда учить украинцев социализму (были, правда, потом две слабые попытки приступить к обучению прямо на месте, но неудачные — Винниченко едва ноги унес из страны Советов). Дальнейшую борьбу возглавляет Симон Петлюра. В советском восприятии все «свидоми» украинцы уже с 1917 г. были «петлюровцами» (поскольку Петлюра тогда возглавлял украинское военное министерство), но некой реальностью это стало лишь с весны 1919 г. Ситуация толкала Петлюру на уже бескомпромиссную борьбу с Советами, которую он и будет вести разными средствами до своей гибели в 1926 г.

Образ Петлюры — однозначен в советском и противоречив в постсоветском восприятии, посему скажем о нем подробнее. Образование Симон Петлюра получил в Полтавской духовной семинарии, — то есть, как и Сталин, и Дзержинский, был «семинаристом». С 1900 г. был членом РУП, а с 1905-го — УСДРП. Занимался публицистикой и общественной работой. В апреле 1917 г. возглавил Украинский фронтовой совет войск Западного фронта. На Первом украинском военном съезде был избран главой Генерального военного комитета, потом, как уже говорилось, — военным министром. Именно его активность в военной сфере и обусловила его дальнейшую карьеру как лидера украинского движения в ситуации войны. На этом поприще Петлюра в 1917 г. «обошел» уже упомянутого нами Миколу Михновского, логично выступавшего за военное подкрепление украинских претензий, но самостийнические взгляды сделали последнего при Раде политическим аутсайдером.

Украинские оппоненты Петлюры считали, что он хочет стать «украинским Бонапартом». Даже если у него и не было таких амбиций, то само время требовало от него повторить путь Пилсудского. Итогами его деятельности можно считать общее украинское поражение, но делать этого не стоит, поскольку полученное Петлюрой печальное наследство и более чем ограниченные ресурсы вряд ли позволили бы ему преодолеть неумолимую силу негативных обстоятельств (подобное, возможно, получилось бы у Наполеона, но такие личности в истории появляются крайне редко, а Украину они вообще обходят стороной).

Стойкая ассоциация Петлюры с еврейскими погромами — лишь часть общего «антипетлюровского мифа», своеобразной кампании черного пиара, поскольку существуют вполне известные документы о его борьбе с погромными акциями. Он просто не контролировал ситуацию в стране, где любой атаман неясной политической ориентации мог творить, что угодно. Заметим, что на украинской территории чинили насилие над евреями и украинцы, и русские, и красные, и белые, а потому валить все на Петлюру, который никого не громил и не призывал к этому, — просто несправедливо. Зато это очень удобно для тех, кто хочет связать в восприятии людей украинское государство тех времен лишь с антиеврейскими акциями.

Был ли Петлюра тем, кто мог вытащить Украину из пропасти, в которую она тогда падала, — этого не знает никто. Но в любом случае, сама история рассудила, что он стал единственным человеком, попытавшимся сломать те жестокие обстоятельства и упорствовавшим в неравной борьбе до конца, пока другие уэнеровские деятели торопливо бежали в Европу просто так или с «дипломатическими миссиями», прихватывая побольше из и так скудных украинских средств.

Но вернемся в 1919 г. 5 февраля красные снова в Киеве. Они практически молниеносно захватывают Левобережье и продвигаются на юг при активной поддержке повстанческой армии Махно. Дальнейший путь — на юг и запад. В марте-апреле украинские войска вытеснены на Подолье и Восточную Волынь — дальше на западе были уже поляки, фактически выбившие из Галиции войска ЗУНР. У УНР теперь не было даже тыла. Но отступление галичан, прекративших до поры борьбу за Галицию, дало Петлюре (имевшему около 30 тысяч солдат — точных цифр нет) еще около 50 тысяч Украинской Галицкой Армии. Появился реальный шанс вернуть утраченное, хотя украинцы и ощущали постоянную нехватку патронов, оружия, медикаментов и другого снабжения. Начинается наступление на Киев и Одессу. Одновременно на Левобережье деникинцы выбивают красных и тоже приближаются к древней столице. 30–31 августа украинцы и деникинцы встречаются в Киеве, но встреча не стала радостной. Ситуативное перемирие продлилось недолго — после того как командующий Запорожской группой Армии УНР Владимир Сальский (за первую мировую награжден Георгиевским оружием и орденами вплоть до французского Почетного легиона) сорвал с городской Думы на Крещатике российский «триколор» и потоптался по нему конем, мир окончился. Галичане в этот момент впали в некую «задумчивость», поскольку белые были готовы вести с ними (ведь они не «россияне», а «австрийцы») переговоры о сепаратном мире. Уэнеровцам такая перспектива не светила. В этой неразберихе кавалерия генерала Бредова заставила войска УНР отступить от Киева. Дальше украинские части оказались зажаты между большевиками и белыми. Надежды на достижение соглашения с Антантой, за которые до конца держалось политическое руководство, оказались иллюзией. Сам поход на Киев диктовался более политиками, чем военными, которые советовали двигаться к Одессе, ближе к хлебу и морю, оставив большевиков и деникинцев решать между собой, кто из них сильнее. Три месяца упорных боев обескровили армию, а осенью ее стал косить тиф. Тыл пребывал в разрухе, снабжение отсутствовало. Армия была опять зажата на Подолье; дальше двигаться было некуда. Утратившие уже перед тем ЗУНР, галичане оказались деморализованы, их командование не видело дальнейших перспектив.

Махно заключает с Петлюрой соглашение о совместной борьбе против Деникина, который все энергичнее движется на Москву. Общепризнано, что если бы Деникин хотя бы временно признал УНР и не отвлекался на украинский фронт, то имел бы все шансы победить. Даже советская власть вдруг поняла, что неплохо бы достичь «взаимопонимания», но тут случается невероятное: Украинская галицкая армия переходит на сторону Деникина. Этот странный компромисс не стал последним — вскоре, когда появились большевики, а белые ушли, галичане успели побывать еще и у красных — так называемая ЧУГА (Красная УГА). Эти «компромиссы» позволили галичанам продержаться до апреля 1920 г., когда часть их опять присоединилась к Петлюре. Тот наступал уже вместе с поляками, однако последние на соглашение с галичанами не пошли и их разоружили. Надднепрянские же части, терпевшие такие же несчастья, до конца сохранили верность УНР.

Осень 1919 г. фактически стала катастрофой Армии УНР, которой нечего было стыдиться — воевала она хорошо, но просчеты политиков поставили крест на ее усилиях. В декабре Петлюра выехал в Варшаву искать союза — иных вариантов уже не было, поскольку Польша отвлекла на себя все симпатии Антанты в Восточной Европе. А украинская армия во главе с генералом М. Омеляновичем-Павленко идет в Первый Зимний поход по тылам Красной армии (Второй Зимний был следующей зимой, возглавлял его Юрий Тютюнник).

В апреле 1920 г. Петлюра подписывает Варшавский договор, по которому Западная Украина отходит к Польше (весьма небратский, но вынужденный «ответ» галичанам), и та в качестве союзника начинает активные действия против красных. Совместное наступление украинцев и поляков на Киев сначала было успешным, но потом пошел мощный откат польско-украинских войск назад, который завершился 14 августа «чудом на Висле», остановившим первый советский прорыв в Европу. Заметим, что в этом отступлении на запад Южный фронт, на котором воевали украинцы, держался крепче, чем тот, которым шел на Варшаву Тухачевский.

Последней героической попыткой вернуть утраченные позиции стал Второй Зимний поход (октябрь-ноябрь 1921 г.), совершенный без согласования с поляками. Полторы тысячи украинских солдат, гордо названных «Украинская повстанческая армия» (тогда впервые прозвучало это словосочетание) перешли советскую границу в надежде поднять народное восстание (как раз происходил первый из «советских голодоморов», вызванный продразверсткой). Им противостояло 35 советских дивизий, размещенных на Украине. Результат был предрешен, и 21 ноября 1921 г. попавшие в окружение 359 украинцев, отказавшись сложить оружие и перейти на сторону советской власти, были расстреляны под селом Базар на Житомирщине.

Итоги четырехлетней борьбы за Украину закрепил Рижский мир, подписанный Польшей, Советской Россией и УССР 18 марта 1921 г. Он до 1939 г. разделил страну на Западную и Восточную — подсоветскую и подпольскую. Украинское дело на военных и дипломатических фронтах было проиграно. Но это отнюдь не остановило участников событий, значительная часть которых оказалась в эмиграции — в Польше, Чехословакии, Германии, Франции и еще многих странах. Около 200 тыс. человек — от простых солдат до профессоров и генералов — были вынуждены покинуть родину. В эмиграции действовали и Государственный центр УНР в изгнании, и сторонники гетмана, восстановившие свои силы и единство, да и галичане не потеряли былую энергию. Ее просто пришлось пустить в другое русло, и борьба продолжилась.