21
Когда приехали его жена и дочь, было уже темно. Девочка обегала весь дом, шумела и смеялась, но быстро устала, и Ашер уложил ее в постель и сидел рядом, пока она не заснула.
Он вслушивался в ее ровное дыхание и вспоминал ее смех, преобразивший этот дом.
— Ну, что ты решил? — спросила жена.
— Не знаю. Может быть, останусь здесь.
— А ребенок? — спросила она.
Дочке же нужно ходить в школу. А потом, ей самой сельская жизнь не подходит. А она только успела освоиться на работе, ей только начало нравиться…
Ашер промолчал.
— Я тебя ни в чем не упрекаю, — продолжала жена, — но я не могу опять начинать все сначала, а потом, ты ведь и сам не знаешь, чего хочешь. Может быть, обдумаешь все хорошенько и опять скажешь: «Давай все переиграем?»
Она была права. Никакого плана у него не было. Ну где он будет работать?
— Согласен, — сказал он. — Нам еще нужно все обдумать.
Он и сам не знал наверняка, как к нему отнесутся местные жители. Узнав правду, они сделали вид, будто ничего не заметили, но, с другой стороны, он от них не зависел. Возможно, если бы он был от них зависим, они повели бы себя иначе. Странно, но мысль об этом его совершенно не испугала. Что-то говорило ему, что его страхи безосновательны, просто он не мог этого доказать.
— Я все время о чем-то таком думала, — сказала жена. — И все время мучилась, не зная, что же тебе ответить. Не могу же я всегда поступать так, как тебе хочется. Ты тоже должен подумать обо мне, принимая решение.
Она ни в чем не обвиняла его и помогла ему, когда он нуждался в ее помощи. Она ни разу не упрекнула его в том, что ей пришлось пойти работать, а теперь он требовал, чтобы она вслед за ним переселилась в деревню. Он и сам уже не был уверен в том, что хочет остаться.
— Это только так, безумная идея, — успокоил он ее. — Забудь.