Е. ЧЕРНЫХ: – Бюджет – тема скучная, малопонятная.

М. ДЕЛЯГИН: – Только на первый взгляд! Даже при самом первом приближении внутри бюджета есть доходы и расходы, а это уже ближе к карману каждого из нас и потому понятней.

Бюджет – самый главный документ в государственной политике. Ведь деятельность государства в экономике состоит лишь из двух действий: регулирования, то есть установление «правил игры», и расходования денег, которое в основном определяется бюджетом. Причем направление расходования денег во многом определяют реальные «правила игры». В самом деле: если мы выделяем деньги полиции, чтобы она ловила и наказывала переходящих улицу на красный свет – это будет одна страна, а если деньги выделяются на разгон демонстраций, а не на дорожное движение – страна уже совсем другая.

А это определяется бюджетом, и поэтому он – главный документ государственной политики.

Все разговоры о том, что «мы должны жить по средствам», касаются лишь нас с вами. Государство отличается от людей и корпораций в том числе и возможностью эмитировать, то есть, грубо говоря – печатать деньги. Если оно делает это правильно и разумно, «по учебнику», то есть в ограниченных количествах и при контроле за этими деньгами, ничего плохого не происходит. Лозунг «Давайте жить по средствам!» обычно используется в государственной политике как оправдание финансового удушения людей и предприятий.

Поэтому намеченное снижение расходов с 20,9 % ВВП в 2012 году до 20,1 % в 2013, 19.2 % в 2014 и 18,8 % ВВП в 2015 году (это минимум за все время после кризиса 2008 года!) представляется продолжением либерального безумия, продолжением курса на уничтожение российской экономики.

Принципиально важно, что профицит бюджета почти всех 2000-х годов был бессмысленным и вредным, так как деньги не шли на модернизацию. Именно это и обусловило болезненность кризиса и безысходность наших стратегических перспектив.

Теперь, собственно, о бюджете 2013 года.

Всякий бюджет основывается на прогнозе социально-экономического развития. Прогнозирование – вещь скользкая. В начале 2009 года, в разгаре кризиса, официальные прогнозы менялись каждые две недели.

Но есть базовые, фундаментальные факторы. В частности, официальные прогнозы, на которых основывается бюджет, всегда занижают ожидаемую цену нефти. Так, бюджет-2013 исходит из среднегодовой цены нефти в 97 долл/баррель, хотя во время его разработки не вызывало сомнения, что она будет заметно выше (в I квартале 2013 года нефть стоила чуть больше 110 долл/барр). Хотя, конечно, не так, как в 2010 году, когда бюджет верстали, исходя из 58 долл/барр в святой уверенности, что на деле цена будет не ниже 70, а на деле вышло 78 долл/барр.

Е. ЧЕРНЫХ: – Сознательно занижают?

М. ДЕЛЯГИН: – Сильно винить их в этом не стоит. В 2000-е годы никому не удавалось дважды подряд верно спрогнозировать цену нефти. Это сложная вещь.

И, когда люди в правительстве хотят подстраховаться, это нормально. Все понимают, что ниже цена не упадет, а все, что выше, принесет дополнительные доходы, и тогда можно будет хвастаться ими и рассматривать их как признак высокого качества государственной политики.

А с другой стороны, «подушка безопасности» нужна для бюджета, потому что масштабы кризиса занижаются. Взять даже благополучный во всех отношениях, последний перед кризисом, от которого мы так и не оправились, 2007 год: если вычесть из доходов федерального бюджета не планировавшиеся доходы, полученные в связи с завершением банкротства «ЮКОСа», то выяснится, что план регулярных доходов был недовыполнен. Даже с учетом большей, чем прогнозировалось, инфляции, которая обеспечила инфляционный доход, даже с учетом более высоких, чем прогнозировалось, цен на нефть, которые тоже обеспечили дополнительные доходы – без незапланированных денег «ЮКОСа» годовой план по доходам был бы сорван. Так что благополучие российского бюджета даже в «тучные» для олигархов и бюрократов 2000-е годы было весьма условным: тотальная коррупция накладывала свой неизгладимый отпечаток на все.

И сейчас «подушка безопасности» планировщикам бюджета просто необходима. Да, с одной стороны, занижаются цена нефти и инфляция, а следовательно – и величина доходов. Но, с другой стороны, занижается и глубина кризиса, не говоря уже об остроте коррупции, которая вместе с патологическим монополизмом тактично именуется «структурным несовершенством российской экономики».

Забавен прогноз среднего курса доллара: он заложен в бюджет-2013 на уровне 32 рубля 40 копеек. Это значит, если в начале года доллар стоил 30 рублей 42 копейки, то к его концу курс должен подскочить аж на 4 рубля – примерно до 34 рублей 38 копеек.

Понятно, что этого не будет даже при самых драматических обстоятельствах.

И, если уйти от практической стороне дела к юридической, стоит напомнить, что в Бюджетном кодексе есть специальная статья о достоверности бюджета. А если бюджет сделан на основе прогноза, который даже теоретически не является достоверным, – это, юридически говоря, заведомо недостоверный бюджет.

Это можно оправдывать, потому что все мы люди, и всем нам свойственно стремиться к упрощению расчетов – но не ценой же заведомо нереальных предпосылок! А если нет попытки сделать достоверный прогноз, то все попытки сделать на его основе достоверный бюджет изначально обречены на неудачу.

Поэтому нужно понимать, что бюджет-2013, как и большинство предыдущих, условен. Доходы писаны вилами если и не по воде, то по нефти, а от расходов можно по произволу Минфина отклоняться на 10 % в любую сторону в любых сочетаниях, а если приспичит, то и сильнее.

Е. ЧЕРНЫХ: – Вы целый детектив развернули.

М. ДЕЛЯГИН: – А финансы, да еще такого государства, как наше, интересней любого детектива. Потому что детектив исследует, кто кого убил. А финансы исследуют то же самое и, помимо этого, – еще и то, кто на этом что и как заработал.

Е. ЧЕРНЫХ: – У вас интереснее, чем в детективах Донцовой.

М. ДЕЛЯГИН: – А при чем здесь я? Донцова пишет детективы сама, а бюджет – это дефектив… Да, наверное, даже не детектив, а вот этот новый жанр, который пишет Министерство финансов, одобряет правительство, принимают обе палаты парламента, и затем, в качестве закона, подписывает лично президент. Это авторы покруче, чем госпожа Донцова – надеюсь, она не обидится.

Ведь, когда президент подписывает закон о федеральном бюджете, он подписывает все, что находится внутри, включая прогноз. Другое дело, что мы толерантны, политкорректны, мы готовы заранее соглашаться с тем, что у человека нет времени читать и тем более понимать то, что он подписывает. У него ведь в администрации даже, насколько можно понять, нет нормального экономического управления. В свое время аннулировали, и специалистов просто нет.

Е. ЧЕРНЫХ: – Чтобы можно было такие бюджеты писать.

М. ДЕЛЯГИН: – Они в администрации президента, насколько могу судить, не мешали писать такие бюджеты, но они хотя бы иногда разъясняли их смысл президенту. А кому хочется, чтобы президент знал, что подписывает? У всех от этого одно расстройство, огорчение…

Но вернемся к прогнозу бюджета. Предусматривается, что доходы бюджета будут медленно расти, но в номинальном выражении. А в относительном выражении, в процентах ВВП, они будут падать с 20,8 % ВВП в 2011 и 20,7 % в 2012 году до 19,3 % в 2013, 19,0 % в 2014 и 18,8 % ВВП в 2015 году.

Это уровень не для модернизации экономики и даже не для ее реиндустриализации, о которой так любит поговорить президент.

Ведь развитие требует денег: это закон природы. Даже если Вы подвиги устраиваете, все равно подвиги требуют денег, хотя бы в лице политработников, которые их организуют. Или писателей, которые их описывают или придумывают, при крайней необходимости, причем писатели стоят дороже политработников…

Но мы опять отошли от бюджета в сторону. Бюджет – главный документ государства, а главное в нем – расходная часть: то, что государство собирается делать с нашими деньгами, то, за обещания чего мы терпим его неэффективность, волокиту, бюрократизм и разгильдяйство.

Ведь это неизбежная особенность любого государства. Когда либералы талдычат о его неэффективности, они говорят святую правду. Забывая только добавить, что государство неэффективно не само по себе, а относительно малого и среднего частного бизнеса. И тактично умалчивая о том, что огромную часть общественно необходимых функций ни общество, ни частный бизнес, и вообще никто, кроме государства, сделать не может.

За это его терпят.

Е. ЧЕРНЫХ: – Оно и должно быть консервативным и не рваться слишком вперед.

М. ДЕЛЯГИН: – Оно должно быть энергичным. И ответ на классический вопрос России о том, должно ли оно быть сильным или слабым, звучит так: «Оно должно быть умным».

Когда мы сокращаем расходы – это признак веры неведомых нам идеалистов в завершение кризиса. Они написали бумажку, поставили подпись, печать и уверовали в подписанное ими: старая история. Это примерно то же, что указом пытаться изменять время восхода Солнца.

От того, что вы скажете правильные красивые слова, неправильные исторические, тем более – экономические процессы не прекратятся. Прогноз федеральных расходов в 2015 году на уровне 18,8 % ВВП живо напоминает либеральную сказку о том, что государство должно быть аналогом ночного сторожа.

Думаю, большинство радиослушателей знакомо с ночными сторожами, а кто-то ими даже и работает или работал в прошлом. Мои товарищи, например, работали. Это люди часто интеллигентные, но к управлению и в целом к созидательной деятельности просто по самой своей функции не совсем приспособленные. Это не обида, это просто такая профессия. Военный должен виртуозно чистить картошку в наряде и при этом (желательно) знать, с какой стороны надо держать автомат, но писать стихи ему совершенно не обязательно, потому что это другая профессия. Точно так же и ночной сторож не должен заниматься развитием: он сторожить поставлен.

А государство, в отличие от ночного сторожа, заниматься развитием обязано: это одна из его эксклюзивных функций.

Помимо развития, ночной сторож совершенно не должен заниматься социальной защитой проходящего мимо населения – а государство обязано. Мы ему за это деньги платим.

При этом интересно, что, когда либералы настаивают на том, что государство должно быть ночным сторожем, они почему-то считают, что оно должно быть ночным сторожем исключительно по уровню своих обязанностей и ответственности, – но при этом с министерской зарплатой.

С какого перепугу?

Давайте министрам, особенно министрам-либералам, которые настаивают на расходах в 18,8 % ВВП в 2015 году, платить зарплату честных ночных сторожей. А если мы им платим другую зарплату, а некоторые даже закладывают ее в бюджет, это признание изначальной и сознательной лживости всех разговоров о ночных сторожах. Это признание того, что государство должно решать разнообразные сложные функции. Но для этого деньги должны иметь не только министры, но и само государство, то есть бюджет.

Если из бюджета воруют – за это надо карать. Но, когда кто-то, исходя из того, что кто-то где-то много ворует, говорит, что государство не нужно или почти не нужно, и может поэтому обойтись расходами в 18,8 % ВВП, – это практически анархо-синдикализм. Почтенное учение, Бакунин и князь Кропоткин – одни из исключительно уважаемых людей в нашей истории, но та же самая история это учение не оправдала, потому что на деле без государства не получается. Потому что свободная самоорганизация трудящихся многие необходимые для трудящихся функции выполнить не может: позарез нужно государство.

Это отнюдь не продолжение общества, это действительно над ним надстройка, от самого общества отделенная.

А раз оно нужно, оно должно иметь расходы в соответствии со своими функциями, в соответствии с потребностями общества, а не с догмами либеральствующих фанатиков.

Теперь надо рассмотреть самое главное, сердцевину бюджета – расходы. И здесь начинаются нюансы. Даже не очень ловко реагировать, когда с очередной высокой трибуны начинаются разговоры про социальный бюджет.

Е. ЧЕРНЫХ: – Поговорим о том, что бюджет дает нам, рядовым налогоплательщикам.

М. ДЕЛЯГИН: – Все-таки повышаются доходы, пусть ненамного. Вот в 2010 году повысили пенсии на 46 %, по официальным заявлениям. На деле на 46 % были повышены не все пенсии, а только их трудовая часть. Поскольку доля трудовой пенсии в общей пенсии у всех разная, в целом пенсии в 2010 году выросли на 22.9 %, хотя накануне, в 2009 году они без особой помпы были повышены в среднем на 35,9 %.

Понятно, что это возвращение долгов, и даже повышенная пенсия, как правило, не обеспечивает достойной жизни (за исключением разве что депутатов Госдумы, отписавших себе, по некоторым данным, пожизненные пенсии чуть не в 100 тысяч рублей в месяц). Тем более что затем рост пенсий замедлился: в 2011 году он упал и вовсе до 8.9 %, в 2012 – до 10.6 %, в первом квартале 2013 года (по сравнению с аналогичным периодом прошлого года) – до 10,2 %.

Конечно, прирост пенсий сжирает инфляция. У нас же монополизм, и цены растут не тогда, когда пенсионер, получив прибавку к пенсии, принес ее на рынок, и даже не тогда, когда он эту прибавку только получил в руки. Цены начинают расти тогда, когда еще только объявляется о намерении повысить пенсии. Посмотрите: даже по официальным данным, инфляция возобновилась как раз в середине ноября. Пенсионерам пообещали, – и цены сразу пошли наверх.

Е. ЧЕРНЫХ: – Была нулевая, как нам говорили.

М. ДЕЛЯГИН: – Официально она была нулевая. Подчеркиваю это слово: «официально». Но, когда официальная инфляция начинает расти, это свидетельствует о том, что и в реальной, в нашей с вами жизни, цены тоже ускоряют свой рост. Еще никто из пенсионеров ничего не получил, а процесс – уже пошел.

Да, в ускорении роста цен есть сезонный фактор, однако есть и фактор монополистический.

Но, когда говорится, что у нас бюджет социальной направленности, потому что повысили пенсии, давайте вспомним, что, при всем уважении к пенсионерам, они не исчерпывают собой социальную сферу.

Я очень уважаю пенсионеров, и повышение пенсий – это прекрасно. Более того, я надеюсь, что, если я доживу до пенсии, мне ее тоже кто-нибудь как-нибудь когда-нибудь повысит. Потому что на накопительную пенсию, благодаря либеральной пенсионной реформе, надеяться не приходится.

Но ведь социальная сфера не ограничена пенсионерами, а социальные расходы, кроме пенсий, урезаны. Даже с учетом заложенной в бюджет 2013 года и заведомо заниженной официальной инфляции в 5,5 % реальные расходы на образование урезаны в 2013 году на 3,8 %, на СМИ – на 9,0 %, а на жизненно необходимое всем здравоохранение – и вовсе на 22 %!

Е. ЧЕРНЫХ: – Это притом, что говорят о здоровом образе жизни.

М. ДЕЛЯГИН: – Структура урезания расходов – не главное, хотя урезание расходов на амбулаторную медицинскую помощь в номинальном выражении почти вдвое – на 44.7 % (а в реальном выражении, даже с учетом заниженной инфляции, – на 47,6 %!) производит шоковое впечатление.

Но перевод финансирования скорой помощи в систему обязательного медицинского страхования вызывает недоумение. То есть человек, у которого по какой-то причине при себе нет полиса этого страхования, в лучшем случае получит счет, а можно представить себе ситуации, когда и вовсе не получит никакой помощи.

А что будет, если в системе обязательного медицинского страхования возникнет дефицит средств?

Сотрудники «скорой» – это люди, которые, при всех описываемых нами недостатках, реально спасают жизни. Думаю, большинство наших слушателей знает не одного из таких спасенных, а может, им и самим жизнь спасали.

Теперь, боюсь, будут спасать меньше.

Далее: официально у нас не так давно прошла эпидемия гриппа. Да, заболеваемость свиным гриппом ниже, чем у обычного гриппа, смертность тоже ниже, так что, вероятно, эта эпидемия – явление скорее финансовое и пропагандистское, чем медицинское. Но это все равно не повод, чтобы сокращать расходы на санитарно-эпидемиологическое благополучие в реальном выражении на 8,5 %! Не будем забывать, что, кроме пиарщиков и «пильщиков» денег, а также многими уважаемых Путина и Медведева, в нашей стране живут еще микробы, в том числе болезнетворные. Если из-за смешного гриппа возник такой «раскардаш» и массовый бизнес с продажей марлевых повязок, которые стоили 50 копеек, по 30 рублей штучка, что должно быть объектом расследования…

Е. ЧЕРНЫХ: – Уголовного.

М. ДЕЛЯГИН: – Хотелось бы уголовного, потому что это соответствующим образом квалифицируется, но ведь чуть не вся наша правоохрана ушла «экстремистов» ловить, вешать на людей всех собак за недостаточно восторженный образ мыслей. Так что, если уголовного не выходит, – хотя бы административного.

Когда так резко срезаются расходы, возникает тревога, потому что микробы-то ведь никуда не делись.

Е. ЧЕРНЫХ: – Повышение качества санитарной обстановки способствует продолжительности жизни, это признано всеми.

М. ДЕЛЯГИН: – Конечно. Чем меньше вы болеете, чем меньше вы едите порченого мяса и рыбы – а хоть бы и осетрины «второй свежести», – тем более вы здоровый человек. Это понятно.

Таких нюансов много, поэтому я просто фиксирую, что социальные расходы сокращены. И даже расходы собственно на социальную политику снизились в реальном выражении на 6,4 %.

Все можно делать – и глобальный кризис принуждает нас к экономии, – но вот на здоровье нации экономить нельзя.

Может быть, слова о социальной направленности бюджета были услышаны только одной частью нашего руководства, а другая его часть тем временем действовала по-прежнему. Или наше руководство слышит эти слова, когда нужно говорить с населением, а когда нужно писать бюджет, оно их уже не слышит. Избирательная восприимчивость – это так же нормально, как и избирательное правосудие, которое было практически официально провозглашено по поводу дела «ЮКОСа» и действует в полную силу, самое позднее, с тех пор.

Но главное в социальной сфере – не расходы федерального бюджета. Не пенсионные социальные расходы в нашей стране – это в основном расходы регионов.

Межбюджетная политика в России устроена по замечательному принципу: я у вас все возьму, перемешаю, а потом раздам обратно. Она стихийна и хаотична, но с 2000 года, когда была проведена реформа межбюджетных отношений, масштабы финансовой помощи регионам росли неуклонно. Федеральный бюджет все больше у регионов забирает, но все больше им и отдает.

Так вот, объем межбюджетных трансфертов в ближайшие годы будет сокращаться. В номинальном выражении в 2013 году они должны уменьшиться на 4,5 % (в реальном – на 9,5 %), в 2014 – на 8,7 %, в 2015 – на 1,3 %. Общее сокращение за 3 года без учета инфляции должно составить 13,9 %.

А ведь эта помощь в основном идет на социальные нужды – следовательно, регионам придется сокращать социальные расходы.

Классический пример того, как это бывает, – Приморский край. Чтобы подготовиться к саммиту АТЭС, они уже в 2009 году на треть некоторые статьи, например на образование, урезали, уже произошла в ряде мест отмена бесплатных школьных завтраков. Это как – нормально? Не сбилась ли система приоритетов у некоторых кое-где все еще уважаемых граждан, которые такие решения принимают, а потом кричат на всех углах, что единственная проблема Приморья – это чрезмерное количество часовых поясов?

И не только у людей из Приморского края, вероятно, извратились приоритеты, но и у тех, кто их поставил в такое положение.

Е. ЧЕРНЫХ: – Губернаторы – тоже люди подневольные. Нет у них денег.

М. ДЕЛЯГИН: – Приморье – специфичный регион. Не Чечня, конечно, но… Приморье, одно слово. Может быть, деньги там у губернатора и есть. Но если они есть, а человек не хочет их показывать и предпочитает экономить на детях – разберитесь, кто тут с коррупцией уже долгие годы борется во весь голос?

Е. ЧЕРНЫХ: – Я больше про среднюю полосу России.

М. ДЕЛЯГИН: – Там улучшений не будет. Многое, конечно, зависит от губернатора, – скажем, калужский губернатор очень эффективен, белгородский тоже. Но согласитесь, если вам по стране урезают на 13,89 % в номинальном выражении финансовую помощь, – как ни крутись, как ни экономь, как ни демонстрируй чудеса эффективного менеджмента, – социальная сфера лучше не будет.

Будет хуже.

И в богатых регионах – в том числе.

Классический пример – Москва. Богаче, может быть, только Ханты-Мансийский АО.

Е. ЧЕРНЫХ: – Он маленький.

М. ДЕЛЯГИН: – Так вот, если мать-одиночка получает относительно приемлемые деньги, ей объясняют, что ты живешь слишком жирно. И отнимают у нее пособие на ребенка, которое после 3 лет составляет 500 рублей. Я знаю случай, когда это пособие отняли у женщины, которая имела неосторожность проболтаться, что она зарабатывает аж 20 тысяч рублей в месяц. При наших ценах вдвоем на эти деньги прожить очень тяжело, а у нее еще и 500 рублей отняли.

Для нее – это деньги. Но важно и другое: это символический жест. Она эти деньги не губернатору – она их никогда не забудет Медведеву и Путину.

А в Москве чудесна история с бесплатными завтраками. Московские власти выявили, что на территории Москвы действует 14 школ, которые им не подчиняются. Это очень хорошие школы, как правило. И с сентября 2009 года перестали финансировать бесплатные завтраки для детей младших классов этих школ. Всегда финансировали, и даже после закона, разделившего полномочия и вроде бы давшего им возможность не финансировать, прекрасно и спокойно финансировали полтора года. А затем финансировать прекратили. Признали, что это является проблемой, признали, что они наносят ущерб здоровью детей, но созданную ими проблему решать принципиально отказались.

Так вот, когда даже в богатом регионе начинают экономить копейки на детях, оскорбляя людей без всякой видимой экономической необходимости, – что же будет происходить в какой-нибудь Ивановской области?

Е. ЧЕРНЫХ: – Давайте поговорим о выходе из этой ситуации.

М. ДЕЛЯГИН: – Резервов масса. Главное увеличение расходов – это увеличение выплат по процентам. Государство зачем-то намерено брать в долг, имея более 520 млрд долларов международных резервов, и, соответственно, собирается выплачивать проценты. Деньги, сэкономленные на скорой помощи, на детях и на технических средствах для инвалидов, будут направлены на выплату процентов, то есть на финансирование финансовых спекулянтов. Эти расходы растут едва ли не быстрее всех – за три года почти на треть, на 124,7 млрд. руб.!

Не нужны эти займы. Не берите новые займы, а эти 124,7 млрд направьте хотя бы на помощь детям и на борьбу с эпидемиями.

Е. ЧЕРНЫХ: – И с преступностью.

М. ДЕЛЯГИН: – Не столько с преступностью, сколько с милицейской преступностью, это самое больное. В Санкт-Петербурге юрист торгового комплекса господин Соломенский попросил людей в штатском, которые назвались милиционерами и начали «прессовать» его клиентов, предъявить служебное удостоверение. Его всласть избили, под видеозапись, – до сотрясения мозга, потом уволокли в милицию. И по заявлению этой жертвы милицейского террора районный прокурор – тот самый, который ему объяснил, что тот должен у людей в штатском требовать удостоверения, – не принял заявление, не возбудил дело. Напротив, в отношении него возбудили уголовное дело по факту сопротивления милиции. Притом что есть видеозапись, как его зверски избивают.

Так что лучше сначала с милицией разберитесь. Что это за правоохранительные органы, где в ряде регионов у Следственного комитета 100 % нераскрываемость убийств? То есть все совершенные убийства, все без исключения, абсолютно безнаказанны!

Если уж выделять деньги на борьбу с преступностью, давайте лучше выделим эти деньги сначала на нормализацию наших все еще кое-кем уважаемых силовых структур. Чтобы их вправду можно было называть «правоохранительными», и чтобы всерьез можно было рассчитывать, что они будут бороться с преступниками, а не с добропорядочными гражданами.

А у нас сейчас расходы на чиновников увеличили, на безопасность увеличили, а в МВД всерьез добавили только внутренним войскам, а на остальное в реальном выражении сократили (а миграционной службе сократили и в номинальном выражении). Сократили финансирование МЧС и службы исполнения наказаний; расходы на борьбу с наркотиками в номинальном выражении сократили на 9,9 % (не хочется думать, что это приглашение к самообеспечению и хозрасчету), а обеспечение национальной безопасности – и вовсе на 11,6 %.