Книга: Искусство
Назад: IV
Дальше: Эвервилль

VII

Книга в руках Хочкиса называлась «Подготовка к Армагеддону» — практическое руководство для верующих, пошаговая инструкция по выживанию во время Апокалипсиса. Там были главы о животноводстве, о воде и зерне, об одежде и быте, о топливе, о свете и обогреве. А еще пятистраничный список, озаглавленный: «Долго хранящиеся продукты». Он начинался с черной патоки и заканчивался вяленой олениной. И словно для того, чтобы напугать и подстегнуть тех, кто медлил с приготовлениями, книга изобиловала изображениями различных катастроф, случавшихся в Америке. В основном там были стихийные бедствия. Неистовое буйство лесных пожаров; лежавшие в руинах города, сметенные ураганами. Несколько страниц были посвящены наводнению в Солт-Лейк-Сити в мае 1983 года с фотографиями стен домов штата Юта, укрепленных мешками с песком. Но самым страшным среди этого каталога был ядерный гриб. В книге содержалось несколько фотографий ядерного взрыва, и под одной из них Хочкис нашел незатейливую надпись:
«16 июля 1945 года в местечке Тринити* в 5. 30 утра, при участии ее создателя Роберта Оппенгеймера, была взорвана первая атомная бомба. Этим взрывом начался последний период истории человечества».
Больше никаких пояснений. Эта книга была призвана не описывать устройство и действие атомной бомбы, а научить верующих Церкви Иисуса Христа святых последнего дня выжить после ее взрыва. Да это было и не важно — Хочкис не нуждался в подробностях. Ему требовалось лишь одно это слово: «Троица» вне контекста Отца, Сына и Духа Святого. Он нашел ее. Триединство упростилось до единственного места и события. Это была та Троица, что сместила все остальные. В воображении людей двадцатого века ядерный гриб был страшнее Бога.
Хочкис встал, держа в руке книгу, и направился к выходу. То, что он увидел снаружи, заставило его остановиться. На парковке без присмотра резвилась дюжина животных. Ползали щенки, мыши удирали от котят, на горячем асфальте грелись ящерицы. Он оглядел ряд магазинов. Из открытой двери магазина Теда Элизандо вылетел попугай. Хочкис не был знаком с Тедом, но кое-что о нем слышал. Он сам был объектом сплетен и всегда внимательно прислушивался к тому, что говорят о других. Элизандо потерял рассудок, жену и ребенка. Теперь он потерял и свой маленький ковчег, выпустив его обитателей.
Хочкис не мог найти слов утешения и поддержки. К тому же сейчас нужно донести информацию о Тринити до Теслы Бомбек, а не утешать Элизандо. Тот наверняка понимает, в какой опасности находится, иначе не стал бы отпускать на волю своих зверей. Да и как его поддержать?.. Хочкис принял решение, направился к своей машине — и снова остановился. На этот раз потому, что услышал сдавленный человеческий крик. Кричали в зоомагазине.
Через десять секунд Хочкис был у входа. По полу бродили животные, но никаких признаков хозяина Он окликнул Теда:
– Элизандо? У вас все нормально?
Ответа не последовало, и Хочкис подумал, что Тед покончил с собой. Выпустил животных и вскрыл себе вены. Хочкис бросился внутрь, пробираясь между стендами, насестами и клетками. Он увидел осевшее тело Элизандо в дальнем углу большой клетки в центре магазина. Небольшая стайка канареек в панике металась по клетке, теряя перья при ударах о прутья.
Хочкис бросил книгу и поспешил на помощь.
– Что же вы наделали, — говорил он Теду, — господи, что же вы наделали!
Подойдя ближе, он понял свою ошибку. Это было не самоубийство. Невозможно нанести себе такие раны, какие зияли на прижатом к прутьям лице. Из щеки и шеи Элизандо были вырваны клочья мяса. Кровь хлестала сквозь ячейки и заливала пол клетки, но с каждым толчком поток крови ослабевал. Тед был мертв уже несколько минут.
Очень медленно Хочкис поднялся. Если кричал не Элизандо, то кто? Он шагнул назад, чтобы поднять книгу, но тут его внимание привлекло движение. Прямо за трупом Элизандо по полу скользило нечто, похожее на черную змею. Двигалась оно быстро, и его намерение оказаться между Хочкисом и дверью не вызывало сомнений. Если бы не необходимость подобрать книгу, Хочкис успел бы обогнать змейку, но, когда «Подготовка к Армагеддону» оказалась у него в руках, змея успела скользнуть к выходу. Теперь он смог ее разглядеть и понял сразу несколько вещей. Во-первых, она не сбежала из клетки (никто из жителей Гроува не принес бы такое к себе домой). Во-вторых, она больше походила на мурену, чем на змею, но даже это сходство было весьма приблизительным. Хочкис никогда не видел ничего подобного.
И последнее: за ней тянулся кровавый след по кафельному полу, и пасть ее была испачкана в крови. Вот кто убил Элизандо. Хочкис отпрянул, произнеся давно забытое имя:
– Иисус!
В ответ на это слово из задней части магазина послышался смех. Он обернулся. Дверь в кабинет Теда была открыта настежь. Хотя в кабинете не было окон и не горел свет, он смог разглядеть фигуру человека, сидящего на полу скрестив ноги. Хочкис узнал его: даже в полумраке он различил странные черты лица Рауля, друга Теслы Бомбею Рауль был голым. Именно из-за его наготы, а следовательно — его уязвимости, Хочкис решился подойти к двери. Встав перед выбором: сражаться со змеей или с ее заклинателем, Хочкис выбрал заклинателя. Обнаженный мужчина, сидевший на корточках, выглядел не так угрожающе.
– Какого хрена тут происходит? — спросил Хочкис, подходя ближе.
В темноте мужчина ухмыльнулся. Его улыбка была широкой и влажной.
– Я делаю ликсов.
– Ликсов?
– У тебя за спиной.
Хочкису не надо было поворачиваться, чтобы понять — выход по-прежнему блокирован. Ему оставалось стоять на месте, несмотря на нарастающий страх. Тот человек был не просто голым Его тело от середины груди до середины бедер кишело насекомыми, что должны были пойти на корм ящерицам и рыбам в зоомагазине, но тут они удовлетворяли иные аппетиты. От движений насекомых у мужчины возникла эрекция, и они трудились над его изогнутым членом. Но было и более отталкивающее зрелище — на полу перед ним лежала кучка экскрементов, взятых из клеток животных. В центре кучи пыталось устроиться какое-то создание. Нет, оно оттуда рождалось, набухая и разрастаясь на глазах у Хочкиса. Существо подняло голову, и Хочкис увидел, что это еще один лике, как их называл создатель монстров.
И не единственный. В углах маленькой комнаты во всю длину своих блестящих мускулистых тел, в каждом движении которых ощущалась злоба, разворачивались новые ликсы. Два возникли из-за спины своего создателя, еще один карабкался на стойку справа, подбираясь к Хочкису. Тот отступил, но слишком поздно понял, что оказался в пределах досягаемости другой твари. Через две секунды она была у его ног, а через три — взбиралась вверх. Ходкие бросил «Армагеддон» и потянулся, чтобы сбить тварь, но ее зияющая пасть оказалась быстрее, и она укусила его. От неожиданности Хоч-кис пошатнулся и взмахнул руками, чтобы удержать равновесие. Он схватился за стеллаж, сбив с него несколько клеток. Но полки были рассчитаны на вес клеток с котятами, и Хочкис упал, увлекая за собой стеллаж и то, что на нем стояло. Его убили бы, едва он коснулся пола, но клетки задержали стремящихся к нему от входной двери и из-за спины хозяина ликсов. Это дало десятисекундную отсрочку. Пока ликсы пытались протиснуться между клеток, Хочкис перевернулся и хотел подняться на ноги, но тварь, повисшая у него на бедре, свела эти усилия на нет — она вонзила зубы в его ногу. От боли потемнело в глазах, а когда зрение вернулось, мерзкие существа проложили к нему дорогу. Хочкис почувствовал, как один коснулся его шеи, другой обвился вокруг груди. Он стал звать на помощь, пока из его легких не выдавили воздух.
– Здесь нет никого, кроме меня, — услышал Хочкис.
Он взглянул на человека по имени Рауль. Тот уже не сидел на полу над кучей дерьма — он навис над Хочкисом, и у него так же стоял член, по нему по-прежнему ползали насекомые, а вокруг шеи обвился лике с открытой пастью. Двумя пальцами он почесывал у ликса во рту.
– Ты не Рауль, — задыхаясь, сказал Хочкис.
– Нет.
– Кто…
Прежде чем обвившийся вокруг его груди лике усилил захват, он услышал ответ на свой вопрос. Это было имя из двух прекрасных слогов: «кисс» и «сун»*. Хочкис успел подумать, что это пророчество. Там, на той стороне смерти, его ждет Кэролин, скоро ее губы коснутся его щеки. Это облегчило его последние страдания.

 

– Дохлый номер, — сказала Тесла Грилло, выйдя из дома Она вся дрожала, часы напряжения и боли делали свое дело. Ей страшно хотелось спать, но она боялась увидеть сон, приснившийся Уитту днем раньше, — плавание в Субстанции, означавшее, что она скоро умрет. Возможно, так и будет, но сейчас она не хотела об этом знать. Грилло взял ее за руку, но она отмахнулась.
– Ты можешь меня утешить больше, чем я тебя.
– Что там происходит?
– Дыра снова начала расширяться. Она похожа на готовую прорваться плотину.
– Черт.
Дом заскрипел, с пальм полетели засохшие листья, а поверхность аллеи растрескалась, словно кто-то ударил кузнечным молотом из-под земли.
– Нужно предупредить копов, — сказал Грилло, — рассказать им, что надвигается.
– Грилло, похоже, мы проиграли. Ты не знаешь, что с Хочкисом?
– Нет.
– Надеюсь, он успеет уехать прежде, чем они прорвутся.
– Он не уедет.
– Ему надо уехать. Ни один город не стоит того, чтобы за него умирать.
– Кажется, мне пора позвонить.
– Кому? — спросила она.
– Абернети. Рассказать дурные новости. Тесла вздохнула.
– Ну да. Почему нет? Последняя сенсация.
– Я скоро вернусь, — сказал Грилло. — Не думай, что тебе придется выбираться отсюда в одиночестве. Сделаем это вместе.
– Я никуда не уеду.
Грилло осознал, насколько сильно трясется земля, только когда сел в машину и попытался вставить ключ в замок зажигания. Когда он наконец завел мотор, развернулся и направился к воротам, он понял, что предупреждать полицейских уже не нужно. Почти все они отъехали от Холма на приличное расстояние, оставив за воротами одну машину с двумя людьми в качестве наблюдателей. Они не обратили на Грилло внимания. У них было две задачи, профессиональная и частная: следить за домом и готовиться к бегству, если трещины поползут в их сторону. Грилло направился к подножию Холма. Ниже на склоне его нерешительно попытался остановить какой-то коп, но он просто проехал мимо по направлению к моллу. Там он надеялся найти телефон-автомат и позвонить Абернети. А еще — найти Хочкиса и предупредить, если тот еще не знал, что игра окончена. Пробираясь по крысиному лабиринту заблокированных или иссеченных трещинами, а то и превратившихся в расселины улиц, он думал о названии для своей последней статьи. «Конец света близок» — это казалось затасканным. Грилло не хотелось пристраиваться в длинный ряд пророков, обещавших Апокалипсис, даже если на этот раз (наконец-то) он действительно наступил. На въезде к моллу, за мгновение до того, как он увидел резвящихся животных, его посетило вдохновение. И вдохновила его коллекция Бадди Вэнса. Пускай уломать Абернети принять это название будет нелегко, но Грилло не сомневался: для его истории не придумать более подходящего заголовка, чем «Конец пути». Людям понравилось путешествие, и оно подошло к концу.
Грилло остановил машину у въезда на парковку и вышел, чтобы взглянуть на неуместные сейчас игры зверей. Он невольно улыбнулся. Какая благодать — пребывать в неведении. Они резвятся на солнце и не знают, как мало им отпущено времени. Грилло пересек парковку и направился к книжному магазину, но Хочкиса там не оказалось. Как свидетельство неудачных поисков по полу были разбросаны книги. Грилло дошел до зоомагазина в надежде отыскать телефон и человеческое общество. Изнутри доносился гомон птиц — последних пленниц магазина. Если бы у него было время, он выпустил бы их сам. Почему бы не дать им взглянуть на солнце?
– Здесь есть кто-нибудь? — спросил он, просовывая голову в дверь.
Между его ног пробежал геккон. Грилло проводил его взглядом, повторив свой вопрос. На пути к выходу геккон наступил на кровавое пятно. Куда бы Грилло ни взглянул, повсюду брызги и пятна крови. Сначала он заметил тело Элизандо, потом — похороненное под грудой клеток тело своего компаньона.
– Хочкис? — позвал он.
Грилло начал отбрасывать клетки. К запаху крови примешивался запах дерьма. Грилло испачкал руки, но продолжал разбирать завал, пока не убедился, что Хочкис мертв. У него был размозжен череп; обломки кости походили на печенье в каше из его мыслей и чувств. Ни одно животное из магазина не могло нанести подобную рану, не было поблизости и подходящего оружия. Грилло решил не задерживаться здесь — ведь где-то рядом убийца Он осмотрел пол в поисках чего-либо, чем можно защититься. Невдалеке от трупа Хочкиса он заметил брошенную на пол книгу.
Он прочитал название вслух:
– «Подготовка к Армагеддону».
Он поднял ее и быстро пролистал страницы. Похоже на инструкцию, как пережить Апокалипсис Это была мудрость мормонов, написанная для прихожан их церкви. Она убеждала, что все будет хорошо, пока у них есть живые пророки Господни, Первое президентство и Совет двенадцати апостолов, которые заботятся о братьях и наставляют советом Надо следовать их духовным и практическим наставлениям, и тогда ты выживешь, что бы ни уготовило будущее.
«Если ты готов, то не испытываешь страха, — надеялись, хотя и не были уверены написавшие книгу. — Будь чист сердцем, возлюби ближних, будь праведным и держись святых мест. Сделай запас на год».
Он снова пролистал страницы. Почему Хочкис выбрал именно эту книгу? Ураганы, лесные пожары, наводнения. Что здесь общего с Тринити?
Бот оно. Зернистая фотография грибовидного облака и подпись внизу:
«Тринити, штат Нью-Мексико».
Дальше читать Грилло не стал. Зажав в руке книгу, он побежал через парковку к машине. Звери бросились врассыпную. Звонок Абернети подождет. Каким образом тот факт, что Троица — место рождения атомной бомбы, вписывается в эту историю, он не понимал. Может быть, поймет Тесла. А если и нет, все равно он рад доставить ей такую новость. Он понимал, что глупо быть довольным собой — как будто информация изменит ход событий. Но даже малейший ключик к решению загадки отодвинул страх конца света («Конец пути») на задний план. Грилло не знал большей радости, чем нести новости, быть посланником, нунцием. Для него это состояние ближе всего к счастью.
Даже за недолгое время, проведенное в молле — не больше четырех-пяти минут, — в Гроуве произошли новые разрушения. Двух улиц, по которым Грилло спускался вниз, больше не существовало. Одна просто исчезла — земля раскрылась и поглотила ее, вторую засыпало обломками двух рухнувших домов. Он нашел третий путь и направился на Холм. Земля дрожала так сильно, что он едва справлялся с управлением. За время его отсутствия прибавились новые наблюдатели. Пассажиры трех вертолетов — самый большой из них завис прямо над домом Вэнса — явно пытались оценить обстановку. Они давно должны были понять, что это не природный катаклизм. Возможно, они знали причину событий. Д'Амур говорил Тесле, что о существовании иадов известно сильным мира сего. Но в таком случае дом Вэнса окружала бы армия, а не кучка испуганных копов. Неужели генералы и политики не верили доказательствам, что были у них в руках? Неужели они не способны поверить, что их власти угрожает нечто из потустороннего мира? Грилло не винил их. Еще семьдесят два часа назад он бы и сам не поверил. Он счел бы это чепухой и горячечным бредом, как и предсказания пророков из книги, лежавшей рядом с ним на сиденье. Если наблюдатели останутся на прежнем месте, есть шанс, что они изменят свое мнение. Видеть — значит верить. Ворота в Кони-Ай рухнули. Грилло оставил машину у кучи каменных обломков, подхватил книгу и стал пробираться к дому. Фасад закрыло какое-то клубящееся облако. На подъездной аллее возникли огромные трещины, так что идти приходилось осторожно. Чем ближе он подходил к двери, тем больше сгущалась тень. Хотя солнце по-прежнему било ему в затылок и в фасад Кони-Ай, похожий на оплывший под дождем торт, все выглядело тусклым, словно кто-то покрыл мир слоем грязного лака. От этого болела голова, закладывало нос и уши. Ощущение ужаса нарастало с каждым шагом. В голове замелькали тошнотворные картинки, как фотографии, не пропущенные цензурой. Даже самый прожженный редактор не опубликовал бы ничего подобного. Автомобильные аварии и крушения самолетов, растерзанные тела, убийства. Ужаснее всего были образы зла, причиненного невинным Дети и младенцы — избитые, искалеченные, выброшенные на свалку вместе с мусором Издевательства над больными стариками. Унижения слабых. Его сознание заполнило море жестокостей.
– Иады, — раздался голос Теслы.
Он поднял глаза в ее сторону. Воздух между ними загустел, лицо Теслы казалось зернистым, как фотография. Нереальным. Все стало нереальным. Изображение на экране.
– Это приближаются иады, — сказала она. — Вот что ты чувствуешь. Тебе нужно уходить. Тебе не стоит здесь оставаться.
– Нет, — сказал он. — Я принес… послание.
Трудно было сосредоточиться. Ему продолжали являться образы изувеченных невинных.
– Что за послание?
– Троица.
– Что ты узнал?
Он понял, что Тесла закричала, хотя едва слышал ее голос.
– Грилло, ты сказал «Троица»? — Да.
– Что ты узнал?
На него смотрело столько глаз. Он не мог думать ни о чем кроме них, кроме их боли и бессилия.
– Грилло!
Он попытался сосредоточиться на женщине, шепотом кричавшей его имя.
– Троица, — повторила она.
Он знал, что ответ на этот вопрос есть в книге, которую он держал в руках, но не мог отвлечься от этих скорбных глаз. Троица. Что такое Троица? Он протянул Тесле книгу и вспомнил.
– Бомба, — сказал он.
– Что?
– Там взорвали первую атомную бомбу. Он увидел выражение понимания на ее лице.
– Ты понимаешь?
– Да. Господи, да!
Она не стала открывать книгу, а лишь велела ему возвращаться к дороге. Но оставалось еще что-то, что он должен был сообщить. Не менее важное, чем Троица… Что-то о смерти. Он не мог вспомнить.
– Иди, — повторила она. — Прочь из этой грязи.
Он кивнул, сознавая свою бесполезность, и побрел обратно сквозь мутный воздух. Чем дальше он отходил от дома, тем ярче светило солнце, а образы невинно убиенных все меньше довлели над его мыслями. Он свернул за поворот подъездной аллеи. Открылся вид с Холма, и Грилло вспомнил, что еще нужно было сказать. Хочкис умер, его убили, размозжили ему голову. Убийца по-прежнему прячется в городе. Нужно вернуться и предупредить Теслу. Он подождал немного, изгоняя из сознания образы, вызванные приближением иадов.
Но он знал — они исчезли не навсегда. Едва он подойдет к дому, жуткие картины вернутся. Принесший их отравленный воздух завоевывал пространство и уже почти добрался до того места, где сейчас стоял Грилло. Прежде чем он успел снова его одурманить, Грилло достал ручку, взятую в мотеле на случай, если потребуется что-нибудь записать. Со стойки администратора он захватил и бумагу. Но на него снова стал надвигаться калейдоскоп ужасов, и он, боясь потерять мысль, нацарапал слово на тыльной стороне ладони.
«Хочк…» — вот и все, что он успел. Потом его пальцы утратили способность писать, а сознание — способность думать о чем-либо, кроме горя невинно убиенных. Он лишь помнил, что должен добраться до Теслы. Послание и посланник — одна плоть. Он развернулся и побрел обратно в облако иадов. Но когда он добрался до дома, там уже не было женщины, что кричала ему шепотом. Она отправилась куда-то дальше, приблизилась к потоку жестокости, захлестнувшему его мозг. Если он пойдет за ней, то рискует потерять рассудок.

 

Тесле вдруг многое стало ясно. В том числе — атмосфера тягостного ожидания, царившая в Петле, особенно над мертвым городом. Она видела фильм об испытании той бомбы, снятый по воспоминаниям Оппенгеймера. Здания домов и магазинов города обратились в пепел, чтобы создатели бомбы полюбовались мощью своего детища Неудивительно, что Тесле захотелось снять там фильм о нападении динозавра Инстинкт сценариста ее не обманул: город и правда ждал Судного дня. Она ошиблась лишь в выборе монстра, который его уничтожит. Киссун не мог подыскать лучшего места, чтобы скрыть следы своего преступления. Атомная вспышка полностью уничтожит тела Тесла без труда представила, с каким извращенным удовольствием он разрабатывал идеальный план: взрыв уничтожит Синклит и станет одним из самых впечатляющих образов столетия.
Но его переиграли. Мэри Муралес поймала его в Петлю. Там он заперт до тех пор, пока не сумеет найти себе другое тело. Ему приходилось силой воли сдерживать момент детонации бомбы. Он жил в положении человека, заткнувшего пальцем дырку в плотине: если он вытащит палец, плотину прорвет и он утонет. Неудивительно, что слово «Троица» приводило Киссуна в смятение. Оно было названием его страха.
Можно ли использовать эти сведения против иадов? Когда Тесла вернулась в дом, ей в голову пришла нелепая мысль, но для ее осуществления требовалась помощь Яффе.
Сохранять ясное мышление в потоке дряни, изливавшейся из разрыва, было очень трудно, но Тесле и раньше приходилось противостоять внешнему воздействию — например, кинопродюсеров или колдунов. Поэтому сейчас ей удавалось отметать самое худшее. Но чем ближе иады приближались к порогу Косма, тем сильнее становилось их влияние. Тесла старалась не думать об их природе, ведь даже простейший слух о приближении врагов терзал душу. Не думала она и о том, что оружием иадов окажется безумие. Но, кажется, именно так оно и было. Пока она еще могла противиться натиску мерзости, но рано или поздно ей придется сдаться. Ни одно человеческое сознание не сможет сопротивляться этому вечно, и в конце концов не останется другого выхода, кроме как искать спасения в безумии. Иад-уроборосы будут править планетой сумасшедших.
Яффе находился на грани душевного расстройства. Тесла нашла его у двери в гостиную. Дыра поглощала пространство у него за спиной. Заглянув в дверной проем, Тесла впервые поняла, почему Субстанцию называют морем. О берег Косма бились волны темной энергии, и пена прибоя влетала в дыру. Вдали Тесла заметила движение, но смогла взглянуть туда лишь мельком Яффе говорил о движущихся горах и блохах. Сознание Теслы иначе интерпретировало захватчиков: это великаны. Ожившие персонажи ее детских кошмаров. У великанов из снов часто были лица ее родителей, из чего психоаналитик Теслы сделал немало выводов. Но эти оказались другими — они не имели лиц и не различались. И, в чем Тесла не сомневалась, не походили на заботливых родителей.
– Видишь? — спросил Яффе.
– Да.
Он повторил вопрос, его голос изменился — он звучал выше, чем обычно.
– Папа, ты видишь?
– Папа? — переспросила она.
– Папа, я не боюсь, — продолжал голос — Они меня не тронут. Я Человек-Смерть.
Теперь она поняла. Яффе видел глазами Томми-Рэя и говорил его голосом. Теперь отец принадлежал сыну.
– Яффе! — позвала она. — Послушай. Мне нужна твоя помощь. Яффе!
Он не ответил. Стараясь не смотреть в дыру, она подошла к нему, ухватила его за разорванную рубашку и потащила к входной двери.
– Рэндольф! — сказала она. — Ты должен со мной поговорить!
Он ухмыльнулся. Такое выражение никогда не было свойственно его лицу — широкая белозубая ухмылка калифорнийского принца. Тесла отступила.
– Пользы от тебя… — сказала она.
У нее не было времени убеждать его отделиться от Томми-Рэя. Чтобы осуществить задуманное, придется рассчитывать на свои силы. Идея проста но осуществить ее на практике чертовски трудно, если вообще возможно. Однако выбора нет. Тесла не была великим магом, способным закрыть дыру. Но она могла попытаться передвинуть ее. Дважды она находила силы переместить себя, и не только себя, обратно из Петли. Удастся ли проделать это с неживой материей? Перенести дерево и штукатурку? Часть дома? Эту часть этого дома. Сможет ли она растворить и перенести кусок Косма в точку Зеро, где готова вырваться наружу сила, способная убить великанов прежде, чем они успеют распространить свое безумие?
Она не узнает ответа на этот вопрос, пока не применит магию. Не получится — стало быть, нет. Все просто. Тогда у нее будет несколько секунд, чтобы осознать поражение.
Томми-Рэй снова заговорил, его речь превратилась в невнятный лепет.
– Как Энди… — говорил он. — Только выше… папа, ты меня видишь?.. Прямо как Энди… я вижу берег! Я вижу берег!
В последних словах был смысл. Он уже видел берег Кос-ма, а значит, иады близко.
– Человек-Смерть, — снова начал он. — Я Человек-Смерть.
– Ты не можешь заткнуть его? — спросила она Яффе, не сомневаясь, что тот останется глух к ее словам.
– Йу-хху! — кричал Томми-Рэй. — Вот и мы! Вот и мы!
Несмотря на мучительное любопытство, Тесла не стала заглядывать в дыру, чтобы попытаться рассмотреть гигантов. Ей придется заглянуть в этот зияющий глаз, но пока она была не готова: не успокоилась, не собралась с силами. Она сделала еще шаг к входной двери и крепко сжала дверную ручку. Ручка показалась необыкновенно твердой. Здравый смысл восставал против самой идеи, будто подобную твердость можно перенести усилием мысли в другое место и время. Тесла послала к чертям здравый смысл — он не защитит от лившегося сквозь дыру безумия. Разум может быть жестоким, а логика — безрассудной. Но существует иное состояние сознание, пренебрегающее столь наивными дихотомиями. Оно позволяет получать силу из промежуточных положений.
Все для всех.
Она вдруг вспомнила слова д'Амура о спасителе. Она посчитала спасителем Яффе, но, как оказалось, ошиблась. Она сама была спасителем — Тесла Бомбек, дикарка из Западного Голливуда, измененная и воскресшая.
Эта мысль дала ей новую веру, а вместе с верой пришло решение задачи, как заставить работать магию. Она не пыталась отрешиться ни от идиотских воплей Томми-Рэя, ни от вида истерзанных рук Яффе, ни от понимания бредовости идеи, будто твердое можно превратить в мысль и этой мыслью двигать твердое. Все было частью целого, даже сомнения. Особенно сомнения. Нет нужды отрицать сомнения и неуверенность в собственных силах, она должна их принять. Ее сознание должно проглотить их — разжевать и проглотить. Все можно переварить. Материальное и нематериальное, этот мир и тот, все съедобно и подвижно. Теперь она знала: ничто не удержит ее от пиршества. Она заглянула в дыру.
– Даже ты, — сказала она и начала есть.

 

Когда Грилло был уже в двух шагах от входной двери, к нему вернулись образы невинных жертв. Вблизи от разрыва их натиск оказался сильнее прежнего. Грилло не мог двинуться ни вперед, ни назад, его окружили ужасы. Ему казалось, что он ступает по окровавленным детским телам. Они поворачивали к нему заплаканные лица, но он знал, что помочь им нельзя. Тень, идущая через Субстанцию, отменит милосердие. И ее власть никогда не кончится. Никто и никогда не осудит ее и не призовет к ответу.
Кто-то прошел к двери мимо него. В сгустившемся от страданий воздухе было почти невозможно что-либо различить. Грилло попытался разглядеть, кто это, но увидел только уродливое лицо с плотно сжатыми, как у убийцы, челюстями. Незнакомец вошел в дом. Взгляд Грилло привлекло движение у его ног. По детским лицам ползли черные змеи в руку толщиной. В ужасе он шагнул вперед, надеясь раздавить одну или нескольких. Этот шаг приблизил его к краю безумия, что, как это ни парадоксально, придало ему сил. Он сделал второй шаг, потом третий, стараясь наступать на головы черных тварей. Четвертым шагом он перешагнул порог в абсолютно иное безумие.

 

– Рауль?
Меньше всего Тесла ожидала увидеть Рауля.
Он вошел в дверь, как только она сосредоточилась на своей задаче. Появление Рауля так ее потрясло, что она списала бы его на расстройство рассудка, если бы не была уверена в том, что ее сознание сейчас абсолютно ясное. Это не галлюцинация. Он стоял перед ней во плоти, с приветливой улыбкой и ее именем на губах.
– Что ты здесь делаешь? — проговорила она, чувствуя, что ее решимость ускользает.
– Я пришел за тобой, — последовал ответ. Она поняла, что это означало. Через порог дома вползали ликсы.
– Что с тобой? — спросила она.
– Я же сказал, — ответил он. — Я пришел за тобой. Мы пришли.
Она отступила от него. Поскольку полдома занимала дыра, а входную дверь охраняли ликсы, единственным путем отступления осталась лестница наверх. Хотя и там Тесла выиграла бы лишь временную передышку. Наверху она окажется в ловушке, где противники настигнут ее в любой удобный для них момент. Впрочем, это уже не важно. Через несколько минут иады доберутся до Косма, и тогда смерть будет более чем желанна. Нужно оставаться на месте. У нее есть дело, и необходимо сделать его как можно быстрее.
– Держись от меня подальше, — сказала она Раулю. — Не знаю, зачем ты здесь, но не подходи.
– Я пришел посмотреть на прибытие, — ответил Рауль. — Если хочешь, подождем вместе.
Рубашка Рауля была расстегнута, и на шее у него она увидела знакомую вещь: медальон Синклита. Туту нее зародилось подозрение, что это вовсе не Рауль. Стоящий перед ней человек вел себя совершенно иначе, чем тот испуганный нунциат, с которым она познакомилась в миссии Санта-Катрина. За обезьяньими чертами скрывался другой человек — тот, кто первым показал ей загадочный знак Синклита.
– Киссун, — поняла она.
– Ну вот, испортила мой сюрприз, — сказал он.
– Что ты сделал с Раулем?
– Выпустил его и занял тело. Это было нетрудно. В нем оказалось много нунция, что сделало его доступным. Я затащил его в Петлю, так же как тебя. Только у него не хватило мозгов сопротивляться, как это делали вы с Рэндольфом. Он сдался довольно быстро.
– Ты убил его.
– О нет, — беззаботно ответил Киссун. — Его дух жив и бодр. Он присматривает за моим телом, пока я не вернусь. Хочу получить свое обратно, когда вытащу его из Петли. Я не желаю оставаться в этом — оно омерзительно.
Вдруг он оказался рядом с Теслой — так быстро умел двигаться только Рауль — и схватил ее за руку. Он сжал руку с такой силой, что она вскрикнула. Он улыбнулся ей и приблизился еще на два быстрых шага. Через мгновение его лицо оказалось в дюйме от ее лица.
– Поймал, — сказал он.
Она взглянула мимо него на дверь. Там стоял Грилло и смотрел в дыру. Волны Субстанции все чаще и свирепее бились в ее края. Тесла выкрикнула его имя, но он не слышал. По его лицу струился пот, из приоткрытого рта сочилась слюна. Он был где-то далеко.
Если бы Тесла могла заглянуть в череп Грилло, она поняла бы, что его загипнотизировало. Едва он перешагнул порог, образы невинных жертв в его сознании сменились новыми, более чудовищными. Его взгляд был прикован к волнам Субстанции. Рядом с берегом он заметил два тела. Течение то швыряло их к Коему, то утягивало обратно в море, угрожая утопить. Грилло узнал их, хотя лица этих людей сильно изменились: Джо-Бет Макгуайр и Хови Каты. Подальше он заметил еще одну фигуру, бледный силуэт на фоне темного неба. Кто он, Грилло не понял, потому что на этом лице не осталось плоти. Оскал смерти, оседлавший приливную волну.
Но настоящий кошмар был впереди. К ним приближались огромные прогнившие тела. Воздух вокруг гигантов сгустился от движений кормившихся в их грязи существ, похожих на блох размером с птицу. Это были иад-уроборосы. Даже сейчас, в загипнотизированном состоянии, его мозг пытался (вслед за Свифтом) подобрать слова, чтобы описать зрелище. Но его словарь истощился, Грилло нашел лишь слово «зло». Порок, беззаконие, безбожие — что значили эти понятия перед лицом столь невыразимого? Увлечения и развлечения.
Хови, превратившийся в игрушку волн, мог бы кое-что ему рассказать. Юноша вспомнил, что испытывал подобный ужас на чикагской бойне, где подрабатывал два года назад. Его сознание заполнили воспоминания о том месяце. Лето, бойня, свернувшаяся в кишках кровь, животные, опорожнявшие кишечники и мочевые пузыри при звуках смерти тех, кого забивали первыми. Жизнь превращалась в мясо одним электрическим разрядом. Сквозь тошнотворные картины Хови попытался разглядеть Джо-Бет, с которой они проделали такой длинный путь. Течение свело их вместе, а теперь не давало оторваться от мясников, висевших у них на хвосте. Даже образ Джо-Бет, призванный облегчить его последние минуты, оказался недоступным. Хови видел только забитую скотину, кровь и дерьмо, что смывали из шлангов, подвешенные на крюк за одну сломанную ногу дергающиеся туши. Эти картины снова и снова проносились перед его мысленным взором.
Хови не видел ничего за волнами и не знал, как далеко — а точнее, как близко — он находится от берега. Иначе он разглядел бы отца Джо-Бет — раздавленного, говорившего голосом Томми-Рэя: «… вот и мы… вот и мы…», а еще Грилло, смотревшего на иадов, и Теслу, стоявшую рядом с кем-то, кому она кричала:
– Киссун! Посмотри на них! Посмотри!
Киссун взглянул в дыру на армию, приближавшуюся по волнам.
– Я вижу, — сказал он.
– Думаешь, им есть до тебя дело? Если они прорвутся, ты сдохнешь, как и все мы!
– Нет, — возразил он. — Они несут новый мир, и я заработал себе теплое место в нем. Знаешь, сколько лет я этого ждал? Работал на них? Убивал ради них? Они меня наградят.
– Ты подписал контракт? На бумаге?
– Я их освободитель. Я сделал это возможным Тебе нужно было присоединиться к нашей команде в Петле. Одолжить мне свое тело. Тогда я бы тебя защитил. Но нет. У тебя были свои амбиции. Как у этого. — Он кивнул на Яффе. — Вы оба хотели получить собственный кусок пирога. Вот вы и подавились. — Зная, что теперь Тесла не убежит, поскольку бежать больше некуда, Киссун отпустил ее и шагнул к Яффе. — Он подошел ближе, чем ты, но тогда у него еще были яйца. Яффе больше не издавал восхищенных воплей Томми-Рэя. Теперь он только тихо стонал, и это был стон скорее отца, чем сына. А может быть, и обоих.
– Ты должен это увидеть, — сказал Киссун, глядя на искаженное мукой лицо. — Яффе, посмотри на меня. Я хочу, чтобы ты это увидел.
Тесла взглянула в разрыв. Сколько еще волн нужно преодолеть иадам, чтобы оказаться на берегу? Дюжину? Полдюжины?
Яффе раздражал Киссуна все больше. Шаман начал его трясти:
– Посмотри на меня, черт тебя побери!
Его злость дала Тесле мимолетный шанс заново начать процесс перемещения в Петлю.
– Проснись и взгляни на меня, ублюдок! Это Киссун! Я выбрался! Я выбрался!
Тесла вплела его вопли в общую картину. Ничего нельзя упускать. Яффе, Грилло, вход в Косм, выход в Субстанцию — все это нужно проглотить. И даже она сама — та, кто их проглотит, — должна стать частью перемещаемого. Разжевать и выплюнуть в другое время.
Вдруг крики Киссуна смолкли.
– Что ты делаешь? — спросил он, оборачиваясь к ней. Его украденное лицо, не привыкшее к злобному выражению, превратилось в гротескную маску. Но она не позволила отвлечь себя. Это тоже лишь часть картины, которую придется проглотить. Ко всему нужно относиться одинаково ровно.
– Ты не посмеешь! — сказал Киссун. — Слышишь? Она слышала и ела.
– Предупреждаю тебя, — сказал он, направляясь к ней. — Ты не посмеешь!
Три слова и тон, каким они были сказаны, отозвались эхом в отдаленном уголке сознания Рэндольфа Яффе. Однажды он был в хижине, там сидел человек и точно так же произносил эти слова. Яффе вспомнил душную жару и запах собственного пота. Вспомнил сидящего на корточках у очага высохшего старика. Но отчетливей всего он вспомнил их разговор, который теперь зазвучал в его голове эхом из прошлого.
– Ты не посмеешь!
– Ты машешь красной тряпкой перед быком. Я кое-что уже повидал. И кое-что уже сделал.
Слова напомнили ему о действии. Тогда, скользнув в карман куртки, его рука нащупала нож с тупым лезвием. У этого ножа была страсть к распечатыванию секретов. Заключались ли они в письмах или в черепах.
Он снова услышал слова…
– Ты не посмеешь.
… и увидел то, что было перед ним. Его искалеченная рука — жалкая пародия на прежнюю сильную руку — скользнула в карман. Все эти годы он не расставался с ножом. Лезвие по-прежнему было тупым. И нож по-прежнему был голоден. Остатки пальцев Яффе сжали рукоятку. Глаза сконцентрировались на голове человека из воспоминания. Это была удобная мишень.
Краем глаза Тесла заметила, как Яффе качнул головой; увидела, как он оттолкнулся от стены и занес правую руку. До последнего момента, когда пальцы Киссуна сомкнулись на ее шее, а ликсы обвились вокруг лодыжек, она не видела, что сжимает изуродованная рука. Даже теперь она не позволила себе отвлечься от перемещения. Все стало частью картины, поглощаемой ею. Теперь еще и Яффе. И его поднятая рука. И нож, чей блеск она наконец увидела в поднятой руке. Поднятой и опустившейся на шею колдуна.
Киссун закричал. Его руки соскользнули с горла Теслы и метнулись к собственному горлу в надежде защититься. Тесле понравился его крик. В нем слышалась боль ее врага, и чем громче кричал шаман, тем больше у нее становилось сил, словно часть силы Киссуна передалась ей вместе с голосом.
Начатое дело показалось Тесле очень легким. Она ощутила все это пространство во рту своего сознания и сделала глоток. Дом вздрогнул, словно от него оторвали значительный кусок, и перенесся в замкнутое время Петли.
Тут же возник свет.
Вечный утренний свет Петли, лившийся через дверь. И тот же ветер, что дул ей в лицо каждый раз, когда она бывала здесь, ворвался в комнату, подхватил часть чар иадов и понес их через пустыню. Лицо Грилло стало приобретать осмысленное выражение. Он ухватился за дверную ручку, щурясь на свет и тряся головой, как пес, которого одолели блохи.
После поражения своего создателя ликсы отступили. Но Тесла не надеялась, что они надолго оставят ее в покое. Пока Киссун не успел снова натравить их, она бросилась к двери, задержавшись лишь для того, чтобы вытолкнуть Грилло из дома.
– Ради всего святого, что ты сделала? — спросил он, когда они шагнули на выбеленную землю пустыни.
Она поволокла его прочь от перемещенных в пустыню комнат, что трещали по всем швам под натиском идущих через Субстанцию.
– Тебе хорошие новости или плохие? — спросила она.
– Хорошие.
– Это Петля. Я перенесла сюда часть дома. Теперь она сама с трудом верила, что ей это удалось.
– Я сделала это, — сказала она, словно Грилло с ней спорил. — Черт меня побери, я сделала это!
– Перенесла вместе с иадами? — спросил Грилло.
– Вместе с разрывом и всем, что через него может пройти.
– Какие же плохие новости?
– Это Троица. Тринити. Помнишь? Точка Зеро.
– О господи.
– А это, — она указала на стальную башню, стоявшую в четверти мили от них, — атомная бомба.
– Когда она взорвется? У нас есть время?
– Не знаю, — ответила Тесла. — Может, она не взорвется, пока жив Киссун. Долгие годы ему удавалось оттягивать этот момент.
– А выход отсюда есть?
– Да.
– Тогда давай выбираться. В какую нам сторону?
– Нет, Грилло, не трать время на пустые желания. Мы не выйдем отсюда живыми.
– Ты не сумеешь перенести нас обратно? Ведь перенесла же ты нас сюда.
– Нет. Я должна остаться и досмотреть до конца.
– А вот и конец, — сказал он, указывая на фрагмент дома. — Смотри.
Стены рушились, утопая в облаке белой пыли, словно о них бились волны Субстанции.
– Какого конца тебе еще надо? Давай убираться отсюда на хрен!
Тесла пыталась разглядеть в этом бедламе Киссуна или Яффе, но эфир Субстанции, выплескивавшийся во всех направлениях, был слишком плотным, и его не мог развеять ветер. Они были где-то там, но оставались вне поля зрения.
– Тесла? Ты меня слышишь?
– Бомба не взорвется, пока жив Киссун.
– Ты это уже говорила.
– Если хочешь успеть убраться отсюда, тебе туда. — Она указала за облако в направлении города и дальше. — Поспеши.
– Думаешь, я трус?
– Разве я так сказала?
К их ногам подползла волна эфира.
– Если уходишь, уходи, — сказала она.
Ее взгляд был устремлен на развалины гостиной и холла Кони-Ай. Чуть выше, едва видимый в разливе Субстанции, в воздухе завис разрыв реальности. Он уже вдвое увеличился в размере и продолжал расширяться. Тесла ждала появления великанов. Но сначала увидела людей — двоих, выброшенных приливом на иссушенный берег.
– Хови? — сказал Тесла.
Да, это был он, а за ним Джо-Бет. С обоими что-то случилось. Тела и лица покрывали наросты, словно в их плоти разрасталось какое-то мерзкое растение. Тесла храбро шагнула в набежавшую волну эфира и побежала к ним, зовя их по именам. Первой подняла голову Джо-Бет. Она вела Хови за руку. Она встретилась взглядом с Теслой.
– Сюда — сказала Тесла — Вам нужно выбраться из дыры.
Отравленный эфир принес кошмары, которым не терпелось показать себя. Но, похоже, Джо-Бет удалось с ними справиться, сосредоточившись на одном простом вопросе:
– Где мы?
Ответить оказалось нелегко.
– Грилло тебе объяснит, — сказала Тесла — Позже. Грилло? Он стоял рядом и смотрел тем же отсутствующим взглядом, что и у двери в Кони-Ай.
– Дети, — сказал он. — Почему всегда дети?
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, — сказала она — Послушай меня, Грилло…
– Я… слушаю…
– Ты хотел убраться отсюда. Я показала тебе дорогу, помнишь?
– Через город.
– Через город.
– На ту сторону.
– Правильно. Возьми с собой Хови и Джо-Бет. У вас еще есть шанс убежать.
– От чего убежать? — спросил Хови, с трудом поднимая голову, отяжелевшую от огромных наростов.
– От иадов или от бомбы, — ответила Тесла. — Соберитесь с силами. Сможете?
– Попробуем, — сказала Джо-Бет. Она взглянула на Хови. — Мы попробуем.
– Тогда вперед. Идите.
– Я… по-прежнему… не понимаю… — начал Грилло. По его голосу стало ясно, какое давление иадов ему приходилось выдерживать.
– Почему я должна остаться?
– Да.
– Все просто, — сказала Тесла. — Это последняя попытка. Все для всех, помнишь?
– Чертовски глупо, — сказал он, не отрывая взора от Теслы, словно один ее вид помогал сопротивляться безумию.
– Чертовски верно, — сказала она.
– Я не успел… — сказал он.
– Что?
– … так много не успел сказать тебе.
– Тебе и не нужно ничего говорить. Надеюсь, мне тоже.
– И тебе.
– Кроме одного. Кое-что я все-таки должна тебе сказать.
– Что?
– Я должна сказать… — начала она и широко и почти счастливо улыбнулась.
Ей не пришлось притюряться — это была искренняя улыбка, закончившая предложение, как прежде Тесла заканчивала их телефонные разговоры. Она отвернулась и шагнула в набежавшую волну, зная, что Грилло не сможет за ней последовать.
К ней кто-то приближался. Еще один пловец из моря мечты, выброшенный на берег. Томми-Рэй, Человек-Смерть.
Джо-Бет и Хови подверглись сильным изменениям, но по сравнению с Томми-Рэем Субстанция обошлась с ними мягко. У него остались прежние золотые волосы, а лицо сияло той же покорявшей всех улыбкой. Но теперь сверкали не только его зубы. Субстанция настолько выбелила его плоть, что она стала похожа на кость. Оживший скелет, да и только. Обратной стороной ладони он вытер струйку слюны, сбегавшую по подбородку. Его взгляд был устремлен мимо Теслы — туда, где стояла его сестра.
– Джо-Бет… — сказал он и зашагал к ней, омываемый струями темного воздуха.
Джо-Бет обернулась в его сторону и отступила от Хови, словно готова была его оставить. И хотя Тесла должна была завершить важное дело, она стояла и смотрела, как Томми-Рэй зовет сестру. Эта история — по крайней мере, ее последняя глава — началась с любви между Хови и Джо-Бет. Неужели Субстанция погубила эту любовь?
Ответ не замедлил себя ждать. Джо-Бет еще на шаг отошла от Хови, их сомкнутые руки вытянулись в одну прямую линию. И тут Тесла поняла, что именно Джо-Бет показывает своему брату. Они с Хови Катцем не просто держались за руки. Они были соединены. Субстанция слила их сомкнутые пальцы в единое целое.
Лишних слов здесь не требовалось. Томми-Рэй с отвращением вскрикнул и остановился. Тесла не разглядела выражения его лица, да и нечего было разглядывать. Черепа умеют лишь ухмыляться да скалиться — чувства противоположные, а выражение одно. Но, несмотря на надвигающуюся тьму, Тесла видела взгляд Джо-Бет. В нем было немного жалости. Совсем немного. Скорее он был бесстрастным.
Тесла увидела, как Грилло что-то сказал влюбленным и они втроем быстро пошли прочь. Томми-Рэй за ними не последовал.
– Человек-Смерть? — окликнула Тесла.
Он обернулся к ней. Череп лил слезы. Они ручьями текли из его глазниц.
– Как далеко были от тебя иады? — спросила она.
– Иады? — переспросил он.
– Великаны.
– Там нет никаких великанов. Только тьма.
– Как далеко?
– Очень близко.
Когда она взглянула в сторону разрыва, то поняла, какую тьму он имел в виду. На волнах появились черные клочья, похожие на сгустки дегтя размером с лодку. Они стали подниматься в воздух над пустыней. В них угадывалась жизнь, они перемещались ритмичными движениями с помощью дюжины конечностей, расположенных по бокам. За ними тянулись такие же темные нити материи, напоминавшие размотанные гниющие кишки. Тесла поняла, что это еще не сами иады. Тем не менее враги были уже близко.
Она обернулась к стальной башне с платформой наверху. Эта бомба — вершина человеческого идиотизма, однако она оправдает свое существование, если взорвется сейчас. Но вспышки не произошло. Бомба застыла в своей люльке, как спеленатый младенец, не желающий просыпаться.
Киссун был еще жив, он оттягивал момент детонации. Тесла направилась к развалинам в надежде найти шамана и прервать его жизнь собственными руками. Тут она поняла, что в движении темных клочьев есть определенный порядок. Тянущиеся за ними нити сплетались в огромный занавес. Он уже достиг тридцати футов, и каждая новая волна приносила новые клочья. Их число умножалось по мере того, как расширялся разрыв.
В том месте, где раньше был дальний конец комнаты, Тесла увидела Киссуна и Яффе. Они стояли лицом к лицу, вцепившись друг другу в глотки. Яффе сжимал нож, но Киссун не давал пустить его в ход. Тело, принадлежавшее когда-то Раулю, было исколото, из ран хлестала кровь. Но несмотря на увечья, силы Киссуна не убывали. На глазах у Теслы колдун разорвал Яффе глотку. Полетели куски плоти. Крик Теслы отвлек Киссуна.
– Киссун! Шаман обернулся.
– Слишком поздно, — сказал он. — Иады почти здесь. Она постаралась успокоить себя этим «почти».
– Вы оба проиграли, — продолжал Киссун. Он отшвырнул Яффе резким ударом ладони. Изможденное костлявое тело весило так мало, что опустилось на землю легко и откатилось в сторону, выпустив нож. Киссун смерил противника презрительным взглядом и рассмеялся.
– Бедная сучка, — сказал он Тесле. — Чего ты ждала? Искупления? Ослепляющей вспышки, что сотрет их с лица земли? Забудь. Этого не случится. Все под контролем.
Киссун медленно направился к ней. Не будь он так изранен, он двигался бы гораздо быстрее.
– Ты хотела откровения? — спросил он. — Ты его получила. Они почти здесь. Думаю, тебе следует выразить свою преданность. Это единственно верное решение. Покажи им твою плоть.
Он поднял окровавленные руки — как тогда, когда она впервые произнесла слово «Троица» и увидела его в крови Мэри Муралес.
– Груди, — говорил он. — Покажи свои груди.
Она увидела, как за его спиной поднимается на ноги Яффе. Киссун не заметил этого. Его взгляд был прикован к Тесле.
– Думаю, мне стоит помочь тебе обнажить их, — сказал он. — Позволь мне оказать тебе эту любезность.
Она не отступила, не стала сопротивляться. Зная, как он любит покорность, она постаралась сделать так, чтобы ее лицо ничего не выражало. Его окровавленные руки были мерзкими, его напряженный член, прижимавшийся к ней сквозь промокшую ткань, — еще более омерзительным, но Тесла из всех сил скрывала свое отвращение.
– Хорошая девочка, — говорил он. — Хорошая девочка. Он коснулся ее груди.
– Что скажешь, если мы трахнемся во имя новой эры? Она не сдержала дрожи, пробежавшей по ее телу от этих слов и его прикосновения.
– Не нравится? — спросил он, вдруг что-то заподозрив. Он понял, что Тесла отвлекает его. Его глаза метнулись влево, в них блеснул страх. Когда Киссун обернулся, Яффе был уже в двух ярдах от него с поднятым над головой ножом. Блеск ножа совпал с блеском в глазах шамана. Две вспышки слились воедино.
– Ты не… — начал Киссун, но нож опередил его и вошел в широко открытый правый глаз. В этот раз Киссун не закричал. Он выдохнул и протяжно застонал. Яффе вытащил нож и так же аккуратно воткнул его в левый глаз. Погрузил лезвие по рукоятку и вытащил его опять. Замахав руками, Киссун упал на колени, стон перешел во всхлип. Обхватив рукоятку ножа обеими руками, Яффе стал наносить удары в середину черепа колдуна.
Всхлипывания Киссуна стихли так же внезапно, как и начались. Он больше не пытался закрыться, его руки бессильно упали. Еще секунду его тело простояло вертикально, потом завалилось вперед.
По телу Теслы пробежал похожий на оргазм спазм удовлетворения. Ей хотелось, чтобы бомба взорвалась именно сейчас. Киссун убит, и теперь можно умереть спокойно, если в ту же секунду иады исчезнут с лица земли.
– Давай, — сказала она бомбе, стараясь удержать ощущение удовлетворения до тех пор, пока вспышка не сожжет ее плоть. — Давай! Ну же, давай!
Но взрыв не прогремел. Тесла почувствовала, что дрожь удовольствия стихла, а на ее место приходит осознание того, что упущено нечто очень важное. Тесла была уверена, что взрыв, который Киссун сдерживал столько лет, после смерти колдуна должен произойти немедленно. Однако ничего не случилось. Стальная башня оставалась на месте.
– Что я упустила? — спросила она себя. — Господи, что же я упустила?
Она взглянула на Яффе, стоявшего рядом с трупом Киссуна.
– Синхронность, — сказал он.
– Что?
– Я убил его.
– Похоже, это не решает проблему.
– Какую проблему?
– Это точка Зеро. Здесь находится бомба, что должна была взорваться. Он отодвигал этот момент.
– Кто?
– Киссун! Неужели не очевидно?
«Нет, детка, — сказала она себе. — Не очевидно. Совсем не очевидно».
Она вдруг вспомнила, что Киссун выбрался из Петли в теле Рауля и собирался вернуться за своим телом. Значит, будучи в Косме, он не мог контролировать момент взрыва. Кто-то делал это вместо него. И этот кто-то — вернее, некий дух – продолжал это делать.
– Ты куда? — спросил Яффе, когда она направилась в сторону башни. Сможет ли она отыскать хижину? Он последовал за ней, не переставая задавать вопросы.
– Каким образом ты нас сюда перенесла?
– Проглотила и выплюнула.
– Как мои руки?
– Нет. Совсем нет.
Клочья тьмы сетью затягивали солнце, его свет едва пробивался через ячейки.
– Куда ты? — спросил он.
– Искать хижину. Хижину Киссуна.
– Зачем?
– Просто пойдем со мной. Мне понадобится помощь. На секунду их задержал крик из мрака:
– Папа!
Тесла обернулась и увидела Томми-Рэя, вышедшего из тени на светлое пятно. Солнце оказалось к нему неожиданно благосклонным, оно отбелило худшие из последствий его преображения.
– Папа?
Яффе остановился.
– Пошли, — сказала Тесла, уже зная, что он снова оставит ее ради сына.
Человек-Смерть заковылял навстречу отцу.
– Папа, помоги мне!
Яффе молча раскрыл объятия. Слова были ни к чему. Томми-Рэй упал ему на грудь и обнял его.
Тесла решила дать Яффе последний шанс помочь ей:
– Ты идешь или нет? Ответ был простой.
– Нет, — сказал он.
Она не стала тратить время. У мальчика было больше прав. Она в последний раз взглянула, как Яффе и Томми-Рэй все крепче сжимают друг друга в объятиях, и побежала в сторону башни.
Хотя она и запретила себе оборачиваться в пути (ее легкие болели, а до хижины оставалось немалое расстояние), она оглянулась. Отец и сын не двинулись с места. Они стояли в пятне света, обнявшись, а за ними продолжали свою работу сгустки тьмы. С такого расстояния занавес казался гигантским траурным кружевным полотном. С минуту Тесла смотрела на это творение и пыталась понять, для чего же оно предназначено. За его складками угадывалось движение и сгущалась еще более плотная тьма.
Она перевела взгляд на стальную башню, скрывавшую свой смертельный груз, и отправилась дальше на поиски хижины.

 

Обратная дорога к границам Петли была не легче, чем у Теслы. У всех троих за спиной был немалый путь: под землю, в море, к островам, в пещеры, к границами собственного рассудка. Эта последняя дорога требовала сил, которых уже не хватало. Тела готовы были сдаться, жесткая постель пустыни манила больше, чем агония движения вперед. Но их гнал древнейший из известных человеку страхов — страх перед преследующим зверем. Конечно, этот зверь не имел ни когтей, ни клыков, но он был смертельно опасен. Огненный зверь. Лишь достигнув города, они немного замедлили шаг, перевели дыхание и смогли перемолвиться парой слов.
– Далеко еще? — спросила Джо-Бет.
– На ту сторону от города.
Обернувшись, Хови смотрел на занавес иадов, который уже поднялся на высоту более ста футов.
– Думаете, они нас видят? — сказал он.
– Кто? — спросил Грилло. — Иады? Если и видят, то они за нами не гонятся.
– Это не они, — сказала Джо-Бет. — Это их прикрытие.
– Значит, у нас еще есть шанс, — сказал Хови.
– Так давайте им воспользуемся, — сказал Грилло и двинулся по главной улице.

 

Это была не случайность. Маршрут до хижины глубоко отпечатался в смятенном сознании Теслы. Шагая по пустыне (бежать не было сил), она вспоминала разговор в мотеле, когда она призналась Грилло в своих духовных амбициях. Если она погибнет здесь, в Петле, что практически неизбежно, — что ж, она умрет, зная, что за последние дни, проведенные в Паломо-Гроуве, она приблизилась к пониманию устройства мира больше, чем за всю предыдущую жизнь. Она побывала по ту сторону смерти. Встретилась с воплощениями добра и зла, узнала новое о самой себе. Если ей в скором времени суждено уйти из жизни, от взрыва или от рук иадов, она об этом не жалела.
Но оставалось столько душ, не готовых к смерти. Младенцы, дети, влюбленные. Если сейчас ничего не выйдет, огромное множество людей, только начавших жить, проснутся завтра без малейшего шанса перенести те испытания духа, через какие прошла Тесла. Они станут рабами иадов. Где же справедливость? До приезда в Гроув у нее был ответ на этот вопрос века. Справедливости нет, поскольку это придуманное понятие, не существующее в мире материи. Но сознание материально. Субстанция явила ей это откровение. Субстанция являлась перекрестком, где зарождалось все. Она была до всего. До жизни была мысль о жизни. До появления твердого вещества была мысль о нем. А сознание, спящее или бодрствующее, знало о справедливости. Следовательно, справедливость так же естественна, как и материя, и ее отсутствие призывает к чему-то большему, чем смиренное пожатие плечами. При отсутствии справедливости нужно кричать и яростно требовать ответа на вопрос: «Почему?» Если Тесла хотела пережить надвигающуюся катастрофу, то только ради того, чтобы кричать об этом. Чтобы узнать, какие преступления против вселенского разума совершили ее соплеменники, приговоренные к такой казни. Ради этого стоило жить.
Наконец показалась хижина. Тесла обернулась. Ее подозрение о том, что за занавесом собираются иады, подтвердилось. Из разрыва выходили великаны ее детских кошмаров; скоро они сбросят покров. Тогда они точно ее увидят, настигнут в несколько семимильных шагов и растопчут. Но они не спешили. Сначала им нужно было вытащить свои огромные конечности из моря, а чтобы поднять гигантскую голову (величиной с дом, каждое окно которого ярко светилось), требовалось мышечное усилие всего организма. Мозг Теслы осознал это, когда она бросила в их сторону короткий взгляд и двинулась к хижине.
Дверь, конечно, была закрыта, но не заперта. Тесла потянула ее на себя.
Внутри ждал Киссун. От неожиданности она выдохнула и чуть не выбежала обратно, но потом поняла: тело шамана, прислоненное к дальней стене, оставлено духом, а сердце билось только для того, чтобы предотвратить омертвение. За остекленевшими глазами было пусто. Дверь захлопнулась. Не теряя больше времени, она назвала имя того единственного, кто сейчас мог оттягивать момент взрыва.
– Рауль!
В хижине послышался слабый вой.
– Рауль! Я знаю, что ты здесь. Знаю, что ты боишься. Но если ты меня слышишь, покажись.
Вой усилился. У нее возникло ощущение, будто он кружит по хижине, как муха в банке.
– Рауль, ты должен уйти. Доверься мне и просто уйди отсюда.
От воя у нее заныло в ушах.
– Не знаю, как он заставил тебя отдать ему свое тело, но. знаю, что ты не виноват. Он перехитрил тебя. Обманул. То же самое он сделал со мной. Понимаешь? Тебя не в чем упрекнуть.
Он немного успокоился. Тесла глубоко вздохнула и вспомнила, как еще в миссии уговаривала Рауля поехать с ней. Она снова принялась его убеждать.
– Если кто и виноват, так это я, — сказала она. — Прости меня, Рауль. Мы оба должны умереть. Но если тебя это немного утешит, Киссун мертв. Твое тело… не вернется обратно. Оно уничтожено. Его нельзя было убить иначе.
Боль от его свиста сменилась другой, более глубокой болью; она поняла, как страдает его напуганный дух, изгнанный из тела и не способный перестать удерживать взрыв. Он такая же жертва Киссуна, как и сама Тесла. Они похожи. Оба изменены нунцием и пытаются сжиться со своим новым состоянием. Странные партнеры, но все-таки партнеры. Эта мысль породила другую. Она высказала ее:
– А могут две души занять одно тело? Если ты боишься… войди в меня.
Воцарилась тишина. Тесла не стала давить на него, опасаясь, что это усилит панику. Она ждала у холодного очага, зная, что каждая секунда промедления позволяет иадам продвинуться еще на шаг вперед. Но она не торопила Рауля. Она предложила ему больше, чем кому-либо в своей жизни, — полное обладание ее телом. Если он не примет этого предложения, больше ей нечего ему дать.
Через несколько томительных секунд что-то коснулось ее затылка, как пальцы любовника. Потом ее словно укололо иглой.
– Это ты? — спросила она.
Она поняла, что спросила саму себя — дух Рауля уже очутился в ее голове.
Они не разговаривали, им это было не нужно. В тот момент, когда он вошел в нее, они прочитали все мысли друг друга. Она узнала, как Киссун затащив Рауля в Петлю прямо из ванной на Норд-Хантли-драйв, воспользовался его замешательством и подчинил своей воле. Он оказался легкой добычей. Киссун одурманил его тяжелым дымом, запрограммировал на выполнение единственной задачи — удерживать момент взрыва, затем выдернул из тела и оставил в слепом ужасе, не ослабевавшем до тех пор, пока она не открыла дверь хижины. Ему не потребовалось рассказывать эту историю, а ей не пришлось объяснять, что они должны сделать и почему. Она разделила с ним свое знание.
Тесла подошла к двери и открыла ее.
Завеса иадов была уже такой огромной, что ее тень достигла хижины. Кое-где в небе еще виднелись световые прорехи, но рядом с порогом, на котором стояла Тесла, не было ни одной. Воцарилась темнота. Тесла взглянула на завесу — там собирались иады. Их силуэты достигали размеров грозовых туч, а конечности напоминали хлысты, которыми можно рассечь гору.
«Теперь или никогда, — подумала Тесла — Дай всему случиться».
Она почувствовала, как Рауль это сделал. Его воля отпустила врелля, и он сбросил ношу, что взвалил на него Киссун. Невидимая волна прокатилась от них к башне, над которой иады ткали свое полотно. После многих лет заточения время освободилось. До пяти тридцати утра шестнадцатого июля и до события, превратившего невинный миг в начало последнего человеческого безумия, осталось несколько секунд.
Тесла подумала о Грилло, Хови и Джо-Бет, подталкивая их к выходу в безопасное пространство Косма. Но тут ее прервала вспышка, промелькнувшая в самом центре тени. Она не видела саму башню, только пружинный амортизатор платформы. Появился огненный шар, а через секунду еще одна вспышка озарила все необычайно ярким светом, в мгновение ока превратившимся из желтого в белый.
«Больше мы ничего сделать не можем, — подумала она — Пора домой».
Она представила себя — женщину, мужчину и обезьяну в одном лице — освещенную атомной вспышкой на пороге хижины. Потом представила это лицо и это тело в другом месте. У нее было лишь несколько секунд, но мысль летает быстро.
Она еще успела увидеть, как далеко в пустыне взрывная волна отбрасывает черную завесу и открывает иадов ее взору. Их лица были подобны цветам величиной с гору — сплошная разверстая пасть. Их тела — горы плоти, если это была плоть — находились в постоянном движении, ежесекундно меняясь. Они жаждали постоянства, чтобы найти спасение от вечных трансформаций.
Горы и мухи, говорил Яффе. Теперь она поняла, что он имел в виду. Иады были левиафанами, пораженными бесчисленными паразитами, или самими паразитами, в своем движении образующими ходячие горы. Прежде чем Тесла смогла определить, какое из предположений более правильно, взрыв поглотил их вместе со всеми зловещими тайнами. В тот же миг исчезла и сама Петля Киссуна, сыгравшая такую роль, какой и не предполагал ее создатель. Если даже взрыв не уничтожил пришельцев сразу, теперь они в одно мгновение превратились в ничто или были отброшены в прошлое.

VII

Когда Хови, Джо-Бет и Грилло достигли границы Петли — 5. 30 утра 16 июля 1945 года — позади них расцвел ослепительный свет. Нет, не расцвел. Грибы не цветут. Никто из троих не обернулся. В последнем сверхчеловеческом усилии, когда их спины уже обжигал огонь, они швырнули свои тела вперед и оказались в безопасности реального времени. Потом они долго лежали, не в силах пошевелиться. Их поднял на ноги лишь риск превратиться в жаркое под палящим солнцем пустыни.
Потом был трудный путь до Калифорнии. Через час они добрели до шоссе, а еще через час — до заброшенного гаража на этом шоссе. Там Грилло оставил влюбленных, зная, что в компании парочки таких странных созданий поймать попутную машину невозможно. Да и один он поймал машину далеко не сразу. Его подбросили до небольшого городка, где на всю имевшуюся наличность он купил разбитый грузовик и вернулся за Хови и Джо-Бет. Те легли в кузове и проспали до самого Гроува. Однако попасть в город они не смогли. Власти, проявившие такую беспечность и даже растерянность перед лицом вторжения, вдруг стали исключительно осторожны. Гроув был закрыт. Грилло не стал спорить. Он просто отъехал дальше по шоссе, поставил грузовик и уснул. Когда через несколько часов он проснулся, в кузове никого не было. Еле разогнув спину, он вылез, помочился и пошел искать влюбленных. Он нашел их сидящими в обнимку на солнце. Их тела, преображенные Субстанцией, постепенно приобретали нормальный вид. Руки больше не были соединены, уродливые наросты на лицах усохли и превратились в отметины на коже. Со временем и это, наверное, исчезнет. Грилло, однако, сомневался, что исчезнут их чувства. Они пережили вместе то, чего не переживал никто в мире, и стали в каком-то смысле одержимы друг другом. Через минуту в их обществе он ощутил себя лишним. Они коротко обсудили, как им поступить, и сошлись во мнении, что лучше оставаться в окрестностях Гроува. Они ничего не рассказывали, хотя Грилло так и подмывало расспросить их о море снов. Он вернулся в грузовик и несколько минут спустя увидел, как они идут к нему, держась за руки.

 

Кажется, никто даже не заметил исчезновения фрагмента особняка Вэнса. Наблюдатели и фотографы, забравшиеся на Холм, обнаружили, что фасад дома обгорел и наполовину обвалился. Странный сдвиг корпуса объяснили последствиями землетрясения. Лишь немногие усомнились в этом, и на страницах «Нэшнл инкуайер» появилась об этом статья. Были люди, в основном полицейские, наблюдавшие момент перехода, и кое-кто из них утверждал, будто видел, как кусок дома Вэнса с коллекцией «подлинного искусства Америки» перенесся в другую реальность. Они даже заметили там, на другом конце, песок и синее небо. Невада? Юта? В Америке полно пустынь. Там может появиться не то что дом, а целый город, и его никогда не найдут. Там каждый день случается множество загадочных событий, о которых никто не узнает. Кое-кто из свидетелей впервые в жизни задумался о том, что эта страна слишком большая и в ней слишком много пустынь. Но они скоро забыли об этом.

 

Еще одной пустыней могло стать место, где стоял Паломо-Гроув.
Постепенное разрушение не закончилось с переносом в Петлю части дома Бадди Вэнса. Земля ждала знака, и она его дождалась. Трещины превратились в разломы, поглощающие улицы. Больше всего пострадали Уиндблаф и Дирделл; просто исчез с лица земли вместе с лесом. С Холма осыпались стоявшие там особняки, от дома Вэнса до «полумесяцев»; некоторые из них по странному капризу оказались в собственных бассейнах. Никто не торопился спасать Гроув. Шесть суток он был предоставлен самому себе, и за это время вспыхнувшие пожары уничтожили почти все, что пощадила земля. В этом смысле хуже всего пришлось Стиллбруку, где неожиданно поднявшийся ветер разнес огонь из одного из домов. К вечеру от района остались лишь угли и зола.

 

В ночь, когда горел Стиллбрук, шесть дней спустя после событий на Холме, Грилло вернулся в Гроув. Больше половины этих дней он проспал, но не чувствовал себя лучше. Сон не успокаивал. Едва он закрывал глаза, как перед ним вставали картины из прошлого, чаще всего недавнего. Эллен Нгуен, умоляющая укусить ее. Ее сын с Человеком-шаром, Рошель, глядящая на него с подножия лестницы, Флетчер Добрый, сгорающий у молла. Яффе в особняке, излучающий из пальцев энергию. Живой Уитт. И он же, мертвый, в воде, лицом вниз.
Но чаще всего это была Тесла. Она сыграла с ним последнюю шутку. Они не были любовниками, не были даже друзьями. Собственно говоря, он никогда не мог понять своих чувств к ней. Это было трудно объяснить. Может быть, невозможно. Поэтому невозможно и оплакивать ее.
Но оставалось впечатление незаконченного дела, из-за чего он не звонил Абернети. Тесла вечно иронизировала по поводу его стремления рассказать людям правду. В итоге она сама попросила Грилло сделать это, но лишь потому, что считала гибель мира почти неизбежной. Она погибла, предотвратив катастрофу, и он чувствовал себя в долгу перед ней. Может быть, поэтому он и вернулся в Гроув.
Город все еще был закрыт и огорожен полицейскими баррикадами. Однако проникнуть в него оказалось нетрудно. Полицейские за неделю убедились, что не так уж много людей стремится взглянуть на разрушение города. Грилло ехал заграждение и начал поиски. Ветер, раздувший накануне огонь, уже стих. Сладкий дым, как от лесного пожара, спокойно поднимался вверх. В других обстоятельствах это выглядело бы элегически, но Грилло слишком много знал о Гроуве и его трагедии. Противники сделали это место полем битвы, но они лишь использовали то, что долгие годы накапливалось в сердцах горожан под броней лицемерия. Их страхи, надежды и желания.
Он обошел весь город, избегая только тех районов, заходить куда было равносильно самоубийству. Он машинально подмечал все, что видел по пути, даже когда знал, что никогда не использует это в статье. Казалось немыслимым сочинить что-либо об этих событиях — вранье оскорбило бы память Теслы. Так ничего и не придумав, он покинул город и вернулся в Лос-Анджелес, где по ночам его будили тревожные воспоминания.

 

У Хови и Джо-Бет все было иначе. Они встретили в волнах Субстанции свою самую темную ночь и, вернувшись назад, несколько ночей вовсе не видели снов. Во всяком случае, они просыпались и не помнили ничего.
Хови попытался убедить Джо-Бет вернуться в Чикаго, но она решила, что это преждевременно. Пока Гроув остается опасной зоной и тела погибших не преданы земле, она не уедет отсюда. Девушка не сомневалась, что мама умерла, но мысль о том, что Джойс не удостоилась христианского погребения, не давала ей жить спокойно.
Это время они провели недалеко, в мотеле в Саузенд-Оукс. Когда стало возможно вернуться, Джо-Бет сделала это одной из первых. Отметины, что оставила на них Субстанция, скоро исчезли, и они оказались в странном промежуточном состоянии. Все закончилось, но ничего нового не начиналось. В это время между ними возникло легкое отчуждение, вызванное чувством вины. Ведь их любовь, начавшаяся в закусочной Батрика, стала причиной катаклизмов, которые погубили город и сотни его невинных жителей. А они остались целы и невредимы.
На седьмой день после событий в Петле Киссуна по радио сообщили, что поисковые партии вошли в город. Гибель города уже вызвала оживленные комментарии в прессе, гадавшей, почему Гроув подвергся таким разрушениям, а остальная часть долины отделалась несколькими трещинами в асфальте.
Сперва в город входили с опаской, но к исходу дня многие из оставшихся в живых уже разыскивали свое уцелевшее имущество. Повезло, однако, немногим. На один уцелевший дом приходилось шесть груд обломков. Странно, что меньше всего пострадало самое популярное место: молл и его окрестности. Громадная вывеска «Торговый центр Паломо-Гроува» у стоянки рухнула в трещину вместе с половиной самой стоянки, но магазины остались целы. Поэтому тела Элизандо и Хочкиса нашли сразу; впрочем, оплакивать их было некому. Владельцы магазинов тут же организовали вывоз сохранившихся товаров. Так, Мервин отвез свои продукты брату — владельцу магазина в Пасадене. Зачем покупателям знать, откуда товар? Бизнес есть бизнес.
Из Гроува везли и другие грузы, пострашнее. Трупы. В город доставили собак и звукоулавливающие приборы, но это не помогло обнаружить под развалинами живых. Когда две недели спустя подвели окончательные итоги, выяснилось, что сорок один человек пропал без вести. Они то ли скрылись под землей, то ли тайно выехали из города. Среди последних, как подозревали, был и Уильям Уитт, в доме которого нашли достаточно порнографии, чтобы обеспечить несколько городов. Мистер Чистюля имел тайную жизнь, и многие думали, что он ускользнул и живет себе где-то.
На второй день поисков тело Джойс Магуайр было обнаружено под развалинами ее дома, пострадавшего больше, чем все соседние. Как и большинство тел, Джойс доставили для идентификации в морг в Саузенд-Оукс. Обязанность опознать мать легла на Джо-Бет, поскольку брат ее оказался в числе сорока одного пропавшего без вести. Потом Джойс похоронили по обряду Церкви святых последнего дня. Пастор Джон (он покинул Гроув после налета Яффа на дом Магуайров и не вернулся, пока не осела пыль) совершал обряд погребения. Однажды Хови напомнил святому отцу, как тот прятался за холодильником. Пастор не припоминал ничего подобного.
– Жалко, я не успел вас сфотографировать, — сказал Хови. — Но я еще сохранил кое-что.
Он указал на виски, где заживали последние отметины Субстанции.
– На случай искушения.
– Искушения?
– Искушения стать верующим.

 

На похоронах Джойс Макгуайр Хови не присутствовал. Он ждал Джо-Бет неподалеку. Через сутки они уехали в Чикаго.
Но их участие в событиях на этом не закончилось. Первый знак того, что после приключений в Косме и Метакосме их приняли в избранный круг, пришел через несколько дней после прибытия в родной город Хови, когда у их двери появился высокий изящный незнакомец, одетый чересчур легко для тамошней погоды. Он представился как Гарри д'Амур.
– Я бы хотел поговорить с вами о том, что случилось в Паломо-Гроуве, — обратился он к Хови.
– Как вы нашли нас?
– Это моя работа — находить людей, — объяснил Гарри. — Вы не слышали обо мне от Теслы Бомбек?
– Нет.
– Тогда вы можете связаться с ней.
– Не могу, — сказал Хови. — Она умерла.
– А, да-да, простите. Я ошибся.
– И даже если вы знали ее, нам с Джо-Бет нечего вам рассказать. Мы хотим поскорее все забыть.
– Это не так уж просто. — Раздался голос позади него. — Кто это, Хови?
– Он говорит, что знал Теслу.
– Д'Амур, — сказал незнакомец — Гарри д'Амур. Прошу уделить мне всего несколько минут. Это очень важно.
Хови поглядел на Джо-Бет.
– Почему бы и нет? — сказала она.
– Чертовски холодно, — заметил д'Амур, входя. — Что случилось с летом?
– Все ухудшается, — ответила Джо-Бет.
– Значит, вы заметили?
– О чем вы?
– Люди начали вести себя очень странно. Со времени прорыва в Гроуве количество самоубийств увеличилось вдвое. По всей стране бунты в психиатрических лечебницах. И держу пари, что это лишь видимая часть айсберга. Многое скрыто от нас. Скрывается специально.
– Но кем?
– Правительством. Церковью. До меня к вам никто не приходил?
– Нет. А вы думаете, могут прийти?
– Конечно. Вы же были в центре событий.
– Но это не наша вина! — запротестовал Хови.
– Я и не говорю. Я не собираюсь вас ни в чем обвинять. Но предупреждаю — в покое вас не оставят. Вы слишком много видели. Это знают наши люди, знают и у них.
– У «них»? — спросила Джо-Бет.
– Иады. Они имеют здесь агентов, которые готовили их вторжение.
– Откуда вы об этом знаете?
– В данный момент я вынужден скрыть свои источники, но, надеюсь, когда-нибудь смогу вам о них рассказать.
– Вы говорите так, будто мы уже с вами, — сказал Хови. — Но мы хотим просто жить спокойно. Если надо, уедем в Европу, в Австралию, куда угодно.
– Они найдут вас. В Гроуве они слишком быстро подошли к своей цели, чтобы теперь успокоиться. Они знают, что мы в растерянности. Субстанция отравлена, и никто не видит хороших снов. Может, вы и хотите жить в стороне от всего, но вряд ли сможете. Особенно с такими отцами.
– Что вы знаете о наших отцах? — воскликнула Джо-Бет.
– Они не на небесах — вот все, что я могу вам сказать. Повторяю, что пока не могу раскрыть вам источники моей информации. Может быть, потом. Но я, в свою очередь, хочу понять, что же случилось в Гроуве.
– И я этого хочу, — тихо ответил Ховй. — Я мог узнать об этом от Флетчера, но не захотел.
– Ты сын Флетчера. В вас его дух. Нужно только уметь услышать.
– Он был гений, — сказал Хови. — Хотя половину жизни он был без ума от наркотиков, все равно он остался гением.
– Я слушаю, — сказал д'Амур. — Вы расскажете мне?
– Да. Расскажу.

 

Грилло сидел в кафе на бульваре Ван Нейса, пытаясь вспомнить, какое удовольствие люди получают от еды, когда кто-то вошел и сел рядом с ним. Была середина дня, и кафе почти пустовало. Грилло поднял голову, чтобы возмутиться навязанным ему обществом, но вместо этого воскликнул:
– Тесла!
Она была одета очень по-бомбекски: стая керамических лебедей на фиолетовой блузке, ярко-красный платок, темные очки. На бледном лице выделялась полоска помады в тон платку. И глаза ее, когда она сдвинула очки на нос, были такими же шальными.
– Да.
– Что «да»?
– Да, Тесла.
– Я думал, ты умерла.
– Легко было ошибиться.
– Ты настоящая?
– В каком-то смысле — нет. Но в нашем, человеческом, я такая же настоящая, как и ты. Что у тебя нового?
– Ничего особенного. Возвращался пару раз в Гроув посмотреть, кто выжил.
– Эллен Нгуен?
– Ее не нашли. И Филиппа. Я сам наводил справки. Бог знает, что с ней стало.
– Хочешь, мы ее поищем? Хотя у нас сейчас много дел. Когда я вернулась домой, приходили разные люди и задавали вопросы. Но у нас есть кое-какое влияние, и я этим воспользовалась.
– Кто это «мы»?
– Ты не собираешься доедать чизбургер?
– Нет.
– Прекрасно. — Она придвинула тарелку к себе. — Помнишь Рауля?
– Я встречался только с его телом.
– Можешь встретиться с ним сейчас.
– Как это?
– Я нашла его в Петле. По крайней мере, его дух. — Она улыбнулась перемазанными в кетчупе губами. — Знаю, это трудно объяснить… словом, он внутри меня. И он, и та обезьяна, из которой его сделали. Они тут, в моем теле.
– Да, твоя мечта сбылась. Все для всех.
– Похоже, что так. По крайней мере, мы на это надеемся.
– У тебя сыр на подбородке.
– Сейчас мы его стряхнем.
– Погоди… Я рад тебя видеть. Но я никак не могу взять в толк… Слушай, тебя еще молено звать Теслой?
– А почему нет?
– Но вас же там двое?
– Тело ведь мое.
– Да. Я выгляжу очень ошарашенным?
– Да нет. А ты ошарашен?
– Нет. Только удивлен.
– Все тот же мой Грилло.
– Скажи еще «наш Грилло».
– Нет. Мой. Можешь перетрахать всех лос-анджелесских красоток, все равно останешься моим. Я остаюсь с тобой.
– Это что, сценарий?
– Он тебе не нравится? Грилло улыбнулся.
– Не такой уж плохой. Она взяла его за руку.
– Могу я рассчитывать на тебя?
– Ты же знаешь, что да.
– Как я и думала, ничего еще не закончилось.
– Погоди. Скажи сперва, откуда ты приехала?
– Терпение! Д'Амур полагает, что теперь они попытаются осуществить вторжение в Нью-Йорке. Поэтому он собирает половину команды там, а меня отправил сюда.
– А я тебе зачем?
– Ты знаешь что-нибудь об Омахе, округ Небраска?
– Не очень много.
– Там ведь все началось. В почтовом отделении Омахи.
– Опять разыгрываешь?
– Именно там Яффе услышал об Искусстве. Краем уха.
– Что это значит?
– Он толком не знал, что такое Искусство. Даже Киссун этого не знал. Оно необъятно и сводит все воедино. «Прошлое, будущее и сон между ними, в одном бесконечном дне».
– Чудесно.
– Как бы отнесся к этому Свифт?
– К черту Свифта. Значит, в Омаху?
– Начнем оттуда. Там собирается вся недоставленная почта Америки, и там сходятся многие концы. Люди немало знают, Грилло. Даже если не понимают.
– И они пишут об этом?
– Да. И посылают по случайному адресу.
– А письма оказываются в Омахе.
– Некоторые. Плати за чизбургер. Я подожду на улице. Они встали.
– Что-то я проголодался, — сказал он.

 

Д'Амур ушел только вечером, оставив в доме двух совершенно выжатых рассказчиков. По ходу повествования он то и дело открывал свой блокнот, записывая важные детали.
Когда Хови и Джо-Бет выговорились, он вручил им карточку со своим нью-йоркским адресом и записал на ней второй секретный телефон.
– Приезжайте, как только сможете. Никому не говорите, куда вы едете. Ни одному человеку. И когда приедете, смените имена. Скажите, что вы муж и жена.
Джо-Бет рассмеялась.
– Старомодно, но что поделать? — сказал д'Амур. — О женатых ходит меньше сплетен. Сразу звоните мне и скажите, где я смогу вас найти. Я тут же свяжусь с вами, ангелов-хранителей не обещаю, но мы постараемся вас защитить. У меня есть подруга по имени Норма. Я уверен, что вы ей понравитесь. У нее замечательные сторожевые собаки.
– Собаку мы и сами можем купить, — сказал Хови.
– Но не такую. Уверяю вас, не такую. Спасибо за все, что вы рассказали. Мне пора. Предстоит долгий путь.
– Вы едете в Нью-Йорк? На машине?
– Ненавижу летать. У меня был плохой опыт. Правда, без самолета. Напомните потом, чтобы я вам об этом рассказал. Вы должны знать про меня, ведь я теперь знаю про вас.
Он вышел, оставив за собой едва уловимый аромат дорогого табака.
– Хорошо бы подышать воздухом, — сказал Хови, едва д'Амур ушел. — Пошли погуляем?
На улице было холодно, но прогулка сняла напряжение, вызванное разговором. Они долго шли молча, потом Джо-Бет сказала:
– Ты рассказал ему много такого, о чем я не знала.
– О чем же?
– О том, что случилось на Эфемериде.
– Ты имеешь в виду Бирна?
– Да. Интересно, что он там увидел?
– Он сказал, что расскажет мне, если мы выживем.
– Я бы хотела посмотреть сама.
– Вернуться на Эфемериду?
– Да. Даже в тот раз мне там понравилось.
Так, разговаривая, они дошли до озера. Свежий ветер обдувал их лица.
– А ты не боишься, что Субстанция опять возьмется за нас? — спросил Хови.
– Нет. Если мы будем вместе.
Она взяла его за руку. Внезапно им стало жарко, несмотря на холодный ветер, как тогда, когда их взгляды впервые встретились у Батрика. С той минуты прошло не так уж много времени, но они преобразились.
– Теперь мы оба — искатели приключений, — сказал Хови.
– И никто никогда нас не разлучит.
– Хорошо, если так.
– Так. Ты ведь знаешь.
Она подняла руку, которую он все еще держал в своей.
– Помнишь? Субстанция соединила нас.
– Пойдешь за меня замуж?
– Поздно. Уже пошла.
Они стояли на краю озера, но, конечно же, это был не Мичиган. Это была Субстанция. Мысль о ней причиняла боль. Так болит всякая живая душа, когда ее коснется тихий шепот моря снов. Но они, видевшие это море наяву и знавшие, что оно реально, чувствовали боль резче и острее.
До рассвета оставалось недолго, и с первыми лучами солнца они отправились спать. Но пока свет не рассеял чары воображения, они стояли в темноте и ждали со страхом и с надеждой, что то, другое, море позовет их на свои берега.
Назад: IV
Дальше: Эвервилль