IV
Дверь открыла не Эллен, а ее сын.
– Мама дома? — спросил Грилло.
Мальчик по-прежнему выглядел больным. Он был одет уже не в пижаму, а в грязные джинсы и еще более грязную футболку.
– Я думал, ты уехал, — сказал он.
– Почему?
– Все уехали.
– Верно.
– Хочешь войти?
– Я бы хотел повидать твою маму.
– Она занята, — сказал Филип, все-таки пропуская его внутрь.
В доме царил еще больший беспорядок, чем прежде. Повсюду валялись объедки. Детские деликатесы, как отметил Грилло: хот-доги и мороженое.
– Так где твоя мама? — спросил он Филипа.
Тот махнул рукой в сторону спальни, подхватил тарелку и направился к себе.
– Подожди, — сказал Грилло. — Она больна?
– Нет, — ответил мальчик. Он выглядел так, будто уже несколько недель толком не спал. — Она больше не выходит. Только по ночам.
Дождавшись ответного кивка Грилло, Филип ушел к себе в комнату. По его мнению, он снабдил гостя всей необходимой информацией. Грилло услышал, как закрылась дверь комнаты мальчика, и остался наедине со своими мыслями. Недавние события не оставили ему времени для эротических фантазий, но воспоминания о часах, проведенных здесь, действовали и на его мозг, и на его чресла. Несмотря на ранний час, усталость и отчаянную ситуацию в Гроуве, часть его очень хотела довершить то, что осталось незаконченным в прошлый раз, — хоть раз заняться с Эллен любовью, прежде чем уйти под землю.
Он подошел к двери в комнату Эллен и постучал. В ответ раздался слабый стон.
– Это я, — сказал он. — Грилло. Можно войти?
Не дожидаясь ответа, он повернул ручку. Дверь была не заперта — она приоткрылась на полдюйма, но что-то не пускало ее дальше. Он надавил сильнее, потом еще сильнее, и стул, подпиравший дверную ручку, с грохотом соскользнул на пол. Грилло открыл дверь.
Сперва ему показалось, что Эллен в комнате одна. Больная и одинокая. Она лежала на неубранной постели, ее платье было распахнуто. Под платьем ничего не было. Она медленно повернула голову в его сторону, ее глаза сверкали в душной темноте. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы отреагировать на его появление.
– Это и правда ты? — спросила она.
– Конечно. Кто же еще?
Она привстала на кровати и прикрылась подолом платья. Он успел заметить, что она не удаляла волосы в паху с тех пор, как он был здесь в прошлый раз. И вообще она с тех пор, похоже, не часто выходила из комнаты. В комнате пахло долгим затворничеством.
– Ты не должен видеть… — сказала она.
– Я уже видел тебя обнаженной, — пробормотал он. — И хотел увидеть снова.
– Я говорю не о себе, — ответила она.
Он не понял, что это значит, пока она не посмотрела в дальний угол комнаты. Он проследил за ее взглядом. Там в тени стояло кресло, на котором, как он подумал сначала, лежала куча белья. Но это было не так. Бледное пятно оказалось не простыней, а кожей обнаженного человека. Тот сидел в кресле, согнувшись почти пополам, и опирался лбом на сомкнутые ладони. Руки его были связаны у запястий шнуром, что спускался вниз и опутывал лодыжки.
– Это Бадди, — тихо сказала Эллен.
Услышав свое имя, человек поднял голову. Грилло успел увидеть лишь конец армии Флетчера, но он запомнил, как они выглядят, когда их оставляет жизненная сила. Это был не настоящий Бадди Вэнс, а плод воображения Эллен, ее воплощенное желание. Изборожденное глубокими морщинами лицо еще сохраняло сильное сходство с лицом Бадди; видимо, думая о нем, Эллен представляла себе его лицо гораздо чаще, чем остальные части тела. Когда он выпрямился в кресле, открылся еще один орган, о котором она думала больше прочих. Информаторы Теслы в очередной раз доказали свою состоятельность. Галлюцигению стреножили словно осла. Когда тот заговорил, Грилло поразила его ревность.
– Кто ты такой, что смеешь сюда врываться?
Грилло был потрясен тем, что существо могло разговаривать.
– Тихо, — сказала Эллен.
Мужчина взглянул на нее и попытался высвободиться из пут.
– Прошлой ночью он хотел уйти, — обратилась к Грилло Эллен. — Не знаю, почему.
Грилло знал, но ничего не сказал.
– Конечно, я его не отпустила. Ему всегда нравилось быть связанным. Мы часто играли в эту игру.
– Кто это? — спросил Вэнс.
– Грилло, — ответила Эллен. — Я тебе о нем рассказывала.
Она заползла повыше на кровать и оперлась спиной о стену. Руки Эллен покоились на согнутых раздвинутых коленях, открывавших взгляду Вэнсу ее влагалище. Он созерцал его с благодарностью, а она продолжала:
– Я рассказывала тебе про Грилло, — сказала она. — Мы занимались с ним любовью. Да, Грилло?
– За что? — спросил Вэнс. — За что ты меня наказываешь?
– Скажи ему, Грилло, — сказала Эллен. — Он хочет знать.
– Да. — Тон Вэнса неожиданно стал просительным — Пожалуйста, скажи.
Грилло не знал, злиться или смеяться. Ему казалось извращенным то, чем он занимался здесь в прошлый раз, но теперь все обстояло куда хуже. Связанная материализованная фантазия о мертвом человеке умоляла поведать о сексуальных похождениях своей бывшей любовницы.
– Расскажи ему, — снова потребовала Эллен. Странные интонации в ее голосе вернули Грилло дар речи.
– Это не настоящий Вэнс, — сказал он, получая удовольствие от возможности открыть ей глаза. Но она оказалась на шаг впереди.
– Я знаю, — сказала Эллен. Она кивнула головой в сторону пленника. — Он — моя фантазия. Как и я сама.
– Нет, — сказал Грилло.
– Он мертв, — тихо возразила она. — Он мертв, но он по-прежнему здесь. Я знаю, что этого не может быть, но он здесь. Значит, я сошла с ума.
– Нет, Эллен… это все из-за того, что случилось у молла. Помнишь? Сгоревшего человека? Ты не единственная, с кем случилось такое.
Она кивнула, полуприкрыв глаза.
– Филип, — сказала она.
– А что с ним?
– С ним это тоже произошло.
Грилло вспомнил лицо мальчика: тоскующий взгляд, боль утраты в глазах.
– Но если ты знаешь, что этот… этот человек ненастоящий, к чему игры?
Ее глаза закрылись окончательно.
– Я уже не знаю, — начала она, — что реально, а что нет. Грилло решил, что сейчас она раскроет свои чувства.
– Когда он появился, я понимала, что его здесь нет — такого, каким он бывал у меня раньше. Но это, наверное, не имело значения.
Грилло слушал, не желая прерывать ход мыслей Эллен. За последнее время он видел множество тайн и чудес. Его стремление оставаться свидетелем происходящего заставляло его держаться на определенной дистанции от событий — парадоксально, но иначе ему было бы трудно рассказывать о них. Вечный наблюдатель, он не давал волю чувствам из страха, что они затронут его слишком глубоко и сведут на нет тщательно оберегаемую отстраненность. Но теперь то, что произошло на этой постели, завладело его воображением. Он перестал быть безучастным, превратился в исполнителя чужих желаний, в проводника чужой страсти. И это раздражало его больше, чем собственная зависть к двенадцати дюймам Бадди.
– Он был прекрасным любовником, Грилло, — говорила Эллен. — Особенно он распалялся, если кто-то другой получал то, что хотел получить он. Рошель не любила эту игру.
– Она не понимала шуток, — сказал Вэнс. Его глаза по-прежнему были устремлены на то, чего не видел Грилло. — Она никогда…
– Боже! — вдруг понял Грилло. — Он был здесь, да? Когда мы с тобой…
От этой мысли у него пропал дар речи, он смог только выдавить:
– … там, за дверью.
– Тогда я этого не знала, — тихо сказала Эллен. — Я не думала, что так получится.
– Боже! — воскликнул Грилло. — Ты устроила для него спектакль! Ты меня подставила. Ты меня подставила, чтобы возбудить фантома!
– Может быть… у меня были подозрения, — призналась она. — Тебя это так злит?
– Разве не очевидно?
– Нет, не очевидно. — Она была само здравомыслие. — Ты меня не любишь. Ты меня даже не знаешь, иначе бы ты не был так шокирован. Ты просто хотел секса, и ты его получил.
Заключение было точным и болезненным. Это разозлило Грилло.
– Ты знаешь, что это здесь не навсегда, — он ткнул пальцем в сторону пленника Эллен, а точнее, на его член.
– Знаю, — сказала она, и ее голос предательски дрогнул. — Но мы все здесь ненадолго, верно? Даже ты.
Грилло смотрел на Эллен, всем сердцем желая, чтобы она взглянула на него, увидела его боль. Но она не открывала глаз от воплощения своей фантазии. Грилло сдался. Ему оставалось лишь донести до нее то, ради чего он пришел.
– Советую тебе уехать из Гроува, — сказал он. — Бери Филипа и уезжай.
– Почему? — спросила она.
– Просто поверь мне. Очень может быть, что к завтрашнему утру от города ничего не останется.
Наконец она снизошла и посмотрела на него.
– Я поняла, — сказала она. — Когда будешь уходить, закрой дверь, хорошо?
– Грилло! — Дверь в дом Хочкиса ему открыла Тесла. — Ну и везет же тебе на странных знакомых.
Хочкис не казался Грилло странным. Убитый горем — да. Ну, пил время от времени, а кто в этом не грешен? Грилло оказался не готов к истинной степени одержимости этого человека.
В задней части дома находилась комната, отведенная под материалы о Гроуве и земле, на которой он стоял. Стены ее были завешаны геологическими картами и фотографиями трещин на улицах и тротуарах города. Снимки делались в течение многих лет и аккуратно датировались. К ним прикреплялись вырезки из газет, посвященные одной теме — землетрясениям.
Сам одержимый сидел в самом центре этого хранилища информации, небритый, с чашкой кофе в руке. На лице его читалось усталое удовлетворение.
– Что я говорил? — такими словами он встретил Грилло. — Разве я не сказал, что настоящая история — у нас под ногами. И всегда там была.
– Вы все-таки хотите это сделать? — спросил Грилло.
– Что? Спуститься? — Он пожал плечами. — Конечно! Какого хрена? Это убьет всех нас, но какого хрена? Вопрос в том, хотите ли вы это сделать?
– Не слишком, — ответил Грилло. — Но у меня есть законные интересы. Хочу узнать историю целиком.
– Хочкис поможет тебе взглянуть на дело с новой, неизвестной тебе стороны, — сказала Тесла.
– С какой именно?
– Есть еще кофе? — спросил Хочкис Уитта. — Мне нужно протрезветь.
Уитт с готовностью удалился, чтобы приготовить добавку.
– Никогда его не любил, — заметил Хочкис.
– Он что, городской извращенец?
– Черт, да нет. Он мистер Чистюля. Воплощение того, что я всегда презирал в Гроуве.
– Он возвращается, — сказал Грилло.
– Ну и что? — продолжал Хочкис, когда Уитт вошел в комнату. — Он знает. Да, Уильям?
– Что знаю?
– Что ты дерьмо.
Уитт и глазом не моргнул, услышав оскорбление.
– Ты никогда меня не любил, да? — Да.
– Я тоже тебя никогда не любил, — ответил Уитт. — Так что счет «один-один».
Хочкис улыбнулся.
– Рад, что мы разобрались, — сказал он.
– Хотелось бы услышать про неизвестную мне сторону, — напомнил Грилло.
– Все очень просто, — сказал Хочкис. — Мне среди ночи позвонили из Нью-Йорка. Парень, которого я нанял, чтобы найти мою жену, когда она сбежала. Его зовут д'Амур. Кажется, он специалист по сверхъестественному.
– А зачем вы его наняли?
– После смерти нашей дочери моя жена связалась с несколькими довольно занятными людьми. Она так до конца и не смирилась с тем, что Кэролин покинула нас. Она пыталась контактировать с ней с помощью медиумов, даже вступила в церковь спиритуалистов. А потом сбежала.
– Зачем искать ее в Нью-Йорке?
– Она там родилась. Скорее всего, она поехала именно туда.
– И этот д'Амур нашел ее?
– Нет. Но он раскопал много всякого о церкви, к которой она примкнула. Я к тому, что парень знает свое дело.
– И зачем он звонил?
– Сейчас услышишь, — вставила Тесла.
– Не знаю, с кем там д'Амур контактировал, но его звонок был предупреждением.
– О чем?
– О том, что происходит здесь, в Гроуве.
– Он знал об этом?
– Прекрасно знал.
– Может, мне стоит поговорить с ним? — предложила Тесла. — Сколько сейчас времени в Нью-Йорке?
– Чуть позже полудня, — ответил Уитт.
– Вы двое, приготовьте все, что может понадобиться для спуска! — сказала Тесла. — Где номер д'Амура?
– Вот. — Хочкис пододвинул Тесле блокнот, она вырвала первую страницу с нацарапанными на ней именем и цифрами («Гарри М. д'Амур», — написал Хочкис). Оставив мужчин заниматься приготовлениями, она отправилась на кухню к телефону и набрала одиннадцать цифр. На том конце провода раздались гудки, потом включился автоответчик:
– В настоящий момент никого нет дома. Пожалуйста, оставьте сообщение после сигнала.
Она начала:
– Я друг Джима Хочкиса из Паломо-Гроува. Меня зовут…
Ее сообщение прервал голос:
– У Хочкиса есть друзья?
– Это Гарри д'Амур?
– Да. Кто это?
– Тесла Бомбек. Да, у него есть друзья.
– Каждый день что-то новое. Чем могу помочь?
– Я звоню из Паломо-Гроува. Хочкис говорил, вы знаете, что здесь происходит.
– Да, догадываюсь.
– Откуда?
– У меня есть друзья, — сказал д'Амур, — люди, умеющие «подключаться». Они уже несколько месяцев говорят, что скоро кто-то вторгнется к нам со стороны западного побережья. Так что тут нет ничего удивительного. А вы? Вы тоже из них?
– Из медиумов? Нет.
– Тогда как это вас касается?
– Это долгая история.
– А вы обрисуйте сцену, — сказал д'Амур. — Киношники так говорят.
– Знаю, — сказала Тесла. — Я работаю в кино.
– Да? А кем именно?
– Пишу сценарии.
– А я видел что-нибудь из вашего? Я смотрю много фильмов, помогает отвлечься от работы.
– Может, мы когда-нибудь встретимся и поговорим о кино, — сказала Тесла. — А пока мне нужно, чтобы вы кое-что прояснили.
– Например?
– Ну, во-первых: вы слышали что-нибудь о иад-уроборосах?
В трубке воцарилась долгое, далекое молчание.
– Д'Амур? Вы еще здесь? Д'Амур?
– Гарри, — сказал он.
– Гарри. Так вы слышали о них что-нибудь?
– Так вышло, что да.
– От кого?
– Это имеет значение?
– Так вышло, что да, — вернула ему реплику Тесла. — Вы же знаете, есть разные источники. Одним доверяешь, другим — нет.
– Я работаю с женщиной по имени Норма Пэйн, — сказал д'Амур. — Она из тех людей, о которых я упоминал выше, — она умеет «подключаться».
– И что она знает об иадах?
– Во-первых, — сказал д'Амур, — на рассвете в потустороннем мире что-то произошло. Вы знаете, что это?
– Есть кое-какие догадки.
– Норма твердит о месте под названием Подстанция.
– Субстанция, — поправила Тесла.
– Так вы и правда знаете.
– Нет нужды в наводящих вопросах. Да, знаю. И мне нужно услышать, что она рассказала вам об иадах.
– Эти существа хотят вломиться к нам. Она не уверена, где именно они собираются прорваться. Она получает противоречивые послания.
– У них есть уязвимые места? — спросила Тесла.
– Судя по тому, что я слышал, нет.
– Скажите, что именно вы о них знаете. Как они нападут? Они собираются переправить через Субстанцию армию? Чего нам ждать — танков, бомб? Может, поставить в известность Пентагон?
– В Пентагоне уже знают, — сказал д'Амур.
– Да?
– Барышня, мы не единственные, кто слышал об иадах. В культурах разных народов сохранился их образ. Образ врага.
– Вроде дьявола? На нас наступает сатана?
– Сомневаюсь. Полагаю, что мы, христиане, всегда были немного наивны, — сказал д'Амур. — Я встречался с демонами, и они никогда не выглядели так, как их обычно представляют.
– Вы надо мной издеваетесь? С демонами? Во плоти? В Нью-Йорке?
– Послушайте, барышня, для меня это звучит не менее безумно, чем для вас.
– Меня зовут Тесла.
– Каждый раз, когда я заканчиваю очередное расследование, я думаю: а может, этого и не было? И так до следующего раза. Потом все повторяется. Отрицаешь саму возможность их существования, пока они не попытаются откусить тебе лицо.
Тесла вспомнила о том, что сама видела в последние несколько дней: тераты, смерть Флетчера, Петля, Киссун в Петле, ликсы, кишащие в ее собственной постели и, наконец, дом Вэнса и открывшийся в нем провал. Она не могла не верить в их реальность. Она видела все слишком отчетливо, она сама едва спаслась. Заявление д'Амура о демонах шокировало из-за предрассудков, связанных с этим словом. Тесла не верила в демонов и в ад. Для нее это было абсурдом. А если назвать демонами создания порочных людей, таких как Киссун и ему подобные? Тварей вроде ликсов, созданных из дерьма, спермы и сердец младенцев. Тогда она поверит.
– Ладно, — сказала она. — Если Пентагон в курсе, почему в Гроуве до сих пор нет армии, чтобы остановить вторжение? Мы держим эту крепость вчетвером, д'Амур.
– Никто точно не знал, где начнется вторжение. Думаю, где-то лежит папка с информацией о Гроуве, как об одном из мест, где случаются аномалии. Но таких папок много, очень много.
– Значит, в ближайшем будущем помощь будет?
– Думаю, да. Но по своему опыту знаю: обычно она приходит слишком поздно.
– А вы?
– Что я?
– Как насчет вашей помощи?
– У меня и здесь проблем хватает, — сказал д'Амур. — Тут словно ад разверзся. За последние восемь часов только по Манхэттену зарегистрировано сто пятьдесят двойных самоубийств.
– Любовники?
– Любовники. Впервые спавшие друг с другом. Отправились на Эфемериду, а получили кошмар.
– Господи.
– Может, они сделали правильный выбор. Они оттуда вырвались.
– Что вы имеете в виду?
– Думаю, эти дети воочию встретили то, о чем мы только догадываемся.
Тесла вспомнила боль, пронзившую ее, когда она выехала на шоссе прошлым вечером. Когда мир дрогнул и накренился, готовый сорваться в пропасть.
– Да, — сказала она. — Мы только догадываемся.
– В ближайшее время мы увидим реакцию на это многих людей. Наше сознание сбалансировано очень тонко. Чтобы нарушить этот баланс, требуется небольшое усилие. Я сижу в городе, где полно людей, готовых сорваться. Я должен быть здесь.
– А если подмога не подоспеет?
– Значит, тот, кто отдает' приказы в Пентагоне, не верит в это — таких там полно — или работает на иадов.
– У них есть шпионы?
– О да. Немного, но достаточно. Люди поклоняются им, хотя знают их под другими именами. Для них это Второе пришествие.
– А было первое?
– Это уже другой вопрос. Да, вероятно, было.
– Когда?
– Точная дата неизвестна, если вы спрашиваете об этом. Никто не знает, что из себя представляют иады. Думаю, нам следует молиться, чтобы они оказались размером с мышь.
– Я умею не молиться, — сказала Тесла.
– А зря, — ответил д'Амур. — Теперь, когда вы знаете, сколько жизней от нас зависит. Слушайте, мне пора. Хотелось бы быть более полезным.
– И мне бы хотелось.
– Насколько я понял, вы там не одна.
– Да, тут Хочкис и двое…
– Я не о том. Норма говорит, что среди вас есть спаситель.
Тесла про себя усмехнулась.
– Что-то не вижу никого похожего, — сказала Тесла. — И как его узнать?
– Она не уверена. Иногда ей кажется, что он мужчина, иногда, что женщина. Иногда — что он вовсе не человек.
– Да, это здорово поможет.
– Кто бы это ни был — он, она или оно сможет восстановить равновесие.
– А если не сможет?
– Тогда уезжайте из Калифорнии. И побыстрее. Теперь Тесла рассмеялась вслух.
– Огромнейшее спасибо! — сказала она.
– Веселитесь, веселитесь, — сказал д'Амур. — Как говорил мой отец, без чувства юмора не стоит и появляться.
– Где появляться?
– В этом мире, — с этими словами д'Амур повесил трубку. Она слушала гудки и доносящиеся сквозь них голоса. Тут в двери возник Грилло.
– Предприятие все больше и больше напоминает самоубийство, — заявил он. — У нас нет подходящего снаряжения и ни одной карты системы пещер.
– Почему?
– Их не существует. Похоже, город построен на земле, которая постоянно движется.
– Можешь предложить альтернативу? — возразила Тесла. — Яфф единственный человек…
Она на мгновение запнулась.
– Ну?
– Ведь он не совсем человек, правда? — спросила Тесла.
– Я что-то не очень понимаю.
– Д'Амур сказал, что где-то здесь есть спаситель. И что он не человек. Это должен быть Яфф. Он единственный подходит под определение.
– Он не очень-то похож на спасителя, — сказал Грилло.
– Мы должны его поймать, — последовал ответ, — и если потребуется, принести в жертву.
V
К тому времени, как Тесла, Уитт, Хочкис и Грилло вышли из дома, чтобы начать спуск, в Гроув прибыла полиция. На вершине Холма мигали огни и завывали сирены «скорой помощи». Несмотря на шум, никого из местных жителей не было видно, хотя кое-кто из них еще оставался в городе. Они либо уединились со своими распадающимися фантазиями, как Эллен Нгуен, либо оплакивали их утрату. Гроув быстро превращался в настоящий город-призрак. Когда у Холма завыли сирены, все четыре городских района погрузились в тишину еще более глубокую, чем опускалась на город в полночь. Солнце жгло пустые тротуары, пустые дворы, пустые дороги. На качелях не качались дети; не шумели ни телевизоры, ни радио, ни газонокосилки, ни миксеры, ни кондиционеры. На перекрестках по-прежнему работали светофоры, но кроме полицейских машин и карет «скорой помощи», не обращавших на них внимания, не было ни одного автомобиля. Даже стаи собак отправились куда-то по своим делам и не показывались. Вид опустевшего города, освещенного ярким солнцем, испугал их.
Хочкис составил список предметов, которые могли им понадобиться для успешного спуска: веревки, фонари и кое-что из одежды. Поэтому первой остановкой был молл. Когда они добрались туда, увиденное очень расстроило Уильяма. Каждый день с раннего утра до раннего вечера он смотрел на кишащий людьми молл. Теперь там никого не было. В разбитых Флетчером витринах поблескивали новые стекла, за ними лежали товары, но в магазинах не осталось ни продавцов, ни покупателей. Все двери оказались заперты, вокруг царила тишина.
Но было одно исключение — зоомагазин. Он единственный работал как обычно, из распахнутой двери доносился ровный гул голосов животных. Хочкис и Грилло отправились грабить лавки, сверяясь со списком покупок, Уитт и Тесла заглянули в зоомагазин. Тед Элизандо был занят делом: он шел вдоль ряда клеток с котятами, наполняя водой поилки. На его лице не отразилось удивления при виде покупателей. На нем ничего не отразилось. Казалось, он даже не узнал Уильяма, хотя, как поняла Тесла по первым фразам их разговора, они были знакомы.
– Все утро один, Тед? — спросил Уитт.
Тот кивнул. Он не брился дня три-четыре и столько же не принимал душ.
– Я… так не хотел вставать… но пришлось. Из-за зверей.
– Понятно.
– Они умрут, если я о них не позабочусь, — продолжал Тед.
Он говорил медленно, будто пытался собраться с мыслями. Он открыл одну из клеток и вытащил оттуда маленького котенка. Тот вытянулся на ладони хозяина, вывернув голову. Тед погладил его. Котенку понравилось, и он выгнул спину навстречу бережным прикосновениям.
– Не думаю, что в городе остался хоть один покупатель для них, — сказал Уильям.
Тед смотрел на котенка.
– А как же мне быть? — тихо спросил Тед. — Я ведь не могу кормить их всю оставшуюся жизнь.
С каждым словом его голос становился тише, пока не превратился в едва слышный шепот.
– Что случилось с людьми? — спросил он. — Куда они подевались? Куда все подевались?
– Уехали, Тед, — ответил Уильям. — Прочь из города. И не думаю, что они вернутся.
– Думаешь, мне тоже нужно уехать? — спросил Тед.
– Думаю, да, — ответил Уильям.
Тед выглядел опустошенным.
– А что же делать животным? — сказал он.
Видя его страдания, Тесла впервые осознала масштаб трагедии Гроува. Когда она приехала сюда, чтобы доставить сообщение для Грилло, она придумала сценарий о бомбе в чемодане — как равнодушные горожане вышвырнули из города того, кто предупреждал их об опасности. Сценарий оказался не таким уж фантастическим. Взрыв произошел тихо и растянулся во времени, но тем не менее он сбылся. Он вычистил улицы, оставив нескольких жителей, таких как Тед, бродить по развалинам и собирать оставшиеся пушистые комочки жизни. В сценарии Тесла отчасти мстила городку за его самодовольный уют. Но в итоге оказалось, что она сама не менее самодовольна — ведь она была настолько же уверена в собственном моральном превосходстве над жителями Гроува, насколько они не сомневались в своей неуязвимости. Это настоящая боль, настоящее поражение. Люди, жившие в Гроуве и оставившие его, — не картонные марионетки. У каждого была своя жизнь, своя любовь, семья, домашние животные. Они обустраивали дома и думали, будто нашли место, где они в безопасности. Тесла не имела права судить их.
Она больше не могла смотреть на Теда — он гладил котенка с такой нежностью, словно лишь этот зверек удерживал его от безумия. Она вышла на освещенную солнцем улицу и свернула за угол, пытаясь разглядеть Кони-Ай за деревьями. Тесла смотрела на вершину Холма, пока ей не удалось различить растрепанные пальмы на подъездной аллее. За ними едва виднелся ярко раскрашенный фасад дома-мечты Вэнса. Значит, стены здания устояли. Она боялась, что дыра будет расширяться, разрушая реальность, и поглотит дом. Тесла не позволяла себе надеяться, что дыра закроется, она интуитивно чувствовала, что это невозможно. Но ситуация, по крайней мере, стабилизировалась. Если они не будут медлить и отыщут Яффа, есть шанс поправить положение.
– Видишь что-нибудь? — спросил ее Грилло.
Он появился из-за угла вместе с Хочкисом, и оба они были увешаны трофеями — бухтами веревок, фонарями, батарейками и свитерами.
– Там будет холодно, — ответил Хочкис на ее немой вопрос. — Чертовски холодно, а может, и мокро.
– У нас есть выбор, — мрачно пошутил Грилло. — Утонуть, замерзнуть или разбиться.
– Люблю разнообразие, — сказала Тесла, раздумывая, будет ли повторная смерть такой же неприятной, как первая.
«Даже не думай об этом, — сказала она себе, — дважды ты не воскреснешь».
– Мы готовы, — сказал Хочкис. — Ну, насколько мы можем быть готовы. Где Уитт?
– В зоомагазине, — сказала она. — Я позову.
Она вернулась за угол и обнаружила, что Уитт уже заглядывает в какое-то другое окно.
– Видно что-нибудь? — спросила она.
– Это мой офис, — ответил он. — По крайней мере, был моим. Я работал там, — показал он рукой, — вон за тем столом, где цветок.
– Мертвый цветок, — заметила она.
– Тут все мертвое, — с чувством сказал Уитт.
– Не будьте пессимистом, — ответила она и велела ему поторопиться с возвращением к машине, куда Грилло и Хочкис уже загрузили снаряжение.
Когда они тронулись, Хочкис прямо выложил все свои беспокойства по поводу их предприятия:
– Я уже сказал Грилло, что для всех нас это самоубийственный поступок. Особенно для вас — Он поймал взгляд Теслы в зеркале заднего вида. — У нас вообще нет специального снаряжения. Все, что мы нашли в магазинах, предназначено для бытовых нужд и не поможет в случае опасности. Мы не подготовлены физически. Никто из нас Я несколько раз поднимался в горы, но это было очень давно. Я всего лишь теоретик. А мы собираемся спуститься в сложную систему пещер. Недаром труп Вэнса так и не нашли. Там погибли люди…
– В этом виноваты не пещеры, — напомнила Тесла, — а Яфф.
– Но никто не вернулся продолжать поиски, — заметил Хочкис. — Пережитого всем хватило.
– Еще несколько дней назад ты сам хотел спуститься туда со мной, — сказал Грилло.
– Тогда нас было двое.
– В смысле, теперь с вами слабая женщина? — сказала Тесла — Давайте кое-что проясним Я не горю желанием спускаться под землю, куда готова провалиться половина мира, но в любом деле, где не требуется член, я не уступлю ни одному мужчине. Я буду меньшей обузой, чем Грилло. Прости, Грилло, но это так. И проблема не в пещерах, а в том, что там прячется. И у меня больше, чем у кого-либо из вас, шансов договориться с Яффом Я встречалась с Киссуном и слышала ту же ложь, на которую поддался и он. Мне кое-что известно о нем. И если у нас есть хоть один шанс убедить Яффа помочь, я не упущу его.
Хочкис ничего не ответил. Он хранил молчание, пока они не припарковали машину и не выгрузили снаряжение. Тогда он повторил свои инструкции. На этот раз он не выделял Теслу из остальных.
– Я пойду первым. Потом Уитт. Потом вы, мисс Бомбек. Грилло последний.
«Ну, прямо нитка жемчуга, и я в середине», — подумала Тесла. Вероятно, Хочкис сомневался в ее силах. Она не спорила. Он возглавлял экспедицию и, без сомнений, не преувеличивал трудность предприятия, так что нечестно было бы подрывать его авторитет перед самым началом спуска.
– У нас есть фонари, — продолжал он. — Каждому по два. Один положить в карман, другой повесить на шею. Касок мы не нашли, только вязаные шапочки. Есть перчатки, ботинки, по два свитера и две пары носков для каждого. Разбирайте.
Они притащили все это на поляну и стали облачаться. В лесу царила такая же тишина, как и утром. Несмотря на жаркое солнце (как только они натянули теплые вещи, их бросило в пот), птицы молчали. Одевшись, они связались вместе на расстоянии около шести футов друг от друга. Грилло шел последним. Он вспотел больше всех, и вены у него на висках стали толщиной с обмотанную вокруг его талии веревку.
– Ты в порядке? — спросила его Тесла, когда Хочкис сел на край расщелины и спустил ноги вниз.
– В порядке, — ответил Грилло.
– Никогда не умел врать, — сказала Тесла. Хочкис раздавал последние инструкции.
– Когда спустимся, — сказал он, — болтайте поменьше, ладно? Нужно беречь силы. Помните, что спуск — это лишь половина пути.
– Путь домой всегда короче, — сказала Тесла. Хочкис смерил ее презрительным взглядом и исчез в расщелине.
Первые несколько футов дались им сравнительно легко, но футов через десять начались сложности. Солнечный свет исчез так внезапно и абсолютно, будто его никогда не существовало. Фонари слабо заменяли его.
– Остановимся ненадолго, — крикнул наверх Хочкис. — Пусть глаза привыкнут к темноте.
Позади Тесла слышала тяжелое хриплое дыхание Грилло.
– Грилло? — пробормотала она.
– Я в порядке. Я в порядке.
На самом деле чувствовал он себя далеко не в порядке. Он знал эти симптомы по прошлым приступам: в застрявших между этажами лифтах или в переполненном метро. Сердце стучало, пробивала испарина, он начинал задыхаться, словно кто-то душил его, накинув на горло провод. Но это лишь внешние проявления — настоящей угрозой была паника. Она могла достигнуть невыносимого уровня, когда сознание отключается, как лампочка, и все вокруг, внутри и снаружи, заполняет тьма. Он боролся с приступами при помощи таблеток, дыхательной гимнастики, на худой конец молитвы, но сейчас ничто не спасало. Оставалось терпеть. Тесла услышала, как он что-то сказал.
– Ты сказал «наслаждайся»? — спросила она.
– Эй, сзади, придержите языки! — крикнул впереди Хочкис. — Идем дальше.
Они продолжили спуск в тишине, нарушаемой только пыхтением и предупреждениями Хочкиса, что спуск становится круче. То, что было зигзагообразной расщелиной в тот миг, когда два нунциата вырвались из плена, теперь превратилось в отвесную шахту. До ее дна не доставал свет фонарей. Было ужасно холодно, и все радовались, что Хочкис заставил их надеть дополнительную одежду, пусть и стесняющую движения. Камень под руками местами был мокрый, и дважды их окатило водой из вырывавшихся с противоположной стены шахты ручьев.
Эти неудобства заставили Теслу подумать: что за нездоровая склонность заставляет мужчин (конечно, мужчин; женщины не могут быть столь извращены) заниматься подобными вещами ради удовольствия? Может, именно то, о чем говорил Хочкис, когда они с Уиттом пришли в его дом: уверенность, что все настоящие тайны скрываются под землей? Если так, Тесла оказалась в милой компании. Три человека, у которых нет иных причин идти сюда, кроме желания увидеть эти тайны и вытащить одну из них на свет божий. Грилло со своей страстью рассказать миру великую историю, Хочкис, одержимый загадкой гибели дочери, и Уитт, желающий узнать до конца внутренности города, что он любил, как жену…
От Хочкиса поступило новое сообщение, на этот раз более приятное.
– Тут карниз, — сказал он. — Можем немного отдохнуть. Они спустились к нему один за другим. Карниз был узким и мокрым, они едва смогли разместиться здесь вчетвером. Все молчали. Грилло достал из заднего кармана пачку сигарет и закурил.
– Я думала, ты бросил, — сказал Тесла.
– Я тоже так думал, — ответил Грилло, передавая ей сигарету. Она с наслаждением глубоко затянулась и вернула сигарету Грилло.
– Кто-нибудь знает, долго нам еще спускаться? — спросил Уитт.
Хочкис покачал головой.
– Ведь там должно быть дно?
– Не уверен.
Уитт присел на корточки и стал шарить рукой по карнизу.
– Что ты ищешь? — спросила Тесла.
Он выпрямился, держа в руке ответ на ее вопрос — небольшой камень размером с теннисный мячик. Уильям бросил его в темноту. Несколько секунд ничего не было слышно, потом послышался звук удара о каменную поверхность и шорох разлетающихся осколков. Эхо долго не стихало, мешая определить расстояние.
– Хорошая попытка, — сказал Грилло. — В кино обычно срабатывает.
– Тихо, — сказала Тесла. — Я слышу воду.
В наступившей тишине остальные тоже услышали, как где-то рядом бежала вода.
– Это внизу или за стеной? — спросил Уитт. — Не разберу.
– Возможно, и там, и там, — сказал Хочкис — Нам помешают только две вещи: завал или вода. Если окажется, что система внизу затоплена, мы не сможем двигаться дальше.
– Ладно, не будем загадывать, — подвела итог Тесла. — Давайте спускаться.
– Кажется, мы уже несколько часов под землей, — сказал Уитт.
– Время здесь течет по-другому, — сказал Хочкис. — Мы не видим солнца и не получаем привычных сигналов.
– Я не умею определять время по солнцу.
– Твое тело умеет.
Грилло попытался прикурить вторую сигарету, но Хочкис сказал: «Нет времени» — и начал огибать край уступа. Спуск был, конечно, не отвесным — иначе при скудости снаряжения и отсутствии опыта они быстро сорвались бы вниз, — но достаточно крутым, и он становился все сложнее. Когда путь пересекали трещины и впадины, двигаться становилось относительно легко, но другие участки были почти вертикальными, скользкими и ненадежными. Хочкис через каждый дюйм сообщал Уитту о наиболее безопасном маршруте, тот передавал сообщение Тесле, а она — Грилло.
Преодолев один из таких участков, Хочкис велел всем замереть.
– Что случилось? — спросила Тесла.
– Вэнс, — мрачно ответил он.
Тесла услышала в темноте, как Уитт сказал: «О боже».
– Значит, мы добрались до дна, — предположил Грилло.
– Нет, — последовал ответ. — Еще один карниз.
– Черт.
– Можно его обойти? — спросила Тесла.
– Дайте мне время, — огрызнулся Хочкис Голос выдал, насколько его потрясло увиденное.
Им показалось, что они висят, цепляясь за трещины в стене, уже несколько минут (хотя в действительности прошли секунды), пока Хочкис нащупывал дорогу. Наконец он определился с маршрутом, и путь продолжился.
Свет фонарей был скудным, но сейчас его оказалось более чем достаточно. Когда они пробирались мимо останков Бадди, невозможно было не смотреть вниз. Мертвое тело распростерлось на блестящем камне. Голова Вэнса раскололась о скалу, как яйцо. Руки неестественно вывернулись — очевидно, все кости были переломаны. Одна ладонь лежала на затылке ладонью наружу, другая закрывала лицо — пальцы чуть приоткрыты, словно он играл в прятки с ребенком.
Его вид лишний раз напомнил, к чему приведет один неосторожный шаг. Дальше они стали двигаться с еще большей осторожностью.
Звук текущей воды ненадолго уменьшился, но потом появился снова. На этот раз его уже не глушили стены. Он явно доносился снизу. Они продолжали спуск, периодически останавливаясь в ожидании, пока Хочкис изучал темноту впереди. Во время четвертой остановки, перекрикивая шум воды, он возвестил, что у него есть две новости — плохая и хорошая. Хорошая — они добрались до дна шахты. Плохая — шахта затоплена.
– Есть внизу твердая почва? — спросила Тесла.
– Не так много, — ответил Хочкис — И выглядит ненадежно.
– Мы не можем повернуть назад, — сказала Тесла.
– Нет? — прозвучало в ответ.
– Нет, — настаивала она. — Мы проделали этот путь и не можем уйти ни с чем.
– Внизу его нет, — крикнул Хочкис.
– Я хочу убедиться сама.
Хочкис не ответил, но Тесла представила, как он клянет ее в темноте. Тем не менее через пару секунд он продолжил спуск. Шум воды стал таким громким, что невозможно было разговаривать, пока все вместе не собрались внизу.
Хочкис оказался прав. Небольшой участок суши на дне шахты оказался намытой породой, которую быстро разносило течением.
– Эта почва недавно тут образовалась, — сказал Хочкис.
Словно в подтверждение его слов, от стены откололся солидный кусок камня, и бурлящий поток унес его в темноту. Напор воды, бьющий в островок, где они стояли, усилился.
– Если мы сейчас не уйдем, нас смоет! — крикнул Уитт, перекрывая шум потока.
– Да, нужно подниматься, — согласился Хочкис — У нас впереди долгий подъем. Мы замерзли и устали.
– Подождите, — запротестовала Тесла.
– Его здесь нет! — крикнул Уитт.
– Я не верю.
– Ваши предложения, мисс Бомбек? — прокричал Хочкис.
– Для начала дайте мисс Бомбек отдышаться, ладно? Разве этот поток не может иссякнуть?
– Может. Через несколько часов. За это время мы успеем замерзнуть до смерти. Если, конечно, он на самом деле иссякнет.
– Да?
– Даже если он иссякнет, мы не знаем, в каком направлении ушел Яфф. — Лучом своего фонаря Хочкис обвел шахту. Свет едва достигал четырех стен, но его хватило, чтобы увидеть несколько расходящихся тоннелей. — Будем гадать?
У Теслы зародилось и стало расти ощущение поражения. Она сопротивлялась ему, как могла, но это чувство пересиливало. Тесла напрасно надеялась, что Яфф будет сидеть здесь, как лягушка на дне колодца, и ждать их. Он мог выбрать любой из этих тоннелей. Одни, возможно, были тупиками, другие вели в сухие пустоты. Даже если суметь пройти по воде (а ей такого делать не доводилось), какой путь выбрать? Она подняла фонарь, чтобы самой увидеть входы в тоннели. Пальцы онемели от холода, и когда она попыталась обшарить стены лучом света, фонарь выскользнул из рук, ударился о камень и покатился к воде. Тесла наклонилась, чтобы поймать его, и чуть не потеряла равновесие, ее нога соскочила с уступа и заскользила по мокрому камню. Грилло схватил ее за пояс и поставил на ноги, фонарь исчез в воде. Она посмотрела, как он утонул, и повернулась, чтобы поблагодарить Грилло, но тревога на его лице заставила ее обернуться. Слова благодарности сменились криком ужаса. Течение нашло краеугольный камень их маленького скалистого островка, смыло его и потащило прочь остальные камни.
Она увидела, как Хочкис бросился к стене, пытаясь найти опору, прежде чем их подхватит поток, но не успел. Земля ушла из-под ног, и все они очутились в ледяной воде. Течение оказалось настолько же сильным, насколько и холодным, оно подхватило их и потащило прочь, жестко швыряя о камни.
Тесла успела схватить чью-то руку — кажется, Грилло. Она держалась за его руку целых две секунды, потом изгиб русла придал течению новые силы, и оно разъединило их. Вода безумствовала, а затем неожиданно успокоилась. Теслу вынесло на широкое мелкое место. Течение стало медленным. Тесла вытянула руки в стороны и замерла на месте. Света не было, но она чувствовала тяжесть тел на веревке и слышала позади тяжелое дыхание Грилло.
– Жив? — спросила она.
– С трудом.
– Уитт? Хочкис? Вы здесь?
Послышался ответный стон Уитта, а потом что-то крикнул Хочкис.
– Мне это снилось, — услышала она слова Уитта, — мне снилось, что я плыл.
Ей не хотелось думать, что это означает для них всех, но мысль оказалась навязчивой. Уитт во сне плыл по Субстанции, а Субстанция снится трижды в жизни: при рождении, когда влюбляешься и на пороге смерти.
– Мне это снилось… — повторил он уже тише. Прежде чем она успела остановить его пророчества, она поняла, что течение опять набирает скорость. Впереди в темноте послышался нарастающий грохот.
– Черт, — пробормотала она.
– Что? — прокричал Грилло.
Вода быстро несла их вперед, а шум становился все громче.
– Водопад, — сказала она.
Веревка вдруг натянулась, и раздался крик Хочкиса — не предупреждающий, а крик ужаса. Она успела подумать: «Представь, что ты в Диснейленде». Потом веревка натянулась сильнее, увлекая ее за собой, и тут темный мир перевернулся. Ледяной смирительной рубашкой вода заключила Теслу в объятия, отобрав воздух и сознание. Когда она пришла в себя, Хочкис держал ее лицо над водой. Водопад ревел позади, поток покрывала белая пена Тесла не осознавала, что она видит, пока позади с фырканьем не вынырнул на поверхность Грилло. Он сказал:
– Свет!
– Где Уитт? — задыхаясь, спрашивал Хочкис — Где Уитт? Они осмотрели поверхность озера, куда их вынесло. Уит-та не было. Зато они заметили твердую землю. Они поплыли к ней так быстро, как только могли. Хочкис вылез на берег первым и вытащил Теслу. Связывавшая их веревка лопнула где-то в водопаде. Тело Теслы онемело, она вся дрожала и едва могла пошевелиться.
– Ничего не сломано? — спросил Хочкис.
– Не знаю, — ответила она.
– Нам конец, — пробормотал Грилло. — Господи, мы в самых кишках этой гребаной земли.
– Здесь есть свет, — с трудом выдавила Тесла. Собрав остатки сил, она подняла голову и осмотрелась в поисках его источника. Тут у нее свело судорогой шею, потом плечо. Она вскрикнула.
– Болит? — спросил Хочкис. Она осторожно села.
– Все болит, — ответила она.
Сквозь онемение в дюжине мест пробивалась боль: в голове, в шее, в руках, в животе. Судя по стонам Хочкиса, у него были те же проблемы. А Грилло, стуча зубами, просто сидел и смотрел на воду, поглотившую Уитта.
– Он за спиной, — сказал Хочкис.
– Что?
– Источник света.
Она повернулась, ноющая боль в боку стала острой и пульсирующей. Она попыталась сдержаться, но Хочкис заметил, как она с шумом вдохнула сквозь зубы.
– Можете идти? — спросил он.
– А вы? — огрызнулась она.
– Что, посоревнуемся?
– Ага.
Она искоса взглянула на него. Из-за правого уха у него текла кровь, а левую руку он придерживал правой.
– Выглядите хреново.
– Вы тоже.
– Грилло! Ты идешь? Ответом был лишь стук зубов.
– Грилло? — позвала Тесла.
Он оторвал взгляд от воды и посмотрел на потолок пещеры.
– Это все над нами, — услышала она его шепот. — Толща земли.
– Ну, падать на нас она пока не собирается, — сказала Тесла, — а мы намерены выбраться отсюда.
– У нас не получится. Черт, мы похоронены заживо! Заживо!
Он вдруг вскочил на ноги, и стук зубов сменился громкими рыданиями.
– Вытащите меня! Вытащите меня отсюда!
– Заткнись, Грилло, — приказал Хочкис.
Но Тесла знала, что словами панику не остановишь. Она оставила его в покое и направилась к трещине в стене, откуда проникал свет.
Это Яфф, поняла она. Дневного света здесь быть не может — значит, это Яфф. Она заранее продумала, что ему скажет, но теперь слова вылетели из головы. Оставалось положиться на импровизацию. Она должна с ним встретиться.
Тесла услышала, что Грилло затих, и Хочкис сказал:
– Там Уитт.
Она обернулась. Неподалеку от берега на поверхности воды лицом вниз покачивалось тело Уитта. Она не стала смотреть, повернулась и продолжила неспешный путь к трещине. Каждый шаг причинял ей боль. У нее возникло отчетливое ощущение, что ее тянет к свету. Чем ближе она подходила, тем сильнее становилось это ощущение, словно ее клетки, измененные нунцием, чувствовали близость другого организма, испытавшего то же самое. Это ощущение придало ее ослабевшему телу необходимые силы, чтобы преодолеть расстояние до трещины. Она протиснулась сквозь камни. С другой стороны оказалась небольшая пещера, поменьше той, откуда она пришла. В середине, как показалось Тесле вначале, горел костер. При более внимательном рассмотрении она поняла, что этот свет был холодным, а мерцание его слишком неровным И ни следа того, кто его зажег.
Она шагнула внутрь и объявила о своем присутствии, чтобы он не напал на нее, неверно истолковав вторжение.
– Есть кто-нибудь? — сказала она. — Мне нужно поговорить… с Рэндольфом Яффе.
Она предпочла назвать этим именем в надежде достучаться до человека, каким он был до того, как вызвал к жизни нынешнего Яффа. Это сработало. Из щели в дальнем углу пещеры раздался голос слабее голоса самой Теслы:
– Кто ты?
– Тесла Бомбек.
Она направилась к огню, использовав его как предлог для своего прихода.
– Не против? — спросила она, снимая вымокшие перчатки и подставляя ладони безрадостному пламени.
– Он не греет, — сказал Яффе, — это не настоящий костер.
– Теперь вижу, — ответила она.
Костер питался гниющей материей какого-то существа. Терата. Бледное сияние оказалось разлагавшимися остатками тераты.
– Похоже, мы тут одни, — сказала она.
– Нет, — возразил Яффе. — Я здесь один. Ты привела людей.
– Да, привела. Одного ты знаешь. Это Натан Грилло. Имя Грилло заставило его выйти из тени.
Дважды она видела безумие в этих глазах. Первый раз — у молла, когда на Яффа указал Хови. Второй — в доме Вэнса, когда Яфф понял свою ошибку и ушел, оставив за спиной ревущий разрыв материи реальности. Теперь она увидела его в третий раз, и оно усилилось.
– Грилло здесь? — спросил он.
– Да.
– Зачем?
– Что «зачем»?
– Зачем вы здесь?
– Чтобы найти тебя, — ответила она. — Нам нужна… нам нужна твоя помощь.
В нее уперся безумный взгляд. Она вспомнила, что за этим лицом скрывается иная форма: едва различимая, словно тень в дыму, огромная гротескная голова. Она старалась не думать ни об этом, ни о том, к чему может привести ее появление. Сейчас у нее была одна задача: заставить безумца сбросить бремя собственных тайн. Возможно, для начала стоит поделиться одним из своих секретов.
– У нас есть кое-что общее, — сказала она. — Немного, но вещь довольно важная.
– Нунций, — сказал Яффе. — Флетчер послал тебя за ним, а ты не смогла устоять.
– Да, — сказала она, решив не возражать, чтобы он не потерял к ней интерес — Но я имела в виду другое.
– Тогда что же?
– Киссун.
Его глаза блеснули.
– Это он послал тебя.
«Черт, — подумала она, — так недолго все испортить».
– Нет, — быстро сказала она. — Вовсе нет.
– Что ему от меня нужно?
– Ничего. Я не его посредница. Он затащил меня в Петлю, как и тебя когда-то. Не забыл?
– Нет, не забыл, — ответил он абсолютно бесцветным голосом. — Такое трудно забыть.
– А ты знаешь, зачем ты ему был нужен?
– Ему требовался помощник.
– Нет. Ему требовалось тело.
– Да. И это тоже.
– Яффе, он там в плену. Единственный способ выбраться оттуда — воспользоваться чужим телом.
– Зачем ты мне это рассказываешь? — спросил он. — Неужели нет более интересных занятий перед концом?
– Перед концом?
– Концом света. — Яффе прислонился спиной к стене и позволил силе притяжения опустить себя на корточки. — Он скоро наступит.
– Почему ты так думаешь?
Яффе поднял руки на уровне лица. В нескольких местах плоть была сорвана с костей. От правой кисти остались лишь мизинец и безымянный палец.
– Я вижу обрывки того, что видит сейчас Томми-Рэй. Сюда надвигается нечто.
– Ты видишь, что именно? — спросила Тесла, пытаясь выяснить хоть что-то о природе иадов. — У них есть бомбы или какое-нибудь оружие?
– Нет. Только ужасная ночь. Вечная ночь. Я не хочу ее видеть.
– Ты должен, — сказала Тесла. — Разве не это обязанность человека Искусства? Смотреть и не отворачиваться, даже если смотреть невыносимо. Ты же человек Искусства, Рэндольф…
– Нет.
– Разве не ты открыл дыру? — сказала она — Не скажу, что согласна с твоими методами, но ты сделал такое, на что никто больше не осмелился, да и не смог бы.
– Это собирался сотворить Киссун, — сказал Яффе. — Теперь я понимаю. Он все-таки сделал из меня своего помощника, хотя я об этом и не знал. Он использовал меня.
– Вряд ли, — сказала Тесла. — Не думаю, что он мог сочинить столь витиеватый план. Откуда бы он узнал, что вы с Флетчером найдете нунций? Нет, то, что случилось с тобой, никем не запланировано… Ты работал на себя, не на Киссуна. Это твоя сила. И ты за нее отвечаешь.
Она решила пока отложить дальнейшие аргументы — отчасти потому, что очень вымоталась, отчасти по иным причинам. Яффе тоже не стал продолжать спор. Он просто смотрел на угасающий «костер», потом перевел взгляд на свои руки. Прошло не меньше минуты, прежде чем он заговорил.
– Ты спустилась сюда, чтобы сказать мне это?
– Да. И не говори, что это бесплодная затея.
– Чего ты хочешь от меня?
– Помоги нам.
– Тут уже ничем не поможешь.
– Ты открыл дыру, ты можешь ее и закрыть.
– Я больше не подойду к тому дому.
– А я думала, ты хотел получить Субстанцию, — сказала Тесла. — Ведь твоя заветная мечта — оказаться там.
– Я ошибался.
– Ты прошел такой путь и вдруг обнаружил, что ошибался? Что заставило тебя передумать?
– Ты не поймешь.
– Я постараюсь.
Он снова взглянул на костер.
– Это последняя, — сказал он. — Когда погаснет свет, мы останемся в темноте.
– Должны быть выходы отсюда.
– Они есть.
– Тогда мы выберем один из них. Но сначала… сначала… скажи мне, почему ты передумал.
Он немного помедлил, словно обдумывал ответ, потом сказал:
– Когда я начал поиски Искусства, все найденные подсказки говорили о перекрестках. Если не все, но многие. И я решил, что именно там найду ответ на мои вопросы. Потом Киссун затащил меня в Петлю, и я решил: вот, я нашел последнего из Синклита, сидящего в хижине в центре нигде. И там нет никаких перекрестков. Должно быть, я ошибался. И то, что случилось потом — в миссии, в Гроуве… это тоже происходило не на перекрестках. Знаешь, я понимал вещи слишком буквально. Флетчер думал о небе и воздухе, а я — о плоти и силе. Он создавал солдат из людских мечтаний, а я — из кишок и пота. Я всегда думал об очевидном. И все это время.» — Его голос наполнился чувством, в нем была ненависть к самому себе. — Все это время я не видел. Пока не овладел Искусством и не осознал, что это за перекрестки.
– И что же?
Он залез в ворот рубашки своей менее изуродованной рукой и стал что-то нащупывать. У него на шее висел медальон на тонкой цепочке. Он потянул, потом сильнее. Цепочка порвалась, и он бросил медальон Тесле. Прежде чем она поймала его, она уже знала, что это такое. Так— уже было с Киссуном. Но тогда она не была готова понять то, что поняла теперь, держа в руках знак Синклита.
– Перекрестки, — сказала она. — Это символ.
– Я больше не понимаю, что такое символы, — сказал Яффе. — Они бессмысленны.
– Но этот что-то означает, — возразила Тесла, разглядывая знаки, начертанные на кресте.
– Понять его — значит владеть им, — сказал Яффе. — Как только поймешь, что это значит, он перестанет быть символом.
– Тогда… помоги мне понять, — сказала Тесла. — Потому что я вижу просто крест. Он, конечно, красивый и все такое, но смысла я особого не нахожу. Ну, вот человек в центре. Похоже, он распят, хотя гвоздей нет. Вокруг эти создания.
– И ты не понимаешь?
– Может, и поняла бы, если бы не так устала.
– Догадайся.
– Я не в настроении угадывать. Лицо Яффе стало хитрым.
– Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой и помог остановить то, что идет через Субстанцию, но при этом не имеешь ни малейшего представления о происходящем. Иначе ты поняла бы, что держишь в руках.
Она уяснила его слова еще до того, как он успел закончить.
– Если я отгадаю, ты пойдешь с нами?
– Ага. Возможно.
– Дай мне несколько минут, — сказала она, по-новому глядя на символ Синклита.
– Несколько? — сказал он. — Что такое «несколько»? Может, пять? Да, давай пять. Мое предложение действительно пять минут.
Она перевернула медальон вверх ногами. Вдруг ей стало неловко.
– Не смотри на меня, — сказала она.
– Люблю смотреть.
– Ты меня отвлекаешь.
– Тебя здесь никто не держит.
Она поймала его на слове, встала и нетвердыми шагами направилась назад к трещине, через которую пришла сюда.
– Не потеряй, — сказал он вслед почти насмешливо. — Другого у меня нет.
Хочкис стоял в ярде от трещины.
– Ты слышал?
Он кивнул. Она разжала ладонь и передала ему медальон. Свет от разлагающейся тераты был неровным, но глаза Теслы уже привыкли к нему. Она видела растерянное выражение лица Хочкиса. От него помощи ждать не приходилось.
Она забрала медальон из его пальцев и перевела взгляд на неподвижно сидевшего Грилло.
– Он в ступоре, — сказал Хочкис. — Клаустрофобия.
Она все равно подошла. Грилло больше не смотрел ни в потолок, ни на тело в воде. Глаза его были закрыты. Зубы стучали.
– Грилло.
В ответ опять лишь стук зубов.
– Грилло. Это Тесла. Мне нужна твоя помощь. Он через силу кивнул головой.
– Мне нужно узнать, что это значит. Он даже не поднял веки.
– Спасибо тебе огромное, Грилло, — проговорила она. Сама, детка. Помощи не будет. Хочкис помочь не может, Грилло не хочет, Уитт лежит мертвый в воде. Ее взор тут же скользнул к Уитту. Лицо опущено в воду, руки раскинуты в стороны. Бедняга. Она совсем его не знала, но он успел произвести впечатление хорошего человека.
Она отвернулась и снова взглянула на медальон. Ей чертовски мешал сосредоточиться тот факт, что у нее слишком мало времени.
Что же это означает?
Фигура в центре — человек. Создания вокруг — нет. Может, они члены одной семьи. Или дети центральной фигуры? Здесь таится смысл. Между раздвинутых ног помещалось создание, напоминавшее стилизованную человекообразную обезьяну, ниже — какая-то рептилия, ниже…
Черт! Это не дети — это предки! Это изображение эволюции в обратном порядке. Человек в центре, ниже обезьяна, ящерица, рыба и протоплазма (глаз или простейшая клетка). «Наше прошлое под нами», — сказал как-то Хочкис. Может, он и прав.
Но даже если данное решение верно, что означают знаки на остальных трех лучах креста? Над человеком — какая-то пляшущая фигура с огромной головой, выше — такая же фигура, только упрощенная; еще выше — снова упрощение, и заканчивается все изображением другого глаза (или клетки), перекликающимся с изображением внизу. Исходя из первого решения, понять это оказалось не так уж трудно. Внизу изображены формы жизни, предшествовавшие человеку; вверху, без сомнений, последующие ступени развития эволюции вплоть до перехода в совершенное духовное состояние.
Два из четырех.
Сколько времени у нее осталось?
«Не думай о времени, — сказала она себе. — Просто решай задачу».
Загадка знаков на поперечном луче должна решаться так же просто, как и на вертикальном. Слева был еще один круг с заключенным внутри символом, похожим на облако. За ним, ближе к фигуре с распростертыми руками, — квадрат, разделенный на четыре части, еще ближе — молния, потом какая-то лужица (кровь из руки?), потом сама рука. По другую сторону от фигуры — набор еще менее понятных изображений. Снова лужица из левой руки; затем волны или змейки (не повторяет ли она ошибку Яффе, принимая все слишком буквально?); потом какая-то потертость, словно один знак удалили отсюда; и наконец, завершал все четвертый круг — отверстие, в которое продета цепочка. От плотского к бесплотному. От круга с облаком к пустому пространству. Какого черта все это значит? День и ночь? Нет. Известное и неизвестное? В этом есть смысл.
«Скорее, Тесла, скорее».
Так что же это такое — круглое с облаками и известное?
Круглое с облаками. Это наш мир. И известное. Да. Это мир. Косм! Значит, отверстие на другом луче — это неизвестное, то есть Метакосм. Неясной оставалась лишь фигура в середине.
Она направилась к пещере, где ее ждал Яффе. Осталось несколько секунд.
– Я разгадала! — крикнула она ему. — Я разгадала! Это была не совсем правда, но Тесла доверилась инстинкту. Свет внутри пещеры почти угас, но в глазах Яффе пылал страшный огонь.
– Я знаю, что это! — сказала она — Да?
– На одной оси — эволюция, от простейшей клетки до Бога.
По выражению его лица она поняла, что с этой частью справилась.
– Продолжай, — сказал он. — А что на другой?
– Косм и Метакосм. То, что мы знаем, и чего мы не знаем.
– Очень хорошо, — сказал Яффе. — Очень хорошо. А в центре?
– Мы. Люди.
Его лицо расплылось в улыбке.
– Нет, — сказал он.
– Нет?
– Известная ошибка. Все не так просто.
– Но это же человек! — воскликнула она.
– Ты по-прежнему видишь только символ.
– Черт! Меня бесит твое самодовольство. Подскажи мне!
– Время вышло!
– Я почти отгадала. Осталось чуть-чуть.
– Видишь, как бывает. Ты не можешь справиться. Даже при помощи друзей.
– Мне никто не помогал. Хочкис не знает, что это. Грилло потерял рассудок. А Уитт…
А Уитт лежит в воде, подумала она. Но она ничего не сказала, потому что его образ предстал пред ней как откровение. Его тело распростерто в воде с раскинутыми руками и открытыми ладонями.
– Господи, — сказала она — Это Субстанция. Это наши сны. Не кровь и плоть должны оказаться на перекрестке, а сознание.
Улыбка Яффе погасла, а глаза засветились еще ярче. Это странное свечение не освещало пещеру, а напротив, поглощало свет.
– Я угадала, да? Субстанция — центр всего. Она и есть перекресток.
Он не ответил. В этом не было нужды. Тесла уже поняла, что права. Фигура парила в Субстанции, раскинув руки, — он, она или оно видит сны в море снов. Сны и были местом, откуда все появилось, — первопричиной.
– Неудивительно, — сказала она Его голос звучал, словно из могилы.
– Неудивительно что?
– Неудивительно, что ты не смог этого сделать, — ответила она — Когда столкнулся с Субстанцией лицом к лицу. Неудивительно.
– Ты можешь пожалеть об этом знании.
– Ни разу в жизни я не пожалела о приобретенных знаниях.
– Это изменится, — сказал он. — Гарантирую.
Она не стала мешать ему твердить о том, что виноград-то зелен. Но сделка есть сделка, и она будет настаивать на соблюдении договора.
– Ты обещал пойти с нами.
– Помню.
– Ты пойдешь?
– Это бессмысленно, — ответил он.
– Даже не думай. Я не хуже тебя знаю, что поставлено на кон.
– И что, по-твоему, мы способны предпринять?
– Вернемся в дом Вэнса и попытаемся закрыть дыру.
– Как?
– А если обратиться к эксперту?
– Таких нет.
– Есть — Киссун, — сказала она — Он нам обоим должен одну вещь. Даже не одну. Но сначала нужно выбраться отсюда.
Он посмотрел на нее долгим взглядом, как будто колебался: соглашаться или нет.
– Если ты этого не сделаешь, — сказала она, — то останешься здесь в темноте, где ты провел… двадцать лет? Иады прорвутся в наш мир, а ты будешь сидеть под землей, зная, что планета захвачена. Может, они тебя и не найдут. Тебе ведь не надо есть, да? Ты выше этого. Ты проживешь тут еще сто лет или тысячу. Один. Только ты, тьма и осознание того, что ты сделал. Привлекательная перспектива? Лично я предпочла бы умереть при попытке остановить врагов.
– Ты не слишком убедительна, — сказал он. — Я вижу тебя насквозь. Ты болтливая сучка, таких на этом свете множество. Считаешь себя умной, хотя таковой не являешься. Ты не имеешь ни малейшего понятия о том, что сюда приближается. А я? Я вижу то, что видит мой гребаный сын. Он направляется к Метакосму, и я чувствую, что там впереди. Не вижу, не хочу смотреть, но чувствую. И позволь сказать: у нас нет ни единого, мать твою, шанса.
– Это что, последняя попытка отвертеться?
– Нет. Я пойду. Чтобы посмотреть на выражение твоего лица, когда у тебя ничего не выйдет.
– Тогда вперед, — сказала она. — Ты знаешь выход отсюда?
– Найду.
– Отлично.
– Но сначала…
– Что?
Он протянул ту руку, что была меньше изранена.
– Мой медальон.
Прежде чем они начали подъем, пришлось вывести Грилло из ступора. Когда Тесла показалась из расщелины после разговора с Яффе, он так и сидел у воды, крепко закрыв глаза.
– Мы уходим, — тихо сказала она ему. — Грилло, ты меня слышишь? Мы уходим отсюда.
– Мы здесь умрем, — отозвался он.
– Нет. С нами все будет в порядке. — Она просунула руку под его плечо. Каждое движение пронзало ее острой болью в боку. — Вставай, Грилло. Я замерзла, скоро здесь станет совсем темно. — Свет от разлагавшейся тераты быстро таял. — Грилло, там солнце, тепло, свет.
Эти слова заставили его открыть глаза.
– Уитт мертв, — сказал он. Волны прибили труп к берегу.
– Мы не собираемся к нему присоединяться, — ответила Тесла. — Мы будем жить, Грилло. Проклятье, вставай!
– Мы… не сможет… плыть обратно, — возразил он, глядя на водопад.
– Есть и другие выходы, — говорила Тесла. — Проще. Но нужно спешить.
Она оглянулась и увидела Яффе на другом конце пещеры. Он изучал трещины в стенах, как она догадалась, в поисках лучшего выхода. Он тоже был измучен, так что о подъеме, требующем значительных усилий, не было речи. Яффе подозвал Хочкиса и велел тому разбирать камни. Потом двинулся дальше изучать трещины. У Теслы промелькнула мысль, что он тоже не знает, как отсюда выбраться. Чтобы не думать об этом, она вернулась к Грилло. Пришлось его уговаривать, но она добилась своего. Он встал. Прошло несколько минут, прежде чем он смог восстановить кровообращение в затекших подгибающихся ногах.
– Молодец, — сказала Тесла. — Молодец. А теперь пойдем.
Она бросила последний взгляд на тело Уитта. Она надеялась: где бы он сейчас ни был, ему там хорошо. Если у каждого свой рай, то она знала, где сейчас Уильям: в неземном Паломо-Гроуве — маленьком спокойном городке в маленькой спокойной долине, там всегда светит солнце и хорошо продается недвижимость. Про себя она пожелала ему удачи и повернулась спиной к телу. Ей вдруг пришла в голову мысль, что он все время знал о предстоящей смерти и был рад тому, что будет покоиться в недрах Гроува, а не превратится в струйку дыма из трубы крематория.
Яффе отозвал Хочкиса от разбора камней в одной из трещин и велел заняться тем же в другом месте. Это подтвердило неприятные подозрения Теслы: Яффе не знает, где выход. Она пришла Хочкису на помощь, зовя за собой Грилло. Из трещины пахнуло затхлостью — ни единого дуновения свежего воздуха. Но, может быть, они забрались слишком глубоко.
Работать было тяжело, особенно в сгущающейся темноте. Никогда в жизни она не испытывала подобного изнеможения. Руки ничего не чувствовали, лицо окоченело от холода, тело едва слушалось. Она подозревала, что даже трупы теплее, чем она сейчас. Но когда-то давным-давно, где-то там, под солнцем, она сказала Хочкису, что справится с любым делом не хуже мужчины. И она собиралась это доказать. Она заставляла себя оттаскивать камни с тем же рвением, что и Хочкис. Но основную часть работы сделал все-таки Грилло. Его силы подпитывались отчаянием. Он откидывал самые большие камни с силой, какой Тесла в нем и не подозревала.
– Ну? — спросила она Яффе. — Мы идем?
– Да.
– Это выход?
– Не хуже прочих, — ответил он и двинулся первым.
В открывшейся трещине начинался проход еще более страшный, чем спуск. Во-первых, теперь у них был один фонарь на всех, который нес Хочкис, шедший за Яффе. Жалкий свет не столько освещал путь, сколько служил маяком для идущих следом Теслы и Грилло. Они спотыкались, падали и снова спотыкались. Теперь онемение их тел было благом, потому что они не чувствовали собственных увечий.
Сначала они даже не поднимались выше. Проход извивался сквозь несколько небольших пещер, за стенами вокруг ревела вода. Потом они шли по тоннелю, что явно недавно был руслом реки. Грязь доходила до колена и капала на них с потолка. Скоро они этому даже порадовались — проход дошел до столь узкого места, что, не будь их одежда скользкой от грязи, они не смогли бы протиснуться дальше. За узким местом начинался подъем, сначала еле заметный, потом все более крутой. Шум воды стих, но обнаружилась новая опасность — движение почв. Никто ничего не сказал. Все были слишком измотаны, чтобы тратить силы на разговоры об очевидном — земля под Гроувом подвержена колебаниям. Чем выше они поднимались, тем громче грохотала земля, а несколько раз их осыпало пылью со сводов тоннеля.
Первым почуял ветер Хочкис.
– Свежий воздух, — сказал он.
– Конечно, — сказал Яффе.
Тесла оглянулась на Грилло. На свои ощущения она уже не полагалась.
– Ты чувствуешь? — спросила она.
– Кажется, да — Его голос был едва слышен.
Обнадеженные, они стали подниматься быстрее, хотя каждый следующий шаг давался труднее. Земля вокруг пришла в движение, кое-где тоннели заметно трясло. Но теперь им придавал силы не только свежий воздух — вверху забрезжил дневной свет. Вскоре они смогли разглядеть скалу, по которой карабкались вверх. Яффе подтягивал свое тело одной рукой с поразительной легкостью, словно оно ничего не весило. Остальные едва за ним поспевали, хотя их ослабевшие тела подстегивал адреналин. Свет становился все ярче, и они стремились ему навстречу, щурились от его сияния, забыв о ранах.
В голове Теслы проносился поток обрывочных мыслей, больше похожих на образы из сновидения, чем на осознанные мысли. Ее разум был слишком истощен, чтобы сконцентрироваться. Но она постоянно возвращалась к тем пяти минутам, когда ей пришлось разгадывать символы медальона. Она поняла причину, когда показалось небо: подъем из темноты был подобен эволюции, как возвращение с того света. От хладнокровных — к теплокровным, от слепых и близоруких — к полностью прозревшим. За этим люди и спускаются под землю, мелькнула у нее неясная мысль. Чтобы вспомнить, почему они живут под солнцем.
В самом конце подъема, когда свет заливал все вокруг, Яффе пропустил Хочкиса вперед.
– Передумал? — спросила Тесла.
Но его лице отражалось не только сомнение.
– Чего ты боишься? — спросила она.
– Солнца, — ответил он.
– Эй, вы двое, идете? — спросил Грилло.
– Через секунду, — ответила Тесла. — Иди вперед.
Он протиснулся мимо них и преодолел оставшиеся до поверхности футы. Хочкис был уже там. Тесла слышала, как он смеется. Откладывать удовольствие последовать за ним было трудно, но они не могли оставить здесь того, за кем шли.
– Ненавижу солнце, — сказал Яффе.
– Почему?
– Оно ненавидит меня.
– Оно причиняет тебе боль? Ты что, вампир? Яффе щурился на свет.
– Флетчер любил солнце.
– Может, тебе стоит у него кое-чему научиться?
– Слишком поздно.
– Нет, не слишком Ты натворил немало бед, но у тебя есть шанс сделать кое-что хорошее. На нас надвигается опасность похуже, чем ты. Подумай об этом.
Он не ответил.
– Послушай, — продолжала она, — солнцу нет никакого дела до твоих поступков. Оно светит всем, и плохим и хорошим. Хотелось бы, чтобы было не так, но от меня здесь ничего не зависит.
Он кивнул.
– Я не рассказывал тебе про… Омаху?
– Потом, Яффе. Надо идти.
– Я умру, — сказал он.
– Тогда закончатся все твои неприятности, — сказала она. — Пошли!
Он взглянул на нее в упор. Сияние в его глазах, которое она видела в пещере, угасло. Ничто в его облике не напоминало о сверхъестественных способностях. Он был ничем не примечателен: бледное потрепанное человеческое существо, какого не удостоишь в толпе повторным взглядом, разве что задумаешься, что за горе заставило его так опуститься. Они отдали столько времени и сил (и жизнь Уитта), чтобы вытащить его из-под земли. Вряд ли он того стоил.
Опустив голову, чтобы спрятать лицо от света, Яффе преодолел оставшиеся до поверхности несколько футов. Она шла за ним. От солнца закружилась голова, Теслу замутило. Пытаясь справиться с тошнотой, она закрыла глаза. Открыть их ее заставил взрыв смеха. Это был не просто смех облегчения. Они выбрались на землю посреди парковки перед мотелем «Терраса». Плакат прямо перед ними гласил: «Добро пожаловать в земной рай Паломо-Гроува!»
VI
Как когда-то давно любила повторять трем своим подругам Кэролин Хочкис, земная кора тонка, а Гроув построен вдоль ее слабой линии. В один прекрасный день кора треснет и город провалится в пропасть. За двадцать лет после того, как Кэролин прекратила свои пророчества с помощью снотворного, техника предсказаний таких событий ушла далеко вперед. Стало возможным наносить на карты тончайшие трещины и следить за их развитием Своевременное предупреждение обещало в случае опасности спасти жизнь миллионов не только в таких гигантах, как Сан-Франциско и Лос-Анджелес, но и в маленьких городках вроде Гроува. Но никто не смог предсказать ни событий в Кони-Ай, ни их последствий. Прорывы материи пространства внутри дома Вэнса послали едва заметный, но достаточно уверенный сигнал к Холму, дальше в пещеры и тоннели под городом, побуждая всю систему, до этого невнятно роптавшую, закричать в полный голос и опрокинуться. Самые впечатляющие последствия бунта наблюдались на нижних склонах Холма. Земля раскрылась, и одна из «улиц-полумесяцев» стала трещиной в двести ярдов длиной и двадцать шириной. На этом разрушения не прекратились, как должно было бы быть при обычном землетрясении. Сигнал хаоса распространился дальше. Небольшие трещинки расширились и поглотили дома, гаражи, магазины и тротуары. В Дирделле ближайшие к лесу улицы первыми пострадали от разрушений. Нескольких оставшихся там жителей предупредил о надвигающейся катастрофе массовый исход животных, спешивших прочь из леса. Деревья пытались вырвать из земли корни и тоже бежать, но у них ничего не вышло и они упали. За ними последовали дома. Улица за улицей складывались, как костяшки домино. Та же участь постигла Стиллбрук и Лорелтри — с той лишь разницей, что там не было каких-либо очевидных предупреждений. Прямо посреди улиц и дворов разверзались трещины. Из бассейнов в считанные секунды уходила вода, а дороги превращались в макеты Большого Каньона. В конце концов все районы Паломо-Гроува поглотила земля, на которой он стоял.
Конечно, не обошлось без жертв. Но в большинстве случаев они остались незамеченными, потому что погибли люди, в одиночестве сидевшие в своих домах и не выходившие уже несколько дней. Никто их не искал — ведь никто не знал, кто покинул город, а кто остался. Показная сплоченность жителей Гроува после той памятной ночи в молле оказалась фальшивой. Никто не собирался, чтобы обсудить создавшееся положение, никто не делился друг с другом страхами. Дела становились все хуже, и целые семьи просто удирали, часто по ночам, не сказав ни слова соседям. Те одиночки, что предпочли остаться, оказались похороненными под обломками собственных крыш, и никто не знал, что они там. Когда власти заинтересовались размером ущерба, многие улицы превратились в непроходимые участки, и поиск жертв стал первостепенной задачей. А самый важный вопрос — что же случилось (и до сих пор продолжало происходить) в доме Бадди Вэнса? — отошел на второй план.
Для первых прибывших полицейских — бывалых патрульных, повидавших, как им казалось, все на свете, — было очевидно: обнаружить силу, бушевавшую в Кони-Ай, не так-то просто. Через полтора часа после того, как первый патруль прибыл на место происшествия и доложил начальству о состоянии дома Вэнса, там появились несколько агентов ФБР. К ним из Лос-Анджелеса выехали двое ученых — физик и геолог. Когда они вошли в дом, то признали это необъяснимое явление смертельно опасным. Среди бесчисленных вопросов бесспорным был один факт — местные жители знали о надвигавшейся катастрофе. Они покинули город за несколько часов, а то и дней, до начала разрушений. Почему никто не пожелал предупредить кого-то за пределами города об опасности — еще одна из бесчисленных загадок этого места.
Если бы полицейские знали, где искать, они получили бы ответы на свои вопросы у любого из четверых людей, выбравшихся на поверхность земли перед мотелем «Терраса». Возможно, кое-что они сочли бы бредом, но даже Тесла, раньше выступавшая против того, чтобы Грилло рассказал свою историю миру, теперь была готова выложить все, что знает, будь у ее силы. Солнечное тепло и свет оживили ее, высушили кровь и грязь на лице и теле и загнали холод глубоко внутрь. Конечно, вряд ли четверо смогли бы говорить сразу. Солнце согрело и успокоило их, но оно осветило кровь на их разорванной одежде.
Яффе первым поспешил в тень мотеля. Через несколько минут за ним отправилась Тесла. И постояльцы, и персонал покинули мотель. На то были причины. Трещина на парковке была одной из многих. Самая большая прошла через главный вход, расколов фасад, как молния, вырвавшаяся из земли. Внутри царила атмосфера панического бегства — на ступеньках забытый багаж и разбросанные вещи; двери, не сорванные с петель во время землетрясения, распахнуты настежь. Тесла подобрала кое-что из одежды, включила душ в номере, разделась и шагнула под воду — такую горячую, что едва можно было терпеть. От тепла потянуло в сон. Ей пришлось заставить себя вылезти и вытереться. К сожалению, в номере были зеркала. Ноющее тело, покрытое синяками, представляло собой жалкое зрелище. Она поспешила одеться. Найденные вещи не сочетались друг с другом и не подходили по размеру. Но результат ей понравился — она любила неформальный стиль. Одеваясь, она допила забытый в номере холодный кофе. Когда она вышла, было три двадцать. Прошло почти семь часов с тех пор, как их четверка отправилась в Дирделл, чтобы начать спуск под землю.
Грилло и Хочкис сидели в офисе. Они сварили горячий кофе. Они тоже вымылись, хотя и не полностью — смыли грязь с лиц, избавились от промокших свитеров и нашли себе по куртке. Оба курили.
– У нас есть все, — сказал Грилло с видом человека, чувствующего себя не в своей тарелке, но пытающегося бодриться. — Кофе, сигареты, засохшие пончики. Только наркотиков не хватает.
– Где Яффе? — спросила Тесла.
– Не знаю, — ответил Грилло.
– Как это не знаешь? Господи, Грилло, мы должны глаз с него не спускать!
– Но раз он зашел так далеко, вряд ли он теперь убежит, верно?
– Может быть, — согласилась Тесла, наливая кофе. — Сахар есть?
– Нет, но есть пирожные и чиз-кейк. Черствые, но съедобные. Похоже, тут работали сладкоежки. Хочешь?
– Хочу, — сказала Тесла, отпивая глоток кофе. — Надеюсь, ты прав…
– Насчет сладкоежек?
– Насчет Яффе.
– Ему на нас плевать, — сказал Хочкис. — Меня тошнит от него.
– Ну, у тебя есть причины, — ответил Грилло.
– Ты чертовски прав, — согласился Хочкис и искоса взглянул на Теслу. — Когда все это кончится, оставьте его мне, ладно? Нам есть о чем побеседовать.
Он не стал ждать ответа. Захватил свою чашку и вышел на солнце.
– О чем это он? — спросила Тесла.
– О Кэролин, — ответил Грилло.
– Точно.
– Он винит Яффе в том, что с ней случилось. И он прав. — Да, он прошел сквозь ад.
– Думаю, в нашем путешествии для него не было ничего нового.
– Может, и так. — Она допила свой кофе. — Что ж, я немного подкрепилась, пойду поищу Яффе.
– Прежде чем ты уйдешь…
– Что?
– Я просто хотел сказать… то, что случилось со мной там, внизу… Прости, что я оказался настолько бесполезным. У меня фобия оказаться похороненным заживо.
– Достойное оправдание, — сказала Тесла.
– Я очень хочу помочь. Сделаю все, что ты скажешь. Тебе пришлось справляться с задачей в одиночку.
– Это не совсем так.
– Как тебе удалось убедить Яффе пойти с нами?
– Он загадал мне загадку. Я ее разгадала.
– Так просто звучит.
– Все вообще проще, чем кажется. То, с чем нам предстоит столкнуться, настолько огромно, что остается положиться на инстинкт.
– С инстинктом у тебя всегда было лучше. Я предпочитаю факты.
– Факты тоже довольно просты — есть дыра, и из нее к нам приближается то, чего люди вроде нас с тобой и представить не способны. Если мы дыру не закроем, нам конец.
– А Яффе знает, как?
– Что «как»?
– Закрыть дыру? Тесла посмотрела на него.
– Думаю, нет.
Она нашла Яффе на крыше. Это было последнее место, куда она заглянула в своих поисках. И больше того — она застала его в положении, какого меньше всего от него ожидала, — он смотрел на солнце.
– Думала, ты нас бросил, — сказала она.
– Ты была права. Оно светит всем — и плохим, и хорошим. Но оно меня не греет. Я забыл, что такое тепло. И что такое холод. Что такое быть голодным или сытым. Я так по этому скучаю.
Его самоуверенность, так явно проявлявшаяся в пещерах, теперь пропала. Он выглядел почти испуганным.
– Может, тебе удастся это вернуть, — предположила Тесла. — Я имею в виду человеческое. Исправить то, что изменил нунций.
– Хотелось бы, — ответил он. — Хотелось бы снова стать Рэндольфом Яффе из Омахи, штат Небраска. Повернуть время вспять и никогда не входить в ту комнату.
– Какую комнату?
– В комнату мертвых писем в почтовом отделении, — сказал он, — где все и началось. Надо бы рассказать тебе об этом.
– Хотелось бы послушать, но сначала…
– Знаю. Знаю. Лом. Разрыв.
Теперь он взглянул на нее или скорее за нее, на Холм.
– Рано или поздно нам придется туда подняться, — напомнила она — Я бы предпочла сделать это сейчас, пока светло и у меня еще остались силы.
– И что будет, когда мы там окажемся?
– Будем надеяться на вдохновение.
– Откуда? — спросил он. — Ни у кого из нас нет богов. Именно этим я и пользовался все эти годы — безбожностью людей. Теперь мы такие же.
Она вспомнила, что сказал д'Амур в ответ на ее слова о том, что она не молится: именно теперь, когда знаешь, сколько от тебя зависит, молиться имеет смысл.
– Круг замыкается, и я прихожу к необходимости верить, — проговорила она, — хотя и медленно.
– Во что верить?
– В высшие силы, — ответила она неуверенно дернув плечами. — Ведь и члены Синклита верили. Чем я хуже?
– А они верили? — удивился он. — Думаешь, они охраняли Искусство, потому что Субстанция должна быть защищена? Не уверен. Они просто боялись того, что могло прийти извне. Они служили сторожевыми псами.
– А если долг возвысил их?
– Возвысил? Они стали святыми? Киссун не слишком похож на святого. Он работал на себя. И на иад-уроборосов.
Это была суровая правда. Словам д'Амура о вере в загадочное противоречил Киссун, утверждавший, что все религии — прикрытие Синклита, способ отвлечь простой люд от тайны тайн.
– Я по-прежнему вижу, где сейчас Томми-Рэй, — сказал Яффе.
– И что там?
– Там становится все темнее и темнее, — ответил Яффе. — Он долго двигался, но теперь остановился. Может, течение изменилось. Что-то идет из темноты. А может, это и есть сама темнота. Не знаю. Но оно приближается.
– Скажи мне, когда он увидит что-нибудь, — попросила Тесла. — Мне нужны подробности.
– Я не хочу смотреть на такое. Ни его глазами, ни своими.
– Похоже, у тебя нет выбора Он твой сын.
– Он подводит меня снова и снова Я ничего ему не должен. Теперь у него есть его призраки.
– Прекрасная семья. Отец, сын и…
– Дух святой, — закончил Яффе.
– Точно, — сказала она. Она услышала еще одно эхо прошлого. — Троица.
– Что это?
– То, чего боялся Киссун.
– Троицы?
– Да. Когда он впервые затащил меня в Петлю, он случайно обронил это слово. Похоже, он совершил ошибку. Когда я спросила его, что это такое, он до того занервничал, что отпустил меня.
– Не думал, что Киссун христианин, — заметил Яффе.
– Я тоже не думаю. Может, он имел в виду какого-то другого бога или богов. Которым поклонялся Синклит. Где медальон?
– У меня в кармане. Достань его сама. У меня слишком ослабли руки.
Он вынул их из карманов. В тусклом свете пещеры повреждения выглядели отвратительно, а при свете солнца стали еще более отталкивающими. Плоть почернела и влажно блестела, кости крошились.
– Я распадаюсь на части, — сказал он. — Флетчер выбрал огонь, я — собственные зубы. Мы оба самоубийцы. Мой способ не такой быстрый.
Она залезла в его карман и вытащила медальон.
– Кажется, ты об этом не жалеешь.
– О чем?
– О том, что распадаешься на части.
– Нет, — признался он. — Я бы хотел умереть. Я умер бы, если б остался в Омахе. От старости Я не хочу жить вечно. Какой смысл жить, если не можешь чувствовать вкус жизни?
Тесла разглядывала медальон, и к ней вернулась радость, которую она чувствовала, разгадывая его символы. Но даже при дневном свете она не видела ничего похожего на Троицу. Там определенно были одни четверки. Четыре луча, четыре круга. Ничего по три.
– Без толку, — сказала она. — Можно гадать целыми днями.
– О чем гадать? — спросил Грилло, вышедший на крышу.
– Что такое Троица, — сказал она. — Как ты думаешь?
– Отец, Сын и…
– А кроме очевидного?
– Тогда не знаю. А что?
– Жаль, надежда не оправдалась.
– А сколько всего Троиц? — спросил Грилло. — Это несложно узнать.
– У кого? У Абернети?
– Начать можно и с него, — сказал Грилло. — Он богобоязненный человек. По крайней мере, сам так утверждает. А это важно?
– Сейчас все важно, — ответила Тесла.
– Тогда пойду узнаю, если телефон еще работает. Значит, тебя интересует…
– Любая информация о Троице. Любая!
– Сухие факты, вот что я люблю, — сказал он. — Сухие факты.
Он отправился вниз. Тут Тесла услышала бормотание Яффе:
– Отвернись, Томми. Отвернись… Его глаза были закрыты, он задрожал.
– Ты их видишь? — спросила она.
– Там так темно.
– Ты их видишь?!
– Я вижу, как что-то движется. Что-то огромное. О, какое огромное. Парень, почему ты стоишь? Убирайся оттуда, пока тебя не заметили. Убирайся!
Вдруг он широко открыл глаза.
– Хватит! — воскликнул он.
– Ты потерял его? — спросила Тесла.
– Я сказал, хватит!
– Он погиб?
– Нет, он… он катается на волнах.
– Катается в Субстанции?
– Он хороший серфер.
– А иады?
– Следуют за ним Я был прав, течение изменилось. Они приближаются.
– Опиши, что ты видел.
– Я уже сказал. Они огромные.
– И все?
– Как движущиеся горы. Горы, по которым скачет саранча или блохи. Большие и маленькие. Не знаю, я ничего не понимаю.
– Значит, нам нужно закрыть разрыв как можно скорее. Ну, горы я еще могу понять, но о блохах давай не будем, ладно?
Когда они спустились, Хочкис стоял у входа. Грилло уже рассказал ему про Троицу, и у Хочкиса появились свои соображения на этот счет.
– В молле есть книжный магазин. Может, я пойду поищу что-нибудь о Троице?
– Можно, — сказала Тесла. — Если она так испугала Киссуна, то может испугать и его хозяев. Где Грилло?
– Ищет машину. Он отвезет вас на Холм. Вы ведь туда собираетесь? — Он с отвращением взглянул на Яффе.
– Туда, — ответила Тесла. — И там мы останемся. Так что вы знаете, где нас искать.
– До самого конца? — спросил Хочкис, все еще глядя на Яффе.
– До самого конца.
На стоянке у мотеля Грилло нашел машину и замкнул провода зажигания.
– Где ты этому научился? — спросила его Тесла, когда они выехали в сторону Холма. Яффе лежал на заднем сиденье, закрыв глаза.
– Занимался как-то журналистским расследованием.
– Об угонщиках?
– Именно. Запомнил несколько штучек. Я кладезь ненужной информации. Узнай что-нибудь новенькое от Грилло.
– Но о Троице ты ничего не знаешь.
– Опять ты об этом.
– Это от отчаяния, — сказала она. — Нам не за что зацепиться.
– Д'Амур говорил что-то о спасителе.
– О том, что в последнюю минуту с небес спустится помощь? — сказала Тесла. — Я не собираюсь сидеть и ждать.
– Вот дерьмо!
– Проблемы?
– Посмотри.
Впереди посреди перекрестка разверзлась трещина. Она пересекала обе улицы от края до края. Проехать к Холму было невозможно.
– Нужно искать объезд, — сказал Грилло.
Он развернулся и через три квартала свернул на перпендикулярную улицу. По обеим сторонам виднелись следы разрушений — поваленные деревья и фонарные столбы, вздыбленные тротуары. Из лопнувших труб текла вода.
– Все рушится, — сказала Тесла.
– Как точно.
Наконец они выехали на улицу, ведущую прямо к Холму. Когда они начали подъем, Тесла заметила еще одну машину, что сворачивала с шоссе на дорогу к городу. Это была не полицейская машина, если только местные копы не начали ездить на «фольксвагенах», выкрашенных желтой флуоресцентной краской.
– Глупец.
– Кто?
– Вон, кто-то возвращается в город.
– Может, возвращается за имуществом, — предположил Грилло. — Люди берут, что могут и пока могут.
Еще некоторое время ее преследовал неуместный здесь цвет этой машины. Он был типичным для западного Голливуда. Тесла сомневалась, что снова окажется в своей квартире на Норд-Хантли-драйв.
– Похоже, нас встречают, — сказал Грилло.
– Отличный эпизод для фильма, — сказала Тесла. — Жми, водила!
– Дурацкая реплика.
– Давай, езжай.
Грилло повернул руль, чтобы избежать столкновения с патрульной машиной, и нажал на газ. Они проскочили мимо, прежде чем им успели перегородить дорогу.
– Наверху их будет больше, — заметил он.
Тесла оглянулась. Полицейские не пустились в погоню. Похоже, они просто сообщили о нарушителях другому посту.
– Покажи, на что ты способен, — сказала Тесла.
– Что ты имеешь в виду?
– Протарань их, если надо. Нет времени объясняться.
– Дом, наверное, полон копов.
– Сомневаюсь, — ответила Тесла. — Думаю, внутрь они не заходят.
Она оказалась права. Когда показался Кони-Ай, стало ясно: полицейские решили, что этот бардак — не их дело. Машины были припаркованы на приличном расстоянии от ворот, а патрульные стояли еще дальше. Четыре офицера дежурили у заграждения, перекрывающего подъезд.
– Едем прямо? — спросил Грилло.
– Именно так.
Он нажал на педаль газа. Двое из четверых потянулись за оружием, двое других отскочили. На скорости Грилло врезался в заграждение. Дерево не выдержало и треснуло, по лобовому стеклу застучали щепки. Грилло показалось, что прозвучал выстрел, но все остались целы. Он вскользь зацепил полицейскую машину, ее развернуло, и она ударила другую. Грилло сумел справиться с управлением и въехал в открытые ворота дома Вэнса. Двигатель взревел, и они понеслись по подъездной аллее.
– Нас не преследуют, — отметила Тесла.
– Черт, я их понимаю.
Когда они достигли поворота аллеи, Грилло затормозил.
– Мы достаточно близко, — сказал он. — Господи! Посмотри на это!
– Я вижу фасад дома напоминал торт, простоявший ночь под проливным дождем. Дом размяк и осел, как от удара. В дверных и оконных проемах не осталось ни одной прямой линии. Сила, которую освободил Яффе, засасывала в свою пасть все, ломая кирпичи, черепицу, оконные рамы. Дом тянуло в разрыв. Когда Тесла и Грилло бежали отсюда, здесь бушевала огромная воронка, но теперь, похоже, она затихла. Следов новых разрушений не было. Но сомнений в том, что дыра близко, тоже не было. Едва выйдя из машины, они почувствовали исходившую от нее энергию. Волоски на коже встали дыбом, а внутренности сжались. Здесь парило спокойствие, как в центре урагана.
Тесла посмотрела через стекло на их пассажира. Ощутив ее внимательный взгляд, Яффе открыл глаза. Было видно, что он боится. Когда-то преуспевший в искусстве скрывать свои чувства, теперь он не притворялся.
– Хочешь пойти посмотреть? — спросила Тесла.
Он не ответил, и Тесла не стала переспрашивать. Еще одно дело нужно было завершить до того, как они войдут внутрь, поэтому пока она дала Яффе время собраться с духом. Она вернулась немного назад и вышла из-за пальм на подъездной аллее. Полицейские приблизились к воротам, но дальше двигаться не решились. Тесле пришло в голову, что их удерживал не только страх, но и приказ начальства. Она не смела надеяться на прибытие подкрепления, но, быть может, именно сейчас армия спешит на помощь, а копы ждут, пока подтянутся основные силы? Они явно нервничали. Тесла подняла руки и шагнула навстречу ряду взведенных стволов.
– Запретная зона! — прокричал кто-то из задних рядов. — Возвращайтесь с поднятыми руками! Все!
– Боюсь, не могу этого сделать, — сказала Тесла. — Продолжайте охранять это место, ладно? У нас тут дело. Кто вами руководит? — спросила она, чувствуя себя пришельцем из космоса, который просит отвести его к главному.
Из-за машины появился человек в хорошо сшитом костюме. Она поняла, что он не полицейский — скорее, из ФБР.
– Я.
– Вы ждете подкрепления?
– Кто вы? — потребовал он ответа.
– Вы ждете подкрепления? — повторила она — Поверьте, вам потребуется больше сил, чем несколько патрульных машин. Скоро начнется большое вторжение.
– О чем вы?
– Окружите Холм. И закройте Гроув. Второго шанса не будет.
– Я еще раз спрашиваю… — начал главный, но Тесла исчезла из его поля зрения прежде, чем он успел закончить фразу.
– Тебе отлично удаются переговоры, — отметил Грилло.
– Дело практики.
– Тебя могли подстрелить.
– Но не подстрелили, — ответила она, возвращаясь к машине и открывая дверь. — Прошу, — обратилась она к Яффе, и поначалу тот никак не отреагировал на ее приглашение. — Чем раньше начнем, тем скорей закончим.
Вздохнув, Яффе вылез из машины.
– Я хочу, чтобы ты остался, — сказала Тесла Грилло. — Если кто-нибудь подойдет ближе, кричи.
– Ты просто не хочешь, чтобы я шел с вами.
– И это тоже.
– Что вы там собираетесь делать?
– Выступим как пара критиков, — ответила Тесла, — и разнесем Искусство.
В детстве Хочкис был заядлым читателем, но смерть Кэролин отбила у него всякую любовь к книгам. Зачем читать боевики, написанные людьми, которые никогда не слышали выстрелов? Книги — ложь. И не только романы. «И это тоже ложь», — думал он, изучая полки в магазине мормонской литературы. Целые тома об откровениях и Божьем промысле. В нескольких он нашел упоминание о Троице, но каждый раз вскользь. В итоге он удовлетворился тем, что разбросал книги по полу. Его воротило от их слащавости. Если бы было больше времени, он бы их сжег.
Пройдя в глубь магазина, он заметил, что на стоянку въехал ярко-желтый «фольксваген». Из него вышли два человека. Более несуразную пару трудно было представить. Один — это бросалось в глаза даже на расстоянии — одет в грязные мешковатые лохмотья, и лицо у него столь отвратительное, что при виде его разрыдалась бы и родная мать. Его спутник — вылитый загорелый Адонис, разряженный как павлин. Хочкис решил, что эти двое не знают ни где они находятся, ни какая опасность им угрожает. Они растерянно оглядывались на пустой стоянке. Хочкис подошел к двери.
– Ребята, лучше уезжайте отсюда, — обратился он к ним Павлин посмотрел в его сторону.
– Это Паломо-Гроув?
– Да, — А что случилось? Землетрясение?
– Все еще впереди, — сказал Хочкис. — Слушайте, окажите себе услугу. Убирайтесь отсюда к чертовой матери.
Теперь заговорил урод, и чем ближе он подходил, тем более бесформенным казалось его лицо.
– Тесла Бомбек, — сказал он.
– А что с ней? — спросил Хочкис.
– Мне нужно ее видеть. Меня зовут Рауль.
– Она на Холме, — сказал Хочкис.
Он слышал, как Тесла упоминала имя Рауль в разговоре с Грилло, но не помнил, в какой связи.
– Я приехал, чтобы ей помочь, — сказал Рауль.
– А вы… — начал Хочкис, обращаясь к Адонису.
– Я Рон, — отозвался тот. — Я просто привез его. — Он пожал плечами. — Если хотите, чтобы я убрался отсюда, я с удовольствием.
– Дело ваше, — сказал Хочкис, возвращаясь в магазин. — Здесь небезопасно. Больше мне нечего сказать.
– Понятно, — сказал Рон.
Рауль потерял интерес к разговору и разглядывал витрины магазинов. Казалось, он принюхивается.
– Что мне делать? — спросил его Рон. Рауль оглянулся на своего спутника.
– Езжай домой.
– Хочешь, отвезу тебя наверх, поищем Теслу? — продолжал Рон.
– Я сам ее найду.
– Пешком тут далеко, брат. Рауль взглянул на Хочкиса.
– Нам нужно кое-что тут сделать.
Хочкис не горел желанием ему помогать и вернулся к своим поискам, краем уха слушая разговор на стоянке.
– Ты точно не хочешь, чтобы я помог тебе найти Теслу? Я думал, это срочно.
– Ну да, это срочно. Но мне… сначала нужно немного побыть здесь.
– Я не против. Могу подождать.
– Я же сказал — нет.
– Ты не хочешь, чтобы я отвез тебя обратно? Я думал, мы повеселимся вечером. Ну, пройдемся по барам…
– Может, в другой раз.
– Завтра?
– Просто в другой раз.
– Ясно. Это значит «спасибо, но никакой благодарности», да?
– Как пожелаешь.
– Ты чертовски странный парень. Сначала сам подходишь ко мне, теперь знать не хочешь. Да пошел ты. Я знаю море мест, где мне отсосут.
И Адонис гордо направился к машине. Второго уже не было видно. Хочкис вернулся к книгам. Раздел о материнстве ничего не обещал, тем не менее он стал изучать и его. Как и ожидалось, там были сплошные сентиментальные банальности и ни единого, даже косвенного, упоминания о Троице. Только разглагольствования о материнстве как высшем предназначении и о том, что женщина — инструмент Бога, а ее величайшая и благороднейшая цель — принести в мир новую жизнь. И совет потомству: «Дети, почитайте своих родителей во Христе, ибо это правильно».
Хочкис честно просматривал книгу за книгой и отбрасывал в сторону, не находя ничего полезного. Остались два последних раздела, и оба не внушали надежды. Хочкис выпрямился и встал на цыпочки, оглядывая палимую солнцем парковку. Под ложечкой засосало от нехорошего предчувствия. Солнце, конечно, светит, но надолго ли это?
Далеко за парковкой, уже очень далеко, он заметил желтый «фольксваген», выезжающий из Гроува на шоссе. Хочкис не завидовал свободе Адониса, у него не возникало желания найти машину и уехать из города. Гроув — не худшее место для смерти, уютное, знакомое, пустое. Он может кричать, умирая здесь, — никто не узнает о его трусости. Или погибать молча — никто не станет над ним рыдать. Пусть Адонис уезжает. Ему нужно прожить свою жизнь. Она коротка. Если же усилия Хочкиса и его товарищей окажутся напрасными и победит надвигающаяся ночь, жизнь станет совсем короткой. И даже если они справятся с врагом (на что мало надежды), жизнь по-прежнему останется мимолетной. В конце она всегда прекрасней, чем в начале.
В обманчивой тишине Тесла остро ощущала каждое подергивание щеки от нервного тика, каждый хрип в своих легких. Яффе шагал за ней следом Они миновали холл и подошли к гостиной, где Яффе совершил свое преступление против естественного порядка вещей. Следы его преступления виднелись повсюду, все застыло, искаженные предметы оплыли, словно сделанные из воска.
Она вошла в гостиную. Разрыв оставался на прежнем месте. Окружающие вещи стремились к дыре диаметром не больше шести футов. Она стабилизировалась. Не было никаких видимых признаков расширения. Если иады приблизятся к порогу Косма, им придется протискиваться в отверстие по одному, пока оно не порвется и не распахнется настежь.
– Не так уж страшно выглядит, — сказала она Яффе. — Если поторопимся, у нас есть шанс.
– Я не знаю, как ее запечатать.
– Попытайся. Ты же сумел ее открыть.
– Я доверился инстинкту.
– А что твои инстинкты говорят сейчас?
– Что у меня не осталось силы, — ответил он и поднял изуродованные руки. — Я ее отгрыз и выплюнул.
– Она вся заключалась в руках?
– Думаю, да.
Она вспомнила ночь у молла: именно из пальцев Яффа сочился яд, который он направлял на Флетчера. Теперь его руки превратились в разлагающиеся обрубки. И все-таки она не могла поверить, что сила зависит от анатомии. Киссун не был полубогом, но его жалкое тело было вместилищем ужасающей магии. Ключом к силе является воля. У Яффе ее, похоже, не осталось.
– Значит, ты не можешь этого сделать, — просто сказала она.
– Нет.
– А если я смогу? Он прищурился.
– Сомневаюсь, — ответил он, и в его тоне послышались едва заметные снисходительные нотки. Тесла претворилась, будто ничего не заметила.
– Но я попытаюсь, — продолжала она. — Нунций изменил и меня, помнишь? Ты тут не единственный бог.
Последнее замечание принесло именно те плоды, на какие она и рассчитывала.
– Ты? — сказал он. — На тебя надежды нет. — Он взглянул на свои руки, потом на дыру. — Я открыл ее. Я единственный, кто на это осмелился. И я единственный, кто способен запечатать ее.
Он устремился к дыре с той же легкостью в движениях, на которую Тесла обратила внимание, когда они выбирались из пещер. Его шаг замедлился, когда он приблизился на расстояние двух ярдов. Потом он и вовсе остановился.
– Что случилось? — спросила она.
– Подойди, посмотри сама.
Она направилась к нему. Это оказалось не так-то просто. Видимый мир изгибался и тянулся к дыре, и то же самое, как поняла Тесла, происходило и с невидимым миром. От блестящей поверхности рождался поток воздуха, несущий частицы пыли и грязи. Пространство завязалось в узел. Его материя была достаточно податлива, чтобы пройти сквозь нее, но приходилось прилагать усилия. Чем ближе к дыре, тем ощутимее. Избитое израненное тело Теслы с трудом справлялось с этой задачей. Но она не отступила и, шаг за шагом, приблизилась на достаточное расстояние, чтобы заглянуть в пропасть. Открывшееся зрелище было нелегко выдержать. В одно мгновение все представления о цельном и понятном мире рухнули. Последний раз подобное потрясение она испытывала в детстве, когда кто-то (она уже не помнила, кто) научил ее заглядывать в бесконечность, поставив друг против друга два зеркала. Ей было двенадцать, почти тринадцать, и она помнила, как ее напугала идея пустоты, отражающей пустоту, пока та не терялась за границами светового потока. Потом долгие годы Тесла вспоминала момент, когда воочию столкнулась с тем, что отказывалось воспринимать ее сознание. Сейчас происходило то же самое. Разрыв перевернул восприятие реального мира.
Она заглянула в пропасть. Там не было ничего определенного. Если она видела облако, то наполовину оно было дождем. Если она видела дождь, то это был дождь на грани воспламенения, он превращался в падающий огонь. А за облаком, дождем и огнем находилось совсем другое место, столь же неопределенное, как и скрывавшие его элементы. Там море становилось небом без разделяющей линии горизонта. Там была Субстанция.
Ее охватило страстное, почти необоримое желание оказаться там. Пролезть в разрыв и вкусить тайну. Сколько тысяч искателей узнавали об этом в лихорадочных и наркотических снах? Очнувшись, они жаждали умереть, уверенные, что никогда не попадут туда. И все же они жили и надеялись, что чудеса возможны, что божественный дар любви и музыки — не самообман, а ключ к высшей ступени развития. Там за надежду воздастся откровениями и поцелуями, там откроются двери в вечность.
Этой вечностью и была Субстанция. Она — эфир, откуда произошло бытие, как человечество вышло из океана. Внезапная мысль о том, что Субстанции коснулись иады, поразила Теслу больнее, чем сам факт их вторжения. Она вспомнила слова Киссуна: «Субстанция должна быть защищена». Как сказала Мэри Муралес, Киссун лгал только при необходимости. У него был талант извлекать выгоду из правды. Субстанция действительно должна быть защищена. Без фантазий жизнь — ничто. Возможно, без них она и не возникла бы.
– Наверное, я должен попробовать, — сказал Яффе и на шаг приблизился к пропасти. Теперь он стоял у самого края.
Его руки, минуту назад казавшиеся немощными, вдруг наполнились силой. Теперь это было заметнее, чем раньше, потому что сила сочилась из искалеченной плоти. Он потянулся к дыре. То, что дыра почувствовала его присутствие, стало очевидным раньше, чем он успел поднести к ней руки. Из пасти разрыва вырвалась волна энергии и прокатилась по комнате. Комната содрогнулась и исказилась еще больше.
– Она поняла, что мы задумали, — сказал Яффе.
– Все равно, нужно попытаться, — ответила Тесла. Пол под ногами дрогнул, со стен и потолка посыпались куски штукатурки. А облака огненного дождя с той стороны устремились к Коему.
Яффе успокаивающе скрестил руки. Но дыра не поддавалась. Она выплюнула новую волну, и Яффе швырнуло в объятия Теслы.
– Нехорошо! — сказал он. — Совсем нехорошо!
Гораздо хуже, чем «нехорошо». Если им требовались какие-либо доказательства приближения иадов, то они уже видели надвигающееся темное облако. Пасть разрыва не собиралась поглощать все и вся. Она хотела выблевать то, что ее душит, и потому стала открываться.
Это было началом конца.
