Глава 9
Локис лежал на своем спальном мешке, заложив руки за голову, и бесцельно рассматривал брезентовый потолок палатки. Полученная полтора суток назад от «Базы» шифровка лишь отчасти приоткрывала завесу секретности над тем, ради чего они прилетели на Гаити. Больше всего Локиса заинтересовала информация о кубинце. Время шло, а он так и не появился. Так что разведчики по-прежнему вынуждены были бездействовать.
Чтобы окончательно не свихнуться от безделья, парни решили на добровольных началах помогать спасателям в расчистке завалов и поиске пострадавших гаитян. Володя не был против, однако сразу же предупредил своих бойцов, что в палатке должен кто-то постоянно дежурить. Сегодня эта «почетная» обязанность досталась ему.
В какой-то степени Володя был этому даже рад. Вид разрушенного города вызывал у него тоскливые чувства, а мысль о том, что где-то здесь лежат ядерные боезаряды, не давала возможности расслабиться.
Порт-о-Пренс был разрушен полностью. Не осталось почти ни одного уцелевшего здания. Большинство гаитян, у которых хоть что-то уцелело, боялись возвращаться в свои дома. Толчки, по мнению срочно примчавшихся на остров американских сейсмологов, могли повториться в любую минуту. Поэтому большинство жителей предпочитали спать на улицах, превратившихся от этого в одну большую коммуналку. Иногда водителям строительно-спасательной техники приходилось подолгу уговаривать целые семьи переместиться куда-нибудь в другое место.
Когда-то гаитяне славились своей доброжелательностью, приветливостью и гостеприимством, но после землетрясения они сильно изменились. Причем далеко не в лучшую сторону. Они почти не участвовали в разборке завалов, предоставив делать это иностранцам. Сами же занимались торговлей, скорбели о погибших, пребывали в прострации, на худой конец, мародерничали. При этом воровали все, что только можно было украсть, не брезгуя ничем. На рынках, которые начали работать буквально через пять-шесть дней после природного катаклизма, торговали не только продуктами местного происхождения, но и тем, что раздавалось бесплатно в качестве гуманитарной помощи. Цены были если не заоблачные, то уж точно поднебесные. Предпочтение отдавалось не гурду, национальной валюте, а американским долларам. Даже на евро гаитяне смотрели подозрительно, как на конфетные фантики. Местные власти то ли не могли, то ли — что скорее всего — не хотели наводить порядок. В основном этим занималась американская военная полиция, которая тоже не спешила надрываться.
Размышляя обо всем этом, Локис не расслышал легкого шороха возле своей палатки.
— Тюк-тюк-тюк, — раздался за пологом женский голос, — позволяйте войти?
От неожиданности Владимир вздрогнул, рука его невольно дернулась к лежащему под спальным мешком автомату.
— Уолодья, вы есть палатка? — повторил тот же голос, в котором Локис безошибочно узнал голос Дженни Браун. — Я уже прийти, как обещать…
В тот вечер, который Локис легкомысленно пообещал посвятить журналистке, она действительно пришла к ним в лагерь и принялась донимать его вопросами, на которые не очень-то хотелось отвечать. Все без исключения разведчики тут же включились в этот разговор и буквально в лицах показывали обескураженной девушке, как отбивались от напавших на них боевиков. Дженни, или как она просила называть себя Джейн, смотрела на кривляющихся перед ней с совершенно серьезными лицами десантников и не могла понять, шутят они или говорят серьезно.
Когда «цирк-шапито» был закончен, Браун с укоризной посмотрела на парней.
— Мы меня есть обманывать? — спросила она на ломаном русском.
— Ого, — восхитился Чернов, — так вы, оказывается, знаете русский язык?
— О да, я изучать его в колледж… даже прочитать несколько ваш… м-м-м… как это быть по-русски… писатель… Достоевский, Набоков, Толстой… Очень глубокий писатель. Мне нравится русский язык, я хотеть учить его ол-райт. Ноу! Как это есть по-русски? Карашо! Вот!
Пока она говорила, Локис напряженно всматривался в ее лицо. За прошедшие неполные сутки Джейн была уже вторым из встреченных им на Гаити фигурантом из Америки, неплохо говорившим по-русски. Во всяком случае, понимала, что на нем говорят. Первый представитель явился утром, вместе с военной полицией, все время молчал и только под конец обнаружил свои знания. Вторая заявилась спустя несколько часов, представилась журналисткой — и только сейчас выясняется, что она тоже понимает, о чем говорят вокруг нее русские спасатели. Эти факты наводили на определенные размышления.
Решение продолжить знакомство с Джейн пришло к Локису мгновенно. Учитывая все последние события, а также то, что корреспондентка во время их первой беседы недвусмысленно намекнула на какую-то особую миссию русских спасателей, эта мера была необходима. Но в данный момент она пришла совсем некстати. Однако законы гостеприимства обязывали…
— Входите, Джейн, — пригласил Локис, — я вас ждал.
Володя сам удивился, как убедительно он соврал. Хотя чему было удивляться? Свою маму Анну Тимофеевну он обманывал не менее убедительно и довольно долго. Некоторые называют это «белой ложью». В конце концов, зачем маме знать, что ее сын служит в элитном подразделении ВДВ, а не начальником продуктово-вещевого склада?
Браун вошла, широко, по-американски улыбаясь. На плече у нее висела все та же объемистая сумка, солнцезащитные очки были подняты на лоб.
— Вот и я есть… — проговорила она, театрально взмахивая рукой, — я приходить, чтобы учить русский язык…
Локис покосился на девушку.
— Скажите, Джейн, а зачем вам знать русский язык? — неожиданно спросил он. — Вы же американка; не исключено, что я и мои товарищи — первые и последние русские, с которыми вам пригодится знание языка. Для общей эрудиции?
Журналистка непонимающе заморгала глазами. Похоже, она не так уж и хорошо понимала по-русски. Во всяком случае, то, о чем спросил ее Владимир, она точно не поняла. Для этого Джейн потребовалось несколько минут. Наконец, до нее дошел смысл сказанного.
— О, ноу… Нет! — энергично замотала она головой. — Я хотеть аккредитед ту Раша… Ноу… В Россию!
Локис тяжело вздохнул. Он не считал, что так уж хорошо разбирается в людях, но Джейн не казалась ему прожженным агентом ЦРУ. Слишком много было в ней наивности, простоты и непосредственности. Хотя, конечно, все это не могло быть доказательством того, что она не принадлежит к вездесущей разведорганизации Соединенных Штатов.
— Знаете что, Джейн… — Локис вдруг резко поднялся на ноги — все это время он продолжал сидеть на спальном мешке, скрестив по-портновски ноги. — А давайте-ка мы с вами сегодня вечером сходим искупаться на море. Как вы на это смотрите?
Джейн опешила вторично. Этот русский спасатель поражал ее при каждом общении с ним. Она не всегда понимала, что он говорит. У нее был неважный русский, а он по-английски говорил с жутким акцентом. Тем не менее общаться с ним Джейн было интересно. Локис, или как она называла его «Уолодья», не был похож на ее знакомых.
— Что есть «искупаемся»? — спросила девушка. — Я не есть очень чистая?
— Да нет, — Локис недовольно поморщился и перешел на английский, — выберемся на берег моря, поплаваем…
— О, я понимать! Вы приглашать менья на пикник? — радостно оживилась Джейн. — Я есть соглашаться!
— Вот и отлично! — Владимир приобнял девушку за плечи. — Тогда до вечера…
— А как же урок?
— На море и позанимаемся…
Локис чуть ли не силком выставил корреспондентку из палатки, опять растянулся на спальном мешке и попытался сосредоточиться.
Демидова и Ивана Ивановича отправили в Россию. Поговорить с командиром перед этим не удалось, не позволил врач. Через час после этого пришла шифровка от Туманова, которая кое-что объясняла. Во-первых, теперь разведчики знали, какую дрянь им искать, во-вторых, что с ней делать, а в-третьих, получили подтверждение того, что у них будет грамотный проводник.
Невыясненными оставались только два вопроса: кто напал на лагерь в первую их ночь пребывания на острове? И какое отношение к этому имеют американцы? Ответы на эти вопросы он и собирался получить через Джейн.
