Глава 8
Михаил Туманов, полковник воздушно-десантных сил, командир полка диверсионной разведки специального назначения, выбрался из-за рабочего стола и прошелся по кабинету. Только что по резервному каналу он разговаривал с сержантом Владимиром Локисом. И надо сказать, что разговор этот не прибавил ему оптимизма.
Группу капитана Демидова три дня назад забросили на Гаити с каким-то сверхсекретным заданием. С каким именно, Туманову не сказали. Но приказ об этой заброске пришел прямо из Министерства обороны, а курировали выполнение этого задания из Главного разведуправления Генштаба.
За годы службы Туманов привык к секретности своего ремесла. Еще молодым лейтенантом он постоянно внушал своей жене, что если когда-нибудь не вернется со службы, то ей не стоит бегать ни по каким инстанциям и начальникам. Все равно ничего не узнает, а вот нервы себе потреплет изрядно.
Но теперь секретность была какой-то очень уж повышенной. Даже он, Туманов, ничего не знал о том, что должны сделать его подчиненные. Полковник не привык задавать лишних вопросов. Так же он поступил и на этот раз, но где-то под сердцем затаилась тревога. А после того как группа вышла на первый сеанс связи, эта тревога только усилилась.
Радист сообщал, что спасатели, под чьим прикрытием должен был работать Демидов и его разведчики, подверглись вооруженному нападению, что командир группы ранен и один разведчик погиб. Полковник немедленно доложил об этом куратору от ГРУ, но оттуда пришел более чем странный запрос: «Срочно уточните состояние здоровья Консультан-та».
— Какого, к черту, Консультанта?! — взорвался было Туманов, но неожиданно вспомнил того странного человека, которого он лично провожал до самолета, буквально за несколько минут до вылета.
Туманов еще раз пробежал глазами по тексту запроса, потом схватил шифровку, отправленную радистом группы «Остров» — так решено было именовать демидовский отряд. Про Консультанта и его здоровье ничего не было сказано. Это могло значить только одно — таинственный человек из Министерства жив и здоров. В противном случае его тоже упомянули бы в списках потерь. Полковник так и доложил в Разведуправление, из которого незамедлительно пришло категорическое распоряжение: «Выполнять все распоряжения Консультанта, никаких самостоятельных действий».
И вот только что по резервному каналу он узнал, что Консультант тяжело ранен и его собираются эвакуировать. При этом врачи не гарантируют, что его удастся довезти до российской клиники живым. А группа «Остров» бездействует, не имея точных указаний, что ей теперь делать дальше.
По сути дела, Локис в нарушение всех инструкций вышел на открытую связь. При современных технологиях такой звоночек не только легко засекают, но и прослушивают. Хотя разработчики этого аппарата гарантировали, что степень защиты от подобной прослушки очень велика. Но ведь и в разведывательном бюро радиоперехвата сидят не сопливые пацаны, а вполне зрелые разведчики, к тому же с докторскими степенями. Наверняка придумали какую-нибудь дребедень, чтобы можно было расшифровать открытые переговоры.
По-хорошему, Локиса и всю группу надо было немедленно отзывать домой, а операцию сворачивать. Но, увы, это было не в компетенции Туманова. Отдать такое распоряжение мог только заместитель начальника ГРУ по разведывательно-диверсионной работе генерал-майор Гринев. Собственно, он и был главным куратором всей операции под кодовым названием «Остров».
Туманов провел широкой ладонью по лицу.
«Хочешь — не хочешь, тяни — не тяни время, но докладывать генералу все равно придется, — устало подумал он. — Вот только как он на это еще отреагирует».
С Павлом Алексеевичем Гриневым Туманов был знаком давно. Вместе заканчивали спецфакультет Рязанского училища, потом учились в Военной академии, дружили, можно сказать, семьями. Но, как известно, дружба — дружбой, а служба — службой. Так что никаких поблажек и скидок ожидать не приходилось. Скорее наоборот, на правах старого друга Павел Алексеевич мог содрать с Туманова три шкуры. В переносном, конечно, смысле этого слова, но от этого легче не становилось.
Полковник тяжело вздохнул и снял трубку прямого телефона Гринева.
Через несколько густых, длинных гудков в ней прозвучал генеральский бас:
— Слушаю вас!
— Здравия желаю, Павел Алексеевич, — медленно выговаривая слова, поприветствовал друга и начальника Туманов. — У нас неприятности. «Остров» начинает тонуть…
Это была условная фраза, означающая, что операция на Гаити находится под угрозой провала. Если бы Туманов сказал «Остров» утонул», это означало бы, что операция «благополучно» провалена.
На том конце Гринев тяжело посопел, видимо, переваривая услышанное.
— Сведения точные? — поинтересовался он.
— Точнее некуда, — устало ответил полковник, — из первых рук…
— Срочно ко мне с подробным докладом.
— Подробностей немного, — осторожно ответил Туманов, — все только в общих чертах…
— Я непонятно выразился? — голос построжал, в интонации явственно звякнули металлические нотки. — Все, что есть, — в папку и ко мне!
— Вся информация только в устном виде…
— Плевать!.
Зная, что Гринев не очень-то любит копаться в бумажках и говорит, что «прежде надо сделать дело, а уже потом писать отчеты», Туманов нисколько не удивился этому генеральскому «плевать». Быстро вызвав служебную «Волгу», Туманов спустился вниз, на ходу предупредив дежурного по штабу, что его не будет до вечера, и вышел на улицу.
Зима выдалась на редкость морозная, если сравнивать с прошлыми десятилетиями, когда снег несколько раз выпадал только к Новому году. Отвыкшие от настоящей зимы люди кутались в шубы и шарфы, утверждая, что ничего подобного никогда в Подмосковье не было. Ко всему прочему, морозы сопровождались обильными снегопадами. Вот к этому-то местные власти оказались совершенно не готовы. Поэтому не только городские, но и пригородные дороги оказались закупорены автомобильными пробками. Но Туманову повезло. Именно в этот день трассу очистили, поэтому двадцать километров, которые отделяли Москву от Балашихи, он пролетел, словно на крыльях.
Зато в городе они с разгона угодили в огромную пробку. Водитель-контрактник громко матюгнулся, но тут же тревожно скосил глаза на сидевшего рядом полковника. Туманов славился тем, что никогда не матерился и не поощрял это у своих подчиненных. Даже если других слов для выражения эмоций уже не хватало. Но на этот раз Туманов ничего не сказал, погруженный в свои невеселые мысли.
Когда черная машина, плавно развернувшись, застыла на служебной стоянке возле высотного здания на Ходынке, Туманов не сразу понял, что от генеральского разноса его отделяет всего несколько сот шагов.
— Товарищ полковник, — осторожно кашлянув, окликнул Туманова солдат, — приехали…
— Куда приехали? — растерянно переспросил Михаил Савельевич, но тут же сообразил, где он. — А, ну да… Жди меня здесь, если что — в бардачке есть термос и бутерброды.
Легко поднявшись по широченной лестнице, Туманов потянул на себя за бронзовую литую ручку тяжелую дверь и через мгновение скрылся в здании Главного разведывательного управления Генерального штаба Российской Федерации.
Всю дорогу Туманов пытался представить себе, как начнется этот далеко не простой разговор с Гриневым, и не мог этого сделать. Бывший однокашник отличался непредсказуемым характером. При этом он никогда не повышал на распекаемого сотрудника голос, никогда не оскорблял, не грозил. Но именно от этого становилось почему-то особенно неуютно.
Едва Туманов переступил порог генеральского «предбанника», навстречу ему выскочил старший лейтенант, адъютант Гринева.
— Товарищ полковник, — укоризненно проговорил он, — ну где вы ходите? Товарищ генерал уже раз пять спрашивал про вас!
— Что?! — грозно нахмурил брови Михаил Савельевич. — Ты что, старлей, зарапортовался здесь? Или от духоты мозги закипели? Забыл про субординацию? В войска захотелось, взводом покомандовать?
Адъютант смущенно прикусил язык.
— Виноват, товарищ полковник, — пролепетал он, — но генерал сильно нервничает. Должно быть, мне это тоже передалось…
— Не забывайте, товарищ старший лейтенант, — назидательно перебил его Туманов, — что вы прежде всего офицер Российской армии, а не кисейная барышня. Доложите генералу, что я прибыл.
— Приказано пропустить без доклада.
— Тогда пропускайте…
Адъютант торопливо распахнул перед Тумановым массивную дверь.
Гринев сидел за своим огромным столом, хмуро перебирая какие-то бумаги.
— Товарищ генерал, полковник Туманов…
— Вижу, — мрачно буркнул Гринев и жестом указал на стул, — проходи, садись. Так что там случилось?
Туманов пересказал то, что совсем недавно услышал от Локиса. Гринев слушал не перебивая. Когда же полковник закончил, он вопросительно посмотрел на него.
— Что думаешь предпринять?
— А что я могу предпринять, Паша? — Туманов понял, что разноса не будет, и позволил себе говорить по-домашнему. Когда они оставались одни, то Гринев позволял ему это. — Что мне думать, если до сих пор понятия не имею, зачем моих парней отправили на этот чертов Гаити?
Генерал побарабанил пальцами по столу, что-то обдумывая.
— Я не могу тебе рассказать, в чем состоит суть задания. Это совершенно секретная информация… Приказать свернуть операцию я тоже не могу, не в моей власти. Однако ситуация, как я понял, в любой момент может выйти из-под контроля. Так?
— Совершенно верно, — подтвердил Туманов.
Генерал опять задумался. Потом он снял трубку, видимо, приняв какое-то решение.
— Товарищ Гулин? Генерал Гринев… Вы можете зайти ко мне? Да, срочно и очень важно… Жду.
Закончив разговор, он мельком бросил взгляд на Туманова и пробурчал:
— Ну, что смотришь? Думаешь, раз я генерал, заместитель начальника разведки всей страны, то всемогущий, как Господь Бог? Черта с два, Миша! Ни хрена не всемогущий! Такой же, как и ты, смертный…
— С чего ты взял, что я считаю тебя всемогущим? — пожал плечами Туманов. — Никогда так не думал…
— Не ври ты, думал, — хмыкнул Гринев. — Вот теперь сам убедился, что и надо мной есть начальство. А еще есть секреты, которые мне доверяют под отдельную расписку…
В дверь кабинета кто-то осторожно постучал, и она почти сразу же открылась. В кабинет вошел невысокий мужчина около пятидесяти лет, с большой лысиной и совершенно невыразительным лицом. Одет «товарищ Гулин» был в гражданский костюм импортного пошива.
Подойдя к столу Гринева, он, не спрашивая разрешения, сел на стул и вопросительно посмотрел на генерала.
— Обстановка на Гаити изменилась, — деловито заговорил Гринев, — ваш Консультант тяжело ранен, мои люди не понимают, что они должны делать, надо срочно принимать какое-то решение. Я предлагаю посвятить разведчиков в суть их задания. Тогда они смогут его выполнить.
Мужчина задумчиво погладил лысину.
— Вы же понимаете, Павел Алексеевич, — тихим голосом заговорил он, — я хоть и руководитель всей операции, но такие вопросы должны решаться коллегиально…
— Некогда решать коллегиально, — жестко перебил его Гринев, — там гибнут люди. Кроме того, кто-то еще охотится за изделием. А это значит, что пока вы будете совещаться, а наши разведчики сидеть без дела, этот «кто-то» может запросто найти изделие, и тогда…
— Послушайте… — начал было Гулин, но генерал опять не дал ему договорить.
— Нет, это вы меня послушайте. — Голос Гринева зазвенел металлом. — Вы просили оказать вам содействие в поиске и эвакуации некоего изделия…
Генерал скосил глаза на Туманова, который внимательно слушал разговор, но не вмешивался в него.
— …Так вот, оказать содействие и отправить людей на убой, это две разные вещи. Если вы не принимаете моего предложения, то предложите свой вариант. А если у вас его нет, значит, я отзываю своих людей. Кстати, один из них ранен, а второй убит.
Гулин многозначительно помолчал, взвешивая все «за» и «против». Потом медленно поднял глаза на генерала, затем перевел взгляд на Туманова.
— Хорошо, генерал, — проговорил он веско. — Я сделаю то, о чем вы просите, но в случае, если информация об «изделии» станет известна третьим и даже четвертым лицам, вся ответственность за это ложится на вас.
— Ничего, как-нибудь отвечу, — пообещал Гринев.
И тут Туманов вдруг понял, что оба они — и Гринев, и Гулин — блефуют друг перед другом. Первый не мог без особого распоряжения отозвать десантников с Гаити, а второй, имея полномочия и возможность рассказать, что нужно разведчикам на разрушенном острове, пытался запугать генерала возможной ответственностью.
— Ваши разведчики, полковник, должны были найти и вернуть в Россию оставленный на Гаити ядерный боезаряд, — начал рассказывать Гулин. — Его… м-м-м, потеряли во время Карибского кризиса. Точнее сказать, не совсем потеряли. Наш друг команданте очень хотел иметь у себя в наличии увесистую дубинку, чтобы грозить ею Америке. А Никита Сергеич жаждал шантажировать Штаты. Поскольку их желания совпадали, сделка была заключена. Но Кастро — человек осторожный, поэтому не рискнул хранить ядерные заряды на своей территории и спрятал их где-то на Гаити. Как он договаривался с тамошними властями — никто не знает. Да и договаривался ли вообще. Словом, темное это дело…
— Что за бред? — не выдержав, вмешался в разговор Туманов. — Насколько мне известно, Гаити была тогда подконтрольна Соединенным Штатам.
— Не совсем так, — недовольно поморщился Гулин. — Экономика Гаити, конечно, опиралась на американский капитал; там были даже военно-морские базы США. Точнее, то, что от них осталось после Второй мировой войны. Однако тогдашний президент Дювалье мечтал о единоличном правлении. Боюсь ошибиться, но, по-моему, в шестьдесят четвертом году он объявил себя пожизненным президентом страны. Это не столь важно. Важнее то, что двум лидерам удалось договориться.
— Минуточку, — опять перебил говорившего Туманов, — но ведь наличие боезаряда — это еще не все. Как Фидель собирался доставить его в Штаты? Насколько мне известно, ракет на Кубе не осталось, а специальной авиации у них и до сих пор нет…
— Да что ж вы какой нетерпеливый-то, полковник! — чуть повышая голос, ответил Гулин. — Кто вам сказал, что Фиделю подарили боеголовку или бомбу? Ему оставили крупнокалиберные артиллерийские снаряды с атомной начинкой. Разрабатывались у нас и такие до тех пор, пока Хрущев не увлекся ракетами и не свернул все программы по модернизации артиллерии. Так вот, эти снаряды предполагалось использовать при стрельбе из обычных дальнобойных орудий… И каждый такой «огурчик», между прочим, имеет мощность порядка 40–45 килотонн. А это, знаете ли, равняется двум бомбам, сброшенным американцами на японские города…
Туманов присвистнул.
— Вот и представьте себе, — не обращая внимания на это, продолжал Гулин, — что бы осталось от полуострова Флорида и вообще от всей Центральной Америки, если бы Кастро додумался установить на парочку катеров дальнобойные орудия и шарахнул бы по Америке…
Гулин замолчал. Гринев и Туманов несколько минут тоже молчали.
— А почему все эти годы о заряде никто не вспоминал? — осторожно поинтересовался, наконец, Михаил Савельевич.
— Да потому, что никто ничего не знал. Точнее сказать, знали, но молчали. А тут это гребаное землетрясение… Ну и, кроме того, кубинским спецслужбам стало известно, что американцы пронюхали об этих снарядах и решили их найти. Кстати, кубинцы обещали всяческую помощь, поэтому с вашими ребятами и полетел наш человек. Он должен был встретиться с кубинцем на Гаити, но как видите…
— Погодите-погодите, — помотал головой Туманов, — так получается, что кубинцы собирались нам помочь?
— Тяжеловато же до тебя доходит, Миша, — посетовал Гринев. — В том то все и дело, что кубинцы обещали обеспечить твоих бойцов всем необходимым, включая проводника.
— А с чего это они такие добрые?
— А ты, что полагаешь, будто им нужен скандал мирового масштаба? В том случае, разумеется, если американцы найдут эту штуку первыми? — насмешливо ответил вопросом Гринев. — А сами искать не стали, потому что не знают, что с ней делать…
— Всего кубинской стороне было передано два снаряда, — вмешался в разговор Гулин. — Это три больших ящика. В одном хранятся пороховые контейнеры, во втором — снаряды-носители, а в третьем — непосредственно сами ядерные боезаряды. Первые два ящика предполагалось затопить, а третий ящик необходимо было привезти в Россию.
— А кто этот кубинец? — деловито поинтересовался Туманов. Теперь, когда ситуация стала, наконец, понятной, его интересовали другие подробности, которые могли бы пригодиться разведчикам.
— Кто-то из Национальной безопасности Кубы. Ну, что-то вроде нашего ФСБ. Зовут его Мануэль Санчес Кортеги, но как он выглядит, я понятия не имею… Теперь-то вам понятно, почему так важно было сохранить в целости нашего Консультанта? — тяжело вздохнув, проговорил Гулин. — Ваши парни знали только общую часть задания, а у него были детали. Так что неудивительно, что они растерялись…
— Так, а в чем, собственно, проблема? — Туманов готов был действовать немедленно. — Передаете нам способ связи с этим кубинским товарищем, ребята его находят и выполняют все в лучшем виде…
— Не спеши, Михаил Савельевич, — остудил пыл друга Гринев. — Тут одна закавыка есть… Кубинец этот, насколько мне известно, сам только примерно знает, где эту хреновину искать. Правильно я говорю, товарищ Гулин?
— Не совсем. Он участвовал в операции по сокрытию боезарядов, но… Только на начальном этапе. К тому же вы сами говорите, что вмешалась некая третья сторона. А это может быть кто угодно…
Офицеры опять задумались.
— И все же я считаю, что мой вариант наиболее приемлем, — упрямо тряхнув головой, проговорил Туманов. — Пока вы подготовите нового Консультанта, пройдет время. А его у нас, насколько я понимаю, не так уж и много.
— Правильно понимаешь. — Генерал прихлопнул тяжелой ладонью по столу. — Так что действуй, как считаешь нужным… Свободен.
— Только помните еще одну вещь, — проговорил Гулин, когда Туманов поднялся, — что знают двое, то знает свинья. Об этих чертовых снарядах, похоже, и так пронюхала куча народу; не хотелось бы, чтобы все это стало достоянием гласности…
Туманов, ничего не ответив, понимающе кивнул головой и вышел.
