Палатку убрали еще рано утром. Но Найджела интересовало нечто другое. Он опустился на колени вблизи того места, где лежало тело покойного, – суперинтендант снисходительно посматривал на него, словно медведь на забавы своего детеныша, – и воткнул в землю длинный шест; затем отодвинулся на ярд-другой в сторону и повторил ту же операцию, после чего распрямился и кивком подозвал суперинтенданта.

– Посмотрите сюда и сюда. – Армстронг нагнулся, вгляделся сначала в первый прокол и удивленно покачал головой. Затем перешел ко второму, опять-таки прищурился – и застыл на месте.

– Боже правый, мистер Стрейнджуэйс, – воскликнул он, – и как это вы догадались?! Это отверстие гораздо глубже. Это… нет, просто уму непостижимо, чтоб меня… – и суперинтендант произнес несколько нелестных слов по адресу своих предков.

– Ну, ну, не так уж все страшно, – увещевающе проговорил Найджел, – тут всякий мог обмануться. Наш убийца бесконечно сообразителен, но главное – у него на редкость крепкие нервы. Чтобы придумать, как прямо у нас под носом спрятать важнейшие улики, да, для этого требуется ум, но, чтобы осуществить замысел, еще больше нужны нервы. Мужество отчаяния, – продолжал он, обращаясь наполовину к самому себе, – нет, все же не совсем «отчаяние», лучше сказать…

– Все это очень хорошо, сэр, – прервал его Армстронг, – но я никак не могу поверить, чтобы все было так просто. Подумать только, все то время, пока мы здесь каждый дюйм переворачивали, каждую травинку обнюхивали, этот чертов нож торчал из земли у всех на глазах. Видит бог, как бы мне хотелось вздернуть этого типа, – мстительно добавил он.

– Это упражнение на числа. Один палаточный колышек мог бы привлечь внимание, но, если вокруг торчит десяток, то все выглядит вполне естественно – без них палатка просто бы завалилась. Так что вы с тем же успехом могли выдергивать кусты в надежде вместо корня вытащить лезвие.

– И как это все выглядело на деле, мистер Стрейнджуэйс?

– По-моему, убийца раздобыл обычный палаточный колышек, спилил конец и приспособил на его месте это самое острие. Потом выждал удобный момент и подменил одно из креплений уже установленной палатки. Порядок такого рода школьных мероприятий практически не меняется из года в год, так что преступник знал, где, скорее всего, будет сидеть Вэйл – возможно, непосредственное соседство его места с палаткой и подсказало ему всю идею, – и подменил ближайший колышек. Не исключено, впрочем, что все это было проделано после того, как зрители расселись по местам. Справьтесь насчет времени у Тивертона – рассадкой он занимался.

– Да, – живо подхватил Армстронг, – ему достаточно было устроиться, не привлекая к себе внимания, неподалеку от мистера Вэйла, дождаться решающего момента игры, вытащить свое оружие из земли, нанести удар и вернуть на место. Черт, все выглядит так просто. Да это и было просто, в смысле механически просто. Но только подумайте, сэр, могли бы вы или я заставить себя проделать такую операцию? Ведь даже когда в игре наступает кульминационный момент, нельзя поручиться, что никто не отвлечется и не посмотрит в сторону.

– Разумеется, вы, или я, или большинство людей не решились бы на такое. Но мы – нормальные человеческие существа. А убийца ненормален или, точнее сказать, становится ненормален, совершая убийство. Его либо ослепляет пламя самого этого мига, либо он медленно доводит себя до такого состояния, в котором действуешь автоматически, пользуясь подвернувшимся случаем, ну и проделанной подготовкой. Надо учитывать также, что вплоть до самого этого момента преступнику ничто не угрожало. Не выпади эта возможность, он просто оставил бы свое изделие на месте и дождался другой. Это еще один момент сходства между убийством и… – Найджел внезапно осекся. Но суперинтендант был увлечен ходом собственной мысли.

– Говоря о рассадке, сэр. Убийца не мог быть уверен, что мистер Вэйл непременно окажется рядом именно с этим колышком. А ведь не похоже, чтобы этот тип слишком полагался на случай. Так, говорите, рассадкой занимался мистер Тивертон, – помолчав немного, продолжал он, – и тот же Тивертон отказался от продолжения судейства после чаепития, и тот же Тивертон, по утверждению присутствующих, первым наклонился над телом. Н-да…

– Чтобы быть до конца точными, не только он, но и Симс. – Найджел задумчиво посмотрел на суперинтенданта. – Между прочим, насчет самого изделия удалось что-нибудь выяснить?

– Только то, что оно имелось в школьной мастерской – Гэтсби утверждает, что точно такое же куда-то пропало; а за мастерскую отвечает он. Но доступ туда у всех учителей.

– А как насчет обвинения в адрес Эванса и миссис Вэйл?

– Ничего нового, сэр. С того места, где она сидела, до палатки совсем близко. В принципе убийство мог совершить любой из них. Но коли так, зачем оставлять орудие в комнате, где мы наверняка найдем его? Трудность состоит еще в определении мотива. У Эванса и миссис Вэйл был ясный мотив для осуществления второго убийства и предположительный – первого. Рэнч мог убить Вимиса, потому что тот узнал про их с Розой роман, но какой ему смысл убивать мистера Вэйла?

– Карьера. Вэйл тоже мог узнать про их с девушкой отношения. И если бы они стали достоянием гласности, его бы не взяли на работу ни в одну из школ.

– Может быть, вы и правы, сэр. Придется еще раз поговорить с Розой. Теперь Симс. Да, Вимис был ему неприятен. Но опять-таки, при чем тут Вэйл?

– У них на днях было крупное столкновение. – И Найджел в двух словах передал его подробности.

– Ах, вот как? Извините, сэр, но мне казалось, мы должны делиться всей имеющейся информацией. – У Армстронга сделался обиженный вид.

– Да не собирался я от вас ничего утаивать. Просто до убийства Вэйла это событие не имело никакого значения. А уж к делу Вимиса оно вообще не имеет отношения.

– Ладно, пусть будет так. Хотя второе убийство мы, возможно, сумели бы предотвратить. Так или иначе с мотивом по-прежнему неясно. Начальство не убивают только потому, что вам дали выволочку. Далее – Тивертон. У него была возможность убить Вимиса, и еще больше подозрений вызывает он в качестве возможного убийцы Вэйла. Но – мотив?

Найджел пересказал иные фрагменты разговора за завтраком и резюмировал:

– Как видите, на его стороне учителя и как минимум немалое количество родителей. И в отсутствие Вэйла у него появляются хорошие шансы самому стать директором. Если, конечно, не закроется школа.

– Но уж Вимиса-то убивать у него вообще никаких причин не было, насколько нам известно. Теперь Гриффин. Как фигурант в деле об убийстве номер один он подходит, но нет мотива. А уж второе-то совершить у него и возможности не было. Между тем, с моей точки зрения, оба убийства – дело рук одного человека. – Армстронг задумчиво почесал подбородок.

– Полагаю, это более или менее очевидно. Кстати, что насчет Гэтсби?

– Этот пьянчужка? – фыркнул Армстронг. – Да он бы в штаны наделал. И опять-таки нет мотива, разве не так?

Найджел скосил глаза на кончик носа. Суперинтендант раздраженно щелкнул каблуками.

– Слушайте, я все болтаю и болтаю, в то время как вы, похоже, давно знаете, кто убийца. Только говорить почему-то не хотите.

– Извините, но не все так просто. Да, про себя я решил этот вопрос, но у меня не было фактов, и в любой момент могло выявиться нечто новое, и моя версия пошла бы прахом.

– Ну и как, выявилось?

– Мне кажется, теперь у меня есть ключ в руках. – Вопрос суперинтенданта Найджел пропустил мимо ушей. – Но не было времени… э-э… как следует все обдумать. Мне хотелось бы сегодня, в половине третьего, полностью восстановить картину первого убийства. И тогда, думается, я смогу назвать имя преступника. Разумеется, школьники не понадобятся – только учителя. Сейчас за обедом все им и скажу.

– А мистер Эванс вам понадобится?

– Нет. Полагаю, обойдемся без него. Более того, мне очень не хотелось бы видеть его на этой встрече.

– Ну что ж, сэр, отлично. Я подойду к двум пятнадцати. А до того мне надо наведаться в фирму, поставляющую палатки. Не то чтобы я слишком много ожидал от этого визита… Представляется вероятным, что вчера ночью преступник подменил колышек, который поставил на место изначального, но вряд ли оставил там свои пальчики. Тем не менее кто-то мог видеть, как Тивертон переставляет стулья. К тому же надо ведь что-то делать, не могу я просто наблюдать, как вы работаете.

Суперинтендант прикоснулся к фуражке и вышел. Найджел медленно поднялся к себе, извлек из кармана предмет, найденный им в учительской, и принялся тщательно его разглядывать; затем сунул под матрас: сейчас рисковать нельзя, если владелец вернет его себе и уничтожит, Найджелу просто натянут нос. Он немного пожалел, что не показал его суперинтенданту. Впрочем, нет, это лишило бы его возможности пережить торжество победы. А у Найджела была слабость: он любил завершать очередное дело предельно яркой театральной сценой. Это было что-то вроде специфической награды самому себе за проделанную изнурительную работу. Найджел вновь задумался. Нет, не сейчас; начало спектакля немного откладывается. Окажись в этот момент в спальне Найджела Стрейнджуэйса кто-нибудь из воображаемых наблюдателей, столь милых сердцу Томаса Харди, он бы отметил на лице хозяина выражение, совершенно не подобающее детективу, находящемуся на пороге успешного завершения дела, – сожаление, сочувствие, нерешительность, задумчивость, твердость. Через некоторое время он взглянул на часы и быстро спустился вниз. Короткий осмотр школьных помещений, и Найджел обнаружил предмет, похожий на тот, что был изъят из учительской. Он аккуратно положил его на нужное место. Теперь оставалось лишь ждать, пока учителя не вернутся с обеда.

При их появлении стало понятно, что во время обеда возник спор по поводу поведения Стивенса Второго.

– Да спусти ты с этого маленького прохиндея шкуру, Тивертон, – говорил Гэтсби, – это будет ему наука. А больше, право, ничего не надо.

– Точно, вряд ли в нашем нынешнем положение мы можем позволить себе скандал, – поддержал его Рэнч.

Гриффин неуверенно посмотрел на Найджела: он, как видно, не знал слов своей роли.

– Слушайте, Стрейнджуэйс, вы лицо незаинтересованное. Тивертон настаивает на исключении Стивенса из школы за эту идиотскую шутку с пожарной тревогой. Это уже не первый раз, и тогда Вэйл предупредил, что, если подобное повторится, виновный будет исключен, но…

– Не понимаю, почему нужно поднимать шум по такому пустяку, когда, – запнулся Симс, – словом, когда все мы живем в тени убийства.

– Тут спорить не о чем, – ледяным тоном проговорил Тивертон, – но наше дело – вести школу и поддерживать дисциплину; мы не можем позволять подобных выходок только потому, что было совершено преступление.

– Речь идет просто о том, что вряд ли можно исключать учеников, в общем, ни за что, когда половину из них родители и так заберут из школы, – в высшей степени раздраженно проворчал Рэнч.

– Словно крыс с тонущего корабля выбрасываем, – улыбнулся Гриффин.

Найджел, сосредоточенно изучая кончик своего носа, дивился чудесам человеческой природы. Несколько вполне вменяемых людей всерьез обсуждают проступок подростка, в то время как в нескольких ярдах отсюда лежит, как написали бы в газетах, едва остывший труп своего же товарища по профессии, ставшего жертвой убийства. Впрочем, это нормальная защитная реакция человеческого организма. По тому, с какой мерой серьезности каждый из них относится к выходке Стивенса, можно судить о реакции на убийство. Тивертон переживает его наиболее остро; Рэнч, скорее всего, занимает в этом смысле второе место: цинизм и легкомыслие – это его персональный способ самозащиты от сердечной боли.

Найджел услышал, что Гэтсби что-то говорит ему. Это была одна из самых неприятных его особенностей: поставить риторический вопрос и обратить его к кому-либо из присутствующих.

– Не думаю, что я мог бы сказать что-нибудь по этому поводу. Но в любом случае мне кажется, что дело ждет до вечера. А мне хотелось бы ровно в половине третьего восстановить картину убийства – первого, я имею в виду.

В учительской ощутимо сгустилась атмосфера – словно призрак, от которого все старались избавиться, вновь появился на пороге. Первым заговорил Гэтсби:

– Восстановить картину преступления? Вы хотите сказать, что преступника еще не…

– Не будь идиотом, – перебил его Гриффин, – ты ведь не думаешь, что Эванс и миссис Вэйл на самом деле виновны?

– Этого я не говорил, – примирительно заметил Гэтсби. – Но кто-то же виноватый, черт возьми, есть. А эти двое арестованы.

– Этот арест… в действительности это выстрел наугад, – медленно проговорил Тивертон. Его смуглое вытянутое лицо казалось совершенно бесстрастным.

– Да не сказал бы, – неопределенно возразил Найджел, – боюсь, у полиции против них немало улик. Иначе бы никакого ареста не было. Не исключено, конечно, что на Армстронга надавили. Могу представить себе, что главный констебль все больше и больше теряет терпение.

– Ну, по мне так, – мрачно усмехнулся Гриффин, – надавить на Армстронга это то же самое, что освистать бэтсмена из команды Ланкашира.

– Так что там с восстановлением картины убийства? – наклонился вперед Рэнч.

– Я попросил бы каждого из вас повторить все свои действия накануне начала соревнований.

– И в чем величие замысла?

– Да нет, боюсь, никакого величия, – кротко отвечал Найджел, – просто мне хочется уточнить, кто что делал, кто где стоял; быть может, что-то выяснится, откроется дупло, которого раньше мы не заметили.

– Это что, – ухмыльнулся Рэнч, – нечто вроде гамлетовской мышеловки: убийца бросается прочь, требуя огня? Должен сказать, Стрейнджуэйс, что для детектива у вас чрезвычайно изощренный ум.

– А школьники тоже должны принять участие в этой… ну, реконструкции? – спросил Симс.

– Нет. В этом нет нужды.

– Из этого следует, – сказал Тивертон, – что одного из здесь присутствующих вы подозреваете в убийстве.

Какое-то время Найджел, не мигая, смотрел на него. Потом сказал:

– Такое заключение неправомерно. Я всего лишь намерен выявить способ убийства. Нет никаких сомнений в том, что убийца полностью в курсе школьного распорядка. Больше в настоящий момент мне сказать нечего.

Повисло неловкое молчание, которое первым нарушил Гэтсби:

– В таком случае неужели вам не страшно целыми днями разгуливать бок о бок с убийцей? А вдруг на очереди вы? – мрачно пошутил он.

– Может быть, он не видит в этом необходимости, – вставил Рэнч.

Найджел решил не обращать внимания на неуместные эскапады.

– Не могу сказать, что мне так уж страшно, хотя, должен признать, револьвер под подушкой держу. Мне и раньше приходилось вплотную сталкиваться с преступниками, и чаще всего жалели об этих встречах они.

Известие о револьвере стало небольшой сенсацией. Все присутствующие как-то особенно остро ощутили тяжесть духовного заточения, в котором прожили минувшую неделю. Оно было невидимо, и тем не менее представлялось более ощутимым и реальным, нежели тело Персиваля Вэйла с тонкой алой струйкой на спине. Гэтсби со своей обычной неловкостью попытался выразить общее ощущение в словах.

– Как подумаешь… ну да… в общем, этот револьвер Стрейнджуэйса…

– Ну, не каждый из нас живет в блаженном неведении, – резко перебил его Рэнч.

Гэтсби не обратил на него ни малейшего внимания.

– Удивительно, – продолжал он, – как всякие мелочи в голове застревают, верно, Тивертон? Вспоминаю…

– Ну да, как рыбья кость в горле, – снова прервал его Рэнч. Он посмотрел на часы. – Почти два. Ровно неделю назад в это время один из нас готовился совершить убийство. Интересно, как он сейчас себя чувствует.

Тивертон оттолкнул стул и воскликнул:

– Ради бога, Рэнч, попробуй вести себя как нормальный человек, а не участник греческого хора.

– Итак, – поднялся со своего места Найджел, – могу я попросить вас, господа, начиная с двух пятнадцати, повторить все то, что вы делали в минувшую среду? – Он бесстрастно перевел взгляд в угол, где сидел Рэнч. – То же самое, точь-в-точь. – Рэнч слегка повернул голову в сторону. – Роль Эванса сыграю я. Да, кстати. Гриффин, можно попросить у вас его секундомер. Когда в точности начался забег?

Гриффин назвал расписание и, покопавшись немного в одном из шкафчиков, извлек секундомер. Найджел повернулся к Симсу:

– Можно вас на минуту?

Четыре пары глаз напряженно провожали выходивших в коридор Найджела и Симса, но услышали присутствующие только начало фразы:

– Слушайте, Симс, мне хотелось бы…

Голоса замерли вдали, и в комнате установилась тишина. Гэтсби раз-другой попытался было завязать разговор, но потом замолчал и он, дабы, как выразился Рэнч, «подойти к испытанию в наилучшей форме».

– Ну, что теперь скажете о нашем частном детективе? – проговорил Гриффин.

– Ну что, – после некоторого раздумья откликнулся Тивертон, – пока он как будто не особенно продвинулся; считается, что расследует дело в интересах школы, а получается, что фактически обвиняет нас в том, что мы вскормили у себя преступника.

– Так ты что, хочешь сказать, что, если он обнаружил преступника здесь, в нашей среде, ему надо закрыть дело и удалиться, никому ничего не говоря? Весьма безнравственное предложение, с моей точки зрения, – заметил Гриффин.

– А суперинтендант, – вклинился Рэнч, – он к чему ведет? Все эти вопросы, что он задавал нынче утром: кто где стоял во время соревнований и кто куда пошел, когда они закончились. Непонятно, к чему это, – Гриффин запнулся, – ясно ведь, что убийство произошло до начала состязаний, разве не так?

– Выходит, нет, – угрюмо возразил Тивертон, – иначе с какой стати Стрейнджуэйсу затевать все эти игры.

– Интересно, зачем ему понабился секундомер? – подал голос Гриффин.

– А также Симс, – подхватил Рэнч.

Примерно в десять минут третьего Найджела, вышедшего на сенное поле, нагнал Армстронг. Его явно распирало от желания поделиться новостями, но он сдержался и спросил:

– Слушайте, мистер Стрейнджуэйс, зачем это вы расставляете все эти стулья? Решили сыграть в хозяина «Лидо»?

– Нет, – Найджел вежливо пропустил шутку мимо ушей, – пытаюсь соорудить нечто подобное стогу сена. А вы, я смотрю, в хорошем настроении нынче?

– Только что еще раз разговаривал с Розой. – Суперинтендант выжидающе замолчал, но Найджел игры не принял, и тот продолжал уже несколько спокойнее: – Сначала я зашел к Стрэнгу. С палаточными колышками, конечно, ничего не вышло, но кто-то из мастеровых заметил, как Тивертон несет к палатке два стула.

– Какие два стула? – Найджел оторвался от своего дела.

– Насколько мне удалось понять по описанию, те, на которых сидели мистер и миссис Вэйл. Этот малый подойдет попозже и уточнит.

– А Роза?

– А вот тут, сэр, – суперинтендант потер ладони, – я вас обошел. Может, этих ребят, сэр, вы и лучше меня понимаете, но что касается девчонки… я таких знаю как облупленных.

– Постыдитесь, мистер Армстронг, постыдитесь.

Армстронг издал звук, который, если бы не его слоноподобное телосложение, можно было принять за смешок.

– Это уж как вам будет угодно, сэр, только она сообщила мне нечто новое.

– Надеюсь, вы не слишком надавили на бедняжку?

– Нет-нет, никакого давления, как вы выражаетесь, и не понадобилось. Повторяю, я знаю таких девчонок. Наверное, сказал я себе, она надоела молодому Рэнчу, а может, он почему-то еще собирается дать ей отставку, так что сейчас самое время попытаться выведать все, что ей известно. Она злится и, если действительно думает, что Рэнч решил ее бросить, все про него начистоту выложит.

– Может быть, оставим пока психологические опыты? У нас мало времени.

– Короче говоря, по ее словам, Рэнч решил, что Вимис прознал про их интрижку, он видел, как малец вынюхивает что-то поблизости, как раз когда он уходил от нее. Знаете, мистер Стрейнджуэйс, она ну чистая пулеметная очередь, разве что не прямо заявила, что это Рэнч заставил молодого Вимиса умолкнуть. Вот вам и мотив, а?

– Н-да. На мой вкус, свидетельница так себе. Злоба, ревность да плюс еще воображение, разгоряченное кинофильмами… тут чего хочешь наговоришь. Тем не менее… интересно, что он сейчас ей говорит.

Армстронг так и подпрыгнул от удивления.

– Да-да. Я попросил всех учителей повторить действия, которые они совершали в день убийства, начиная с двух пятнадцати. Честно говоря, мистера Рэнча я поставил в довольно неловкое положение. Остается надеяться, что он не воспринял мою просьбу слишком буквально. Ладно, там видно будет. А вот и начало.

Они увидели посреди поля Гриффина, который с большим стартовым пистолетом в руках как бы устанавливал воображаемые барьеры. Рядом с ним топтался Маулди, попеременно почесывавший голову и теребивший штаны. Найджел расставил наконец стулья – получилось нечто вроде трибуны – и направился вместе с суперинтендантом к месту давешнего старта.

– А теперь смотрите во все глаза, – сказал он, – следите внимательно. Просто следите, честное слово, в рукаве у меня ничего не спрятано.

– Следить? – угрожающе заворчал Армстронг. – За кем?

– За каждым.

Прошло пять минут. Из здания школы начали появляться учителя. Гриффин подошел к Найджелу и выжидательно посмотрел на него.

– Вы опаздываете со своей репликой, – сказал он, – по роли вам следует спросить: кто должен подать сигнал?

– Кто должен подать сигнал?

– Этот бездельник Маулди, уходя, поставил пару лишних барьеров. Дальше – история со стартовым пистолетом. Первый бегун срывается с места, ему преграждает путь какой-то рассеянный господин, оба подаются влево, но их перехватывает Гэтсби – чистая комедия. Между прочим, где Гэтсби?

– У вас хорошая память. Вот он, как раз выходит из школы.

– Он сильно запоздал с началом своей роли. Вам стоит опустить этот кусок пьесы и сразу перейти к юмористическому диалогу с Тивертоном.

Найджел последовал совету.

– Как это профессионалы назвали бы? – продолжал неугомонный Гриффин. – Посмертным прогоном? Знаете, для нас все это как-то слишком жутко. Так или иначе, я не могу разочаровать своих зрителей, тем более что ваши английские полицейские такие славные ребята.

В этот момент подошел Симс. Армстронг что-то пробормотал.

– Чудное дело, сэр, если хотите знать мое мнение, – сказал коротышка. – Не знаю уж, чего добивается мистер Стрейнджуэйс. Но чего-то, наверное, добивается.

Он ткнул пальцем туда, где Найджел рассеянно разговаривал о чем-то с Тивертоном.

– Н-да, – проговорил Гриффин, – можно подумать, вслушивается во что-то – в ангельскую музыку сфер, что ли. И все же, – он повернулся к суперинтенданту, – я бы поставил на вашего почтенного партнера, хотя в моих глазах он и темная лошадка. Ладно, вот и время, когда начался тот забег. Все в сборе. Хотя нет. Где Рэнч, черт бы его побрал?

Подошел Найджел. Увидев его, Армстронг и Гриффин пережили сильнейший, наверное, шок в своей жизни. Видит бог, всего можно было ожидать, любого выражения лица, но только не такого – нет, просто изумлением это не назовешь. Скорее страх, оцепенение. Потом оно спало, и перед ними вновь предстал человек, как обычно, хладнокровный и бесстрастный.

Гриффин мягко коснулся его локтя, словно лунатика хотел разбудить.

– Я как раз сказал суперу, что старт забегу был дан в это время.

– Забегу? – Найджел встряхнулся. – Ах да, конечно. Да-да. Надо провести забег. – Он походил на человека, пытающегося очнуться от грезы. Лицо его вдруг сделалось суровым и мрачным. Потом Найджел улыбнулся Армстронгу, отвел его в сторону и извлек из кармана средних размеров блокнот.

– Что-то вы заскучали, Армстронг. Как насчет легкого чтива? Здесь вы найдете полное описание убийства, вернее, обоих убийств. Это стенограмма, но, надеюсь, вы справитесь. В любом случае прочитать будет полезно, если… если с моим представлением что-нибудь пойдет не так. Нет-нет, не сейчас, не будьте таким любопытным, потерпите немного.

Найджел поднял голос, обращаясь к разбредшимся по полю учителям:

– Господа, забег за четыреста сорок ярдов начнется с минуты на минуту. Прошу вас пройти туда, где вы стояли неделю назад, и представить себе, что все происходит в действительности. Попробуйте восстановить забег по секундам. Вы должны увидеть спортсменов…

– Слушайте, а где Рэнч? – спохватился Тивертон.

– Неважно. В свое время появится. Прошу вас, Гриффин.

Учитель физкультуры двинулся к стартовой черте, что-то бормоча себе под нос. Он взял в руки воображаемый свиток и принялся расставлять по местам шестерых воображаемых участников забега. Затем театрально воспроизвел случившуюся неделю назад осечку стартового пистолета. К этому моменту возбуждение достигло гораздо более высокой точки, нежели тогда, когда те же самые зрители действительно ожидали стартового выстрела. И лишь Армстронг, стоявший между группой учителей и зданием школы и цепким взглядом кошки наблюдавший за дверью, из которой вот-вот должен был выйти Рэнч, сохранял полное спокойствие.

– На старт! Внимание! – выкрикнул Гриффин.

Выстрел пистолета прозвучал как зов судьбы.

– Анструтер, вперед! – заорал Найджел.

Белый овал дерна, полощущиеся на ветру флаги, бегуны, вытягивающиеся в линию у первого поворота, – все это вживе выплыло из прошлого, и светлые солнечные образы сразу приковали к себе завороженный внутренний взор зрителей. Даже суперинтендант, навостривший уши так, словно боялся пропустить стук башмаков Рэнча, спускавшегося по лестнице, невольно взглянул на расстилавшееся перед ним поле. А потом очарованность прошла. За спинами собравшихся послышался чей-то смех; сначала это был тихий, забавный смешок, быть может, с некоторым оттенком бравады, но вскоре в нем послышалось сдержанное торжество, словно артист победил свой страх сцены и понял, что теперь полностью владеет аудиторией. Так оно и было. Все круто, как по команде, повернулись назад. Сначала ничего не было видно – ничего, кроме дорожки и ровной поверхности сенного поля. Затем все взгляды сосредоточились на пирамиде из стульев рядом со стогом сена. За ними, сверху, виднелась голова и плечи. Это был Симс. Он добродушно посматривал на коллег и чему-то усмехался. Походил он в этот момент на тщедушного, но уверенного в себе клирика. Симс положил ладони на спинку стула, как если бы это была подушечка на церковной кафедре, и для начала обвел паству общим взглядом всеми любимого проповедника, полупобедительным, полувластным. И лишь после этого заговорил. Тон его был ровен и мелодичен. Неприметное лицо словно бы освещалось внутренним светом радости. Сразу забылись заячья губа и смешно топорщащиеся усы.

– Слушайте, – сказал он, – это же было так просто, все были увлечены бегом. Убийце требовалось лишь дойти, как мне сейчас, до стога, задушить жертву и вернуться назад. Времени у него было более чем достаточно. То же самое и во время матча по крикету. Понимаете ли, один из палаточных колышков действительно представлял собой стальной штырь. Следовало просто дождаться удобного момента, вытащить его, нанести один-единственный удар и вернуть на место. Дело пары секунд. Понимаете ли, в момент наивысшего напряжения внимание сосредоточивается на чем-то одном, а поскольку напряжение охватывает всех, то и видишь перед собой только это одно. Между прочим, на это всегда рассчитывает воришка-карманник.

Симс замолчал. Послышался общий вздох изумления, вызванного отчасти его словами, а отчасти странным превращением самого оратора. Все едва ли не ожидали, что он сейчас поднесет к губам стакан с водой. Послышались недоверчивые восклицания. Величественным жестом победителя Симс вскинул руку и заговорил во вновь наступившей тишине. Голос его набирал силу и высоту.

– Вы, несомненно, жаждете узнать имя убийцы. Не буду долее томить вас. Чтобы составить такой план, требуется блестящий ум, я бы даже сказал, гений; чтобы осуществить его – выдержка и решимость, недоступные большинству. Но есть, есть некто, кого вы всегда не замечали; кто выглядел пустым местом, какие уж там блеск ума и решимость. Вы проходили мимо либо с презрением отворачивались, это уж как кому больше по душе. И это было очень глупо с вашей стороны. Потому что он совершил то, о чем никто из вас даже помыслить не мог, не говоря уж о том, чтобы осмелиться сделать. Итак, джентльмены, это я убил Вимиса и Вэйла. Я ненавидел их и убил – прямо у вас под носом. Вот, полагаю, и все.

На секунду наступила полная, убийственная тишина. Затем Армстронг рванулся вперед. Но Симс неторопливо сунул руку в карман, бросил на присутствующих быстрый надменный взгляд, вынул пистолет и выстрелил себе в голову. Свой миг торжества он пережил.