15
Золотой Луч развернулся и помчался вверх по долине к Вратам и легко проскочил сквозь расселину. Соскальзывая с коня и падая в объятия Джека, Харри заметила, как мимо стрелой промелькнула Наркнон. Гонтуран со стуком упал на землю.
– Бренди, – сказал Джек и что-то поднес к ее губам.
Она сделала большой глоток, поперхнулась и оттолкнула эту штуку.
– Тебе полезно, – заметил Дэдхем, но легкость его тона была наигранной, и они оба это знали. – Ты ранена?
Харри покачала кружащейся головой:
– Нет, а ты?
– Нет.
– Но…
Харри огляделась. Наркнон, покрытая кровью, в основном вражеской, сидела рядом. Бока у нее ходили ходуном, зеленые глаза остекленели, но держалась она, как обычно, безупречно ровно и на глазах у подруги медленно, несколько скованно начала вылизываться. Лучники стояли с пустыми колчанами за плечами и чистили длинные кинжалы. Их стало меньше, чем было, когда она послала их на лесистые склоны долины, а ведь и часа не прошло. Отсутствовало и больше половины котов. Она видела Кентарре, с обмотанным тряпкой предплечьем, но на ногах. Она видела Сенай и Терима. У Теримова коня из раны на боку сочилась кровь, и Сенай стояла у его головы, положив руку на гриву и нашептывая что-то, пока юноша обрабатывал рану какой-то бледной мазью. Все видимые повреждения были легкие. Никто из тех, кого ранило серьезнее, не вернулся к Вратам.
– Это всё, что у нас есть?
Джек кивнул.
– Боюсь, что всё.
От защитников юга, стоявших у Врат Мадамер утром, осталась едва половина. Лица уцелевших приобрели пепельный оттенок – северо-западный ветер был вреден для дыхания. Конечности немели и плохо слушались, а душу снедал ужас, имевший мало общего со смертельным риском боя.
– Турра известен любовью к медленному кровопролитию, – сказала Кентарре, перевязывая руку очередному лучнику, – и он может позволить себе не торопиться. Ничто не в силах устоять против него. Но ты нанесла ему удар, которого он не ожидал, ведь ты захватила его знамя.
– Турра? – недоверчиво переспросила Харри.
Филанон кивнула, а Терим с Сенай прервали свои занятия и посмотрели на нее.
– Я сразу его узнала, – продолжала лучница. – Он смеется в бою и всегда ездит на белом жеребце, который любит кровь так же, как его хозяин. Почему, ты думаешь, нас осталось так мало после столь короткой стычки? Мы хорошие бойцы и сражаемся к тому же с силой отчаяния, поскольку враг многократно превосходит нас числом. Но любой, кого достал белый всадник, умирает с первого удара.
– Не любой, – возразил Терим. – Харизум-сол – нет.
Кентарре торжественно кивнула.
– Почему, ты думаешь, мы следуем за ней?
Харри сказала, положив левую руку Золотому Лучу на седло, дабы сохранить вертикальное положение:
– Он мне не по силам – даже для одного удара. Я не умерла только потому, что он решил не убивать меня. – Цорнин повернул голову, и его хозяйка, с трудом разогнув локоть, положила ладонь на его мягкую морду, подержала так с минуту, и немного тепла просочилось в ее помертвевшую руку. – И отчасти потому, что у меня конь лучше.
Тут где-то позади, возле устья тропы послышался шум. Затем один из Джековых людей рассмеялся, и шум стих. Харри вопросительно глянула в ту сторону и увидела высокую, стройную фигуру, решительным шагом выходящую на поляну, ведя в поводу усталую лошадь.
– Дикки! – выдохнула она и тут же нервно зарделась, поскольку знала, как он ненавидел свое детское имя. – Ричард… – снова начала она робко, но тут он добрался до нее и сгреб в объятия.
Она обняла его в ответ, хотя правая рука еще плохо слушалась, да и левая оставляла желать лучшего.
Наконец он ее отпустил. Взор Харри затуманился, и она не могла сказать, действительно у брата подозрительно блестят глаза или виной тому ее собственные слезы.
– Я вернулся через два дня после вашего отъезда, сэр. Ничего хорошего поездка не принесла, как вы и предвидели, – доложил Ричард Дэдхему.
При этом он не отрываясь смотрел на сестру и держал ее за руки, словно она могла исчезнуть, если он отпустит.
Джек что-то проворчал.
– Мне рассказали, что произошло и куда вы отправились… и кто был с вами… и я взял свежую лошадь и поехал следом. – Он наконец улыбнулся. – Харри, черт побери, мы же все думали, что ты умерла!
Харри помотала головой:
– Нет, как видишь. – И улыбнулась в ответ. – По крайней мере, пока.
Ричард опустил руки. Темная армия раскинулась под ними, и северный ветер, притихший после того, как Цорнин побил колдовского жеребца, а Наркнон сорвала красно-белое знамя, снова принялся завывать вокруг и жалить южан в глаза и горло.
– Свежую лошадь, говоришь? – задумчиво произнес Джек. Добравшись до сестры, Ричард бросил поводья, и уставшее животное покорно остановилось. – Похожа на кобылу Билли Стаббса.
Ричард обернулся к своему командиру и улыбнулся.
– Так и есть. Она всегда была слишком хороша для него, а мне требовалась скорость. Я хотел догнать вас прежде, чем все кончится.
– Ты разрушил безупречную карьеру конокрадством? – мягко спросил Джек.
Ричард посерьезнел.
– Если угодно. Вы же знаете, все мы, кто пришел сюда, связав свою судьбу со старым Дамаром, с точки зрения правительства ее величества, конченые люди. Вы знали это, когда решили идти.
Харри уставилась на Джека, хотя в глубине души с самого начала догадывалась об этом.
– Это правда?
Джек пожал плечами:
– Да, правда. Вот почему все две дюжины тех, кто пришел, сплошь седые ветераны. Нам особо нечего терять. Но ты, Ричард…
Ричард сделал резкий жест рукой.
– Я знал, что делаю. Зов крови, полагаю. Заметьте, я сопротивлялся ему последние несколько лет. – Он взглянул на сестру. – Это все твой приезд сюда, в Дарию… Дамар… Ты полюбила его, полюбила пустыню, даже ничего не зная о ней… Я видел это. Ты сделалась не лучше полковника Дэдхема, – прошу прощения, сэр, – к концу первого же месяца. Мне было от этого так стыдно. Я… я не мог говорить об этом…
Харри сообразила, что перед ней извиняются, и кивнула. Прошлое не имело значения. Брат здесь, с ней, и только это важно.
– Затем, после твоего исчезновения, – медленно продолжал Ричард, – за эти последние длинные месяцы я много передумал… даже надеялся, вдруг ты не умерла… и эта мысль казалась предательством… Понимаешь, я приехал сюда, к ущелью Ритгера, ни разу не сбившись с пути. Я знал, куда поворачивать, где искать все эти безумные тропочки сюда, наверх. Всегда знал.
– Зов крови, – отозвалась Харри. – Почему ты никогда не рассказывал мне, что в нас течет горская кровь?
Ричард удивился:
– Мне рассказал отец. Я… я думал, он и тебе рассказал. Мне не хотелось об этом говорить. Мне о многом говорить не хотелось.
– Я узнала об этом неделю назад, от Джека.
Последовала пауза, а затем Ричард начал смеяться.
– Боже мой! Тогда посвящение в королевские Всадники, должно быть, по-настоящему потрясло тебя. Я сам опешил, когда мне Том Ллойд рассказал. – Он взял сестрину правую руку и повернул ладонью к себе. – Я гордился тобой. Именно тогда я понял, что должен последовать за тобой. И не только в надежде снова увидеть сестру. Чтобы… вернуть кое-что. Или признать, что всегда этим владел.
Северный ветер дергал их за волосы и за ресницы, прислушиваясь к их беседе. Харри рассеянно прикинула, понимает ли он островную речь.
Кентарре уходила. Теперь она вернулась и сказала:
– Сол, Север снова готовится двинуться против нас.
Ричард взглянул на сестру и развернул плечи, словно готовясь к удару.
– Приказывай мне, сол, – произнес он неловко по-горски. Затем продолжил на островном: – Поскольку я опоздал, возможно, вы захотите поручить мне дерзкую одиночную вылазку.
Джек фыркнул.
Харри невольно улыбнулась.
– Нет, в этом нет необходимости. Мы выстроимся здесь, поперек ущелья, и на плато. – Она помолчала. – Я не могу рисковать. Нас слишком мало для нового спуска в долину…
Она возвысила голос:
– Мы здесь, чтобы замедлить продвижение северян. Мы сделаем все, что в наших силах. Но они превосходят нас числом. Их гораздо больше, чем я ожидала. Никто из вас не обязан сражаться… до конца. Полдня миновало. Если мы сумеем удержать их до вечера, то для новой попытки им придется ждать утра.
Харри прикрыла глаза и подумала: «Надеюсь, придется. Даже демоны лучше видят при свете дня… или нет?»
В плавающей перед внутренним взором дымке она видела Корлата и его войско. Они теснили орду северян, уступая ей числом не более чем втрое. Черная масса, заполнявшая долину за Вратами Мадамер, была вдвое больше армии, штурмовавшей ущелье Бледфи. Жеребец Корлата покраснел от носа до хвоста, он бросался и бил без передышки. Корлатов меч потускнел от крови. Сначала она узнала Огненное Сердце. На узнавание всадника потребовалась лишняя секунда, поскольку кушак у Корлата был не того цвета. Затем она увидела Матина, яростно ухмыляющегося и сражающегося бок о бок с королем.
– Если мы выиграем день, мы выиграем… кое-что. Сегодня те из вас, кто остался… могут рассыпаться. Растворитесь в этих горах, доберитесь обратно к Корлату, если сможете.
– Почему ты говоришь «те из вас», сол? – спросила Сенай. – Ты не идешь с нами? Ты так уверена в смерти?
Терим добавил очень тихо:
– Ты ищешь ее?
Харри вздохнула:
– Я не могу уйти. Это моя навязчивая идея держать здесь оборону. Я не могу уйти. Но этот как-его-там, снаружи, позаботится обо мне при следующей нашей встрече. – Она старалась говорить небрежно.
– Очень благородно с твоей стороны, дорогая, – заметил Джек, – но, думаю, мы останемся с Харизум-сол. Продержимся… дня три, если этот Турра так любит медленную смерть. Три дня дадут твоему Корлату передышку, и всегда остается отличная от нуля вероятность, что сэр Чарльз поверит в оставленное мной для него письмо. Шансов почти нет, но если вдруг, то северяне обнаружат, что Чужаки способны причинить им несколько больше неприятностей, чем те ожидали получить за несколько лишних дней подготовки. Мы остаемся.
Последние два слова он произнес по-горски, и Сенай с Теримом и Кентарре повторили:
– Мы остаемся.
Юноша добавил со своей всегдашней бодростью:
– Харизум-сол, ты не можешь просить нас сдаться так легко, когда мы зашли уже так далеко.
Харри заморгала. Она взглянула наружу в долину. Северная масса снова начала смещаться вперед.
– Прекрасно, – ворчливо отозвалась она. – Предлагаю всем поесть и отдохнуть пару минут. Турра двигается. И… спасибо вам. – Она улыбнулась. – Возможно, мы и продержимся три дня.
– И подумай о песнях, которые про нас сложат, – сказал Джек.
Он протянул ей кусок мяса в круглой булке, и она рассеянно принялась его жевать. Правая рука почти не действовала, но левая послушно сжималась и разжималась, локоть сгибался, плечо поворачивалось. Харри, прищурившись, оглядывала горы. Окрестные утесы возвышались над плато на несколько человеческих ростов. За ними скалы снова уходили вверх, и невдалеке от каменистого ущелья мелкие деревца покрывали крутые склоны и выплескивались наружу в долину под ними. Она оглянулась на лесистый отрог, где стояли лучники. Незаметно прикончила булочку.
– Сейчас вернусь.
Джек и Ричард вопросительно взглянули на нее.
– Задолго до новой встречи с нашими друзьями внизу.
Она подняла Гонтурана, неловко вытерла его и убрала в ножны и принялась медленно взбираться по западной стороне ущелья. Пользоваться она могла только левой рукой, да и та не заслуживала полного доверия.
– Харри, что у тебя с рукой? – резко спросил Джек.
Она вылезла на низкий гребень и только тогда ответила:
– Думаю, связку потянула. Не волнуйтесь.
Полковник открыл было рот, но она уже отвернулась и исчезла за выступом скалы.
Ричард сунулся за ней, но Терим заступил ему дорогу, а Джек сказал:
– Нет. Если она хочет побыть одна, мы оставим ее в покое. Мне это тоже не нравится, но она… или то, что ею владеет… по-прежнему знает обо всем этом чуть больше, чем мы. Или так мне кажется.
Ричард пожал плечами, но глаза его задержались на том месте, где исчезла сестра.
– Она пообещала, что мы умрем вместе, – весело сказал Терим.
Джек устало потер лицо.
– Я пока о смерти не думаю. – Он выглянул в долину и медленно поднес к глазу подзорную трубу.
Еще больше фигур, кое-кто верхом на странного сложения скакунах, другие, переваливаясь на собственных толстых ногах, вливались в долину. Им не было конца. Они мутной пеной поднимались вверх, к Вратам, по склону, откуда Харизум-сол с таким трудом выгнала их меньше часа назад. Нижняя половина каменной чаши пропала из виду под ногами шагавших по ней тварей. Полковник опустил трубу.
– Как бы глупо это ни звучало.
Ричард забрал у Дэдхема трубу и посмотрел в нее. Он увидел белого жеребца Турры у передней линии, но знаменосца не было.
Харри, спотыкаясь, лезла все выше и дальше. Затем ноги нащупали нечто вроде оленьей тропы. Она уже поднялась над деревьями и взглянула вниз. Под ней лежала долина, полная крошечных ползущих фигурок. Ближе, но все равно далеко виднелось небольшое плоское пространство за расселиной в скале, где ждали ее люди. «Неужто я забралась так высоко?» – с испугом подумала Харри. Промелькнула мысль, что она слишком далеко и пора немедленно возвращаться, но, кажется, сначала надо что-то сделать. Онемевшая правая рука поползла вверх по ножнам Гонтурана, пока не нащупала рукоять и не успокоилась на камне в ее навершии. Дыхание сбилось и никак не восстанавливалось.
– Леди Аэрин, – прошептала Харри, и мир перед глазами покачнулся.
Она моргнула и внезапно обрела орлиное зрение. Узнала белого жеребца с красными лентами в гриве и бурой полосой засохшей крови на шее и боку, на котором ездил Турра. Увидела красно-, зелено– и черноглазые лица тех, кто следовал за ним, и странных зверей, на которых многие ехали вместо лошадей, тварей с когтистыми ногами и раздвоенными языками. Она видела, как северный ветер вцепляется в волосы ее брату, и резко осознала, что здесь, на голой вершине, не чувствует ветра. И при этой мысли правую руку от основания шеи до запястья пронзило болью, пальцы стиснули рукоять меча и вынули его из ножен. Она медленно подняла Гонтурана над головой, вверх острием, словно собиралась рассечь приведенные Туррой облака и сбросить их вниз ему на голову острыми осколками. Боль в шее усилилась и затопила разум.
– Корлат, помоги мне, – взмолилась она в воздух.
Кучка людей на плато за Вратами взглянула вверх. Оттуда на них внезапно пала волна света и расплескалась, как вода. И они увидели Харизум-сол на вершине за спиной, где раньше никакой вершины не было. Вокруг ее головы и плеч полыхало сине-белое пламя. Вот она подняла правую руку, и Гонтуран засверкал так ярко, что на него невозможно стало смотреть. А Харизум-сол снова и снова вонзала клинок в небо, выкрикивая слова, которые каждый отчетливо слышал, но не мог ни понять, ни повторить. Однако Кентарре и Джек узнали Древнее Наречие гор, Язык Богов. Синий огонь побежал вниз от камня в рукояти меча и ударил в землю и заклубился вокруг ног Харри. Хлопья его отрывались и плыли в воздухе, а искры вертелись и сверкали, будто кристаллы, и разбрасывали по склонам гор крохотные радуги. Правда, синий в этих радугах преобладал над всеми остальными цветами.
Из долины доносились хриплые крики, но голоса не достигали Синего Меча или державшей его женщины и падали обратно в долину, словно рыба, выпрыгнувшая слишком высоко из воды, глотая воздух. Люди слышали визг белого жеребца и ужасный голос Турры, но никто не обернулся посмотреть – все смотрели вверх. Даже кони стояли, задрав головы и насторожив уши, глядя туда же, куда их всадники. И Наркнон, не последовавшая за Харри, хотя могла бы, застыла как камень, не считая хлеставшего по бокам хвоста. Золотой Луч гарцевал, глядя на скалы, по которым не мог забраться. Синий свет вливался ему в глаза, рот и ноздри, пока конь не стал походить на призрака.
Склон тронулся. Мелкие камушки, затем камни побольше, затем валуны и целые скалы покатились в долину. Чистый голос женщины не умолкал, и непостижимые слова лились на горцев и Чужаков вместе со сверкающим синим светом. Грохот падающей горы нарастал, и многие повалились на колени и ничком, не в силах устоять на ногах. Глаза больше не видели, свет вливался им прямо в мозг, и уши не слышали, забитые ревом рушащейся земли, однако в сознании продолжали отпечатываться пронизанные синим светом слова.
А затем все кончилось. Кони встряхнулись, некоторым пришлось, обливаясь путом, подниматься на ноги. Люди, не вставая, переворачивались на спины и смотрели в небо. А оно сияло, голубое и безоблачное. Воины вздрагивали и осторожно вставали. Джек взглянул вверх первым и Харри не увидел. Сначала он решил, что его подводят глаза, но контуры горных пиков вокруг он различал и без труда определил, где стояла девушка пять минут назад. Но того места больше не существовало. Полковник не сомневался, что смотрит в верном направлении. Тогда, озадаченный, он огляделся, ища поддержки, и встретился взглядом с Ричардом, охваченным таким же изумлением. Они вместе повернулись к долине.
Но долина исчезла. Только дымящееся поле из битого камня и вывороченных деревьев предстало их глазам. Скальная стена за самим ущельем была срезана начисто, и Врата прекратили свое существование как проход в горах. Джек и Ричард стояли на краю, глядя вниз и дальше в сторону предгорий. Ни единого признака жизни, нигде, только облака пыли. Пыль имела странный синеватый оттенок и мерцала в солнечном свете. Поднялся легкий ветерок. Он прилетел сквозь новую широкую брешь в горах и удивленно принялся исследовать новый ландшафт. Измученные и встревоженные люди и звери на гребне, где некогда находилось ущелье, повернулись ему навстречу. Пахло хорошо, молодой зеленью.
– Северного ветра больше нет, – заметил Дэдхем.
– Да, – отозвался Ричард. – Этот дует с юго-востока.
Они постояли, собираясь с мыслями.
– Мы должны поискать Харри, – сказал Ричард, – ведь правда же? – Прозвучало это очень по-детски.
– Да, – согласился Джек.
– Это же Харри была, да? – спросил лейтенант с некоторой неуверенностью.
Полковник чуть улыбнулся.
– Да. Или это была настолько же Харри, насколько и кто угодно. Терим, – перешел он на горский, – мы хотим поискать Харизум-сол. Она может быть слишком… измотана, чтобы вернуться сама. Ты идешь?
– Да, – кивнул юноша.
К ним присоединилась и Сенай, пока остальные ждали вестей. Золотой Луч последовал за ними к подножию скальной стены, за которой исчезла его хозяйка, и тревожно ржал им вслед, вставал на дыбы и ставил передние ноги на скалу за ними, пока они взбирались вверх, прочь от него.
– Мы приведем ее, – сказал ему Джек. – Потерпи.
Наркнон пошла с ними.
Всем четверым казалось, что они продвигаются очень медленно. Ноги делали, что могли, но сердце рвалось вперед. Наркнон, вместо того чтобы, как обычно, шнырять между людьми, трусила следом и останавливалась вместе со всеми. Джек чувствовал, как тяжело ворочаются в голове неуклюжие мысли, и когда он встряхнул головой, мозг перевернулся неловко, словно плохой пловец в глубокой воде. Глаза в глазницах болели, и он по-прежнему видел Харри со вскинутым мечом в облаке синего огня, хотя картина стала уже воспоминанием, а глаза сосредотачивались на кустах, земле, камнях и синей пыли.
Они дружно остановились, дойдя до склона. Над ними шелестели деревья.
– Этого не может быть, – заявил Ричард, – мы же видели ее на голой скале.
Джек прищурился на солнце.
– Однако все верно. Или, по крайней мере, направление верное. Если солнце не сдвинулось, чего я не гарантирую… возможно, эти деревья росли, пока горы падали.
Джек начал снова карабкаться, словно уверенный, что знает дорогу. Терим и Сенай последовали за ним. Выступление Харизум-сол потрясло их меньше, чем Джека или Ричарда. Они не ожидали, что ландшафт возле такого выплеска келара станет подчиняться обычным физическим законам. Они тоже взглянули на солнце и поняли, что движутся в верном направлении. Ричард шел последним. Он чувствовал себя старым, кости у него скрипели, а присутствие Наркнон нервировало. Он слышал о дамарских охотничьих котах, но никогда прежде ни одного не видел.
Выше по склону обнаружилась крохотная тропинка, словно протоптанная мелкими копытными, и Джек с надеждой двинулся по ней. И всего через несколько минут они вышли из-под деревьев на небольшую прогалину, покрытую свежей зеленой травой – первой нормальной травой с тех пор, как отряд покинул деревню Сенай. Харри лежала съежившись на краю полянки. Гонтуран, тусклый, как олово, с непрозрачным синим камнем в рукояти, валялся на траве рядом с ней. Девушка лежала на боку, свернувшись калачиком, и обе ее руки касались меча. Левая неловко упала на рукоять, а правая стискивала клинок сразу под гардой. Джек первым вышел на прогалину, и он единственный видел фигуру в деревьях сразу за Харри. Ему почудился отблеск рыжих волос. Полковник моргнул, вглядываясь пристальнее и нащупывая палаш, и видение исчезло. Впоследствии он так и не мог решить, видел ли он что-нибудь, кроме странной игры света в листве, хотя слышал горские легенды и знал, кто носил Гонтурана прежде его юной подруги.
– Харри! – воскликнул Ричард, побежал вперед и упал рядом с сестрой на колени.
Остальные чуть больше верили в горную магию и понимали, что колдовство уже кончилось, к добру или к худу, поэтому не торопились. Джек огляделся. Поблизости ничто не напоминало каменный лоб, на котором недавно стояла Харри. Над головами, мягко шелестя на зеленом ветру с востока, вздымались деревья. Настоящие деревья, а не серые чахлые недоразумения, торчавшие вокруг ущелья и в похороненной под оползнем долине. За маленькой полянкой, насколько хватало глаз, не было ничего, кроме бесконечного моря сладостной зелени, без единого солнечного блика на прогалине.
Харри что-то снилось, но Дикки звал ее. Аэрин склонилась над ней, улыбаясь ироничной улыбкой, так хорошо знакомой теперь. Это была улыбка любви, но еще больше в ней светилось понимания. Аэрин заговорила с ней во второй раз. У нее был низкий хрипловатый добрый голос.
– Вот что смог совершить один безумный Чужак на горском коне. Я тоже в свое время проделала нечто подобное. Но героям нечестно получать все подвиги и славу в одиночку. Твой отряд воспоют в грядущих веках, и Джековы праправнуки, и ваши с Ричардом, и Сенай, и Теримовы будут помнить Врата Мадамер, будут помнить, как горы рухнули и сокрушили войско Турры. Тем, кто остался дома, обидно, что они не принимают участия в приключениях. Я не много узнала в жизни, но это-то усвоила. Неплохо бы кое-кому поучиться на моих ошибках…
– Корлат, – жалобно шепнула Харри, и Аэрин ласково ответила:
– Корлат ждет тебя.
Харри хотела сказать: «Этого-то я и боюсь», – но Дикки звал ее. Это не мог быть Дикки, она не видела его с… Харри открыла глаза. Ближайшее прошлое помнилось смутно. Вроде бы она призвала Аэрин и попросила Корлата помочь ей принять поддержку прежней хозяйки Гонтурана. И кажется, у нее получилось. И Аэрин говорила с ней об этом… и о Корлате… Сильно болела голова.
– Ричард, – сказала она.
Остальные трое со вздохом опустились на траву рядом ней. Повисло молчание, и никто не знал, как его нарушить. Наркнон поставила лапу Харри на грудь и принялась вылизывать ей лицо. Языки у охотничьих котов гораздо жестче, чем у домашних. Девушка опасалась, что кожа у нее потрескается и облезет, но сил спихнуть кошку не находила. Наконец она заговорила, и голос ее прозвучал тихо и гулко:
– Не горю желанием шевелиться прямо сейчас, но разве у нас нет кое-какого крайне срочного дела в долине? Или три дня прошло, пока я тут… и…
– Долины больше нет, – перебил Ричард.
– Северяне, – сказал Джек, – лежат теперь под большущей кучей камней, некогда горным хребтом. Похоже, ты натянула его им на уши, и, Харизум-сол, я отдаю тебе честь. – Он коснулся лба и взмахнул пальцами в том особом жесте, каким горцы выражают почтение к своему королю.
Харри слабо улыбнулась.
– Это кощунство, знаете ли. Я отдам вас под трибунал.
– Островной или горский? – невозмутимо поинтересовался Джек. – Стоять можешь?
– Как раз собираюсь с духом, чтобы это выяснить.
Она перевалилась на спину, а затем приподнялась на локте. Наркнон теперь любовно жевала ее волосы. Тут Сенай с Ричардом подперли ее с обеих сторон, и Харри, пошатываясь, поднялась на ноги. Кожаная кираса казалась твердой, как железо.
– Чувствую себя картошкой, из которой только что сделали пюре, – заметила Харри.
Наркнон прислонилась к колену подруги и урчала как сумасшедшая.
– Давай мы тебя понесем, – предложил Терим, переминавшийся рядом в тревоге, разрываясь между почтением и осторожностью.
– Пока нет, спасибо, – ответила Харри, – но ты мог бы подать мне Гонтурана. Что-то мне не очень хочется наклоняться.
Она произнесла это по-горски, поэтому, возможно, Ричард просто не понял. Но для остальных троих наступил краткий, но очевидный момент, когда никто не решался двинуться. Все думали о синем огне на горной вершине, и у всех покалывало ладони. Наконец Джек шагнул вперед, наклонился, поднял клинок Харизум-сол, едва заметно поблескивавший на солнце столовым серебром, и протянул его рукоятью вперед хозяйке. По кромке синего меча пробежал узкий блик белого огня и очертил его пальцы. Глаза Джека и Харри встретились. Только теперь, когда стало уже слишком поздно, она сообразила, о чем просит.
– Спасибо. Наверное, мне стоило самой наклониться. Заодно выяснила бы, способна ли я на это.
Она убрала меч в ножны. Джек посмотрел на свою светящуюся белую руку и вытер ладонь о бедро. Покалывание в кисти прожужжало вверх по руке и на мгновение затрепыхалось в голове. Он бы не назвал ощущение неприятным.
Сомкнув пальцы на рукояти Гонтурана, Харри осознала, что тело работает и сможет идти. Не отпуская рукояти, она сделала шаг вперед.
– Сегодня останемся на месте. Завтра поскачем обратно искать Корлата. – Она на мгновение прикрыла глаза, мир крутанулся, затем выровнялся. – Они дальше к западу, чем ожидалось. Шесть дней, если поторопимся. Если сумеем поторопиться. – Она нахмурилась, не открывая глаз. – Они теснят северян, они побеждают. – Глаза ее распахнулись. – Они побеждают! – повторила она, и щеки ее зарумянились, и трое друзей улыбнулись ей.
Харри сосредоточилась на ходьбе, и к тому времени, как они добрались до скальной стены у Врат, у нее получалось уже весьма неплохо. Она по-прежнему смотрела под ноги, но съезжала и слезала вниз самостоятельно, а шедшие перед ней Джек и Ричард изо всех сил старались не протягивать руки и не помогать ей. Когда она добралась до низу, ее окружили люди. Цорнин сердито бодал ее в плечо, спрашивая, почему она отправилась туда, куда он пойти не мог. Ее горцы взмахивали пальцами в салюте, а Кентарре очень демонстративно коснулась лба и взмахнула пальцами наружу, и все лучники последовали ее примеру. А Джековы Чужаки смотрели во все глаза и кланялись, вытянув в ее сторону руки с палашами рукоятью вперед. И тут она осознала, какие они все тихие. Слишком тихие. И повернулась взглянуть на долину.
Харри побелела, и тут уж Джек с Ричардом выставили руки и подхватили ее.
– Боже мой, – прошептала она. – Это было… нечто, да?
Над каменистой пустыней по-прежнему клубилась пыль. Облака ее оставались достаточно густыми, не позволяя ничего рассмотреть. Их пронизывали и оплетали синие нити, словно сеть. Солнце над пропитанным синевой туманом пылало так ярко, что глазам было больно. Пыль забивалась в глаза, носы, глотки и рты, голоса охрипли.
– Кентарре, неужели такого, как Турра, можно остановить, просто завалив камнями? – спросила Харри.
Филанон пожала плечами:
– Моя сол, полагаю, никто прежде этого не пробовал.
Девушка бледно улыбнулась.
– По крайней мере, его войско это остановило, – вставил Терим, – мало кто из них обладал собственным келаром.
– Им он никогда не требовался, – пожала плечами Сенай, – ведь Турра всегда был сильнее.
– Там больше, чем просто камни, – покачал головой Джек. – Некая сила связывает их и не дает рассыпаться.
Он уставился наружу. Синие мушки, дразнясь, танцевали на краю поля зрения.
Кентарре и Сенай с Теримом, знавшие легенды о северном маге, промолчали.
– Возможно, он так и упокоится здесь, – сказала наконец Кентарре. – Но сегодня можно сказать, что этот день наш.
– Сегодня день Харизум-сол, – твердо возразил Терим, а Сенай, просветлев лицом, крикнула:
– Харизум-сол!
Кентарре вытащила свой кинжал, постучала рукоятью по груди, а затем вскинула над головой.
– Харизум-сол! – выкрикнула она, и остальные лучники подхватили:
– Харизум-сол!
Следующими клич подхватили люди Сенай. Джековы солдаты, вытряхнутые из смешанного со страхом изумления, захлопали и затопали ногами, словно не зная, как еще выразить свои чувства. Именно Ричард заорал «Ангхарад!», после чего Чужаки тоже закричали «Ангхарад!», а некоторые засвистели, словно Харри только что исполнила арию в опере. Когда они остановились, все снова заулыбались и расслабились, как будто приключающиеся по личному повелению оползни и землетрясения совершенно обычный воинский прием. Или, по крайней мере, командирский. Затем все глубоко вздохнули и принялись за дела. Зажгли вечерние костры к ужину. Появилась Наркнон, ужасно собой довольная, волоча оленя больше себя размером. Закат над горами в тот вечер был лилово-синий.