В последние дни января 1722 года в Лондоне появилась книжка с необыкновенно длинным, как тогда было принято, названием: «Радости и горести знаменитой Молль Флендерс, которая родилась в Ньюгейтской тюрьме…» Далее в заголовке говорилось, что героиня пережила немало приключений за свою бурную жизнь, несколько лет была содержанкой, пять раз замужем, двенадцать лет воровкой, наконец, восемь лет ссыльной. Фамилия автора отсутствовала, но сообщалось, что вся история записана со слов героини, скрывавшейся под вымышленным именем.

Анонимный автор (а им был не кто иной, как Дефо) пояснял в своем предисловии, что у его героини есть особые причины скрывать свое настоящее имя, потому что оно слишком хорошо известно в архивах и протоколах Ньюгейтской тюрьмы и суда в Олд-Бейли. Так что, мол, читатель пусть не рассчитывает на то, чтобы она назвала его.

Конечно, современники были заинтригованы. Они привыкли к тому, что граб-стритовские авторы знакомили их с жизнеописаниями подлинных персонажей, с похождениями известных разбойников, пиратов, авантюристов. Лондонские мещане, люди наивные, обожающие всякие приключения, особенно из жизни героев преступного мира или путешественников в далекие, таинственные страны, нередко самый что ни на есть фантастический вымысел принимали за описание реальных событий, рассказанных якобы от лица их участника.

Готовые поверить и в небылицы, они и путешествия Гулливера воспринимали как вполне достоверные. Словом, реальное существование тех, от имени кого велось повествование в таких книгах, ни у кого не вызывало сомнения. Не сомневались лондонцы и в том, что Молль Флендерс лицо подлинное. Если же она и назвалась вымышленным именем, то это вовсе не значит, что ее не существовало.

«Но кто в таком случае скрылся под этим именем?» — спрашивали любопытные. Охотников разрешить эту загадку было немало.

На сей счет строили различные предположения. Для порядка перебрали всех знаменитых воровок, в том числе и давно умерших, таких, как Барбара Спенсер, повешенная в Тайберне, и Мэри Прайс, она же Роджерс, которую сожгли на костре.

Но эти персонажи были слишком отдалены во времени и едва ли могли послужить прототипом Молль Флендерс, а тем более рассказать о себе автору. Тогда кто же поведал ему свою историю? Решили обратиться к более близким примерам.

В этот момент по Лондону распространился слух, что автор ставшего к тому времени весьма популярного романа (за год вышло три издания) встречался со своей героиней в Ньюгейтской тюрьме. Здесь будто бы он и записал со слов этой лондонской воровки историю ее жизни. Однако это были лишь слухи.

Но вот вскоре после выхода в свет книги появилась серия анонимных памфлетов, автор которых утверждал, что настоящая Молль Флендерс умерла в Гэлуэй в апреле 1722 года, где ее знали под именем Элизабет Аткинс.

Однако при ближайшем рассмотрении эти памфлеты оказались чистой спекуляцией и представляли собой не что иное, как вкратце изложенное содержание романа Дефо с добавлением некоторых настоящих имен, чтобы создать впечатление правдивости. Наиболее известным из этой серии (выходившей на протяжении нескольких лет) был памфлет «Непостоянство судьбы», где сообщалось имя наставницы Молль — Джейн Хэкэбаут. Лондонцы тотчас узнали в ней реальную Кэт Хэкэбаут, чье имя долгое время не сходило со страниц газет. Ее брат, разбойник Фрэнсис, был повешен в 1730 году, а сама она отправлена в ссылку год спустя. Считают, что У. Хогарт в своей знаменитой серии гравюр «Карьера шлюхи» изобразил эту самую Хэкэбаут. «А вы думали нет?!» — восклицал автор тогда уже появившейся поэмы о жизни Хэкэбаут — своеобразного жизненного комментария к этим гравюрам. Сочинитель поэмы не сомневался, что Молль Флендерс и Хэкэбаут — одно лицо.

В ту пору никому в голову не пришло обратиться к сообщениям газет того времени, когда Дефо работал над своим романом. А между тем если бы это сделали, то кое-что прояснилось бы в вопросе о том, кто же была Молль Флендерс на самом деле.

Летом 1720 года в уже известном нам журнале Эплби «Ориджинел уикли джорнэл», где сотрудничал Дефо, появилась небольшая заметка, написанная в форме письма. От имени некой «Молль», проживавшей на Розмэри-лайн, близ Ярмарки тряпья, в заметке рассказывалось о судьбе лондонской воровки-карманщицы, которая незаконно вернулась из ссылки, о том, как узнав об этом, ее шантажировал один человек, грозившийся выдать ее, если она не станет делиться с ним своей добычей.

Намек на шантажиста слишком прозрачен, чтобы не узнать Джонатана Уайлда. Конечно, речь шла о нем и его методах. Но кто написал записку и передал в журнал? Не рук ли Дефо это дело? Ведь тем летом ему частенько приходилось бывать в Ньюгейтской тюрьме, где он навещал своего редактора Миста, посаженного за долги. Надо ли говорить, что Дефо, сотрудничавший и в журнале Эплби, пополнял, как обычно, свою память фактами из жизни героев преступного мира. И ничего удивительного, что его внимание привлек рассказ рецидивистки Молль, интересный не только сам по себе, но еще и потому, что разоблачал методы ненавистного Джонатана Уайлда.

Тогда-то, можно сказать, и состоялась личная первая встреча автора и его будущей героини. Впрочем, не исключено, что Дефо и до этого приходилось встречаться с воровкой Молль. Возможно, он следил за ее судьбой, и она была своего рода корреспондентом, посвящавшим его в воровские тайны.

Ровно через год, 17 июня 1721 года, на страницах «Дейли джорнэл» вновь всплыло имя воровки Молль. Но теперь сообщалась и ее фамилия. «В пятницу Молль Кинг, — говорилось в заметке, — одна из знаменитейших воровок города, также известная как помощница при краже часов у дам, которые она снимает с пояса, водворена в свою старую резиденцию Ньюгейт».

Итак, известная на весь Лондон воровка по прозвищу Молль Кинг. Не здесь ли следует искать разгадку тайны прототипа Молль Флендерс? Но возможно ли в таком случае, проследить судьбу Молль Кинг по сообщениям газет и документам тех лет?

В номере «Дейли джорнэл» от 20 сентября 1722 года было помещено следующее сообщение: «Молль Кинг, известная преступница, прославившаяся тем, что крадет золотые часы у дам в церквях, за что ее несколько раз судили, недавно вернулась из ссылки, была опять схвачена и посажена в тюрьму Ныогейт». Два дня спустя аналогичная хроника появилась в «Уикли джорнэл сатердей пост». Не может не броситься в глаза сходство этих хроникальных заметок с тем отрывком из романа, где говорится о ловкости лондонской воровки, которая «была мастерица в краже товара из лавок, кроме бумажников, в вытаскивании золотых часов у дам из-за пояса; это последнее она проделывала с такой ловкостью, что с ней не могла сравниться ни одна женщина».

Вновь имя Молль Кинг промелькнуло на страницах «Бритиш джорнэл» в марте 1723 года. Похоже, что Молль Кинг работала на Уайлда. Это подтверждается двумя подлинными документами, имевшими самое непосредственное отношение к «главному вороловителю». После своего ареста он подал прошение об освобождении на том основании, что выдал правосудию начиная с 1720 года немалое число лиц, перечень которых прилагал. Молль Кинг числилась среди тех, кто вернулся из ссылки и снова был отправлен обратно. Фигурировала она и в его известном списке жертв, который он разослал присяжным перед судом, надеясь снискать их расположение.

Несколько месяцев спустя Молль Кинг снова объявилась в Лондоне и вместе с братом Ричардом Бердом принялась за старое. Попалась она при ограблении дома на Литтл-стрит, где похитила «различных вещей на сумму 50 фунтов», говорилось в обвинительном заключении. На другой день судья Богн, который, как выяснилось позже, был подкуплен Джонатаном Уайлдом, отправил ее в тюрьму Ньюгейт. Выяснилось также и еще одно обстоятельство. В ее аресте участвовал некий Джон Пэрри, который работал на Уайлда. А это значит, что «главный вороловитель», несомненно, содействовал ее провалу. В чем, впрочем, он и сам признался на суде.

Как дальше сложилась судьба воровки? С нее было снято обвинение в краже, но ее приговорили к смертной казни за самовольное возвращение из ссылки. В этом случае Уайлду полагались его 40 фунтов стерлингов за участие в разоблачении преступницы. Но счастье улыбнулось Молль Кинг. В ожидании казни она выступила свидетельницей по другому делу и способствовала разоблачению, а попросту говоря, выдала грабителя Ричарда Грэнтема. Это учли и вновь приговорили ее к ссылке. До января 1722 года Молль Кинг оставалось в Ньюгейте. Сначала в камере смертников, а затем в ожидании отправки за океан, что случилось спустя два дня после издания романа Дефо. (В сентябре того же года она вновь объявилась в Англии и снова оказалась в тюрьме.)

Похоже на то, что Дефо заинтересовался ею как раз тогда, когда она ждала казни. Исповедь ее показалась ему подходящей темой для уголовного памфлета, которые он обычно печатал в «Ориджинал уикли джорнэл» сразу же после казни преступника. Однако с отменой приговора памфлет о конкретном человеке перерос в роман, героиня которого получила имя Молль.