Книга: Голубая стрела
Назад: 6. ПОД ВОДОЙ
Дальше: 8. В ТУМАНЕ

7. НА ОСТРОВЕ ОДИНОКОМ

«Девятая» волна ударила о большой камень, высоко рассыпалась солеными брызгами и, как котенка, сбросила Гудзя с камня в воду. Он вынырнул, отфыркнулся и в три — четыре взмаха доплыл до берега. Убежав от настигающей волны, Гудзь загоготал от удовольствия и похлопал себя по мокрой груди, потом быстро побежал через остров к остаткам разбитого еще в войну маяка.
Остров был небольшой, в любом направлении имел не более полусотни метров. С одной стороны он оканчивался относительно отлогим, удобным для купания берегом, а с противоположной — круто спускался в воду.
Гудзь вошел в оставшийся от маячной башни нижний этаж и первым делом заглянул в котелок — на самодельном очаге булькала и распространяла вкусный запах уха. Гудзь поспешно оделся, натянул гимнастёрку с погонами сержанта-пограничника и застучал сапогами по каменным ступеням.
Лестница вывела его на площадку уцелевшего междуэтажного перекрытия. Площадка была окружена обломками стены и напоминала цирковую арену. У наибольшего из обломков прилепилась будка с окошками для кругового обзора. Рядом с ней стоял на треноге оптический прибор.
По площадке прохаживался второй сержант-пограничник. Был он невысок, плечист, чуть кривоног, однако молодцеватая подтянутость делала его как-то выше и стройнее. На чистой, выгоревшей от солнца гимнастерке сияли пуговицы и знак «Отличный пограничник», простые кирзовые сапоги блестели. В руках сержант держал бинокль, но, судя по тому, как вглядывался он в синий простор моря, его узкие глаза не очень нуждались в дополнительной оптике.
— Кафнутдинов! Пошли уху рубать, готова, — позвал его Гудзь.
— Зачем рубать — твоя уха деревянный? Уху кушать надо, — показал в улыбке белые, как сахар, зубы Кафнутдинов, и тут же загорелое лицо его стало серьезным. — А кто меня подменит?
Гудзь махнул рукой.
— Подумаешь, на десять минут отлучиться! Все равно, смотри не смотри, ничего не увидишь — одно море…
— Зачем так говоришь? А еще сержант! Службу надо нести, как полагается. Поставили тебя смотреть — смотри…
Гудзь сбежал по лестнице вниз.
Кафнутдинов пожал плечами ему вслед и продолжал свое дело. Но Гудзь вскоре вернулся, осторожно неся две полные миски, нож, ложки и зажатый подмышкой хлеб. Дружески подмигнул товарищу:
— Коль так, давай тут пообедаем. Сначала ты поешь, я буду наблюдать, потом поменяемся.
— Так можно, — согласился Кафнутдинов.
Гудзь быстро принес из будки скамейку —
вместо стола, пригласил сержанта:
— Садись, кушай, пока горячая.
Кафнутдинов молча улыбнулся в ответ и с аппетитом принялся за еду, а Гудзь в это время стал наблюдать за горизонтом.
Крохотный остров Одинокий действительно одиноко торчал из воды миль на семь от берега в районе Малых глубин. Застава «Приморская» использовала островок для своего пограничного пикета. Катер доставлял сюда трех пограничников: старшего пикета, радиста и сигнальщика, которые трое суток несли службу на Одиноком, а затем сменялись. Каждый из состава пикета имел и дополнительные обязанности: радист и старший — наблюдателей, а сигнальщик — повара.
В этот день на островке осталось два человека: сигнальщик рядовой Липов внезапно заболел, и идущий к берегу пограничный катер забрал его с собой. Вечером пикет должен был смениться.
…Когда Кафнутдинов вернулся на пост наблюдения, Гудзь занял его место за импровизированным столом.
— С берега не сообщали, нашелся капитан Петров? — спросил Кафнутдинов. — Не знаешь? Почему не знаешь?
— Питание берегу: на исходе… Связь держу только по графику. Скоро узнаем…
Радист поднял голову и от неожиданности бросил ложку.
— Смотри, человек в море! — взволнованно крикнул он.
Не прошло и двух минут, как Гудзь, сидя в надувной лодке, уже греб изо всех сил по направлению к утопающему.
С трудом вытянув на берег обмякшее тело человека, он втащил его в первый этаж башни. В силу необходимости Кафнутдинов на время покинул свой пост и сбежал по лестнице к радисту.
Тот стоял около расстеленной плащ-палатки и сгибом локтя вытирал мокрое лицо. У ног Гудзя лежал без сознания плотный мужчина в ботинках, трусах, флотской тельняшке и спасательном жилете поверх нее.
— Наверно, летчик… капитан Петров, — еще не отдышавшись, высказал свое предположение Гудзь. Сержант Кафнутдинов метнул на радиста горячий взгляд:
— Растирать человека надо! — и отбежал к аптечке.
Нашатырный спирт подействовал безотказно. Мужчина мутным взором посмотрел на склонившихся над ним пограничников, потом взгляд его стал осмысленным.
— Где я? На берегу?
— Живой, совсем живой! — обрадовался Кафнутдинов. — Это он вас вытащил, — указал сержант на Гудзя.
— Спасибо… — слабо улыбнулся спасенный. — Летчик я… капитан Петров.
Он попытался приподняться на локте и бессильно упал.
— Лежите, пожалуйста. Скоро доктор будет, чай будет — все будет.
Кафнутдинов отошел к лестнице и поманил к себе Гудзя.
— Ты сейчас же радируй на заставу. А я пойду… В журнал еще записать надо…
— Потом все заодно запишем.
— Полагается сразу… Ну, смотри за ним.
Кафнутдинов ушел наверх. Гудзь подошел
к рации.
— Там в лодке мой баллончик остался, — встрепенулся спасенный, — принесите его, пожалуйста, это очень важная вещь.
— Не пропадет, — заверил капитана Гудзь. — Но, коли важный… — пограничник вышел из помещения.
Тогда спасенный, легко поднявшись, по-кошачьи скользнул за ним, выглянул из дверей и метнулся назад — к рации. Схватив проволочку, зубами содрал изоляцию и накоротко замкнул клеммы батарей питания. Разрядив таким образом батареи, он выбросил проволочку и вернулся на свое место.
А Гудзь тем временем подошел к шлюпке, вынул из нее синий баллон со стрелой и вернулся с ним в башню. Спасенный лежал в том же положении, закрыв глаза. Гудзь склонился над ним:
— Как самочувствие, товарищ капитан?
— Лучше. Сил вот только нету. Грузный я для жилета оказался — пришлось плыть все время. Хорошо еще догадался, пока силы были, брюки да китель сбросить, а то вовсе утонул бы.
Гудзь помог спасенному подняться, довел до постели, уложил, укрыл шинелью.
— Ось так добре будет…
Налил из закипевшего котелка кружку чая, открыл консервы, поставил у изголовья.
— Подкрепитесь, товарищ капитан.
— Спасибо. Хорошие вы ребята. Вот на берег попадем — я уж в долгу не останусь. Далеко до берега-то?
— Далековато. Миль семь с гаком.
— Как же добраться?
— Вечером катер придет, сменяемся мы.
Гудзь подошел к рации, попробовал поработать
ключом, щелкнул выключателем. Контрольный «глазок» не загорелся. Радист пожал плечами, стал проверять контакты подключения питания, предохранители. Найдя причину отказа рации, Гудзь с недоумением и досадой уставился на батареи, буркнул что-то себе под нос и пошел наверх.
Кафнутдинов с автоматом поперек груди тщательно обшаривал в бинокль горизонт. Солнце давно миновало зенит и светило уже под углом к воде. Утихающая зыбь играла в его лучах зелеными, синими, фиолетовыми и желтыми оттенками, резала глаза ослепительными бликами.
Море было пустынным. Вдалеке часа два тому назад прошел рыболовецкий сейнер — и все. Но на душе у пограничника почему-то росло беспокойство, и он настороженно всматривался в просторы глухо рокочущего моря.
Заслышав шаги, Кафнутдинов обернулся.
— Не мог передать радиограмму, батареи совсем сели, — доложил Гудзь и, заметив на камне журнал, добавил: — Там еще баллончик у меня лежит, который при спасенном был, запишем?
— Какой еще баллончик?
— Ось такий, — показал руками Гудзь, — металлический, синий, с блакитной стрелкой…
— Безобразия! — вскипел вдруг Кафнутдинов, заговорив с заметным акцентом. — Почему сразу не сказал про баллончик? Почему ушел от задержанного?..
— Да что ты расшумелся, Кафнутдиныч? Какой он задержанный, он — спасенный. Человек назвал себя, рассказал, кто он, что он, все правильно. А ты…
— Прекратить разговоры, товарищ сержант! Шагом марш бегом на место и держать глаз на задержанном все время!
— Слушаюсь!
Через некоторое время Кафнутдинов с высоты своего поста наблюдал, как спасенный тихо прогуливался по острову, а Гудзь, сидя на камушке, следил за ним взглядом.
Новый знакомый оказался веселым и простецким человеком: рассказал Гудзю несколько забавных историй из своей летной жизни, пару армейских анекдотов.
Спасенный, насвистывая, подошел к берегу, остановился, поставил ногу на камень и долго созерцал море, как бы любуясь им. Заодно он осмотрел шлюпку, что покачивалась на волне у берега, и искоса взглянул на пограничника. Тот сидел, рассматривая белые прожилки в маленькой темносерой гальке.
Зевнув, спасенный побрел обратно к башне. Гудзь поднялся и направился туда же. Его остановил окрик с вышки:
— Товарищ сержант! Что за беспорядок, почему весла в лодке оставили? А если волна унесет?
Гудзь с удивлением посмотрел вверх на Кафнутдинова: весла у них всегда хранились в шлюпке наготове, но промолчал и, взяв весла, поспешил догнать своего подопечного.
В круглом, как юрта, помещении летчик снова растянулся на постели. Гудзь, стесняясь открыто наблюдать за офицером, стал возиться с аппаратурой и время от времени посматривал на летчика. Тот вроде как задремал.
Проверяя и протирая аппаратуру, Гудзь раздумывал о сегодняшнем событии на островке и о своем к нему отношении. С одной стороны, сержант понимал правильность позиции, какую занял Кафнутдинов, но, с другой стороны, осуждал старшего пикета за «солдафонство». Конечно, коль скоро пограничники вытащили из воды неизвестного человека, то, независимо от того, есть у него документы или нет, пограничники не должны оказывать ему доверия, а обязаны обходиться с ним, как со всяким задержанным. Но ведь в данном случае задержанный был вовсе не задержанным, а спасенным и вполне определенным лицом, назвавшим свое имя, звание, профессию, которые точно соответствовали сведениям, полученным пикетом от начальства. Есть ли основания не доверять офицеру? Нет, конечно, Кафнутдинов малость того — перегнул…
От таких размышлений Гудзя вернуло к действительности неприятное ощущение чужого пристального взгляда. Сержант резко обернулся: спасенный явно направлялся к тому месту, где на табурете лежало оружие его спасителя. У Гудзя захватило дыхание. А летчик, потирая ладонью горло и морщась, взял кружку, зачерпнул из бочонка пресной воды, неторопливо напился и улыбнулся сержанту.
— Проклятая соль. Наглотался морской воды, теперь горло дерет — страсть! Гудзь почувствовал облегчение.
Снаружи раздался крик Кафнутдинова:
— С юга у острова всплывает подводная лодка!
Летчик поспешил к входу, но радист опередил
его и, схватив оружие, заслонил собой дверь:
— Товарищ капитан, не полагается.
Тот пожал плечами и отступил усмехаясь. Гудзь встал в дверях так, чтобы можно было наблюдать и за летчиком и за тем, что происходило снаружи.
Подводная лодка всплыла почти у самого берега. На мостике появилась фигура офицера. Золотом сверкнули погоны капитана третьего ранга. Подводник приветственно махнул фуражкой:
— Здравствуйте, орлы-пограничники! Вы тут из моря никого не вытащили?
— Здравия желаем!.. Есть, вытащили, товарищ капитан третьего ранга! — весело отозвался Гудзь.
— Капитан Петров здесь!.. — сразу закричал летчик.
Дробь каблуков по каменным ступеням прервала его. С вышки сбежал Кафнутдинов:
— Прекратить разговоры! Запросить парольный отзыв лодки!
Старший пикета занял место Гудзя, а тот схватил флажки, выбежал из помещения на берег и не очень быстро замахал ими. Офицер-подводник некоторое время иронически наблюдал за тем, как «пишет» Гудзь, а потом сердито оборвал его:
— Ну чего вы мне тут под носом размахались? Ослепли, что ли? Не валяйте дурака и быстро давайте сюда товарища капитана — нам некогда!
Резкий командирский окрик поколебал Гудзя. Он вопросительно оглянулся на Кафнутдинова.
— Не отвечать. Повторить сигнал запроса, — приказал тот.
Гудзь снова замахал флажками. Моряк закричал обозленным голосом:
— Да вы что — смеяться вздумали? На гауптвахту захотели? Смотрите — у меня не долго…
Он нагнулся и бросил в рубочный люк два — три слова. И сейчас же на верхнюю палубу выскочили три матроса с резиновой лодкой. Один из них насадил шланг на носик баллона с сжатым воздухом — лодка надулась, и ее столкнули за борт.
— Не подплывать, стрелять буду! — предупредил Гудзь.
— Вот как? Посмотрим, — усмехнулся капитан третьего ранга и, сойдя с мостика, Приготовился сесть в шлюпку. Один из матросов спрыгнул в «резинку» и протянул руку своему капитану. Гудзь замешкался.
— Огонь! — приказал Кафнутдинов.
Гудзь дал короткую очередь — надувная лодка запузырила, матрос выпрыгнул из нее обратно. Командир с грубой руганью вернулся на мостик.
— Ой, будет нам лышенько, Кафнутдинов! — испугался Гудзь. — Пожалуется начальству — мы же виноватыми станем.
— Пусть! — упрямо отрезал Кафнутдинов. — А на остров все равно не пущу никого. Устав знаешь? Ну и все.
Отработав задний ход, лодка чуть отошла и стала бортом к острову. Кафнутдинов окинул глазом ее обводы и стиснул зубы до желваков на щеках: вздернутый нос, скошенная рубка, гладкая без пушек и пулеметов палуба подсказали сержанту, что перед ним — иностранная подводная лодка последней конструкции.
С лодки просемафорили: «Приказываю немедленно доставить офицера на корабль или не препятствовать подходу нашей шлюпки за ним. Иначе буду действовать со всей строгостью устава».
— Пиши: «Нет, точка, спуск шлюпки запрещаю», — распорядился Кафнутдинов.
Пока Гудзь передавал флажками команду, подводная лодка снова стала носом к острову. С ее кормы матросы спустили на воду вторую «резинку» и начали садиться.
Пограничник опять дал короткую очередь — предупредительную. Тогда откинулся носовой люк, на палубу лодки высунулся ручной пулемет и резанул по пикету огневой строчкой. Гудзь успел упасть за камень. Растерянно оглянувшись на Кафнутдинова, возмутился:
— Да что же это такое?
— Это враг! — зло отозвался Кафнутдинов.
Летчик заметался по помещению:
— Мерзавцы! Вот мерзавцы… Товарищи сержанты, слушай мою команду! Дайте мне оружие. Дайте оружие — слышите?
— Назад! — скомандовал ему Кафнутдинов и закрыл дверь. Оставив летчика взаперти, он поспешил на помощь товарищу.
Дважды пытались подводники под прикрытием пулемета высадиться на остров, и оба раза пограничники не дали шлюпке отойти от борта лодки.
— Эх, радист! Весь год говорил, много раз говорил, а когда надо — замолчал! Зачем рацию не берег? — желчно упрекнул Гудзя Кафнутдинов.
Подводная лодка вдруг двинулась вдоль берега. Сержанты переглянулись, ища друг у друга объяснения этому маневру. Гудзь первым нашел его, пронзительно закричал и ринулся из-за камня куда-то вправо к берегу. С лодки по радисту хлестнула очередь. Гудзь упал и, пригибаясь, побежал зигзагом. от камня к камню.
Кафнутдинов посмотрел в том направлении, куда устремился товарищ, и яростно выругался по-татарски: прячась меж камней, пробирался к берегу спасенный пограничниками «летчик». Он опередил Гудзя, стало ясно, что радист уже никак не может перехватить врага на берегу. Понял это и сам Гудзь, но сгоряча сделал ошибку: когда «летчик» прыгнул в море, пограничник тоже бросился с берега и саженками поплыл наперерез врагу.
— Глупый, потеряет башка! Следом надо, следом! — невольно воскликнул Кафнутдинов, стремительно выдвигаясь к тому месту, откуда бросился в воду враг.
«Беглец» неудачно избрал это место: тут из воды торчали камни, и лодка не решалась подойти совсем близко к берегу. «Летчику» предстояло проплыть несколько десятков метров, а плыл он медленно. Зоркие глаза Кафнутдинова мгновенно нашли причину этой медлительности: одна рука врага была занята синим баллоном!
Гудзь непременно перехватил бы «летчика», но он подплывал к нему со стороны, и этим не преминули воспользоваться пираты — они открыли по пограничнику огонь без риска попасть в своего.
Завязалась беспощадная дуэль: с лодки били по Кафнутдинову и плывущему Гудзю, а Кафнутдинов строчил по «летчику» и прикрывал своим огнем товарища. Длилось это секунды — Гудзь вдруг вырвался из волны чуть не по пояс. Кафнутдинов заметил, что лицо товарища залила кровь. Теряя силы, связист поплыл к берегу. Его голова то исчезала, то вновь появлялась в волнах. Не раздумывая, Кафнутдинов мгновенно скинул сапоги, обмундирование и бросился в море.
Своей привязанностью к баллону «летчик» выдал его ценность. Баллон не должен достаться врагу! Чемпион округа по плаванию, сержант Кафнутдинов стремительно настигал, «беглеца». Близ пограничника юркнули в воду несколько пуль, но потом стрелять прекратили: Кафнутдинов точно следовал за врагом и подводные пираты могли угодить в своего, тем более, что лодку покачивало на волне. Тогда с лодки тоже бросился пловец и поплыл навстречу «летчику».
Пограничник настиг врага. Ударив «летчика» кулаком по голове, Кафнутдинов вместе с ним ушел под воду. Недостаток воздуха выгнал их на поверхность. Враг старался вырваться, сержант — удержать его. Вода забурлила от их схватки. Совсем рядом Кафнутдинов увидел перекошенное злобой лицо противника и, схватив врага за тельняшку, замахнулся ножом. Однако «летчик» опередил пограничника и, упершись рукой в его подбородок ударил сержанта баллоном в лицо. Баллон отлетел в сторону. Но Кафнутдинов из последних сил стиснул руками горло врага. Сцепившись, они снова погрузились…
В момент схватки посланец с лодки во-время подхватил синий баллон и, нимало не беспокоясь о «летчике», торопливо поплыл обратно.
Назад: 6. ПОД ВОДОЙ
Дальше: 8. В ТУМАНЕ