6. ПОД ВОДОЙ
С воздуха капитан Петров не раз видел подводные лодки и даже атаковал и топил их еще во время войны. Относительно близко, с берега, тоже как-то рассматривал, но внутри никогда не бывал. Несмотря на все только что пережитое, он спускался внутрь лодки не без любопытства.
Теснота, обилие приборов, густое переплетение электро- и воздухопроводов, масса всяких маховичков, ручек, краников, вентилей — все это отдаленно напоминало летчику внутренность большого самолета.
Однако Петров не успел почти ничего рассмотреть: проведя его сквозь центральный пост управления, командир лодки пригласил летчика в свою крохотную каюту и затворил дверь.
— Прежде всего познакомимся. Капитан третьего ранга Османов, — представился он Петрову и весело улыбнулся. — А теперь нужно переодеться в сухое. Что бы вам предложить?.. Ага!
Моряк извлек из шкафчика фуфайку, брюки, клетчатый пиджак и бросил на койку.
— Прошу. Недавно были за границей, купил кое-какое барахлишко. Пожалуй, великовато вам будет, но уж не обессудьте, капитан.
— Да что вы. Спасибо… Но хотелось бы прежде всего сообщить своим, что я спасен.
— Сообщить?.. Конечно! Тем более, что мы сейчас пойдем на погружение. На какой волне ведется прием?
— Семнадцать и две десятых, — ныряя в фуфайку, сказал Петров.
Османов вышел из каюты и очень скоро вернулся. Приоткрыв дверь, позвал Петрова:
— Товарищ капитан, может, сами сообщите? Рация настроена.
— Сам? Ну что же… — Петров пошел с командиром лодки к рации. Капитан третьего ранга вдруг остановился, что-то соображая. Улыбнулся Петрову.
— Только, знаете, о чем я попрошу вас? Не говорите, что вы на лодке. Ведь мы здесь на учениях… Понимаете? Подслушают «синие» — задачу не выполню, оценку получу плохую. Скажите, что на сейнер попали. А потом объясним.
— Понимаю.
Петров взял микрофон.
— «Лук», «Лук»… Я — «Стрела», я — «Стрела»… Слышите меня? Прыжок с парашютом прошел благополучно. Меня подобрал рыболовецкий сейнер, чувствую себя нормально. Здоров. Скоро буду… Вот тут капитан подсказывает — часа через четыре — пять будем в Аштауле…
— Все? Ну, вот и замечательно, — произнес Османов и скомандовал: — Срочное погружение!.. Штурман, ведите корабль…
Вернувшись с Петровым в каюту, моряк гостеприимно усадил его в единственное маленькое кресло, а сам сел на койку. Потом он извлек из шкафчика бутылку и две рюмки, налил, протянул летчику:
— За встречу! Весьма рад, что именно мы нашли вас.
— А вы искали?
Капитан третьего ранга блеснул откровенной улыбкой.
— По правде говоря, нет. Всплыли на короткое время, чтобы принять радиограмму, смотрим — вы на своем апельсиновом крейсере шпарите, так сказать, под флагом стрэгл фор лайф… Вы по-английски понимаете?
Петров изрядно читал по-английски, прилично понимал, но говорил плохо и, будучи скромным человеком, энергично замотал головой: нет.
— Что же так? Каждый моряк должен знать английский язык.
— Какой же я моряк, — засмеялся Петров.
— Все равно, форму носите… Я, например, три языка знаю. Впрочем, у нас на флоте даже матросы владеют языком. Возьмите хоть мою лодку. Команда сплоченная, дружная, все — отличные специалисты. И на культуру нажимаем. Между делом английский освоили. А здорово у них получается. Вот, посмотрите…
Капитан третьего ранга взял микрофон и объявил:
— По лодке! Перейти на иностранный язык.
«Здорово! Молодцы!» — восхитился Петров, но тут же представив себе, каким рискованным стал бы полет, если бы экипаж самолета вдруг перешел с родного языка на любой другой, забеспокоился:
— Вы что же, и под водой так пойдете?
Османов расхохотался.
— Дорогой, да мы уже двадцать минут как погрузились!..
В каюту протиснулся старший лейтенант — штурман. Небрежно козырнув, спросил:
— Товарищ капитан третьего…
— Отставить!
— Ах, да, — спохватился штурман и заговорил не по-русски.
— Дайте сюда радиограмму, — прервал его Османов и заглянул в поданную бумагу: — Так… Квадрат — эпсилон-девять, подквадрат — шесть. Ну, и что же? Координаты указаны без ошибок, а в точности установления их летчиком мы сомневаться не имеем никаких оснований. Следуйте точно в подквадрат шесть и ложитесь на грунт.
Капитан Петров понял сказанное и удивился. Странными показались ему эти квадраты и сам разговор о них на «непонятном» для гостя языке! Петров простодушно спросил Османова:
— На каком это языке вы объяснялись?
— На английском же. Штурман мой сомневается в координатах, переданных нам самолетом-разведчиком. На учениях штаб «красных» разработал свою координатную сетку района, а мы привыкли к общепринятой на флоте — ну, и путается штурман…
У Петрова отлегло от сердца. Османов потрепал его по колену и встал с койки:
— Соловья баснями не кормят. Закусите и ложитесь отдохнуть. Я же пойду, а то как бы и впрямь штурман чего не напутал. Кстати, вы на подводной лодке никогда не плавали?
— Да нет, как-то не приходилось.
— И не жалейте: в общем-то дрянная у нас служба. Но потом я покажу вам все же кое-что интересное. Добро?..
Командир лодки ушел. Петров последовал его совету и принялся за консервы. Но еда не шла в горло. Отодвинув тарелку, летчик минутку посидел в задумчивости, затем лег на койку. Полет и авария действительно утомили его.
Под водой лодка шла очень спокойно. По корпусу разносилось легкое жужжание электромоторов, щелкали механизмы, изредка слышались отрывистые слова команды, шаги, шипенье воздуха в бесчисленных вентилях и клапанах. Незаметно для себя Петров задремал.
Проснулся он от прикосновения чьей-то руки. Кругом царила тишина. Электромоторы не работали, сама лодка, чуть накренившись, находилась в состоянии полного покоя. Над летчиком склонился штурман: «Товарищ капитан, пойдемте…»
Рядом со штурманом стоял еще один офицер — плотный блондин с красным лицом, которого Петров мимоходом видел в центральном посту.
— Помощник командира лодки капитан-лейтенант Власов, — отрекомендовался он летчику хрипловатым голосом.
Петрова повели по лодке. В отсеках почти все с любопытством оглядывались на летчика, но он не замечал этого — шел, сосредоточив внимание на том, чтобы не расшибить лицо о всякие трубопроводы, рычажки и краники, не застрять в узких округлых дверях с высокими порогами.
В носовом отсеке у горизонтально расположенных толстых труб стояли командир лодки и два матроса. Тут же в трусах, тельняшке и спасательном жилете поверх нее копошился, проверяя в тесноте какое-то снаряжение, мускулистый мужчина лет сорока.
— Вот это — торпедный аппарат, основное оружие подводной лодки, — похлопал по трубе капитан третьего ранга, обращаясь к летчику. — Вам, вероятно, приходилось читать или видеть в кино, как этот аппарат используют для выбрасывания на поверхность разведчика или связного, который сообщает об аварии лодки, и так далее?.. Ну, вот. А сейчас мы вам покажем, как это делается в действительности.
Мужчина в тельняшке стал натягивать на лицо маску, похожую на противогазную. Резиновым гофрированным шлангом маска соединялась с небольшим прямоугольным мешком, по бокам которого виднелись два металлических баллона. Вся эта система держалась с помощью лямок на груди моряка.
— Перед вами человек в легководолазном костюме, — пояснил летчику Османов. — Сейчас мы этого водолаза через торпедный аппарат выпустим в воду.
— Для чего? — спросил Петров, с интересом наблюдая за подготовкой водолаза.
Офицеры-подводники переглянулись и расхохотались. Петров уловил в этом смехе скрытую насмешку над собой и чуть покраснел.
— Вы не обижайтесь, — все еще посмеиваясь, успокоил его Османов. — Просто мы вспомнили случай, когда такой же вопрос был нам задан в иных обстоятельствах одной особой. Мы тогда подошли к своей плавбазе, а на базу прибыла… Готовы? Начали! — прервав себя, скомандовал Османов матросам.
Ни рассказа, ни ответа на вопрос Петрова так и не последовало.
Один из матросов присоединил к наушникам в маске водолаза телефонный провод, другой обвязал его талию тоненьким прочным тросом. Водолаз надел «груза», сумку, — видимо, с инструментами — и прикрепил сильный аккумуляторный фонарь.
Потом он неловко залез в тесный цилиндр торпедного аппарата. Матросы задраили крышку.
…Изнутри глухо прозвучал один удар. Османов предложил Петрову приложить ухо к трубе. Летчик расслышал тихое шипенье и бульканье. Потом в трубе вторично стукнуло, послышалась какая-то возня, и все стихло.
— Ну, вот, водолаз уже вышел. Видите, как все просто, — улыбнулся Петрову Османов. — Теперь пойдем к телефону, в центральный пост. К сожалению, у нас там так тесно…
Петров понял вежливый намек и вернулся в каюту. Офицеры остались явно довольны его догадливостью, они заметно волновались.
Одно только изумляло и даже озадачивало летчика: в такие, видимо, серьезные и ответственные минуты, моряки продолжали говорить между собой на иностранном языке. Уж не боятся ли, как бы Петров не понял их? Странно! Ведь он — офицер, коммунист.
Летчик уже сознательно стал прислушиваться к разговорам, доносившимся через приоткрытую дверь каюты, расположенной рядом с центральным постом.
По видимому, Османов следил за продвижением в воде водолаза и руководил им.
— Ну что?.. Ну что?.. — то и дело спрашивал штурман у командира.
Тот отмалчивался, но через некоторое время воскликнул:
— Есть! Нашел!
Кто-то захлопал в ладоши.
— Цыц! — прикрикнул Власов.
Снова долгие паузы, редкие, скупые и неразборчивые фразы командира. Судя по интонации, он злился и торопил водолаза.
Внезапно прозвучал сигнал электрофона, и испуганный голос старшего лейтенанта известил командира:
«Слышен шум винтов корабля! Похоже — типа «БО».
В лодке наступила абсолютная тишина. Петров выглянул из каюты. Османов с суровым, властным лицом, Власов и штурман с округлившимися глазами, стояли и глядели на низкий подволок центрального поста. Петрову показалось, что и он различает над лодкой шум винтов.
Часы громко отсчитывали секунды.
— Прошли, — успокоительно заметил Османов и снова приник к телефону.
— Что он там? — хрипловато спросил помощник.
— Нашел! Снимает баллон со стрелой!
Петров почувствовал невероятное смятение, заметался по каюте. Все его смутные до этого ощущения чего-то необычного и странного на лодке вылились в чудовищное подозрение.
— Корабль развернулся на сто восемьдесят и идет на нас, — доложил кто-то Османову.
— Тревога! Все по местам!
В лодке все пришло в движение. Заработали электромоторы, засуетились люди, кто-то крикнул: «Господин командир! А водолаз?»
— Черт с ним! Быстро!.. Полный вперед!..
Лодка чуть приподнялась со дна, рванулась
вперед, потом в сторону.
Петров еще не успел дать себе отчет в происшедшем, как где-то поблизости от подводной лодки прогрохотали взрывы. Потом раздался страшный удар, от которого все попадали с ног. Электричество погасло.
В лодке началось что-то невообразимое. Проклятья на разных языках, вопли, искаженные лица в острых лучах фонарей, хриплая ругань Власова — все слилось в одном порыве животной паники.
«Трах! Трах!» — резанули по ушам два пистолетных выстрела.
— По местам! Постреляю сволочей! — рявкнул Османов.
Вспыхнуло аварийное освещение.
— Задраить двери! В отсеках осмотреться!..
Вторая серия глубинных бомб снова потрясла
лодку.
— Имитировать попадание! Воздух, соляр, масло, обломки — живо! Советские вещи и обмундирование — за борт… Шевелитесь, ослы! Еще воздух… Прекратить всякое движение! Кто стукнет — голову размозжу!..
Лодка с выключенными моторами стремительно погружалась на глубину.
И тогда, как бы очнувшись, капитан Петров схватил металлическую денежную шкатулку в каюте командира и стал яростно бить ею по железной палубе. Лодка загудела, как колокол. Кто-то рванул летчика за руку и выбил шкатулку. Петров увидел перед собой перекошенную физиономию Османова.
— Ты что, смерти захотел? — с заметным акцентом прошипел тот и, резко выдохнув, обрушил кулак на лицо офицера. Петров отлетел на койку, упал, ударившись затылком о стальной угольник, потерял сознание.
Османов вышел в центральный пост и сел на разножку у штурманского столика. Лицо его еще подергивалось, но он уже хладнокровно уставился в карту и подумал вслух:
— Где же теперь искать этого болвана? А его надо найти.
