Книга: Тайна профессора Макшеева
Назад: НА ПОЛИГОНЕ
Дальше: У РУБЕЖЕЙ

КЛУБОК РАЗМАТЫВАЕТСЯ

Газеты сообщали большую новость. На наших границах враг затеял очередную крупную провокацию. В телеграмме ТАСС говорилось:
«…Несмотря на численное превосходство противника, наши пограничные части отразили ряд атак противника, пытавшегося захватить высоту „N", что в 30 километрах к западу от города „М". Бои продолжаются…»
На следующий день за утренним чаем Ваня развернул только что полученную газету.
— Ну, что нового? — спросил Званцев.
— Назревают крупные события. Вот официальное сообщение: «Вчера наш полпред посетил министра иностранных дел, господина Б., и заявил решительный протест против провокационного нападения частей регулярной армии их государства на наши пограничные посты. Господин Б. сказал, что не имеет достаточной информации по этому вопросу и затрудняется дать немедленный ответ по поводу нашего протеста».
— Замечательно, как плохо бывают информированы эти господа дипломаты! — воскликнул Ткеша.
— Враги тщательно подготовили наступление и сразу ввели в действие большие силы. Ставка на неожиданность. Это преимущество всякого бандита. Не правда ли? Конечно, это только проба сил, авангардные бои, борьба за наиболее выгодные позиции. Наша задача, милый Ткеша, дать родине как можно скорее новое мощное оружие — лучи Макшеева. Ими мы отразим и покараем любого врага и сохраним родине тысячи жизней.
— Верно, Сергей Ильич. Только я боюсь, как бы они сами не пустили в ход наши лучи, — выразил тревогу Ваня.
— Будем надеяться, что этого не произойдет. Ремизов полагает, что Пашкевич со своими друзьями не успели пробраться за границу. Вряд ли переправлен и чертеж.
— Ну, а как дела у Ремизова? Он сообщал что-нибудь?
— Да. Он мне звонил и говорил, что дела идут успешно. Обещал скоро известить…
— Поскорей бы, — вздохнул Ваня.
— Кстати, Ткеша, как идет работа с вашей ручной гранатой? — спросил инженер.
— Готова, — ответил Ткеша и достал из портфеля свою гранату.
— Я сделал всего три гранаты, — пояснил он, — две передал для испытаний, а одну принес показать вам. — И он, смущенный, протянул гранату Званцеву. — Она без капсюля, а потому безопасная. Капсюлечек я храню отдельно.
Званцев осмотрел гранату, которая по виду ничем не отличалась от обыкновенной ручной гранаты бутылочной формы, применявшейся еще во время мировой империалистической войны.
— А каков радиус ее действия? — спросил Званцев.
— Я рассчитывал на пятьдесят метров… Испытания покажут. Я думаю…
Телефонный звонок прервал Ткешу. Званцев взял трубку.
— Здравствуйте, товарищ Ремизов… Слушаю, слушаю… — Инженер довольно долго молчал. Наконец он сказал: — Что ж, как всегда, я готов. Скажите, можно взять с нами Ткешу?.. Отлично, мы сейчас соберемся. До свидания. — Он положил трубку.
— Что такое? — спросил взволнованный Ткеша.
— Он предлагает мне и вам ехать в Великие Луки. По дороге обещал все объяснить. Вы не возражаете, Ткеша? Я за вас дал согласие.
— Конечно, не возражаю!
— Хорошо. Поезд отходит через полтора часа с Октябрьского вокзала. Мы поедем до станции Бологое, а там пересядем на другой поезд.
— А вы, — обратился инженер к Ване, — останетесь здесь и поможете Андрею Васильевичу закончить работу.
Сборы были недолгими. Званцев дал Ткеше полотенце, мыло и другие необходимые в дороге вещи, которые Ткеша уложил в свой портфель вместе с гранатой.
Званцев дал ему также теплую фуфайку, шапку и шарф, так как на дворе стояла уже поздняя осень, и Ткешино драповое пальто было недостаточно теплым. Сам Званцев взял с собой только маленький чемоданчик, который, как это заметил Ткеша, был у него заранее уложен. Через полчаса они были уже на вокзале. В ресторане их ждали Ремизов, его помощник Семенов, еще три товарища в форме и… Елена Николаевна Савельева.
— Решила пуститься в приключения, — сказала она, глядя на Званцева и протягивая ему с улыбкой руку. — Дочурку отправила к бабушке. И вот еду с вами.
— Я попросил Елену Николаевну сопровождать нас, — вмешался в разговор Ремизов, — так как она единственный человек, который видел в лицо Лунца. Я очень рад, что она согласилась, хотя это путешествие не лишено опасности.
— И вы не боитесь? — спросил Званцев Елену Николаевну.
— Я не трусиха. А, кроме того, прошу помнить, что я дочь Макшеева. — Глаза ее стали серьезными, но губы по–прежнему улыбались.
— Я никогда и не считал вас трусихой. Я знаю, что вы — храбрая женщина. А как же вы устроились с работой?..
— Мне дали отпуск на пять дней. Думаю, что этого времени хватит.
— Товарищ Ремизов, но когда же вы откроете нам тайну этой поездки? — спросил Ткеша.
— Позже, в вагоне.
— Тогда, если никто не возражает, давайте выпьем чаю, — предложил Ткеша.
Все уселись за один столик и заказали чай.
Ресторан был полон народа. Это в большинстве были военные: летчики в кожаных пальто, артиллеристы, военные врачи, интенданты.
Через полчаса подали поезд. Ткеша взял один чемоданчик Елены Николаевны; другой, маленький, с красным крестом на крышке, она взяла сама.
— Что это у вас? — спросил Ткеша.
— Дорожная аптечка. Я всегда беру ее с собой. Я ведь врач, а врач без аптечки — все равно, что солдат без ружья.
Елена Николаевна улыбнулась. Черная шуба с каракулевым воротником и такая же шапочка очень шли к ней.
Для путешественников было приготовлено отдельное купе в мягком вагоне. Все сняли верхнее платье и разместились на диванах.
Поезд тронулся. Сквозь запотевшие окна замелькали яркие станционные фонари, колеса вагона застучали на стрелках, и поезд постепенно стал набирать скорость.
Все уселись поудобнее и приготовились слушать Ремизова. Заперев дверь купе, Ремизов, наконец, заговорил.
— Вы уже знаете, что допрос этого петлюровца — Жигуды — не принес ожидаемых результатов. Он был у них только «исполнителем» по части взломов, налетов, покушений. Показания он давал охотно, но о деятельности Лунца и компании сообщил немногое. Завербовал его года два назад тот самый человек, которого вы называете «белобрысым». Настоящее имя его Леопольд Радовец — это первые положительные данные, которые мы получили от Жигуды. Он клялся, что об убийстве профессора Макшеева ему ровно ничего не известно. Что же? Возможно, что это так… Утверждал, что нападение на вашу дачу, товарищ Званцев, было осуществлено под руководством Радовца. Попутно признался, что в сентябре 1938 года им было произведено ограбление сберегательной кассы в городе Ромнах… а осенью 1933 года, когда был убит Макшеев, он под фамилией Лучникова служил кладовщиком на сахарном заводе на станции «Смела», откуда, после растраты, скрылся. Все это подтвердилось. Как видите, это старый уголовник, так что приходится верить, что он был в этой банде только «техническим работником». Радовец откуда-то узнал о его прошлом, специально съездил за ним в Ромны, без особого труда склонил принять предложение, привез в Москву, достал ему подложный паспорт на имя Коваленко и устроил счетоводом на 140 рублей в месяц в домоуправление дома, где жил сам. К этому он приплачивал от себя тысячу рублей. Так что Жигуда не мог жаловаться на свое положение. Сам «хозяин» служил переводчиком в одном из московских научных учреждений. Я не стану его здесь называть. Он занимал маленькую комнату в подвальном этаже большого дома на Брестской улице. Жил бедно.
— Конечно, нечего говорить, что на этой квартире мы его не застали и что обыск не дал никаких результатов. Складная кровать, конторский стол, несколько стульев, этажерка с книгами, комод с бельем — вот почти все, что мы нашли в его комнате.
— Выяснилось, что он исчез в день ареста Жигуды, за несколько часов до убийства Ольги Пермяковой — ушел из дому с чемоданом в руках и больше не возвращался.
— Жигуда также показал, что Радовец несколько раз уезжал из Москвы на четыре–пять дней, причем всегда со Ржевского вокзала. Это — второе ценное показание… Очевидно, где-то недалеко от Москвы у них была запасная квартира. Но где? Тут нам опять помог Жигуда. Он показал, что Радовец и Лунц очень интересовались справочником по обмену жилой площади. Это внимание к жилищному вопросу поразило Жигуду, хотя он и не вникал в дела Радовца. Вспомним, что Пермякова тоже отметила повышенное внимание Пашкевича к этому справочнику. Несколько номеров его было найдено при обыске в комнате Пашкевича. Мы поняли тогда, что справочники по обмену жилой площади должны играть особую роль во всей этой истории. Тщательно изучив номера справочника за этот год, мы нашли три очень интересных объявления.
Ремизов достал с полки свой портфель и вынул из него несколько экземпляров справочника адресов по обмену жилплощади. Он раскрыл один из них на разделе «2 комнаты на 1–2 комнаты» и показал на объявление, отмеченное красным карандашом. Все с интересом стали его рассматривать.
«9/345. Пред. 2 комн. 25 + 25 кв. м., дер. особн., лич. тел., гол, отоп. Первомайский район, Вал Золоторожский, 15, спр. Лунц.
Треб. 1 ком., газ., р–н Арбата, не выше 4 эт., изолир., центр., удобств.»
— Чем же интересно это объявление? — с некоторым разочарованием спросил Ткеша. — Кто-то имеет на окраине излишнюю площадь в деревянном доме, без удобств, и хочет обменять ее на меньшую с удобствами и в центре. Это вполне естественно.
— А не кажутся ли вам самый слог и расстановка слов несколько странными, особенно в конце? — спросил Ремизов. — В объявлении есть лишние слова. Например, Первомайский район, это лишняя подробность. В конце объявления есть слово: «центр». Что оно означает? Непонятно. Все это и без фамилии Лунца было бы достаточно подозрительным. Мы, конечно, проверили адрес. Он оказался ложным: на Золоторожском валу дом № 15 каменный, а не деревянный, и никакой Лунц там не проживает. Под скромным объявлением об обмене комнатами кроется гнусное предложение. Вот смотрите: возьмем по одной или по две первые буквы из каждого слога и выкинем лишние слова, вставленные для сохранения смысла.
Ремизов выписал буквы на полях справочника. Друзья прочитали: «Предлагаю 25 + 25 дол. отправ. за границу».
— Вот негодяй! — воскликнул Ткеша.
— Да, это похоже на правду, — сказал Званцев. — Только, признаться, непонятно, почему Лунц дал свою фамилию?
— Надо было предъявить паспорт, а другого у него не было: ведь этот справочник издан в июле, то есть до похищения вашего паспорта.
Ремизов перевернул страницу и показал заглавный лист справочника. Там стояло:
«Справочник по обмену адресов жилплощади. № 31, 8 июля».
— Постойте, — воскликнул Ткеша, — стало быть, этот номер вышел в свет за четыре дня до визита Пашкевича к вам на дачу, Сергей Ильич. Пашкевич был ранен двенадцатого июля… я отлично помню. Нет ли здесь какой-нибудь связи?
— Есть. Мы так и должны рассматривать это предложение как оценку вашего секрета, — ответил Ремизов.
— Дешево же продал нас Пашкевич!
— Погодите. После того как Пашкевич на собственной шкуре убедился в действии ваших лучей, цена поднялась ровно в шесть раз. Вот смотрите.
И Ремизов показал другой номер справочника адресов по обмену жилплощади от 1 августа. Там, на четвертой странице, было очерчено красным карандашом такое объявление:
«428. Предл. 1 ком. 14 кв. м., солн. отопл. гол., лифт; Арбат Староконюшенный, 7, кв. 22, Званцев.
Треб. большая площ., Таганский р–н, изолир., солнечн., телеф. обяз.»
— Можно мне попробовать разобраться? — спросил Ткеша. Он выписал первые буквы всех слов и получил следующий ряд:
пкхмсогласкз тбп триста…
Подумав немного, он прочел:
— Соглас… тристо… То есть согласен триста тысяч долларов. Здорово! А? Какова цена! По семьдесят пять тысяч за брата.
Все засмеялись…
— Это ужасно мерзко, — сказала Елена Николаевна, — вот так же, быть может, они купили и жизнь моего отца.
— Едва ли, впрочем, — продолжал Ремизов, — Пашкевич получил эту сумму, да и получит ли он ее вообще когда-нибудь. Из его письма мы знаем, что они не заплатили ему всего обещанного. Надежда на честное слово этих господ плоха.
Обратимся теперь к последнему выпуску справочника от девятнадцатого октября. Этот выпуск сейчас интересует нас больше всего. Посмотрите объявление в разделе «иногородние».
Друзья склонились над справочником.
«Великие Луки. 9/344. Предлаг. Изол. квар. 30 кв. м. с кух., электр., отопл. гол. Великие Луки. Первомайская ул., 13, сообщ. Москва, 6 п/о, до востр. Званцеву С. И. Треб. Срочно 1 ком. в Москве 10–22 кв. м.»
— Это адрес явочной квартиры! — не удержался Ткеша.
— Конечно. Только так и нужно понимать это объявление. Здесь указан адрес, по которому кто-то должен явиться… Но обратите внимание и на последние две цифры: комната требуется от десяти до двадцати двух квадратных метров. Какая странная точность. В чем же тут дело?
— Это дата явки, — сказал Званцев. — Двадцать второе октября.
— Именно так. Двадцать второе октября, а сегодня двадцать первое; значит, явка назначена на завтра… Может быть, сейчас еще кто-нибудь, кроме нас, спешит в Великие Луки. Вот почему я вас повез туда по Октябрьской дороге с пересадкой в Бологом, а не по Ржевской — прямым сообщением.
— Теперь проинструктируйте нас, как нам вести себя, что нам нужно будет делать, — попросил Ткеша.
— Да ничего особенного… все дело мы возьмем на себя… Вас, признаюсь, мы захватили с собой на тот случай, если надо будет опознать их на улице или на вокзале. Ведь мы имеем фотографию только одного Пашкевича.
— Теперь многое стало ясным, — оказал Званцев, — но многое еще осталось в тени. Как Пашкевич сошелся с Радовцем? Откуда он узнал об открытии Макшеева? Как пронюхал, что эта тайна у нас в руках?..
— Конечно, этого мы еще не знаем… Но надо надеяться, что, в конце концов, докопаемся и до этого.
Все замолчали. Званцев вышел из купе покурить трубку. Коридор был ярко освещен. Там было холодно и пусто. Вагон тихо покачивался под мерный стук колес. Званцев вышел на площадку и стал смотреть в окно. Пятна желтоватого света, падающего из окон вагонов, бежали вдоль железнодорожного полотна по черной земле. Они то поднимались по выемке, и тогда казалось, что поезд едет внутри темного тоннеля, то убегали вниз по откосам насыпи, освещая редкий лесок и голый кустарник, покрытый инеем. Дальше кругом, за пределами этих светлых пятен, была густая, непроглядная темнота. Проехали, не останавливаясь, какую-то маленькую станцию… Прошел по вагонам кондуктор с фонарем. Трубка давно уже была докурена. Наконец, прозябнув, Званцев вернулся в купе. Там было уже темно: светилась только ночная фиолетовая лампочка. Все улеглись спать. Елена Николаевна спала на диване, укрывшись шубой. Ткеша и Ремизов лежали на верхних полках. Было уже около полуночи. До станции Бологое оставалось не более двух часов пути.
В девять часов утра поезд прибыл на станцию Великие Луки. На платформе толпились пассажиры, бойко торговали ларьки и поодаль стояла очередь за кипятком. Станция выглядела оживленной, шумной.
Наших путешественников здесь уже ожидали.
Через несколько минут Ремизов и его спутники сидели в одной из служебных комнат вокзала.
— Итак, решено, — говорил Ремизов, только что совещавшийся с представителями местных органов НКВД. — Мы берем на себя все хлопоты, связанные с Первомайской улицей. Вам я хочу поручить наблюдение за шоссейной дорогой… Она проходит вон там… сейчас же за главной стрелкой. Если вы заметите здесь среди проезжающих подозрительных лиц, вроде Радовца или членов его шайки, тотчас же сообщите лейтенанту, он сегодня дежурный по станции. — И Ремизов представил Званцеву и всем остальным лейтенанта государственной безопасности.
— Чтобы вам было удобнее следить за дорогой, — продолжал Ремизов, — там будет стоять машина. В случае надобности вы можете ею воспользоваться.
Шоссейная дорога пересекала железнодорожное полотно в двухстах метрах от станции. Во дворе небольшого домика у самой дороги стоял большой открытый автомобиль. Шофер сидел за рулем. Друзья решили организовать наблюдение таким образом: Званцев и Елена Николаевна следят за дорогой, а Ткеша должен был держать связь между дорогой и станцией.
Чемоданы, портфели и остальные вещи сложили в машину.
Ремизов повторил еще раз свои наставления и ушел.
Дежурство началось. Елена Николаевна заняла место на пеньке возле дороги. Званцев пошел на станцию, потолкался в толпе, зашел в битком набитый зал для ожидания и в буфет, полный посетителей. Затем он сменил Елену Николаевну, чтобы та могла поесть и выпить стакан чаю.
Время тянулось медленно. Так прошло несколько часов. За это время прибыло еще два поезда. На платформу высыпали пассажиры, у кипятильника снова выстраивалась очередь… Затем поезд отходил, и опять воцарялась тишина.
Ничего подозрительного до сих пор не было замечено.
Все с нетерпением ждали известий от Ремизова.
Около трех часов дня друзья решили пойти обедать. Отпустили также и шофера. Обедали по очереди. Званцев был последним, и не успел он поесть второе, как в буфет ворвался бледный, запыхавшийся Ткеша.
— Скорее, скорее… Он проехал… в военной форме, — зашептал Ткеша.
— Кто проехал? Что такое?
— Лунц! Она его узнала. Скорее!
— Сообщите дежурному! — на ходу бросил Званцев Ткеше и побежал к шоссе.
Елена Николаевна отворяла ворота. Она была взволнована.
Что делать, шофер еще не вернулся, а медлить нельзя ни одной минуты! Нам надо выследить его.
— Обойдемся без шофера. Я умею управлять автомобилем и как-нибудь справлюсь с этой машиной, — сказал Званцев, который и в самом деле был неплохим автомобилистом–любителем.
Он сел за руль, нажал кнопку, стартера и вывел машину на дорогу. Елена Николаевна поместилась на заднем сиденье.
— Лунц проехал здесь не более десяти минут назад. Мы его безусловно догоним! — нервно заговорила она.
В это время подбежал Ткеша и на ходу вскочил в автомобиль.
— Обо всем доложено, — сказал он, еле переводя дыхание. — Приказано не терять машины из виду.
Званцев дал полный газ, и автомобиль помчался по шоссе.
Уже через несколько минут езды к Званцеву вернулась былая уверенность в управлении автомобилем. Он развил полную скорость.
Сильный ветер бил в лицо. Прямая, как стрела, дорога бежала навстречу. Кусты и деревья мелькали по обеим ее сторонам и казались сплошной стеной. Но впереди не было видно никакого автомобиля. Миновали мост через речку Ловать, не сбавляя хода, обогнали медленно двигавшийся по шоссе крестьянский обоз. Затем им пришлось обгонять колонну грузовых машин. Так прошло с полчаса, и, следовательно, не менее сорока километров отделяло теперь наших друзей от Великих Лук.
Характер местности изменился. Дорога то подымалась петлями на невысокие холмы, то вновь спускалась в поросшие мелким лесом низины.
Ткеша зорко оглядывал лежащую перед ним дорогу. Вдали, на подъеме, показался автомобиль.
— Вот он! — закричал Ткеша.
Лунц, по–видимому, понял, что его выслеживают, и развил предельную скорость. Началась погоня. Мотор машины Званцева работал прекрасно. Сначала расстояние между ним и Лунцем оставалось неизменным. Потом, когда дорога пошла под уклон, Званцев стал нагонять его. Видно было, как на поворотах Лунц оборачивался и глядел назад. Но вот дорога пошла снова вверх, и автомобиль Званцева начал отставать. Когда он поднялся на возвышенность, машина Лунца виднелась далеко впереди. Званцев снова стал набирать скорость. Его охватил азарт охотника: скорее, скорее вперед… Догнать во что бы то ни стало! Он тщательно отрегулировал опережение зажигания. Дорога впереди была ровная и прямая, и расстояние между ними стало понемногу уменьшаться. Через несколько минут обе машины разделяло не более четверти километра. Однако дорога сделала насколько поворотов, вступила в лесок, и автомобиль Лунца скрылся из виду.
Званцев стиснул зубы и, вцепившись руками в баранку, не отводил взгляда от дороги. Движения его были уверенны и точны.
Дорога стала петлять. Начался подъем. Званцев сбавил ход. Неожиданно лес кончился, и перед путниками открылась обширная панорама.
Впереди лежала долина, поросшая леском и мелким кустарником. Ее перерезала узенькая полоска реки. Вдали, в вечерних сумерках, виднелось большое село. Окна домов отражали красноватые отблески заходящего солнца.
Шоссе шло зигзагами вниз.
Вдруг Ткеша закричал:
— Смотрите… смотрите!
Впереди, примерно в одном километре, у края дороги стояла машина Лунца.
— Что же это? Поломка? Бензин кончился?..
Расстояние между машинами быстро сокращалось, и Званцев начал убавлять ход. Держа одной рукой руль, он достал из кармана браунинг. Ткеша не мог оторвать глаз от врага. Он ясно видел, как Лунц обернулся, и вдруг оттуда заблестели вспышки выстрелов. Вокруг Ткеши что-то зажужжало, и на переднем стекло автомобиля появилось несколько круглых дырочек. Званцев как-то странно взмахнул правой рукой и опустился на руль. Он успел потянуть на себя тормозной рычаг, и машина остановилось. От резкого торможения автомобиль занесло, и он встал поперек дороги. Званцев вышел из машины, но тут же споткнулся и сел на землю. Правая рука его болталась, как плеть.
— Не упускайте Лунца! — крикнул он Ткеше.
Но Лунц в это время был уже за рулем, и его автомобиль, оставляя за собой облачко дыма, покатился вниз по дороге. Бешеная злоба овладела Ткешей.
— Постой же. Ты не уйдешь, голубчик, не уйдешь! — пробормотал он.
Ткеша вспомнил о своей гранате. Он вернулся к автомобилю, схватил портфель, достал из него гранату, вставил капсюль, открыл предохранительную задвижку и побежал вниз, под откос, наперерез пути, по которому должен был проехать Лунц. В этот момент машина Лунца появилась из-за поворота. Ткеша с яростью метнул гранату. Она вспыхнула на лету и, упав метрах в сорока от него, продолжала гореть на земле. Ткеша впился взглядом в бешено несущийся невдалеке автомобиль, за рулем которого, пригнувшись, сидел ненавистный враг.
Внезапно из-под автомобиля вырвалось яркое пламя. Он подскочил вверх задними колесами и, перевернувшись в воздухе, покатился под откос. Клубы черного дыма поднялись над тем местом, где упала машина.
Ткеша остолбенел… Страшное зрелище поразило его… Потом он ужаснулся… А как их автомобиль? Он ведь тоже мог взлететь на воздух? Ткеша обернулся и с облегчением вздохнул. Автомобиль стоял невредимый. Он побежал обратно к своей машине. Когда он подошел, Елена Николаевна безуспешно пыталась поднять Званцева.
— Да помогите же мне! Он ранен, понимаете, ранен! — с отчаянием крикнула она.
Званцев сидел на подножке машины.
— Ничего, пустяки, — говорил он слабым голосом.
Ткеша бросился на помощь Елене Николаевне. Она достала свою аптечку, приготовила инструменты и медикаменты и спокойным голосом приказала Ткеше:
— Полейте мне на руки спирт. Так. Дайте вату. Протрите и себе руки. Разрежьте рубашку. Вот так. Достаньте пузырек с йодом. Теперь придержите здесь бинт. Нет, рана не смертельная, — ответила она на немой вопрос Ткеши, — опасна только потеря крови.
Одна из пуль, выпущенных Лунцем из автомата, попала Званцеву в правое плечо немного ниже ключицы.
Раненому была наложена повязка по всем правилам, его укутали в плед и уложили в автомобиле. От потери крови Званцев сильно ослаб.
— Где Лунц? — тихо спросил он Ткешу. — Удрал?
— Нет, Сергей Ильич. Я взорвал его автомобиль своей гранатой, и он, наверное, погиб.
Званцев улыбнулся.
— Молодец, Ткеша, — прошептали его губы.
— Тише, ему нельзя разговаривать, — вмешалась Елена Николаевна. — Нам нужно скорее доставить его в село… Вы, Ткеша, можете довезти?
— Я не умею управлять машиной, — смущенно ответил Ткеша.
Но, будь он даже самым искусным шофером, о пуске мотора нечего было и думать. Радиатор был пробит в нескольких местах. Вода вытекла, и по луже расползались капли масла.
— Лучше я пойду в село и приведу помощь, — предложил Ткеша.
— А дойдете? Скоро будет темно, — неуверенно спросила Елена Николаевна.
— Дойду. Ничего другого ведь не придумаешь.
Ткеша застегнул пальто и двинулся по направлению к селу. Проходя мимо остатков лунцевского автомобиля, он остановился. Остов машины лежал вверх колесами. Отвратительный запах горелой резины и масла распространялся вокруг. Несмотря на все пережитое, Ткеша почувствовал себя удовлетворенным: предателю не удалось ускользнуть.
Ткеша зашагал к селу.
Совсем стемнело. На небе зажглись звезды. Елена Николаевна с трудом подняла брезентовый верх автомобиля, укутала раненого шубой и села возле него. Званцев был в полузабытье и, как ребенок, не выпускал ее руки из своих горячих рук.
Было тихо, лишь со стороны села доносился лай собак.
Прошло не более получаса. Вдруг послышался треск мотора. Яркий луч осветил дорогу, и к автомобилю подъехал мотоциклет. Это был помощник Ремизова — Семенов, посланный вдогонку за Званцевым. Узнав обо всем случившемся, он тотчас же кинулся к месту катастрофы автомобиля Лунца.
Пока Семенов возился, разбирая обломки, издали стал доноситься стук копыт, скрип колес и голоса людей. Звуки постепенно приближались, и, наконец, подкатила подвода. Это был Ткеша, местный врач и еще пятеро колхозников. В одну минуту развернули машину, впрягли запасных лошадей. Ткеша сел за руль. Один из колхозников поместился в качестве кучера рядом с ним. Автомобиль покатил по дороге.
Через час они были в селе, и Званцева немедленно поместили в местную больницу.
Поздно вечером из Великих Лук приехал Ремизов. Он сообщил, что там удалось схватить некоего фармацевта Зборовича, державшего явочную квартиру, и еще нескольких подозрительных лиц, но ни Радовца, ни Пашкевича среди них не оказалось. Им каким-то образом удалось ускользнуть из облавы.
— Впрочем, — говорил Ремизов, — возможно, что ни Пашкевич, ни Радовец вовсе и не приезжали в Великие Луки. Как видите, результат нашей операции не столь блестящий. Вы сделали больше, товарищ Ткешелошвили, и я хочу вам выразить особую благодарность. А вот и подарок. — Ремизов достал из портфеля папку, раскрыл ее и осторожно вынул из него остатки обгоревшей полотняной кальки.
— Это обнаружил Семенов, копаясь в автомобиле Лунца, смотрите.
Ткеша радостно вскрикнул, узнав похищенный чертеж.
— А!.. Наш чертеж… Он самый. Да, да… он самый. Наконец-то!
И он тут же побежал рассказать об этом Званцеву.
— Не хочется его огорчать, — сказал Ремизов Семенову, — но боюсь, что с чертежа сняты копии. И кто знает, где они находятся? Они, конечно, обязательно сфотографировали столь важный документ.
Вечером Ремизов и Семенов отправились на аэродром, чтобы лететь в Москву.
Назад: НА ПОЛИГОНЕ
Дальше: У РУБЕЖЕЙ