ЖЕРТВА
Ваня вошел в свою комнату. Ткеши дома не было. Не раздеваясь и не зажигая света, он лег на постель. С раннего утра он ничего не ел, все время был на ногах, волновался, спешил, пережил горькое разочарование и теперь чувствовал себя совершенно разбитым. «Надо только сообщить обо всем Ремизову. — подумал Ваня. — Обязательно надо позвонить ему по телефону… Вот полежу еще немножко, отдохну и пойду позвоню…» Но усталость взяла свое, и Ваня заснул. Стук в дверь разбудил его.
— Кто там? Войдите! — крикнул Ваня.
Дверь медленно отворилась, и на пороге появился темный силуэт женской фигуры.
— Кто это? Ольга, ты!?
Ваня вскочил с кровати и зажег свет.
Ольга стояла в дверях. Она сильно осунулась и побледнела. Под расстегнутым, смятым пальто была видна голубая кофточка, волосы клочьями торчали из-под берета.
— Я пришла к тебе… к вам, Ваня, по важному делу, — начала Ольга, задыхаясь от волнения. — Скажите, эти чертежи, которые там выкрали… они были очень важные? В самом деле очень важные?
— Да. Очень важные, Ольга… Они нужны родине, всему нашему народу, — ответил Ваня.
Ольга тяжело опустилась на стул, закрыла лицо руками и застонала, как от сильной физической боли. Ване стало очень жаль ее.
— Ну, полно, Оля, полно… будет тебе… — стал утешать он, гладя ее рукой по голове. — Будет… Ты нечаянно проболталась — все это понимают. И Другов, и Ремизов — все говорят, что ты просто по легкомыслию проболталась… чертежи найдутся… Уверяю тебя, их разыщут! Не надо так убиваться… Вот увидишь, что все устроится.
— Не то, не то!..
— Что не то?
Ольга подняла глаза, как-то странно посмотрела на Ваню и тихо сказала:
— Я не все сообщила следователю.
— Не все?!
— Да, не все… Я знала, где может скрываться Юрий и где могут быть чертежи… и не сказала.
— Ты… ты знаешь?
— Да. Знаю. Он снял комнату у сторожа… у железнодорожного сторожа на станции Клязьма. Маленькую комнату.
— И ты была там?
— Да… бывала.
— Бывала?
— Да. Несколько раз.
— Несколько раз! Ты знала и не сказала!.. Ты пожалела его?! — Голос Вани задрожал.
Ольга молчала.
— И ты была его сообщницей, Ольга! — закричал он.
— О нет! Нет! Никогда! Я ничего не знала! Не знала! Честное слово! Я только отвечала ему, когда он спрашивал!.. Я ничего, ничего не знала! Клянусь тебе!
И Ольга зарыдала.
Ваня отвернулся к окну. Холодный дождь стучал по стеклу. Тоска и какая-то страшная пустота наполняли его, точно он потерял кого-то.
Ольга, наконец, перестала плакать, и в комнате стало так тихо, что было слышно тиканье карманных часов, лежавших на столе.
Вдруг Ольга сказала каким-то странным, точно чужим голосом:
— Пора. Надо ехать. Собирайтесь.
— Ехать? Куда?
— Туда. Он еще может быть там. Скорее, скорее. Надо спешить.
Ваня торопливо надел пальто, галоши, фуражку, хотел еще сверху надеть брезентовый плащ, но, увидев, что Ольга одета слишком легко для такого путешествия, протянул плащ ей.
— Надень.
— Пустяки. Не надо. Скорее.
— Одевайся, одевайся.
Ольга накинула плащ, они поспешно вышли из комнаты и сбежали вниз по лестнице на улицу.
Было холодно и сыро. Ольга успела промочить ноги прежде, чем они дошли до станции метро. Подземная дорога быстро доставила их к вокзалу Северных железных дорог. Там, проходя мимо телефона–автомата, Ваня остановился:
— Надо позвонить Ремизову.
— Это необходимо? — спросила Ольга, не оборачиваясь.
— Да. Их может быть много, а я один… Кроме того… я боюсь, что не сумею все сделать, как надо.
— Тогда звоните. Только скорее.
Ване удалось быстро соединиться с Ремизовым и наспех рассказать ему положение дела. Он указал также адрес возможного местопребывания Пашкевича.
— Поезжайте сейчас же вперед и ждите нас на станции, — был ответ Ремизова.
Через несколько минут они уже мчались и вагоне электрического поезда. Ольга молчала. От холода и нервного возбуждения она дрожала, как в лихорадке. Ваня глядел на нее, и она казалась ему чужой и незнакомой, словно он видел ее в первый раз в жизни. Их совместная работа на Кавказе вспоминалась ему теперь как нечто далекое, давно прошедшее.
Наконец поезд остановился у станции Клязьма, и Ваня с Ольгой вышли на мокрую и плохо освещенную платформу. Здесь надо было ждать Ремизова. Ольга села на скамейку, Ваня стал на краю платформы и смотрел вдаль, на разноцветные огни сигнализации. Из Москвы пришел поезд — Ремизова не было. Потом подъехал другой — то же самое, затем с шумом пронесся мимо станции поезд дальнего следования. Неожиданно Ольга вскочила:
— Надо идти одним… Идемте скорее. Надо следить за домом… Ремизов сам нас найдет: это совсем близко отсюда, не доходя до моста… Идемте скорее, идемте!
Ольга в нетерпении теребила Ваню за рукав. Ее возбуждение передалось Ване. Он решил дождаться следующего поезда, и, если Ремизов не приедет и на этот раз, идти одному к избушке сторожа, оставив для Ремизова записку у дежурного по станции.
На следующем поезде Ремизова тоже не было, и Ваня с Ольгой пошли одни.
Надо было идти по полотну железной дороги. Кругом стояла полная темнота, только поблескивали рельсы да впереди горели красные и зеленые огни светофоров.
Ольга шла быстро, спотыкалась о шпалы, несколько раз падала, вставала и снова шла. Ваня следовал за ней. Так шагали они с полчаса. Затем она спустилась с полотна и пошла по еле заметной, очевидно, ей хорошо знакомой тропинке. Меж ветвей блеснул огонек. Это был домик железнодорожного сторожа.
В одной из комнат горела керосиновая лампа. Ее желтый свет падал через окно наружу, освещая голые деревья и пустые грядки огорода.
— Здесь, — сказала Ольга.
Ваня присел на пенек. Ветер шумел и качал голые деревья. Так прошло некоторое время…
Вдруг в сенях дома послышались шаги, дверь раскрылась, из нее вышел высокий человек с чемоданом в руках — это был Пашкевич. Ваня сразу узнал его. Ольга вскочила и решительно направилась ему навстречу. Возле нее стоял высокий старик–сторож…
Пашкевич остолбенел.
— Кто это? Ольга! Ты зачем сюда пришла? Чего тебе надо?!
— Юрий! Отдай чертеж. Слышишь?.. Отдай сейчас же!
— Не твое это дело!.. Нет у меня никакого чертежа. И вообще, я ничего не знаю.
— Врешь! Ты все знаешь. Ты сказал им, где Другов спрятал чертеж. Отдай, отдай, умоляю тебя! — Ольга схватила Пашкевича за рукав.
— Пошла прочь! Дура…
Он резко оттолкнул Ольгу. Она упала. Пашкевич побежал по тропинке.
— Стой! Стой! Останови его! — закричала Ольга и бросилась за Пашкевичем. Ваня тотчас же побежал за ней. Вдруг он заметил, что Пашкевич обернулся к ним лицом и как-то странно присел. Вся поза его показалась Ване удивительно похожей на положение тигра перед прыжком. Ваню охватил ужас.
— Назад, Ольга! — закричал он, но Ольга, казалось, не слышала.
Яркое пламя блеснуло и осветило на мгновение тропинку, кустарник и мокрую землю.
На фоне пламени Ваня увидел черный застывший силуэт Ольги. Резкий удар выстрела раскатился по лесу. Ольга упала на колени.
Ваня бросился за Пашкевичем, убегавшим прямо через кусты, но споткнулся и упал. Когда он поднялся с земли, шум и треск сучков, производимый убегающим Пашкевичем, слышался уже издали. Ваня вновь двинулся вперед, раздвигая руками ветки, и вскоре вышел в поле. Вблизи никого не было. Он стал прислушиваться. Где-то вдали лаяли собаки. Потом послышался шум проезжающего автомобиля.
Ваня понял, что ему не найти Пашкевича, который, очевидно, прекрасно знал местность. Он вернулся обратно. Ольга сидела на пне, прижав руки к груди. Возле нее стоял высокий старик–сторож в полушубке, шапке, галошах на босу ногу и с фонарем в руках.
Старик качал головой.
— Ах, ты, господи… Экие вредные люди бывают на свете… В этакую девку и палить…
Ольга попробовала встать, но ноги у нее подкосились, и она упала. Ване и старику пришлось нести ее в домик на руках. Там все уже переполошились. Дочь старика стояла с лампой на крыльце, ребятишки повскакивали с постелей и в одних рубашках толпились в прихожей. Ольгу положили на кровать в комнате, занимаемой до сих пор Пашкевичем. Грудь около левого плеча была прострелена, кровь сочилась из небольшой раны. Ваня приложил к груди мокрое полотенце. Старик позвонил по служебному телефону на станцию и сообщил обо всем случившемся.
Ольга слабела с каждой минутой и то впадала в забытье, то начинала бредить.
Ваня взглянул на Ольгу и вдруг с ужасом понял, что рана ее вовсе не пустяковая, и что она может даже умереть. Ольга страшно осунулась, глаза у нее ввалились, нос заострился. Она редко и тяжело дышала, при этом в груди у нее что-то клокотало и хрипело. С каждым вздохом из раны с бульканьем вытекала кровь. Чтобы не слышать этого ужасного звука, Ваня выбежал в кухню, сел на лавку и зажал уши руками.
— Отходит, — сказал старик и начал что-то шептать.
Ваня вышел во двор.
В это время послышались шаги. Это были следователь Ремизов, Семенов и еще два агента. Ваня бросился к ним.
— Пашкевич убил Ольгу и скрылся. Что же вы так запоздали!
Ремизов хотел что-то сказать, но, поглядев на Ваню, махнул рукой и вошел в дом.
Ваня последовал за ним. Усталость, волнение и голод стали сказываться: он сел на табуретку возле натопленной печи и забылся тяжелым сном. Проснулся он от звука знакомого голоса: над ним склонился Ремизов.
Ваня вскочил. При свете утренних сумерек лицо Ремизова казалось серым и мрачным.
— Поймали Пашкевича?
— Нет. Он, по–видимому, удрал на автомобиле. Его ждали сообщники. Но его поймают, будь спокоен.
В доме было много народа; представители местной власти, милиция, врачи. Тело Ольги лежало, покрытое простыней.
— Ах, если бы вы, Ремизов, пришли вовремя! — с горечью воскликнул Ваня, — Пашкевич тогда от нас бы не ушел!
— Вы сами, Ваня, отчасти в этом виноваты. Вы мне сказали, что надо ехать до Тарасовки, а сами сошли у Клязьмы. Лучше рассказывайте, как все произошло.
Ваня подробно обо всем рассказал Ремизову.
— Я сегодня испортил все: и Ольга погибла, и тот верзила скрылся… и все из-за меня, — грустно закончил Ваня.
— Ну, не надо так отчаиваться. Только никогда не горячитесь в таких делах, — заметил Ремизов. — А верзила, как вы его называете, уже в наших руках.
— Задержали?
— Да. Семенов видел всю вашу проделку с остановкой эскалатора и проследил за верзилой. Тот поднялся вверх, сел на автобус, поехал до Курского вокзала, затем вернулся опять на площадь Маяковского и отправился на Казанский вокзал, там он взял билет до Ростова. Весь вечер он просидел в буфете, потом взял свои вещи из камеры хранения и хотел садиться на поезд, но тут мы его задержали.
У него оказалось богатое уголовное прошлое. У них он работал за подручного: исполнял всякие щекотливые поручения, получая за это большое жалованье. Правда, он говорит, что не интересовался делами своих хозяев и не знает, кто они и куда собираются уехать, но кое-что полезное мы от него все же узнали. Верные нити теперь в наших руках.
Назад: ПО ГОРЯЧЕМУ СЛЕДУ
Дальше: НА ПОЛИГОНЕ
