— А я попрошу чашку кофе и пирожное…

Официантка из кафе «Каменная лестница», что находится на Рынке в районе Старе Място в Варшаве, одетая в стилизованный наряд давней варшавской горожанки, записала этот заказ одного из трех мужчин, мирно беседующих за столиком в глубине зала. Двое собеседников — журналист и фоторепортер — частенько приходят в это кафе. Третий попал сюда впервые в жизни и заказ сделал последним, так как сначала долго и с любопытством осматривался в чуть сумрачном зале. Этот третий посетитель, пришедший в кафе морозным январским днем, прибыл издалека. Говоря по правде, он явился как бы из другого мира — из мира, где посылка людей на смерть является доходным ремеслом, а торговля шпионской информацией расценивается, как торговля птицей.

Наш собеседник зарегистрирован в центральной картотеке разведки США под номером «ОДТ-684». Но у него есть еще один номер — «21322». Так обозначает своих агентов генерал Рейнгард Гелен. Я могу теперь рассказать о разведке Гелена не только на основе показаний «обычных агентов», но и опираясь на информацию человека, который досконально знает всю эту «кухню». Не часто выпадает такой случай, чтобы герой подобного репортажа появился перед автором…

Мой собеседник до сентября 1954 года был заместителем начальника разведцентра в Западном Берлине, где велась работа, направленная против народной Польши, и который зашифровывался криптонимом «филиала дальней разведки». В конце сентября 1954 года Францишек Нейгебауер — так зовут моего собеседника — явился к властям Германской Демократической Республики и попросил оказать ему помощь в возвращении на родину. Нейгебауер происходит из Гливиц в Силезии. По приезде он передал польским органам безопасности обширные материалы, к которым имел доступ по занимаемому положению. Эти материалы детально раскрывают деятельность организации Гелена на территории Польши. Нейгебауера помиловали и разрешили проживать в родном городе. Он полагает, что в качестве хорошего чертежника легко найдет себе работу.

Из Варшавы наш собеседник уезжает только вечером. А пока он спокойно пьет кофе в маленьком зале. Днем здесь свободно. Неподалеку от нас какой-то пожилой мужчина решает шахматную задачу, напечатанную в журнале, несколько дальше склонились друг к другу двое влюбленных, справа доносится веселый смех двух студенток. Все эти люди не знают, что блондин с круглым спокойным лицом рассказывает о том, что он узнал за три года своей работы в организации Гелена.

Сперва он занимался вербовкой агентов и организацией путей переброски их в Польшу. Позднее был спецкурьером, поддерживающим связь между разведцентром в Западном Берлине и главным штабом в Аугсбурге. Затем стал заместителем начальника западноберлинского разведцентра.

В Аугсбурге, в ратуше, помещается Главное управление «дальней разведки», занимающейся исключительно Польшей. Оно же руководит и берлинским «филиалом». Знают ли рядовые жители Аугсбурга, что за невинной вывеской одной фармацевтической фирмы в ратуше скрывается разведцентр? Разумеется, нет. Если бы даже кто-то действительно зашел туда за лекарствами, то организаторы массового уничтожения людей на всякий случай держат образцы некоторых медикаментов и посвященного в тайные дела фармацевта, который может быстро избавиться от назойливого клиента. Эта строгая конспирация, этот страх перед «серым человеком» западногерманского города вполне понятны. Ведь именно в Аугсбурге пытался выступить перед немецкой молодежью «уполномоченный по вопросам безопасности» или, попросту говоря, министр войны Бланк. Мы хорошо знаем, чем закончилась эта попытка уговорить немецкую молодежь воевать за чужие интересы. Прибывшего Бланка юноши и девушки встретили скандированием прусской команды: «Встань — ложись, встань — ложись, встань — ложись!», а также «Бланк, налево марш!» После двадцати пяти минут такого скандирования Бланк, которому так и не дали говорить, отправился восвояси по узкому проходу, который полиция палками прокладывала ему в толпе. Во время этого «триумфального марша» какой-то инвалид войны угостил Бланка костылем, а еще кто-то разбил пивную кружку о голову неудачливого оратора. Окровавленного Бланка полиция с трудом вырвала из рук обозленной толпы и увезла на автомобиле.

Вот почему герр Готгард Гебауер, начальник геленовской разведки против Польши, сидит в аугсбургской ратуше тихо, соблюдая полнейшую конспирацию. Герр Гебауер пользовался особым' доверием Гитлера: именно ему поручили принять от имени Абвера участие в провокационном нападении на радиостанцию в Гливицах. Это было накануне второй мировой войны. Гитлеровцы инспирировали этот инцидент, чтобы создать «предлог» для нападения на Польшу для разжигания военного пожара. Во время войны герр Гебауер обучал в Польше и на Украине агентов, которых затем перебрасывал через фронт в тылы Советской Армии.

Францишек Нейгебауер вспоминает: — Готгарду Гебауеру сейчас около пятидесяти, а его жене — на несколько лет меньше. Он среднего роста, держится с истинно прусской выправкой. Подстриженные волосы расчесывает на левую сторону. Одутловатое красное лицо. Приятели фамильярно называют его «поросенком яз марципана»… Американцы так пекутся об этом «выдающемся специалисте по польским делам», что обеспечили ему в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году специальный курс лечения от ожирения в одном из западногерманских санаториев. Вообще о нем заботятся — герр Гебауер живет в вилле около Штарнбергерзее, реквизированной американцами. Знал ли я его ближе?.. Да, когда был в Берлине. А знаете, как это произошло?..

Мой собеседник закуривает. Задумывается на минутку. Потом медленно начинает рассказывать. Из множества подробностей, схваченных вышколенной памятью, выплывает жанровая сценка. И мы уже не в варшавском кафе, а в…

Бавария. Лето 1953 года. Герр Гебауер приглашает своего подчиненного на прогулку. Представляет его жене. «Ах, я уже знаю — муж рассказывал о вас…» Управляемый крепкой рукой автомобиль быстро взбирается вверх по крутым горным дорогам. Герр Гебауер уверенно ведет машину и так же уверенно посылает людей на верную смерть…

Он рассказывает своему подчиненному о поместье, которое было у него около Бжега в Силезии. «Вернусь туда непременно. Ведь для этого мы и работаем…» Мечты Гебауера о «рае потерянном» (в Польше) прерываются прибытием на место. В небольшом домике его ждет родная сестра — Герта. Она привезла сюда обоих детей брата — четырнадцатилетнюю девочку и тринадцатилетнего мальчика. Здоровые, хорошо упитанные дети. Папаша их немало зарабатывает и ничего для них не жалеет. Любовным взглядом он смотрит на сыночка. «Он в меня пошел, господин Нейгебауер! Я вам ручаюсь, что он тоже вступит в разведку и сделает там карьеру… Тринадцать лет, а что за голова, какая ловкость! Я ему подарил фотоаппарат. Случайно он испортил его. И что вы скажете? На следующий день он с выгодой продал этот аппарат одному наивному коллеге, который не заметил порчи! Дорого продать дешевую вещь — да ведь это и есть основа нашей работы… О, я вам говорю — этот парнишка сделает себе карьеру в разведке!»…

Сестра Гебауера — Герта занимается не только воспитанием потомства брата. Она тоже работает в разведке. При этом у нее немаловажные функции. Фрейлен Герта ведет картотеку на агентов Гелена, действующих в Польше. Отправлен в Польшу — пометка на карточке. «Влип» в Польше — карточка изымается.

В свободное от работы время фрейлен Герта ищет мужа. Время подгоняет ее — она не намного моложе брата… Немалые надежды возлагает Герта на некоего Шимчака, которого ее брат «не надолго» послал в Польшу «на работу». Можно ей сказать: «Не ждите, фрейлен Герта! Кто знает, вернется ли и когда именно ваш Шимчак?».

Предприятие «Посылка шпионов в Польшу» является «семейным делом». Вот, например, кузен Гебауера. Он работает в западноберлинском филиале и занимается обслуживанием шпионов, возвращающихся из Польши. Должность неплохая — пока что мало кто возвращается. Какая же специальность у этого кузена? Во времена Гитлера герр Эрнст Гаупт (теперешний адрес: Берлин-Фриденау, Ретцдорфпроменаде, 1) торговал птицей во Вроцлаве. Для этих господ от торговли курами до торговли человеческими жизнями один шаг. Попросту «смежные» отрасли! Только и разницы, что ныне Гаупт должен был отдавать своему могущественному кузену половину жалованья. «Сам понимаешь, Эрнст, — говорил ему герр Гебауер, — я рискую, принимая на службу неспециалиста. О, если бы узнали американцы! Ведь ты никогда не был в Абвере, не принадлежал к ОС. Американцы могут сказать: как же такой человек занимает ответственный пост в ведомстве защиты свободного мира?»

Другим родственником Гебауера является некий Кребер, который некоторое время руководил берлинским «филиалом». А господин Кребер взял на работу свою супругу, которая выстукивала на машинке рапорты мужа, предназначенные для американцев. Последние ведь требуют обстоятельных информации за свои двадцать четыре миллиона долларов! Поэтому каждое «бюро» Гелена сигнализирует им о высылке очередного агента в Польшу, а также представляет ежемесячный отчет о своей деятельности. Гелен дает агентов — Гелену дают доллары. При случае долларами пользуется и семейка Гебауера. Так, например, когда Шимчак собирался со шпионским заданием в Польшу, то Гебауер дал ему четыре тысячи западных марок из одиннадцати, которые получил для этой цели. Впрочем, это «капиталовложение» не стоило и ломаного гроша — судьбу Шимчака скоро решит военный суд одного из польских городов.

Еще один родственник Гебауера, это… Впрочем, я постараюсь более ярко показать эту сцену — так, как ее описал нам Францишек Нейгебауер. Идет обычный «рабочий» день в западноберлинском филиале «дальней разведки». Начальник этого филиала герр Кайзер (тоже кузен Гебауера) бегает по своему кабинету, потирая руки от удовольствия. Раздается звонок… Входит высокий, представительный седой мужчина в очках со светлой оправой. Кайзер радушно приветствует его и представляет подчиненному:

— Прошу познакомиться: господин Нейгебауер — господин Бом…

Щелкают каблуки:

— Нейгебауер!

— Бом!

Гость спрашивает: может ли он воспользоваться телефоном Кайзера?

— О, разумеется, господин Бом!

Господин Бом снимает трубку, набирает номер и говорит своему невидимому слушателю:

— Hier spricht Nettke!

Вот оно что! Так ведь это же «ас конспирации» геленовской разведки!.. Он ненароком «представился» человеку своим подлинным именем, которое было скрыто псевдонимом. Герр Неттке не кто-нибудь, не «плотва». Это помещик из Западного Поморья, генерал гитлеровской армии, который теперь руководит филиалом в Гамбурге, «разрабатывающим» польское побережье Балтики и польские торговые корабли в иностранных портах.

Жители Гамбурга! Пятьдесят три процента строений вашего города превратились в развалины во время последней войны, а в 1945 году три тысячи кораблей легло на дно ваших территориальных вод. Однако даже сегодня есть в Гамбурге люди, которым еще мало этого, которые мечтают через ваше горе вернуться к своим поместьям в Польше. Один из них — это как раз господин Неттке. Вы можете увидеть его ежедневно возле афишной тумбы у автобусной остановки. Если он нетерпеливо посматривает на часы, то это значит, что он ждет кого-то из своих агентов. На этой автобусной станции уставшие от дороги пассажиры снимают кабины, чтобы хоть немного выспаться и отдохнуть. Господин Неттке тоже снимает за две марки такую кабину, но вовсе не для отдыха. Он встречается там со своими осведомителями и строит козни против Польши. В Аугсбурге незадачливый «оратор» Бланк получил, что ему причиталось. И в Гамбурге тоже, наверное, есть пивные кружки, есть свой инвалид войны, который не желает, чтобы его сын стал калекой ради Гелена…

Францишек Нейгебауер читал фрагменты этой книги, когда она печаталась на страницах еженедельных журналов. И он компетентный рецензент, если речь идет о западноберлинской части данного репортажа. Его короткое «Да, так было» подсказывает мне следующий естественный вопрос:

— А не знали ли вы этих пятерых, засланных из Западного Берлина агентов, действия которых я описал тут?

— Да, всех, кроме Ландвойгта. Этот последний жил не в Берлине и не был беглецом из Польши. Филиал «далекой разведки» прежде всего занимался агентами, которые должны были действовать в Польше, а Ландвойгт «работал» на «перебросочных путях» через ГДР и Одер…

— Но остальные? Что вы скажете о них?

— Махура сам рвался в Польшу. Его действительно так обработали в Баварии, что он не отдавал себе отчета в том, какая судьба ожидает его в Польше. Человек совсем потерял инстинкт самосохранения… Врукк редко ходил трезвый. Мне кажется, что он водкой заливал страх. Впрочем, он искренне ненавидит Польшу и поляков. Его побуждения, так сказать, «идеологические»: эсэсовское убеждение в превосходстве над славянами… То, что вбивалось в голову членам личной гвардии Гитлера, попало на благодатную почву. Врукк верил, что гитлеризм непременно победит, что уже ближайшие годы принесут реванш за поражение тысяча девятьсот сорок пятого года…

— А Кой и Петрушка?

— Я видел их в последнюю минуту перед отправкой в Польшу. Мы сидели впятером на террасе кафе «Паласт Шонеберг» в Западном Берлине — Кайзер, я, оба эти агента и перевозчик, который должен был перебросить их через Одер… Было это днем. В такую пору народу в кафе мало, и мы могли свободно разговаривать, не опасаясь подслушивания. Кайзер повторял Кою и Петрушке свои «добрые» советы. Кой спокойно курил, Петрушка же был явно перепугай. Мы проводили их на станцию подземной дороги. Вскоре я уехал на Запад…

— То есть?

— В отпуск, в Баварию. Там, как я уже говорил вам, мне довелось встретиться с Гебауером. Он сразу же сказал мне: «Когда вы вернетесь в Берлин, приедут туда и наши люди из Польши…» Но они так и не приехали… Когда Гебауер узнал, что с ними произошло, он приказал Кайзеру принести торжественное соболезнование вдове Ландвойгта. Я сам телефонировал Гильде Ландвойгт в Веддинг (французский сектор), чтобы уговорить ее встретиться с Кайзером…

Мой собеседник сообщил некоторые подробности отдельных операций разведки Гелена. Так называемая акция «Волна» представляла собой организацию путей переброски агентов в Польшу с помощью водников, работающих на Одере. Акция «Учеба» — это весьма неудачная попытка вербовать в разведку Гелена тех польских студентов, которые пользуются последними достижениями науки в институтах ГДР. Под криптонимом «Железнодорожник» замаскирован план вербовки осведомителей среди людей, обслуживающих проходящие через Польшу поезда из ГДР. Старания эти тоже закончились провалом. Под невинным шифром «Собутыльник» скрывается акиия по вербовке в разведку (с помощью шантажа или обещания высоких «заработков») проживающих в Польше родственников эмигрантов, находящихся в Западной Германии.

Но особенно любопытной является акция «Штейгер». Она касается разработок открытых пластов бурого угля в карьере «Туров» в Нижней Силезии. Дело это довольно знаменательное — оно вырастает прямо-таки до значения символа. Карьер «Туров» лежит у самой границы Польши и ГДР. Каждые 10–15 минут отсюда отправляются многотонные, тяжело нагруженные бурым углем вагоны. Мощные электровозы тянут их на немецкую сторону — идет снабжение электростанции Гиршфельде, находящейся на территории ГДР. Эта станция в свою очередь снабжает электроэнергией города и села Польши. Естественно, что такое мирное сотрудничество двух народов интересовало генерала Гелена только с одной точки зрения: как организовать в «Турове» путь переброски его агентов в Польшу и обратно?

Какая же судьба акции «Штейгер» и остальных? Францишек Нейгебауер отвечает:

— Мне удалось собрать документы, которые могут пригодиться для разгрома организации Гелена в Польше…

Пока идет беседа, Нейгебауер показывает мне свой паспорт № 205/646/51, выданный западноберлинским полицей-президиумом. Второй документ— это членский билет «Силезского землячества» за номером 10789. Взносы уплачены до минувшего сентября.

Такие «землячества» распространяют идею реванша. Но и это не все. Нейгебауер рассказал, что картотеки этих организаций постоянно и планомерно используются разведкой Гелена. Как это происходит? Шпионские сетки Абвера, созданные во время гитлеровской оккупации, были в послевоенные годы разгромлены — часть агентов арестована польскими органами безопасности, некоторым удалось бежать за Одер. Например, герр Гебауер имел в Силезии хорошего агента, законспирированного под кличкой «Хейдер». Человек этот, отлично владеющий польским языком и беспредельно преданный гитлеризму, удрал из Польши, и найти его было невозможно. Только тщательный просмотр картотеки «Силезского землячества», в которой регистрируются все «беженцы» с польских земель, позволил Гебау-еру найти и вновь использовать «Хейдера».

«Землячества» поставляют пушечное мясо разведкам, и не только им… Так называемые «выселенные с востока» делятся — в глазах властей и учреждений Западной Германии — только на две категории: на тех, кто пригодны для использования в разведке, и на непригодных ей. Нейгебауер говорит:

— Первая категория имеет перед собой перспективу нескольких месяцев обеспеченной жизни во время обучения в разведывательных школах Баварии, а затем их ждет в Польше… кара! Вторая же…

Мой собеседник обрывает фразу и гасит сигарету: долго и старательно давит ее в фарфоровой пепельнице, пока не перестает идти голубовато-сизый дымок.

— Что же вторая, пане Нейгебауер?

— В тысяча девятьсот пятьдесят втором году я видел двух девушек родом из Силезии, прибывших в Западный Берлин с неким Станиславом Гаворком. Одна годилась для работы в разведке, а вторая…

— А вторая?

— Ей было всего восемнадцать лет. Она не подошла для разведывательной работы, и организация Гелена оставила ее в лагере для «беженцев». Мне потом говорили, что она продавала себя за несколько марок возле зоологического сада. Впрочем, это тоже нелегкое дело — таких, как она, там тысячи…

Американцы снабжают агентов Гелена рациями, перевозят на своих военных самолетах из Берлина в Западную Германию. Гелену явно не хватает «продукции» своей «фабрики» в Штутгарте, которая вырабатывает взрывчатые материалы и фальшивые документы для агентов. В последнее время — как рассказывал Нейгебауеру его непосредственный начальник, герр Кайзер — американцы разработали для своих гитлеровских сообщников новый способ переброски шпионов через границу. Американские специалисты собираются снабдить геленовских молодчиков небольшим воздушным шаром и двумя металлическими баллонами со сжатым газом. Перед самой границей шпион выпускает из одного баллона газ, наполняет им оболочку, которая легко умещается в портфеле или вещевом мешке, и на небольшой высоте делает прыжок на несколько метров. В Польше агент выпускает газ из шара и в укромном месте закапывает оболочку вместе с оставшимся у него вторым баллоном, что должно обеспечить агенту возвращение обратно. Атмосферные условия устанавливаются легко — Берлин находится очень близко от польской границы. Американцы заверяют своих единомышленников и подопечных, что такого рода переброска облегчает переход границы: следов на контрольной полосе не остается.

Нейгебауер говорит, что ему пришлось несколько раз встречаться с американскими опекунами геленовской разведки. А когда последний раз?

Это было примерно год назад. Впрочем, срок ни при чем: важно знать характер этой встречи. В ее основе лежало одно лишь слово: поражение.

В Западной Германии работают геленовские станции подслушивания, днем и ночью перехватывающие передачи «Польского радио», имеется немало специалистов, тщательно просматривающих всю польскую печать — от передовых до самых незначительных объявлений. В результате из крох и обрывков всяких информации составляются обзоры, которые затем — после соответствующей «приправы» соусом «конфиденциальности» — продаются разведке США как полученные якобы от агентов, поскольку фактической шпионской информации из Польши почти нет. Такие бюллетени, предназначенные для самой «верхушки» разведки Гелена, получают также отдел «50-Р», координирующий разведывательные действия против СССР, и отдел «50-С», проводящий шпионскую работу против стран народной демократии.

Мой собеседник получал для личного пользования нашу газету «Жице Варшавы» и несколько ежемесячных журналов, которые доставлялись ему прямо на квартиру в Берлин-Темпельгоф, Бауернринг, 25-ц. Однажды утром он, как обычно, встал, забрал из дверного почтового ящика газеты, взял поставленное у порога молоко и сел завтракать, одновременно просматривая газету. Неожиданно он вскочил, бросил завтрак и помчался к своему шефу Кайзеру.

— Слушай, Врукк, Махура и Ландвойгт провалились!

Кайзер поспешно закрыл ему рот рукой. Любое сообщение о провалах агентов необходимо было какой угодно ценой утаить от «товара», предназначенного к очередной переброске через границу. А тут, в соседней комнате, как раз находился собиравшийся в путь «беженец» из Еленей Гуры по кличке «Хеллман». Разведка Гелена устраивает своим агентам тщательное «прополаскивание мозгов» по лучшим американским образцам, убеждая кандидатов на выезд в Польшу, что никогда ни один из агентов Гелена там не попадался.

Старательно закрыв дверь, Кайзер грозно спросил Нейгебауера, откуда он все это знает? Когда шеф узнал, что сведения взяты из газет, то облегченно вздохнул. Ему всюду мерещилась измена, да и не только ему одному… Кормильцы из-за океана беспокоились о своих бесполезно растрачиваемых долларах. Во всяком случае ввиду разгрома работающих в Польше разведсеток этот «Хеллман» послан не был. Спасением своей жизни он обязан… газете «Жице Варшавы»!

Два пассажира курьерской авиалинии летели во Франкфурт-на-Майне. Герр Кайзер явно нервничал и шепотом советовался с Нейгебауером. Зачем их вызывают? Что случилось? Неужели обнаружились махинации с «эйнзатцпланами»?.. Совесть у Кайзера была нечиста. Он уже давно «крал» у американцев людей, которых их разведка наметила завербовать для себя, а затем «продавал» их… тем же американцам! Ведь в «эйнзатц-плане», содержащем рапорты Гелена разведке США о высылке каждого отдельного агента, о его разведывательном задании и связанных с этим, обычно явно преувеличенных, расходах (герр Гебауер строит теперь дачу около Мюнхена), упоминались только псевдонимы. Кто же это узнал?

А может быть, начальство будет только придираться и ругать за последние провалы в Польше? Герр Кайзер горячо убеждает своего заместителя, что необходима «ложь во спасение».

Мистер Фалькенберг от имени разведки США контролирует работу ячеек Гелена, действующих против Польши. Это высокий немолодой человек с угловатым бульдожьим лицом, на котором резко выступают два ряда больших лошадиных зубов. Он ждал на аэродроме, сидя в автомобиле с американским военным номером. «Беседа» состоялась в четырехкомнатной квартире по всем правилам допроса: сначала взяли Кайзера, а потом Нейгебауера. При «беседе» присутствовали в качестве ассистентов: доктор Реллинг — военный преступник, преследуемый польскими властями и действовавший во время гитлеровской оккупации на территории Кракова, а также заместитель Гебауера, некий Кольмар из Аугсбурга, разумеется, тоже гитлеровский специалист по разведке.

Кайзер врал как по нотам. Когда он, наконец, выбрался из затруднительного положения, пришла очередь Нейгебауера. И тут мистер Фалькенберг разозлился не на шутку. Он бросил карандаш и ворвался в соседнюю комнату с криком:

— Кайзер! Немедленно сюда!..

Мистер Фалькенберг перестал быть вежливым. Впрочем, хаму из-за океана постоянное общение с гестаповцами не прибавило хороших манер… Кайзер поспешно вошел, согнувшись в дугу и изобразив на своем лице самую ослепительную улыбку.

— Кайзер! Как было дело с «Хеллманом»? Как он был завербован?!

— Я шел по улице и встретил молодого человека…

— Молчать! Из трех миллионов берлинцев понравился как раз «Хеллман»? Именно этот больше всех подходил для…

Когда, наконец, оба геленовца вечером сели в самолет, отлетавший в Берлин, герр Кайзер глубоко вздохнул и сказал спутнику:

— Глупая скотина! Буйволов ему пасти в Техасе, а не разведкой заниматься! Так слепо поверить, что провалы в Польше произошли по вине самих агентов, а мы все приготовили как следует!.. Скотина!

Францишек Нейгебауер работал после этого еще девять месяцев в берлинском разведцентре, но все больше убеждался, что заходит слишком далеко по пути измены своей стране.

Из Польши приходили вести об очередных провалах и разгромах сеток Гелена. Шпионы и их помощники садились за решетку. Однако герр Гебауер все еще был в добром настроении: «Это не страшно, если еще несколько человек потеряют голову», — говорил он.

Мы по-прежнему в кафе «Каменная лестница». Пришелец из другого мира снова оглядывается вокруг. Из числа тех, кто был в начале нашей беседы, осталась только пара влюбленных. Впрочем, они времени не замечают… Мой собеседник еще больше понижает тон:

— Я видел там вблизи возрождение сил фашизма и подготовку новой войны. И понял, что работой во вражьей разведке предаю свою страну. Решил расплатиться за совершенные преступления и, если это возможно, начать новую жизнь… честно работать. Я встретил неожиданный акт милости — стал свободным человеком, возвращаюсь в родные места…

Мы прощаемся. Нейгебауер уходит в светлый январский морозный день. На столике он оставляет фоторепортеру (для репродукции) свой западноберлинский паспорт. Я снова беру его в руки и читаю на последней странице: «Действителен до 31 декабря 1954 года».