Глава 5
22 июня 2015 года,
Брестская крепость
Выйдя на привокзальную площадь, я огляделся в поисках предприятий быстрого питания. Но в связи с ранним часом ничего не работало. Только мигал поломанной вывеской ларек с шаурмой на дальнем углу. Но я пока еще не умирал от голода, чтобы есть собачатину…
А не сходить ли мне на осмотр мемориала? Там, если верить информации с официального сайта, должны весь день идти различные мероприятия, в том числе даже и театрализованное представление. Надеюсь, что будет интересно. Тем более что как раз за этим я и ехал. До поезда еще несколько часов, вполне успею обернуться. Отмахнувшись от предложений скучающих возле центрального крыльца «бомбил», решаю прогуляться пешком – заодно и городом полюбуюсь, чего из окна машины не сделать. Достав планшет и прикинув по электронной карте маршрут, поднимаюсь на эстакаду, пересекаю по ней железнодорожные пути и выхожу на улицу Ленина. Теперь по ней минут двадцать до улицы Гоголя, на перекрестке направо, и я буквально упрусь в крепостной вал. Можно, конечно, и по улице Героев обороны или через парк, так вроде бы немного короче, но мне спешить некуда, да и на город посмотреть охота.
Я шел прогулочным шагом по городу, разглядывая дома и витрины магазинов. Естественно, что людей на улице почти не было: шестой час утра. Однако никого не было и у Брестской крепости, к главному входу которой я добрался минут через сорок. Неужели мероприятие в честь годовщины начала войны отменили?
Впрочем, на довольно большой стоянке возле восточного вала стояло около сотни автомобилей. Значит, люди тут все-таки есть. Я окинул взглядом каземат из красного кирпича – что-то царапало глаза, какая-то несуразность. До сегодняшнего дня я никогда не был в Бресте и в Крепости, а потому имел представление о мемориальном комплексе только по фотографиям. И все равно, в подсознании буквально зудело – здесь что-то не так! Что же? Каземат как каземат… В нем закрытые ворота… Вроде бы назывались они Восточными или Михайловскими. Правда, они были почти полностью уничтожены в июне сорок первого. Ранним утром первого дня войны через Восточные ворота выходили зенитный и противотанковый дивизионы. Часть техники сожгли прямо в воротах, я видел фотки. А несколько позже рядом с воротами рванул артсклад, и каземат над воротами разрушился до основания.
И вот, к моему немалому удивлению, я вижу совершенно целехонькие Восточные ворота. Но мало того, что здание как новенькое, так ведь на месте главного входа нет арки в форме пятиконечной звезды. Собственно, здесь вообще не было построенного в семидесятых годах железобетонного параллелепипеда, в котором и располагалась арка. К тому же с данной точки наблюдения уже должен быть виден стоящий посреди Цитадели обелиск в форме четырехгранного русского штыка, в нем высоты добрых сто метров, а его… нет!
И если для чистенького каземата еще как-то можно придумать объяснение: капитальный ремонт или реставрация к будущему юбилею событий начала войны, то отсутствие огромного обелиска и железобетонной арки входа было, мягко говоря, странным! Я подошел ближе, к самому краю автостоянки – так и есть, на небольшом указателе красовалась надпись: «Главный вход в мемориал». А стрелка указывала куда-то направо. Ну, что же… Пойдем посмотрим! Мало ли что… Может, действительно, провели ремонт, восстановили историческую достоверность.
Вдоль вала Кобринского укрепления я отмахал несколько сот метров, прошел мимо Восточного форта, пока наконец не увидел «новый» главный вход, расположенный точно на месте Северных ворот. Впрочем, ничего похожего на «старый» комплекс здесь не наблюдалось. Ворота как ворота…
– Хм, все интересней и интересней! – вслух сказал я, снова оглядываясь, – поблизости вообще ничего живого. А ведь скоро рассвет: небо на востоке начало светлеть, а это значит, что мероприятия, если их не отменили в экстренном порядке, уже должны начаться. Но вокруг… тишина! Я беспрепятственно прошел под аркой и вошел на территорию. А вот здесь уже наблюдалось некоторое оживление – на довольно большой площадке, освещаемой фонарями, стилизованными под газовые, раскинулись полтора десятка торговых палаточек с сувенирами, у которых бродили покупатели. Здесь же стояла деревянная будочка с надписью: «Касса». Очереди туда не было. Я спокойно подошел и спросил через крохотное окошко дремлющую внутри девушку:
– А когда начнется представление?
Кассирша спросонок шарахнулась головой о стенку, пискнула от боли, но, увидев маячившую в окошке физиономию, «включилась» в работу и довольно бойко ответила:
– Основная программа будет в девять утра, тогда же официальные лица приедут, а в семь часов начнется реконструкция. На мероприятие билет стоит триста тысяч рублей, на реконструкцию – двести тысяч. За участие отдельная плата.
– Не понял! За участие? – переспросил я, доставая бумажник.
– Да, за участие! – подтвердила девушка, принимая деньги и отсчитывая сдачу. – А, так вы не в курсе? Реконструкторы каждый год приглашают гостей поучаствовать, в эти их военные костюмы всех желающих переодевают…
– В военную форму? – уточнил я.
– Да, да, именно в форму! Вы Мишку спросите! Он в крайней палатке сидит! – посоветовала кассирша.
Убрав купленный билет в карман, я отправился искать информатора и обнаружил его именно там, куда указала девушка, – в полотняной торговой палатке с большим транспарантом сверху: «Реконструкция». Молодой веснушчатый парень в выгоревшей на солнце гимнастерке и фуражке с зеленым верхом сидел внутри на раскладном стульчике и читал растрепанную книжку в мягкой обложке при свете тусклой лампочки.
– Доброе утро! – поприветствовал я реконструктора. – Это вы Миша? Меня к вам кассирша направила, сказала, что вы можете просветить насчет театрализованного представления.
Парень вежливо встал и ответил с еле уловимым белорусским акцентом:
– Доброго здоровьичка! Да, это я Миша, правильно вас Иринка направила. Только почему вы называете реконструкцию театром? У нас все всерьёз! Ну, почти… Без стрельбы боевыми патронами.
Когда Миша вышел из тени на свет, я разглядел на зеленых петличках его униформы два рубиновых «кубаря».
– Ну, допустим… Я не специалист по вашим играм, – пожимаю плечами. – Вот только Ирина мне еще кое-что сказала: за дополнительную плату можно принять участие в вашей… реконструкции. Это верно?
– А что вас удивляет?
– Ну… У нас не принято приглашать для участия в реконструкциях посторонних.
– У вас? – вопросительно поднял одну бровь парень.
– Я из Москвы.
– А-а-а… – многозначительно протянул псевдопограничник. – Из Москвы… Да, у вас там… порядки строгие. А мы постоянно так делаем – приглашаем гостей поучаствовать. Почувствовать на своей… так сказать, шкуре… все прелести быта бойцов и командиров…
– Хорошо, согласен! – быстро сказал я.
– …ощутить тяжесть… – по инерции продолжил Миша, но осекся и посмотрел на меня с новым интересом: – Согласны? Отлично! Вы в армии служили?
– Конечно!
– Хм… Конечно… – улыбнулся Миша. – Из моего поколения каждый второй не служил… Раз служили, значит, порядки знаете, можно будет вас в активной группе задействовать, а не просто статистом в задних рядах. На самом-то деле участие гостей в нашей реконструкции – этакая забава для больших ребенков. Ничего особенного они не делают, просто массовку создают. Мы им даже винтовки даем с заклиненным затвором – чтобы палец при перезарядке не прищемили. А то когда обычные макеты в руки давали, каких только травм не было!
– Представляю, что бы они сделали, попадись им в руки боевое оружие! – усмехнулся я.
– Вот-вот! – поддержал Миша. – А раз вы человек опытный, к тому же… офицер? Я угадал?
– Есть такое дело! – кивнул я. – Только бывший офицер, ныне обычный офисный планктон.
– Бывших офицеров не бывает! – с интонацией Михалкова из известного фильма сказал Миша. – Да и не похожи вы на ОБЫЧНЫЙ планктон.
Я просто пожал плечами – со стороны виднее. Не рассказывать же первому встречному, что принимал участие в боевых действиях во время первой чеченской кампании, был ранен и комиссован после этого вчистую.
– Ну, коли так… Мы вам офицерскую форму дадим! – обрадовал Миша.
– Офицерскую? – уточнил я.
– О, так вы еще и в истории шарите? Ой, простите, разбираетесь? – усмехнулся Миша. – Конечно же, командирскую форму. И даже документ вам сделаем! Форму после реконструкции вернете, а документ вам на память останется!
– Вы что же, научились «липу» мастрячить? – спросил я.
– Ну, как «липу»… – смутился Миша. – Эти служебные удостоверения ведь сейчас не используются. И потому проходят по классу «сувенир». А выглядят лучше настоящих! Чудеса современных технологий.
– Со скрепочками из нержавейки? – хмыкнул я.
– Да вы действительно в истории разбираетесь! – улыбнулся Михаил. – Можем сделать со скрепками из сталистой проволоки, даже уже со ржавчиной. Это лишь немного дороже выйдет. Зато будет абсолютно аутентичная вещь, хоть в прошлое вас с таким документом отправляй!
– Хорошо, давайте форму, давайте удостоверение! – согласился я.
– Сейчас займемся, минуточку подождите! – попросил Михаил. – Я напарника позову, в палатке подежурить. Обычно-то именно он «новобранцами» занимается: форму им выдает, консультирует и прочее…
– Ценю ваше внимание, Миша! – Я легким наклоном головы изобразил благодарственный поклон. – Жду!
Михаил вышел из палатки и резво ускакал куда-то в направлении Восточного форта. А я огляделся – за время нашего познавательного разговора на площадке у сувенирных палаток прибавилось народу. Но негусто – примерно до сотни человек. Похоже, что большим спросом мероприятие не пользуется. Странно… В инете читал, что каждый год оно собирает несколько тысяч человек. Или час еще ранний, остальные зрители попозже подтянутся?
Михаил отсутствовал минут десять, явившись в сопровождении молодого паренька, обряженного в униформу сержанта-пехотинца. Именно «обряженного» – гимнастерка висела на нем мешком, пилотка сползала на уши. И этот человек занимается организацией массовки реконструкции? Представляю, как выглядит «проконсультированная» им толпа. Без слез небось не взглянешь. Впрочем, для гражданских все эти нюансы – темный лес.
Перехватив мой взгляд на напарника и, видимо, что-то такое по выражению на лице уловив, Миша, деликатно ухватив меня под локоток, повлек в сторону цитадели, пояснив на ходу, только когда мы отошли метров на тридцать:
– Вы… внимания не обращайте! Он парень хороший, знающий, эрудированный, но не боец…
– Понятно! – многозначительно сказал я.
– Вы не думайте, у нас не все такие! Ой, то есть все не такие! – смутился Миша. – Простите, а как мне к вам обращаться?
– Виталий!
– А отчество?
– Просто Виталий! – улыбнулся я. – Я себя еще настолько старым не ощущаю, чтобы допускать обращение по отчеству. Куда мы, кстати, идем?
– В Цитадель, в Инженерную казарму. Мы там место под склад и офис снимаем.
– В музее? – удивился я.
– Почему в музее? – тоже удивился Михаил.
– Музей обороны Крепости разве не в Инженерной казарме располагается?
– Нет, что вы! – покачал головой Михаил. – Основные фонды в Белом дворце.
– А он разве уцелел? В смысле, не уцелел, конечно… Его уже восстановили? Ничего об этом не читал…
– Именно что уцелел! – Миша от удивления даже остановился. – А вам сказали, что он разрушен?
– Так… что-то я пока ничего не понимаю! – признался я. – Может, и здание девятой погранзаставы уцелело?
– Нет, вот как раз его почти полностью уничтожили при артобстреле.
– Впрочем, что мы гадаем: уцелело – не уцелело! Сейчас войдем в Цитадель и увидим! – сказал я и решительно зашагал к Цитадели. Но не успел пройти и полусотни шагов, как увидел Брестские, они же Трехарочные ворота. Они не были такими известными, как Холмские, вид которых растиражирован на тысячах фотографий, но все же я видел в рунете их изображения. Те, перед которыми я стоял, выглядели как новенькие – без щербин от пуль и осколков.
– Это что же? И здесь ремонт провели?
– Да вы, Виталий, не волнуйтесь так! – участливо сказал Миша. – В Крепости постоянно ремонт разных объектов идет.
Я только рукой махнул – не смогу объяснить этому улыбчивому парню, что ТАК ремонт на территории мемориального комплекса не проводят. Явно что-то не так – либо с моей памятью, либо с Крепостью. Да еще и стометровый обелиск куда-то пропал…
Мы молча прошли внутрь Цитадели, и я уже без особого удивления увидел, что кольцевая казарма почти целехонька. Всё, пипец, похоже, приплыли – я совершенно точно не в своей тарелке… Это какой-то другой мир, где по Брестской крепости не долбили из тяжелых орудий типа «Тор» и не сбрасывали полутонные бомбы.
– А скажите-ка мне, Миша, сколько дней продолжалась оборона Крепости? – задаю вопрос, а сам внутренне сжимаюсь.
– Двое суток! – растерянно говорит Миша. – В смысле, на вторые сутки наши части деблокировали Крепость.
– Что?! – кирпичная стена Кольцевой казармы поплыла перед глазами. Чтобы не упасть от приступа головокружения, пришлось опереться о руку Михаила.
– Что с вами, Виталий? – озабоченно спросил парень. – Вы как-то побледнели… Вам нехорошо? Может, ну его на фиг, эту реконструкцию?
– Нет-нет! – торопливо сказал я. – Теперь-то я точно не пропущу ваше замечательное мероприятие! Сейчас оклемаюсь, просто здесь мой…
– Дед погиб, да? – попытался угадать Михаил.
– Да, можно считать, что дед…
Черт возьми, но КАК?! Похоже, что я попал в измененную реальность. Измененную благодаря моему предупреждению. Здесь, наверное, успели вывести из ловушки все войска, оставив только гарнизон для прикрытия и пограничников. Соответственно, и бои в Брестской крепости не носили такого ожесточенного характера – гарнизон оборонялся всего лишь сутки. Мне сейчас нужно осторожно выяснить, как именно происходили события 22 июня 1941 года, и лучший способ – примкнуть к реконструкторам. И тогда по ходу «пьесы» всё станет понятно.
– Пойдем, Михаил! Где тут ваш склад?
– Да уже недалеко!
Склад не впечатлял – небольшое помещение со сводчатым потолком на первом этаже Инженерного корпуса. За обшарпанным канцелярским столом под тусклой лампочкой спала пухлая девушка, положив голову на раскрытую книгу.
– Олеся, подъем! – бодро скомандовал Михаил.
Девушка подняла на нас лицо с ярко-красной полоской – отпечатком обреза корешка книги. Похлопав заспанными глазами, Олеся сконцентрировала взгляд на посетителях своей скромной обители.
– Мишка, засранец, ты у меня получишь за свои шуточки!
– Олеся, ты потише – со мной клиент! – сказал Миша и почему-то смутился. – То есть я хотел сказать, кандидат на участие. Его нужно соответственно обмундировать, сделать удостоверение…
– Вип-клиент? – деловито уточнила Олеся, проигнорировав ремарку о «кандидате на участие». – Иначе с чего бы ты сам приперся?
– Ну… – Михаил окончательно смутился.
– Да вы, Михаил, не переживайте – терминологию я оспаривать не буду! – улыбнулся я. – Раз вы предоставляете услугу за вознаграждение, то я действительно ваш клиент, милая девушка совершенно права!
– Хорошо, пусть будет так! – парень взял себя в руки. – Пусть будет вип-клиент. Олеся, у нас набор «Особист» остался?
Олеся медленно кивнула, окидывая меня «измеряющим» взглядом.
– Гимнастерка и шаровары, пожалуй, подойдут – ваш размерчик. А вот сапоги…
– Сорок третий! – с ходу врубился я.
– Бинго! – обрадовалась девушка. – Есть отличные хромовые сапоги! Почти новые! Что еще?.. Портупея, кобура, фуражка… Подберем! Нательное белье?
– Думаю, что не стоит! – мотнул я головой. – Быть настолько аутентичным я не планирую! А вот командирский кожаный планшет у вас есть?
– Документы, деньги и телефон положить? – догадалась Олеся. – Камере хранения не доверяете?
– А она у вас есть? – удивился я.
– Нет, конечно! – рассмеялась Олеся. – Свои вещички клиенты просто в коробки укладывают и здесь на складе оставляют.
– И деньги с документами? – усмехнулся я.
– Нет, с собой берут! – ответил Михаил.
– И куда девают? – заинтересовался я.
– Не знаю! – пожал плечами Миша. – Или по карманам распихивают, или родным и друзьям отдают. У нас, как правило, целыми компаниями гости приезжают. Одиночек почти нет. Найдем мы для вас планшет – это из образа не выбьется. Что из оружия возьмете, «Наган» или «ТТ»?
– Какая разница, все равно ведь игрушки…
– «ТТ» у меня не осталось! – отрезала Олеся. – Ты ведь последний на прошлой неделе забрал, вроде бы в мастерскую…
– Да, точно! – ударил себе ладонью по лбу Михаил. – Вот вопрос сам собой и решился…
– Ну, так я собираю комплект? – вставая с места, спросила Олеся.
– Конечно, солнышко, приступай! – поощрил Миша. – А мы пока документом займемся.
Усадив меня на табурет возле побеленной известкой стены, Миша сделал несколько снимков цифровым фотоаппаратом.
– Я надеюсь, что в удостоверении не цветное фото будет? – пошутил я.
– Нет, конечно! – рассмеялся Михаил. – Сейчас в фотошопе поколдую, вырежу голову, приставлю к нему шаблон с формой, добавлю эффект «сепия»…
С этими словами Миша подключил фотик к ноутбуку и занялся подгонкой изображения. А вернувшаяся из короткой прогулки по складу Олеся протянула мне два целлофановых пакета.
– Здесь гимнастерка и шаровары. Чистая шерсть, без всякой синтетики… Примерочная вот там, в дальнем углу, за занавеской. Там же и зеркало есть. Сейчас принесу сапоги и портупею.
Минут через десять, надев форму, сапоги и фуражку, перепоясавшись ремнем, я взглянул на себя в зеркало и не узнал. Старинного покроя гимнастерка с отложным воротником, синие бриджи, высокие сапоги… На петлицах две рубиновых «шпалы», на рукавах – красные комиссарские звезды.
Олеся и Михаил нарезали вокруг меня пару кругов, проверяя на аутентичность. И остались довольны результатом.
– А вам идет! – стрельнула глазками Олеся. – Вы такой авантажный стали… И почему-то чувствуется – вы умеете форму носить. А то некоторые мужчины одевают… И как на корове седло!
– Виталий – офицер! – пояснил Михаил. При этом в его голосе почему-то чувствовалась некая гордость. Словно он каким-то образом имеет к моей службе какое-то отношение.
– Бывший! – добавил я.
– Бывших офицеров не… – начал Миша, но я его прервал:
– Это только слова. Не стоит об этом!
– Хорошо, как скажете, Виталий! – кивнул Михаил, протягивая мне удостоверение.
– Ого! – сказал я, перелистав книжицу и внимательно рассматривая печати, штампы и написанное.
На первый взгляд, я держал в руках самый настоящий ДОКУМЕНТ. На черно-белой, слегка потускневшей фотке – мое лицо. Скрепки, как и обещано, слегка тронуты ржавчиной, оставившей следы на бумаге. Есть записи о постановке на вещевой учет и прочие уставные записи.
– Ну? – нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, как школьник, решивший на доске сложную задачку и ждущий одобрения учителя, спросил реконструктор.
– Я, конечно, не специалист, но удостоверение очень похоже на настоящее! А почему у меня политическое звание – батальонный комиссар, – если я по должности представитель Особого отдела штаба корпуса?
Михаил расплылся в довольной улыбке и рассказал, что в период с февраля 1941 по июль-август 1941-го военные контрразведчики носили униформу обслуживаемого рода войск со знаками различия политического состава и имели звания политсостава. А потом начал пояснять, какая запись в удостоверении для чего сделана и зачем на страницах стоят именно такие печати. Я слушал вполуха, мысли снова перескочили на несообразности этого утра. Даже если виденная на рассвете воздушная схватка имела максимальный успех со стороны ВВС РККА (что сомнительно, учитывая общий технический уровень и подготовку летного состава), это все равно не объясняло фактов, с которыми я столкнулся в Брестской крепости. Впрочем, это я еще и не всё знаю!
– Миша, так вы расскажите мне о событиях семидесятилетней давности?
– Конечно, Виталий, я же обещал! – прерванный на «самом интересном» – рассказе о большом угловом штампе, Михаил припомнил о других обещаниях: – Сейчас я вам планшетку принесу и оружие.
Проследовав в самый дальний угол каземата, реконструктор чем-то немелодично позвякал (вероятно открывал сейф) и через минуту вернулся, неся в руках кожаную командирскую сумку и кобуру. И то и другое – довольно потертое, но в хорошем состоянии. Первым делом я проверил содержимое кобуры – револьвер системы «Наган», самовзводная, так называемая «офицерская» модификация. Выпущен в 1939 году на Тульском оружейном заводе. Ствол не залит, механизм барабана прокручивается без усилий. Хоть сейчас заряжай…
– Боек сточен! – пояснил реконструктор. – А так – практически боевой.
– А патроны?
– Увы! – покачал головой Михаил. – Аутентичные патроны – раритет куда больший, чем оружие.
– А от травмата или сигнального?
– Там патроны совсем другие! Да и зачем вам?
– Чтобы вес снаряженного почувствовать.
– К сожалению, не выйдет! – Миша посмотрел на меня с уважением. Надо же, такое желание погрузиться в эпоху!
Повесив кобуру на пояс, приступаю к изучению планшетки. Сумка старого образца – с большой передней крышкой, фиксирующейся вытяжным ремешком, а не с застежками-кнопками, как современные. Под крышкой – фигурный карманчик под курвиметр, «газыри» для карандашей и тонкий ремешок для компаса. Разворот для карты забран пожелтевшим от времени целлулоидом. Осмотрев и подвесив сумку на боку, с противоположной кобуре стороны, убираю в нее паспорт, водительское удостоверение, карточку-свидетельство о собственности на пропавший где-то «во тьме веков» «Субарик», бумажник с деньгами, смартфон и планшет. Раскладной нож прячу в карман штанов – мало ли чего… Свою одежду и обувь складываю в любезно предложенную Олесей картонную коробку.
– Всё – готов к труду и обороне! – рапортую, полузабытым жестом прикладывая к околышу фуражки ладонь.
Михаил еще раз окидывает меня оценивающим взглядом и, видимо, удовлетворившись, жестом зовет следовать за собой. Снова выходим во двор Цитадели, и реконструктор сразу начинает рассказывать о событиях раннего утра 22 июня 1941 года. И эти события ОЧЕНЬ сильно отличаются от тех, которые происходили в «моей» реальности.
Войска были выведены из Крепости заблаговременно, причем командование вроде бы точно знало дату и время начала войны. Поэтому к нападению подготовились, но, как выяснилось позже, подготовились недостаточно – немцам удалось прорвать оборону в нескольких местах. Но при этом защитники Брестской крепости на протяжении всего штурма сохраняли полный порядок, работала связь между отдельными подразделениями, прорыв непосредственно в Цитадель был всего один – ранним утром. И даже его удалось ликвидировать за несколько часов, потеряв при этом, к сожалению, до двух сотен бойцов.
– А куда именно прорвались немцы, где то место в Цитадели, с которого их так долго выбивали?
– Это красноармейский клуб 84-го стрелкового полка, ныне это Гарнизонный Свято-Николаевский собор! – Миша показал на красивый белый храм, расположенный в центре Цитадели. – Мы на реконструкции как раз и отыгрываем его штурм. Правда, внутрь нас, понятное дело, не пускают – церковь-то действующая. Давайте подойдем поближе, я вам расскажу подробнее о реконструкции событий и вашей в ней роли.
В этот момент Мишу окликнули со стороны Тереспольских ворот – в арке стоял «самый настоящий красноармеец» и махал нам рукой.
– О, это один из наших парней, – сказал Михаил. – Он командует ребятами, устанавливающими аппаратуру для визуальных эффектов.
– Взрывы готовите? – понимающе кивнул я.
– Не только и не столько… – неопределенно ответил Миша. – Вы меня извините, Виталий, я вас оставлю минут на десять: раз Игореха зовет, значит, что-то непредвиденное случилось. Опять небось как в прошлый раз, провода перепутали. А вы пока вокруг храма пройдитесь, прикиньте, как бы вы сами штурмовали захваченное врагом здание. Мне будет интересно послушать ваш анализ. Хорошо?
– Конечно, Михаил, ступайте! Я тут погуляю пока, воздухом подышу… Во сколько начнется непосредственная подготовка к реконструкции?
– Где-то через час начнут ребята подтягиваться! – уже на бегу крикнул Миша.
Я неторопливо подошел к собору и обошел его по кругу. Да, здание внушало уважение своей мощью. Если там засядет группа человек в тридцать-сорок, то выбить их будет довольно проблематично. Особенно без гранатометов и реактивных огнеметов. Пока до стен добежишь, чтобы внутрь простую гранату закинуть…
Решив осмотреть храм изнутри, я подошел ко входу, как вдруг вокруг загрохотало. Это что же – все-таки накосячили реконструкторы со своей «аппаратурой для визуальных эффектов»? Что-то у них там замкнуло в проводах? С трудом преодолев секундное замешательство, почти бегом рванул к дверям. Мне в спину ударила волна горячего воздуха. Ничего себе они петардочки заложили, аж уши закладывает! Под свод церкви меня буквально внесло!
С трудом отдышавшись, осматриваюсь по сторонам. Странно, но почему в главном зале стоят деревянные скамейки, а на месте алтаря натянуто большое белое полотнище. Больше на интерьер кинозала похоже. Они и тут решили сделать «как в сорок первом», как в солдатском клубе? Но вроде бы Миша говорил, что в храм их не пускают?
В этот момент сзади раздалась лающая немецкая речь. Это, конечно, могли быть и туристы из Федеративной Республики Германии, но мне почему-то захотелось немедленно спрятаться – уж очень эти фразы напоминали команды. А это означало… что я опять перенесся в прошлое!
