ГЛАВА 9
— А где Виктор?
— Боюсь, он не придёт, — ровно ответила Даша.
— Почему? — Бранделиус нахмурился. — Вы поссорились?
«Только этого не хватало!»
Антон Арнольдович, естественно, немедленно связал отсутствие Громова со своей вчерашней «встречей» с девушкой. Встречей, приятной во всех отношениях; встречей, которую он был не прочь повторить: увидев красавицу, Бранделиус молниеносно вспомнил их игры и возжелал — именно возжелал, никакое другое слово не могло описать его состояние — увидеть Дашу без одежды. Прикоснуться к ней, сначала нежно — любуясь, наслаждаясь изгибами её прекрасного тела, а затем — уверенно, крепко, требовательно.
«Надо будет сказать, чтобы она задержалась после „кормления“…»
Мысли о Громове исчезли, но не так, будто их не было, а мягко истлели, сделались незначительным фоном, оттеняющим главную на сегодня задачу — вновь уединиться с Дарьей.
«Интересно, в каком она белье? В белом? Или в чёрном? Ей невероятно идёт чёрное, с кружевами, полупрозрачное…»
— Честно говоря, я не думал, что на него подействует, — негромко произнёс Герман, изучая вожделеющего девушку москвича. — Он вроде бы маг.
— А мы вроде бы, по-твоему, кто? — усмехнулся Сатурн.
— В нас тоже есть сила, — кивнул Марат.
— И мы можем использовать её против кого угодно, — добавила Карина.
— Ты что-то сказала? — повернулся к ней Бранделиус.
— Нет.
— Мне показалось. — Наставник вновь уставился на Дашу. — Может, начнём?
— Подзарядку?
— Да.
— Конечно, — улыбнулась девушка. — Мы ведь для этого и приехали.
— Прошу, прошу… — Бранделиус посторонился, пропуская гостей в дом.
Он выглядел послушным, немного приторным, но не настолько, чтобы вызывать отвращение. Подобное поведение хозяина дома было в диковинку, но его подопечные быстро ко всему привыкали.
— Ты ведь не делала этого со мной, правда? — шёпотом поинтересовался Сатурн.
— Симптомы у вас схожие, но у тебя всё естественно, — так же тихо ответила Дарья.
— Клянёшься?
— Твоей девственностью.
— Тогда я спокоен. — Он выдержал её взгляд и улыбнулся. Она ответила.
И поймала себя на мысли, что ей нравится улыбаться Сатурну. Который стал ей другом, затем — больше чем другом, но не скрывал, что хочет большего. Ей нравилось, что она в нём не ошиблась.
И ещё Даше нравилось, что перед Сатурном она не испытывала чувства стыда за вчерашнее. Перед Виктором — да, остатки их отношений требовали такого, а перед Сатурном — нет. И перед другими ребятами — нет. Она сама рассказала им всё на ночной встрече: ровно, без эмоций и подробностей, рассказала, но не устыдилась.
Потому что они — понимали. Каждый из них понял, что произошло.
А Виктор — нет…
— Проходите, располагайтесь. — Никогда ещё Бранделиус не был столь услужлив. — Я приготовлю напиток…
— Дорогой, ты не против, если Карина и Марат тебе помогут? — мягко поинтересовалась Даша.
— Конечно, нет! — рассмеялся Антон Арнольдович. — Пойдёмте, я с удовольствием расскажу, как его готовить.
— Отлично!
Троица отправилась в кабинет — именно там Бранделиус держал ингредиенты для их таинственного питья, улыбающийся Сатурн подошёл к бару и по-хозяйски плеснул себе виски, а усевшийся в кресло Герман посмотрел на Дашу:
— Кстати, а где на самом деле Виктор?
* * *
«Не из каждого полена получается Буратино!»
Боже, это сказала она! Она!
Дарья!
Полено! Буратино…
Сказала про него!
Слова ранили сильнее клинка. Резали не тело — душу, и делалось безумно больно. Непреходяще больно, потому что тело можно успокоить мазями и таблетками, а душу — только другим словом. Или временем.
Но времени прошло мало, а подходящих слов не находилось. Невидимые раны кровоточили и мешали Виктору думать, затемняя разум обидой.
«Где она сейчас? Куда отправилась? К кому?»
Узнав о детективе, Даша сразу же предложила позвонить остальным членам команды и собраться на экстренное совещание. Громов запротестовал, указывая, что сейчас самое разумное — сотрудничать с…
«С кем?» — презрительно осведомилась девушка, и Виктор не нашёл ответа.
Он поверил детективу, потому что хотел верить, но Даша стала другой — почувствовавшей силу, — и ей требовались не только слова, но и доказательства.
И то, что случилось дальше, Громов вспоминал с некоторым стыдом: он не сдержался. Они начали препираться, всё жарче и жарче, и в какой-то момент напряжение последних дней прорвалось: сорвавшийся Виктор признался в том, что до сих пор не обрёл сверхъестественные способности и не чувствует силу. Ждал сочувствия… Ждал? Да, наверное, ждал. Хотел сочувствия, но Даша отреагировала на удивление равнодушно: «Почему молчал?»
Как ей ответить? Потому что было стыдно? Потому что боялся?
Громову на самом деле было стыдно, он действительно боялся потерять Дашу, но ответить честно — значило расписаться в собственной слабости, и раздражённый Виктор не нашёл ничего лучшего, чем грубить. Девушка не осталась в долгу, и жаркое к тому моменту препирательство едва ли не молниеносно переросло в жуткий скандал, который закончился тем, что Даша оделась и ушла.
Куда?
Она не ответила. И её телефон не отзывался.
Опомнившийся и сообразивший, что натворил, Виктор стал лихорадочно звонить девушке, надеясь извиниться, попросить прощения, упасть в ноги… Напрасно.
Едва не сошёл с ума от отчаяния, но позвонил Марат, сказал, что Герман срочно собирает всех у Сатурна. Приезжай. Назвал адрес.
Громов, естественно, поехал, но подниматься в квартиру не стал, поставил машину так, чтобы видеть подъезд, и принялся ждать. Примерно через час вышли Рыжий, Марат и Карина, уселись в «Субару» и уехали. Даши с ними не было. И ещё двадцать минут из подъезда никто не выходил, а потом свет в окне на пятом этаже погас.
И на душу Виктора опустилась тьма.
И он вспомнил ощущение полнейшего одиночества.
И понял, что это случилось — он остался один.
Неужели в этом и заключалась его удивительная сверхъестественная способность — терять то, что действительно дорого?
Неужели?
Он хотел подняться, ворваться в квартиру, но представил, как это будет выглядеть со стороны, представил — ярко представил! — в каком виде обнаружит Дашу, и не стал никуда врываться. Уехал… На половине дороги опротивел себе, назвал слизняком, трусом, кретином, развернулся через две сплошные — к счастью, не попал на глаза полицейским, — рванул обратно, но во дворе снова «сдулся», походил у подъезда и уехал. На этот раз — совсем.
Дома напился…
Нет, просто выпил стакан водки, но не подействовало, настроение было таким, что алкоголь не брал. Не раздеваясь, завалился на диван, да так и пролежал до утра, не понимая, спит или бодрствует, вздыхая то от жалости к себе, плавно перетекающей в ненависть к Даше, то от любви к девушке, плавно перетекающей в ненависть к себе.
Он почти сошёл с ума.
Встал по будильнику, как положено, умылся, сжевал какой-то завтрак, но на работу не поехал, отделавшись СМС «Заболел!», до десяти молча сидел на кухне, словно ожидая, что Даша вот-вот выйдет и сделает себе кофе, затем собрался и поехал в центр, в «Хилтон», где остановился детектив.
Он понял, кто его враг. Кто поломал его жизнь. Кто испортил всё, абсолютно всё…
«Бранделиус!»
— Тебе придётся ответить, — пробормотал Громов, поднимаясь на лифте на нужный этаж. — Ты заплатишь…
Он не знал, как именно детектив прижмёт мага, но сейчас это было не важно. Он не был до конца откровенен на первой встрече, отделавшись от Петровского общими фразами и не рассказав самых пикантных подробностей о других подопытных, например о совершённом Германом убийстве. И ещё об одном убийстве, к которому их призвала Карина, но фактически — Антон Арнольдович, не рассказал. Однако сейчас всё поменялось: он выложит абсолютно всё, и с такими деталями, что детективу волей-неволей придётся арестовать злодея.
«И тогда всё снова станет хорошо!»
Виктор не мог объяснить, как именно неприятности Бранделиуса помогут возвращению Даши, — он хотел отомстить. Хоть кому-нибудь отомстить за пережитое унижение, за фразу «Не всякое полено способно стать Буратино!» из уст девушки, которую когда-то любил… Или сейчас любит… Хотел отомстить за собственные взгляды на тёмное окно квартиры Сатурна, взгляды сквозь слёзы. За то, что к нему не пришла сила.
«Ты во всём виноват! — заявил Громов появившемуся перед внутренним взором Бранделиусу. — Я тебя уничтожу!»
И надавил на кнопку звонка.
Дверь открылась почти сразу, как будто Петровский стоял в прихожей и просто дотянулся до ручки замка.
— Да?
— Я всё расскажу, — заявил Громов, проходя мимо опешившего детектива. — Абсолютно всё. — Остановился, увидев сидящего в кресле здоровяка, вздрогнул, но потом качнул головой: — Конечно, у вас ведь должен быть напарник!
Здоровяк хмыкнул, но спорить не стал.
— У меня должен быть? — растерянно повторил вошедший вслед за Виктором эрлиец.
— У всех детективов есть напарники.
— Поздравляю, — весело произнёс здоровяк. — Мы раскрыты.
— Ты понимаешь, что происходит?
— Нет, но дело становится чуть веселее.
— Я расскажу всё, — повторил Виктор, без разрешения усаживаясь на диван. — Бранделиуса нужно остановить.
— А почему его должны остановить именно мы? — осведомился Керо.
— Подожди! — отмахнулся брат Петриус. Он уселся рядом с Громовым и уточнил: — Скажите, пожалуйста, когда мы с вами виделись?
— Вы не помните? — насторожился Виктор. До него только сейчас стало доходить, что встреча проходит не совсем так, как представлялось: слишком уж растерянным выглядел детектив.
— Ночью мы подверглись магической атаке, — сообщил эрлиец, глядя челу в глаза. — Думали, что отбились, но, похоже, враги добрались до нашей памяти. Когда мы встречались?
— Вчера вечером.
— И я сказал, что являюсь детективом, расследующим действия Бранделиуса?
— Именно. — Громов перевёл взгляд с Петровского на здоровяка и обратно. — Неужели вы ничего не помните? Вы рассказали о Тайном Городе…
— Это был Меркель, — холодно произнёс Керо. — Этот гадёныш сдал нас.
— Съезди и узнай, зачем он это сделал, — велел брат Петриус, не отрывая взгляда от Виктора. — Нет-нет, сидите!
Громов как раз собрался подняться, но мягкая сила и повелительный, гипнотизирующий взгляд сделали своё дело: остался.
— Кончить шамана? — поинтересовался Керо.
— Напугай до икоты.
— Хорошо. — Хван поднялся. — А с этим что будем делать?
— Продолжу исследования, — пожал плечами эрлиец, с научным интересом оглядывая чела. — В конце концов, для этого я здесь…
— Вам принести хирургические инструменты?
— Если понадобятся, я сам их возьму.
Виктор похолодел.
* * *
— Он когда-нибудь спит?
— Конечно, — непонимающе отозвался Хлястик. — Я же докладывал: после ночного сборища он поехал домой со стриженой тёлкой и…
— Я пошутил, — вдохнул барон Самбука. — Пошутил.
— Он мало спит, — подтвердил Грузило. — Как будто силы откуда-то черпает.
— Наркотики? — предположил Хлястик. Чувствовалось, что они с боевиком уже обсуждали этот вопрос.
— Может быть, — согласился барон. — Не зря же он приезжал во Дворы.
— Но он ничего не купил.
— Значит, у него есть другой источник дури. — Самбука прищурился. — Например, этот фраер…
На этот раз слежка за странным рыжим убийцей привела бандитов к приличному частному дому в Пугачёвской слободе и позволила определить всю, ну, или почти всю, компанию, с которой водился владелец «Субару». Две молодые женщины — стриженая дурнушка и писаная красавица; изящный красавчик, которого грубый Грузило тут же произвёл в геи; спортивного вида пацан, явно клеящий красотку, и хозяин дома — манерный франт.
— Красотка и качок на убийство не ездили, — припомнил Хлястик.
— А хозяина дома не было на ночной стрелке, — медленно протянул барон.
— И что всё это значит? — полюбопытствовал Грузило.
— Ещё не знаю.
— Но мы разберёмся?
— А куда деваться?
— И что мы с ними сделаем?
Самбука повернулся к массивному помощнику, некоторое время молча смотрел ему в глаза, а затем его же словами ответил:
— Разберёмся. А на крайняк — полицейским сдадим.
— Зачем? — изумился Хлястик.
— Затем, что это наш город. — Барон открыл окно и сплюнул. — Наш!
* * *
— По-моему, хорошо получилось, да? — спросил Бранделиус, не сводя глаз с Даши. — Мы замечательно поговорили!
— И замечательно, и очень информативно, — согласилась девушка. — Признаюсь, я открыла для себя много нового.
— Я рад.
— Я тоже.
— Ты молодец.
— Спасибо.
В действительности рассказ Антона Арнольдовича вызвал у благодарных слушателей смутную тревогу, но делиться ею с находящимся под властью женских чар москвичом никто не собирался. Новая информация была слишком серьёзной и требовала вдумчивого осмысления.
— Что я ещё могу для тебя сделать?
— Приготовь, пожалуйста, бутерброды и кофе, — улыбнулась девушка. — Я проголодалась.
— С удовольствием… — Бранделиус подался вперёд. — А потом…
Вопросительное движение бровями.
Наклонившись, он оказался совсем рядом, и Даша провела рукой по его щеке.
— Вечером…
— Я сгораю от нетерпения.
— Вечером…
— Договорились! — Он поцеловал девушке руку и отправился на кухню.
Послушный, словно робот… Впрочем, он таким и был.
С самого утра. Вызывая тихие, но едкие смешки у подопечных. И от них же — задумчивые, немного боязливые взгляды на девушку, обладающую столь мощной силой.
Но смешков всё же было больше.
Бранделиус сделал всё, что от него мягко потребовала Даша: показал, как смешивать колдовской напиток из спрятанных в сейфе кабинета ингредиентов, провёл церемонию подзарядки, напитав уставших избранных бодрящей силой, а затем долго рассказывал правду о себе и ещё дольше отвечал на вопросы ошарашенных слушателей.
Рассказывал о Тайном Городе — скрытом в Москве поселении нелюдей, потомков могущественных рас, некогда правивших Землёй; рассказывал о себе, о Перстне Парацельса, о своих планах его использования; рассказывал, кто приехал в Уфу и зачем. Рассказывал без утайки и экивоков, в глаза называл их рабами и улыбался.
С нескрываемым вожделением смотрел на Дашу.
Вызывал омерзение.
После разговора послушно ушёл в чулан и сидел там всё время, пока команда проводила совещание, по результатам которого было принято решение разделиться: Герман, Карина и Марат отправились к поселившемуся в «Хилтоне» нелюдю, а Даша и Сатурн остались сторожить Бранделиуса и базу, под которую пока определили этот дом. Затем девушка вызвала Антона Арнольдовича из чулана, задала ещё несколько вопросов, но уже из чистого любопытства, чтобы узнать реалии Тайного Города, а теперь отправила за бутербродами.
— Поверить не могу, что твоя сила столь велика, — покачал головой Сатурн. — Он совсем рехнулся.
— Он просто под контролем, — усмехнулась Даша.
— И ты сможешь сотворить подобное с кем угодно?
— С кем угодно… Наверное.
— И со мной? — неожиданно серьёзно спросил мужчина.
Снова спросил, несмотря на то что короткий диалог на эту тему у них уже состоялся. Видимо, очень уж сильное впечатление производил послушный наставник.
Несколько секунд девушка внимательно смотрела Сатурну в глаза — в её обществе он всегда снимал очки и стал гораздо реже носить их в коллективе, — затем мягко поинтересовалась:
— Боишься, что влюбился в меня под действием чар?
— Боюсь оказаться смешным болванчиком в твоих руках, — с улыбкой ответил мужчина. — Но если честно, мне всё равно.
— Что же тут страшного? — Она шаловливо рассмеялась, но заметив, что Сатурн нахмурился, объяснила: — Не знаю, как тебя, но меня сила научила осторожности. И тому, как хрупки бывают отношения… Я не идеальна, я чувствую, что мой характер портится, но я вижу в тебе не только сильного и привлекательного мужчину, но и союзника, вижу человека, который плывёт со мной в одной лодке, и я клянусь, что не предам тебя и не подставлю, потому что поодиночке мы не выплывем, а плыть нам — до самой смерти. Хоть сегодня в драке, хоть через сто лет от старости — мы всё равно плывём вместе. Бранделиус связал наши судьбы, я это понимаю.
— Ты хорошо сказала, — медленно произнёс Сатурн. — И я клянусь тебе в том же: я тебя не предам. По той же самой причине.
— Тогда поцелуй меня, крепко.
Он охотно исполнил приказ, а когда они снова оказались в разных креслах, девушка предложила:
— Давай обсудим новую информацию: как думаешь, стоит попробовать навести мосты в Тайный Город или надо бежать?
* * *
«Припугнуть? Напугать до смерти? И всё? Он серьёзно? Вообще-то от них надо избавиться, и как можно быстрее…»
Керо не был кровожаден — он был профессионалом, и для него парочка иллюминат — шаман обозначалась термином «непредсказуемая величина», которую необходимо исключить из уравнения. Да, Меркель навёл их на Сиби, но сделал это анонимно, признался в содеянном нехотя, только под угрозой, а сейчас с какой-то целью сдал их челам. С какой? В действительности хвана не особенно волновал этот вопрос: может быть, чтобы натравить челов на Сиби, может, чтобы челов и Сиби натравить на них с эрлийцем — не важно. Важно то, что Меркель явно ведёт собственную игру, надеясь разобраться в происходящем и урвать кусок послаще, и вот этого допускать никак нельзя.
Однако миролюбивый Петриус всё ещё оставался его нанимателем, и хвану не хотелось открыто нарушать полученный приказ: сам эрлиец был слишком увлечён наукой, то есть не от мира сего, опасности не представлял, однако водил дружбу с шасами, о мерзком характере которых даже навы слагали легенды, и они запросто могли засудить наёмника за ненадлежащее исполнение контракта.
«Припугнуть… Впрочем, челы существа нежные и глупые, это все знают. Их припугиваешь, а они начинают нервничать, за сердце хвататься, умирать от его разрыва… Точно! Меркель толстый, у него сердце не выдержит! Так и скажу: „Трагично скончался от естественных причин, что стало для меня полной неожиданностью“. А Мустафа… Мустафа — типичный неадекват. Вы его видели? Обратили внимание, как нервно он себя ведёт? Когда шаману стало плохо, я бросился на помощь, и Мустафа сдуру решил, что у него появилась удобная возможность для атаки. Он попытался использовать „Эльфийскую стрелу“, но я оказался быстрее…»
Керо повернул салонное зеркало и, глядя в своё отражение, повторил:
— Он попытался использовать «Дыхание дракона», но я оказался быстрее…
Результатом остался доволен: получилось драматично, без переигрывания и весьма правдоподобно.
— В артисты, что ли, податься?
Хван остановил машину, вышел, поправил висящий на поясе нож, натянул боевой перстень с зарядом «Эльфийских стрел» третьего уровня, и неспешно направился к ДК.
«Надеюсь, ребята, вы в офисе…»
Дело виделось предельно простым.
Войти в ДК…
Керо аккуратно прошёл через старую, чуть перекошенную дверь.
Подойти к офису, обманув систему охраны…
Предварительная разведка показала, что Меркель и Мустафа поскупились на организацию магического распознавания, отдав предпочтение обычной человской видеосистеме. Да и зачем им здесь — в Уфе! — сложные колдовские схемы? С кем сражаться? Здесь они чувствовали себя спокойно. А видео… Видео Керо обошёл с помощью «Накидки пыльных дорог»: прикинулся толстой тёткой в сиреневом плаще, поскольку «Серебряные колокольчики» сообщили шаману и Мустафе, что у дверей посетитель.
Открыть дверь…
Дальше хван предполагал действовать быстро, сразу напасть на того, кто окажется ближе, чтобы не тратить время на разговоры, но…
Но уже в самом начале атаки понял, что они с Петриусом недооценили белорусскую предусмотрительность Меркеля: офис был защищён самым современным магическим контуром, в автоматическом режиме считывающим эмоции посетителей и на этом основании рассчитывающим их возможные действия. Детекторная часть контура была искусно спрятана среди «Серебряных колокольчиков», и потому ни эрлиец, ни хван её не увидели, а основная оказалась выполнена по «спящей» технологии и не отзывалась на внешнее сканирование.
А срабатывало «спящее» заклинание или артефакт всего на двадцать девять миллисекунд медленнее обычного, что в данных обстоятельствах особенной роли не играло.
Выхвативший оружие Керо успел всего лишь переступить порог и тут же оказался в густом, но прозрачном «желе», намертво сковавшем движения. Отчаянная попытка освободиться лишь ослабила защиту хвана, и хитроумно спаянный с «желе» «Навский аркан» ловко выудил из четырёхрукого магическую энергию. После этого «желе» окончательно затвердело, и разъярённому Керо оставалось лишь яростно хлопать глазами на ошарашенных челов.
* * *
— То есть мы, получается, уроды, — тихо произнёс сидящий на заднем диване Марат. — Результат эксперимента.
Несколько секунд Герман и Карина обдумывали грустное заявление музыканта, после чего Рыжий за рулём с усмешкой покачал головой:
— Больше не чувствуешь себя особенным?
— Ты ухватил самую суть, — не стал скрывать Марат. — Мне нравилось считать себя избранным.
— Разве ты перестал им быть?
— Марата смущает, что в мире, оказывается, полным-полно настоящих колдунов, — вздохнула Карина. — Причём урождённых, в отличие от нас.
— А тебя не смущает?! — почти выкрикнул музыкант. — Тебе не нравилось быть выше всех?!
— Нет, — спокойно ответила девушка. — Мой талант не такой яркий, как твой… К тому же я скромная и…
— В тихом омуте черти водятся!
— Мы не должны ссориться, — веско произнёс Герман, и его спутники сразу же умолкли. — Нам ещё предстоит обсудить будущее, но я знаю одно: какое бы решение мы ни приняли, исполнить его мы сможем только вместе. Поддерживая друг друга. Поэтому давайте относиться друг к другу с уважением. — Он прижал «Субару» к обочине, выключил двигатель и указал на высящийся вдали «Хилтон»: — Приехали.
— Нелюдь нам нужен живым, — напомнила Карина.
— Я знаю…
Они неспешно дошли до гостиницы, спокойно, ничуть не таясь видеокамер, поднялись на лифте на нужный этаж и отыскали номер Петровского. Точнее, как поведал Бранделиус-Сиби, — брата Петриуса, представителя чудной и таинственной расы эрлийцев, потомственных врачевателей, подданных Тёмного Двора…
Предупреждать о себе не стали: Марат провернул точно такой же, как прошлой ночью, фокус с дверью, и они беспрепятственно прошли в номер. В недешёвый, как выяснилось, двухкомнатный номер со спальней и гостиной. И именно в ней — в гостиной — они и обнаружили хозяина.
— Ой, — не сдержалась Карина.
Эрлиец обернулся и медленно выпрямился, прищурившись глядя на посетителей.
Он оказался высоким и холёным мужчиной лет пятидесяти на вид, с породистым, но довольно унылым лицом и благородной сединой на висках. На нём была сорочка с закатанными до локтя рукавами, брюки от костюма и туфли. И ещё — плотный фартук белой кожи.
Однако восклицание девушки и короткую оторопь у мужчин вызвал не этот нелюдь, ничем неотличимый от человека, а сидящий на стуле Громов. Спина прямая, словно ему под одежду доску вставили, лицо — будто фотографируется на паспорт, только глаза закрыты… Дыхание ровное. Руки не дрожат… Вообще ничего не дрожит, не подрагивает, не дёргается, и это несмотря на то, что в голову Виктора — прямо в висок — вставлен блестящий металлический стержень, другая сторона которого входит в странного вида конструкцию на столе: блестящий металл, матовый металл, стекло, датчики… и кабель, соединяющий всё это чудо с ноутбуком.
Стержень не подходит к виску, а входит в него, входит в голову, но крови нет.
А ещё вошедшие замечают две гибкие хищные трубки с металлическими насадками, которые вонзились в грудь Громова: рубашка расстёгнута, видно, что металл глубоко вошёл в тело, но крови и там нет.
Ничего нет, кроме появляющихся на экране монитора данных.
— М-да… — бормочет брат Петриус, вытирая руки платком. — Неловко получилось…
* * *
— Ты действительно этого хотел! — поинтересовался Мустафа, медленно обходя вокруг бешено моргающего хвана.
«Желе» позволяло четырёхрукому только дышать и моргать, и всё. Он не мог произнести ни слова, но прекрасно слышал челов.
— Смотря когда… — протянул шаман, обдумывая, не сочтёт ли Керо оскорблением селфи с собой? Или так: насколько сильным оскорблением он сочтёт селфи с собой? Ну, в смысле, стоит рискнуть или лучше не надо?
— Ты понимаешь, что он собирался нас убить?
— Да.
— Ты этого добивался, когда рассказывал Громову о Петриусе?
— Не совсем, — не стал скрывать Меркель. — Я надеялся, что они начнут с выяснения отношений. Причём радикальнейшим образом.
— И что теперь? — Мустафе очень хотелось бежать: как можно быстрее и как можно дальше. Однако он понимал, что простым бегством уже ничего не поправить, и надеялся на друга, у которого всегда имелись в запасе неожиданные ходы. — Что будем делать?
— Что? Разбираться, конечно. — Авдотий решил всё же не рисковать и не оскорблять хвана больше, чем уже получилось: он убрал телефон и посмотрел на Джафарова: — Едем к Бранделиусу.
— А с этим что делать?
— Возьмём с собой. Не оставлять же его в офисе.
— Он ведь сейчас столб высотой восемь футов! — всплеснул руками иллюминат. — Он не поместится к нам в салон.
— Привяжем к багажнику, — пожал плечами Меркель. И вдруг заторопился: — Давай скорее, нельзя терять ни минуты.
* * *
— Неловко получилось?! — взревел Герман. — Неловко?!
Первую секунду потеряли обе стороны: и челы, ошарашенные видом Виктора, и брат Петриус, не ожидавший в гости подопытных Бранделиуса. Изумление овладело всеми, и поэтому никто не получил преимущества. Зато все потеряли время.
И лишь затем началась схватка.
— На!
Рыжий впал в самое настоящее бешенство, представил, что на месте Громова могла оказаться Карина, и рассвирепел не на шутку: ударил издалека, попытавшись накинуть невидимую петлю на сердце нелюдя — так же как он это проделал с Баллоном, — но не преуспел: выпад оказался полностью заблокирован.
— Я немного разобрался в природе вашей магии! — рассмеялся эрлиец.
Странная энергия, которой пользовались челы, заставляла их использовать весьма своеобразную структуру арканов, способных проходить сквозь обычную защиту. Однако даже начальные исследования уже принесли результат: брат Петриус чуть изменил стандартное заклинание разрушения и с его помощью полностью рассеял смертоносную петлю Германа.
И сразу же попытался ударить «Глушилкой» — убивать «экспериментальные образцы» эрлиец не хотел, — но не успел, пропустив атаку Карины.
Воспользовавшись тем, что враг отвлёкся, девушка резко, словно ею выстрелили из рогатки, бросилась вправо, к стене, оттолкнулась от неё, набрав ещё большую скорость, и врезалась в брата Петриуса, вышибив из него сознание точным ударом ноги.
— Мы тоже немного разобрались в природе вашей магии, — пробормотал Марат, вешая на грудь поверженного врача значок с изображением акулы: артефакт «Рыбацкая сеть» надёжно блокировал энергию внутри мага, не позволяя творить заклинания.
— Но мы были чересчур самоуверенны, — пробормотал Герман. — Дорогая, ты как?
— Всё в порядке. — Карина кивнула на Виктора: — Что будем делать с ним?
— Возьмём с собой обоих, — решил Рыжий. — В доме Бранделиуса я чувствую себя спокойнее… Там и разберёмся, что происходит.
— Хорошо. — Девушка посмотрела на Марата, тот улыбнулся и принялся строить портал.
* * *
«Какое странное ощущение…»
Дано: он любит Дашу. Безумно любит. Настолько любит, что готов сделать для неё что угодно… Да он уже сделал для неё столько, что хватило бы на десяток длительных отношений, но он ни о чём не сожалеет и готов продолжать делать… Что угодно… Ради неё…
Ему хорошо, когда ей хорошо…
И сейчас ему тоже хорошо.
Потому что она улыбается и жарко целует своего друга. Потому что откидывает назад голову, кусая губы, а потом кричит… Нет, сначала стонет, а потом кричит. В голос. Никого не стесняясь. Потому что ей нравится быть с ним, потому что ей хорошо, а значит — хорошо и ему, Антону Арнольдовичу.
Жалко, конечно, что сейчас он не на месте её друга, но Даша сказала «Вечером!», значит, надо ждать вечера и ни о чем не беспокоиться. Он любит. Он должен.
Бранделиус отошёл от двери кабинета, в котором уединились его гости — он наблюдал за ними через узенькую щёлочку, — и медленно направился на кухню: после столь горячего секса Даша наверняка захочет пить. Сделать ей чай? Белое вино? Или освежающий мохито?
Он остановился на пороге кухни, размышляя, чем порадовать любимую, и неожиданно вздрогнул: его вдруг охватило ощущение невероятной, чудовищной в своей нелепости неправильности происходящего. В том, что творилось сейчас, таилась какая-то жуткая ложь, но какая?
Что не так?
Со второго этажа донёсся громкий крик.
«Что происходит? Кто там? Я… — Бранделиус пошатнулся, потёр висок, недоуменно огляделся, и взгляд его упёрся в винный шкаф. — Пожалуй, белое вино станет наилучшим выбором для моей красавицы».
Он извлёк бутылку пьемонтского, вытащил бокалы, а затем подошёл к окну, привлечённый странными звуками из сада…
* * *
— Почему мы не поехали за рыжим? — осмелился спросить Хлястик. — Он ведь наша цель…
— И наверняка отправился кого-нибудь мочить. — Самбука зевнул. — Это становится однообразно, скучно и неинтересно.
— А что интересного здесь?
— Есть ощущение, что здесь живёт его хозяин. — Теперь барон усмехнулся. — Вспомни: рыжий ютится в панельной многоэтажке и катается на подержанной тачке. И вдруг приезжает в крутой дом… Или здесь его хозяин, или здесь их логово.
— Если манерный — хозяин, то наш рыжий, получается, бойцовский пёс?
— Которого изредка спускают с цепи…
— Ничего себе — изредка! Два дня — три трупа. — Хлястик покачал головой, припоминая славные девяностые, когда такая «производительность» не считалась из ряда вон выходящей, и добавил: — И сейчас, ты сам сказал, он кого-то мочит.
— Но ведь раньше не мочил, — резонно ответил Самбука. — Его, наверное, привезли сюда.
— И ты хочешь знать…
— Хочу поговорить с владельцем… Может, удастся получить телефон питомника. Мне бы такая собачка пригодилась.
Грузило засопел.
— Обиделся?
Но ответить здоровяк не успел: к дому подъехал длинный тёмный универсал, кажется, «Ауди», к направляющим на крыше которого была привязана асбестовая труба семи-восьми футов.
— Сантехники, что ли?
— Или косят под сантехников, — осторожно заметил Хлястик.
— Или так, — не стал спорить барон.
И через минуту убедился в правоте водителя: вышедшие из машины мужчины, пухленький блондин и худой брюнет, не были одеты в рабочую одежду. Они открыли калитку и уверенно прошли внутрь, к главному крыльцу.
Пошли, но не дошли: буквально через три шага дорогу им заступил неизвестно откуда взявшийся крепыш в тёмной одежде и кепочке, заступил и без лишних разговоров так засветил кулаком пухлому, что даже Грузило уважительно присвистнул.
Пухлый взвыл. Бандиты с интересом припали к окнам машины.
* * *
— Идиот!
Уклонение, кулак свистит мимо…
— Не обзывайся!
Попытка набросить «Навский аркан» и выудить из голема энергию. Удар ногой в плечо. Громкий стон…
— Ты говорил, он выключен!
— Да!
Прыжок назад. Голем промахивается, но это его не смущает — тут же следует ещё один выпад.
— Откуда ты знал?!
— Кто будет включать охрану… сидя в доме? Зачем?
— Идиот!
Мустафа получает по зубам и летит к забору.
Голем Бранделиуса оказался сработанным на совесть: быстрый, крепкий и обладающий прекрасной магической защитой, сумевшей блокировать даже «Навский аркан». Сколько защита продержится против их атак — неизвестно. Понятно, что рано или поздно она «ляжет», но пока иллюминату и шаману приходилось туго.
— Ты как? Ох…
— Заткнись! — Мустафа выплюнул на ладонь выбитый зуб и с мстительной радостью посмотрел на согнувшегося Меркеля, получившего кулаком в живот. И тут же бросился в сторону, уходя от очередного удара.
«Ну кто же знал, что этот козёл Бранделиус днём выставит голема на боевой взвод?»
* * *
— Кто это? — поинтересовалась Карина, без особого интереса разглядывая через окно дерущихся мужчин. В смысле, изучая, как невысокий и крепкий обладатель кепочки целенаправленно мутузит двух неудачников.
— Наверное, это местные маги, о которых говорил Антон, — сообщила увлечённая происходящим Даша. — Шаман и его приятель… Этот… масон.
— Иллюминат, — подсказал Сатурн.
— Под описание подходят, — закончила девушка.
— Я тоже думаю, что это они, — сухо произнесла Карина. — Я спрашивала, кто их бьёт?
— Охранный голем.
— Мы его включили, чтобы кто ненужный не пришёл, — добавил Сатурн.
— Как видишь — вовремя.
— Думаете, они не нужны?
— Мы их не приглашали.
Неприглашённым магам удалось удрать за угол, голем последовал за ними, и Сатурн с Дашей повернулись к девушке:
— Мы можем в любой момент отключить голема и поговорить с ними.
— Но они явились незваными, так что пусть их сначала побьют.
— Разговорчивее будут.
Карина махнула рукой, словно говоря «как скажете», и повернулась к дверям:
— Пойдем в гостиную. Вы должны это видеть.
Только сейчас Даша поняла, что подруга ведёт себя странно, заметно скованно, и насторожилась:
— Что случилось?
— Увидишь…
Выскочила из кабинета, торопливо спустилась на первый этаж, вбежала в гостиную и…
— Витя! — Это был почти вопль. — Витенька!
Потом, обдумывая случившееся, Дарья призналась, что не ожидала от себя таких эмоций. Фактически она навсегда распрощалась с Громовым: покинула квартиру, намереваясь лишь ненадолго заскочить за своими вещами, начала отношения с Сатурном. Громов её больше не интересовал, не вызывал никаких чувств. Не должен был вызывать, но этот ужас… Штырь в голове… Отрешённое лицо… Змеящиеся к груди трубки… Страшная машина…
Кошмарный вид человека, которого она любила, молотом ударил девушку, заставил закричать, а через несколько секунд — разозлиться.
— Кто?!
Герман молча кивнул на понурившегося эрлийца.
— Зачем?! — Она бросилась на живодёра с кулаками, и лишь в последний момент Сатурн ухитрился перехватить разъярённую девушку. — Отпусти меня! Зачем?! За что?!!
— Я исследователь, — негромко произнёс врач, потирая шею. То ли от смущения, то ли потому что она затекла, пока был без сознания.
— Скотина!
— Эту тварь надо убить! — прорычал Сатурн. Ему очень хотелось отпустить Дашу.
— Спящий свидетель, какие же вы тупые… — Герман хотел ударить наглого пленника, но передумал, догадался, что тот не просто так сыплет оскорблениями. — Вы ведь уже знаете о существовании магии! Так почему бы вам не сообразить, что ваш приятель переживает тотальное магическое сканирование, правда, в полевых условиях. И если бы вы не ворвались в мой номер, Виктор… Его зовут Виктор?
— Да, — подтвердила Карина.
— Так вот, если бы вы не ворвались ко мне, то Виктор уже ехал бы домой, или к вам, или на работу… — Петриус цокнул языком. — В общем, ехал бы в своё удовольствие, живой, здоровый и без единой царапины…
— Ты врёшь! — рявкнул Сатурн.
— Но ведь ты вернулся домой и сейчас чувствуешь себя сносно, — парировал эрлиец.
Сатурн осёкся.
— Я?
— Помнишь, тебе привиделся четырёхрукий? — Брат Петриус широко улыбнулся. — Как думаешь, где ты пробыл те часы, которые не помнишь? В моём номере, точно в таком же…
Герман взял врача за горло и так заставил умолкнуть.
— Мы — объекты исследований, — прошептал Марат. И отвернулся.
— Я сидел в таком же виде… — Сатурна едва не стошнило от бешенства. — Давайте его убьём!
— И будете иметь дело с моими друзьями, — сумел пообещать врач, поскольку Герман чуть ослабил хватку. — Но я действительно могу извлечь вашего приятеля из машины. Целого и невредимого.
— Врёшь! — взвыла Даша. Судя по всему, она не очень поняла, о чём говорил пленник.
— Дайте ей успокоительного, в конце концов, — не выдержал эрлиец. И покосился на Рыжего, признав в нём самого вменяемого переговорщика: — Какой мне смысл убивать этого придурка? Вы ведь сразу же убьёте меня, так?
— Да.
— То есть я обменяю себя на это никчемное существо… Вы на самом деле думаете, что я ценю себя настолько низко?
Циничный вопрос заставил челов задуматься.
А брат Петриус бросил взгляд на экран ноутбука и… К счастью для эрлийца, первые результаты пришли ещё до появления в номере челов, подготовили его, и потому врач достаточно спокойно среагировал на появившиеся значки — в целях предосторожности брат Петриус вёл исследования исключительно на эрлийском.
«Будет весело!»
Завершившееся сканирование показало, что внутри подопытного зреет нечто неожиданное…
— Освободи Виктора, — велел Герман.
— И?
— Что «и»?
— Вы сохраните мне жизнь?
— Тебе не кажется, что ты не в том положении, чтобы диктовать условия?
— Нет, не кажется, — нахально ответил врач. — Вам рассказали о Тайном Городе? Вижу, рассказали… Вам рассказали о Тёмном Дворе? Уверен, что рассказали… Так вот: хоть я и провожу частные исследования, но если вы меня убьёте, вам придётся иметь дело с моими весьма агрессивными родственниками, которым не нравится…
— Если бы мы хотели тебя убить — давно убили бы, — угрюмо оборвал эрлийца Рыжий. — Собственно, мы с самого начала хотели просто поговорить, но это…
Герман кивнул на Виктора.
— Понимаю, — тут же поддакнул врач.
— Освободи его!
— Мне будет нужно воспользоваться магией.
— Правда?
— Да.
— У нас есть способ узнать правду… — холодно произнёс Рыжий.
Несколько секунд брат Петриус смотрел в его глаза, поверил, кивнул и продолжил:
— Ладно, ладно, ты меня поймал… — Широкая улыбка. — Машина всё сделает сама, нужно лишь ввести команду.
— Говори.
— Переключите клавиатуру на вашу раскладку… теперь вводите: «ГЕНИЙ001».
— Это ваш пароль?
— Не хуже других.
— Ладно. — Карина быстро ввела пароль. — И?
В первый момент ничего не произошло: на экране ноутбука продолжили чернеть непонятные символы, а странное переплетение стекла, нержавейки и меди, которое нелюдь называл «машиной», по-прежнему цепко держало Громова.
— Он соврал!
— Вот… — прошептал Марат.
«Машина» загудела, её стёкла засверкали, словно внутри включилась лампочка… много лампочек, и присутствующие почувствовали нарастающую концентрацию магической энергии. Не той, которую они могли принять, а изначальной, непереработанной. Гудение и набор мощности продолжались примерно десять секунд. А затем трубки и штырь плавно отцепились от Виктора и спрятались в чудовищном агрегате.
— Я же говорил, что она всё сделает сама, — хихикнул брат Петриус.
Герман повернулся к нему, и в тот же миг…
Никто не понял, что случилось.
Взрыв? Просто шумный хлопок? Налетевший ветер? Землетрясение?
Машина лопнула, выделив огромное количество энергии, но не ударной, не взрывной, не раскалённую плазму — просто выплеснулась магическая энергия, заставившая челов покачнуться и на мгновение потерять ориентацию.
А ждавший этого эрлиец разбил своим телом окно и выбросился в сад.
* * *
Шок!
Энергия ударила почти материально, пронзила, не задержавшись, вызвав подкатившую к горлу муть, рванула в сторону, закружив голову, ушла… Исчезла так же быстро, как появилась, вызвав яркое сияние синего камня на пальце Бранделиуса.
Даша отправила его на кухню — надоело ловить до приторности влюблённые взгляды наставника, — поэтому никто не увидел вспышку заработавшего перстня, но все почувствовали исходящий из него поток «их» энергии. Родной. Придающей сил.
— Как хорошо…
— Ловите эрлийца!
— Как мы могли забыть?.. — Карина сделала шаг вперёд, но замерла, ойкнула. Второй раз за день она увидела Виктора и второй раз не удержала восклицания, потому что в распахнувшихся глазах Громова не было ничего, кроме языков адского пламени. — Ой!
И пропустила прямой удар.
* * *
Осколки стекла порезали лицо и руки, несколько глубоких ран, кровь, боль, но на всё это — плевать, плевать, плевать! Скорее прочь!
Брат Петриус срывает с одежды проклятую акулу, отшвыривает её, пытается сформировать портал и кривится: исследования и драка с челами отняли почти весь запас, остатков энергии не хватит даже на «Шаровую молнию», а спасительную «Дырку жизни» выгребли вместе с остальным содержимым карманов.
Остаётся одно — бежать!
«Догонят ведь…»
Но Петриус — боец, хоть и врач, на кону его жизнь, и пока есть вероятность спастись, он будет хоть бежать, хоть ползти — что угодно. Он сможет…
Спотыкаясь и проклиная всё на свете, эрлиец добрался до калитки, выскочил на улицу и замер, не веря своим глазам: машина! А на её крыше — залитый в «желе» Керо. Униженный и оттого до крайности взбешённый Керо!
«Наконец-то повезло!»
— Ты мне нужен! — завопил эрлиец, тратя последние крохи магической энергии на рассеивание удерживающих четырёхрукого арканов. — Ты…
— Я их убью! — рявкнул разъярённый хван и бросился в сад, оставив опешившего врача посреди улицы.
* * *
— Нет! — надрывается Герман. — НЕТ!
Карина тряпичной куклой отлетает к стене, позабывший обо всём Рыжий рвётся к ней, а Виктор уже разворачивается к застывшей Дарье. Внутри Громова… внутри того, кем стал сейчас Громов, всё переполнено обидой, горечью, злобой, а главное — ненавистью. Эта женщина предала, растоптала всё светлое и прекрасное, что было в нём, уничтожила… И должна быть наказана!
Ненависть не оставляет выбора, Виктор бьёт и снова…
— НЕТ!
Бранделиус закрывает девушку собой.
Он ждал, неимоверно долго ждал возможности доказать свою любовь, и у него получилось: привлечённый криками, он вбегает из кухни в гостиную, и вовремя — Виктор бьёт Дашу. Его Дашу! Его!! И Бранделиус встаёт под удар, принимая на себя всю ненависть Громова.
— НЕТ!!
Застывшую Дарью окатывает горячей кровью. Чужой. Свежей…
Перепуганный Марат взмахивает рукой, торопливо создавая спасительный портал, и почти сразу же прыгает туда, чувствуя, как магический поток подхватывает его, чтобы унести прочь от окружающего кошмара, подальше от беды, на затерянный посреди океана остров…
Марат прыгает и едва ли не мгновенно оказывается на чарующем белом песке далёкого, залитого солнцем и радостью клочка земли. За его спиной смыкается серое окно портала. Марат улыбается, падает на колени, словно приветствуя гостеприимную землю, с удивлением смотрит на кровь, заливающую идеально белый песок. Подносит ладонь к ране в груди, пытается зажать её, но проигрывает и медленно, продолжая улыбаться, заваливается набок.
Он сбежал.
Но не спасся.
* * *
Он их просто убивал. Неспешно, но неотвратимо.
Судя по всему, Бранделиус настроил искусственного охранника на тактическое аудиоуправление, то есть голем не остановится, не получив соответствующего приказа, а приказ по каким-то причинам не поступал…
— Антон!
— Антон!
Однако вопли, которые периодически издавали то Меркель, то Мустафа, ни к чему не приводили — Бранделиус не отзывался. Избиение продолжалось, а самое ужасное, что сбежать не получалось: заклинание портала было слишком сложным и для шамана, и для иллюмината, нужных артефактов они не припасли, а воспользоваться боевыми не позволяли чудовищная скорость голема и его магическая защита: все три атакующих аркана были рассеяны накинутой на куклу связкой заклинаний. Она становилась тоньше, но слишком медленно…
Удар.
— Помогите! — У Мустафы кружится голова, движения становятся всё более вялыми.
Удар.
Меркель стонет, уже не отпрыгивая, а чуть не отваливаясь в сторону, словно отработанная порода, и из последних сил кричит:
— Антон!!
— Сейчас тебе будет Антон! — обещает хван.
И внутри у шамана становится до омерзения холодно:
«Уж лучше бы голем…»
* * *
— Ты это видел?! Ты видел?! Видел?!!
— Мля…
— Твою ж…
Ошарашены? Изумлены? Поражены? Ни одно из этих определений не описывало состояние бандитов в полной мере.
— Мля…
А в каком ещё состоянии им быть после увиденного? Выскочивший из калитки мужик — пожилой, интеллигентного вида, но окровавленный, со связанными руками и в фартуке — подскочил к универсалу «сантехников», что-то крикнул, неловко взмахнул связанными руками, и на глазах изумлённых уголовников асбестовая труба превратилась в четырёхрукого здоровяка. Судя по перекошенной физиономии, изрядно чем-то недовольного.
В четырёхрукого!
Недовольного!
Здоровяк соскочил с крыши, оттолкнул связанного, сорвал с пояса нож и бросился в сад. Вдогонку ему пожилой прокричал что-то обидное.
— Мне это снится? — пролепетал Хлястик, обладающий, как выяснилось, самой слабой душевной организацией из всей компании.
— Лови его! — рявкнул барон, увидев, что связанный припустил вверх по улице. — Не дай ему уйти!
Ошарашенный Хлястик с силой надавил на акселератор, «Мерседес» пулей сорвался с места, буквально прыжком добрался до пожилого, тот резко обернулся…
А вот затормозить пребывающий в прострации Хлястик элементарно не успел. Разогнавшаяся машина тяжело ударила пожилого, отбросив далеко вперёд, и когда разгневанный Самбука подбежал к распластавшемуся на асфальте телу, то сразу понял, что опоздал…
* * *
Дышит!
И это главное — Карина дышит. Жива, хоть и без сознания. А значит, всё продолжается!
Обрадованный Герман вновь разворачивается к Виктору и шипит рассерженной змеёй. Знает, что этим предупреждает о нападении, но ярость слишком велика, поэтому шипит, предупреждает и тратит драгоценную секунду на оценку обстановки.
Громов… Хотя какой он Громов? Уже нет. Не Громов, а нечто новое, дикое, злобное, что долго вызревало внутри, а сейчас вырвалось, охваченное нестерпимым желанием убивать… Оно стоит в центре гостиной. Обида, ненависть, жажда мести за подлинные и мнимые унижения… Тёмные чувства Громова фонтанировали едва ли не сильнее, чем бьющая через край магическая энергия: всё, что Виктор накопил за сеансы подзарядки и не использовал, — всё рвануло сейчас, переполнив его бушующей силой.
Нет, не его, а сгусток беспросветной тьмы с глазами, пылающими адским пламенем.
В отличие от остальных членов команды Громов переродился не только внутри, но и снаружи. Фигура осталась антропоморфной — две руки, две ноги, голова, тело, — но плоть исчезла под клубящимся чёрным. Не спряталась, а превратилась в туман, испещрённый проблесками мелких молний, и потому фигура расплывается — её края пляшут.
Посреди гостиной стоит воплощение мрака.
Нет, не стоит — сражается и убивает.
Портал закрывается, но прежде, чем серый круг распался, в него влетела и тут же вылетела необычайно удлинившаяся рука жаждущего отомстить Виктора. Чёрной стрелой влетела, чёрной стрелой вылетела, из портала хлещет кровь, а значит, Марат погиб. И радостный вопль Громова, возвращающего руке привычный размер, тому подтверждение.
Виктор снова поворачивается к девушке.
Даша растеряна, её сила не предназначена для таких сражений, а твёрдость расчленена вместе с Бранделиусом. Запачкана его кровью. Раздавлена его предсмертным хрипом… Даша близка к панике.
— Пожалуйста…
Сатурн пытается запутать Виктора иллюзиями, строит их — это видно по жестам и выражению лица, но лишь напрасно тратит силу — загипнотизировать тьму с глазами адского пламени не получается. Но Сатурн не уходит, не убегает — нет. Он уверенно встаёт между тёмной тварью и Дашей и ждёт смерти, продолжая отчаянные попытки зачаровать врага.
Не убегает.
Следующий удар достанется ему.
И этот удар почти нанесён.
Герман кидается вперёд. Его невидимое щупальце не достигает цели, растворяется в чёрном тумане Громова, и Рыжему не остается ничего, кроме рукопашной.
Герман бьёт Виктора в бок и вместе с ним вылетает через разбитое Петриусом окно…
— Не мешай!
Голем Бранделиуса силён и быстр, но тягаться с хваном даже ему не под силу. Особенно в той схватке, которую четырёхрукий начинает, стоя сзади.
— Не мешай!
Левой верхней рукой Керо обхватывает куклу за шею, нижними за пояс — и рывком поднимает в воздух, а правой бьет ножом в грудь, туда, куда изготовитель спрятал мозг голема. Тяжёлый клинок пробивает усиленные рёбра, разрывает искусственные нервы, и потерявший управление драчун валится на землю.
— Слава богу! — с чувством восклицает Меркель.
И тут же получает пинок в живот.
— За что?!
— Убью!
Мустафа торопится укрыться в кустах, Керо делает гигантский шаг следом, взмахивает ножом…
И на него выпадает сверху нечто чёрное и рычащее.
— Ха!
Клубок тел катится по земле: Керо, Герман, Виктор, Меркель… Сплетение крови, шипения, рычания, крика и ярости — лютой, бешеной. Хван бьёт ножом, уже не разбирая, вспарывает живот Рыжего, машинально получает в ответ невидимым щупальцем, хрипит, чувствуя, как болезненно сжимается сердце, выпускает из перстня «Эльфийскую стрелу», выпрыгнувший из окна Сатурн воет и хватается за лицо, Меркель пытается вырваться из дикого круговорота, с ужасом видит, как чернеет кожа там, где к ней прикоснулся сгусток тёмного тумана с глазами, пылающими адским пламенем, кричит, заглянув в этот дьявольский огонь, кричит от боли, Мустафа бьет чёрного какой-то палкой, хван теряет сознание, выпуская ещё одну молнию, которая с шипением умирает в чёрном. Не причиняя ему вреда…
Виктор демонически хохочет, замечает стоящую в окне Дарью и тянет, тянет к ней правую руку. Рука вытягивается, становится гибкой, как змея, и такой же страшной. Сотканная из тумана рука касается девушки, обжигая смесью злобы и холода, указательный палец превращается в острую стрелу и бьёт красавицу точно в лоб.
— Прими мой дар, любимая…
Даша валится на пол, а в следующий миг всё вокруг наполняет дикий крик.
Ярость, боль, разочарование… Но главное — боль! Вот что в крике: боль!
Громов орёт от невыносимого, нечеловеческого страдания и на глазах ошарашенных противников начинает рассыпаться, распадаться на мелкие чёрные осколки, которые подхватывает и уносит куда-то осенний ветер. На мелкие чёрные лепестки, больше походящие на пепел…
Секунда… Две… Пять… Чёрный туман, в который обратился Виктор, рассеялся, оставив лишь два пылающих глаза, а затем исчезают и они…
И лишь тогда Меркель замечает стоящую у ограды блондинку.
Замечает и теряет сознание.
