Глава двадцать восьмая. Слезы королевы

С начала осени дождь не прекращался, превращая подлески в болота, делая невозможными охоту и войну. В замках дрожали от холода и скучали. Сеньоры убивали время в попойках, кончавшихся оргиями со служанками или дочерьми сервов, отнятыми у семьи в обмен на мешок зерна.

В большой зале санлиского дворца, опустив рукоделие на колени, сидела Анна. Она смотрела сквозь зеленоватые стекла узкого окна все на то же серое небо, откуда солнце, казалось, исчезло навсегда. По ее щеке скользнула слеза и упала на руку.

— Мама, почему ты плачешь? — спросил ее сын.

Королева наклонила голову и посмотрела на игравшего у ее ног мальчика.

— Я не плачу, это, наверное, капля дождя.

Ребенок недоверчиво посмотрел на нее.

— Иди поиграй с братом.

— Я не люблю играть, я всегда хочу оставаться с тобой, — сказал он, прижавшись к матери.

На несколько минут они замерли, обнявшись. Последний свет печального дня угасал.

В камине упало полено, взметнув фонтан искр.

Вдруг в другом конце залы послышался топот ног, лязг железа, смех. Трое оруженосцев пробежали по зале, укрепляя факелы на стенах.

— Ну что, сын мой, вы все еще около материнских юбок? — послышался вопрос.

Застигнутые, пока предавались мечтаниям, врасплох, королева и маленький Филипп вздрогнули. Ребенок спрятался за спинку стула, с которого встала королева.

— Пора забрать мальчика из женских рук. Сколько ему лет?

— Недавно исполнилось пять.

— Ты слишком балуешь его, сделаешь из него труса.

— Он лучший всадник в замке среди детей своего возраста.

— Это правда, — миролюбиво сказал король, смягчив тон. — Граф де Валуа говорил мне об этом. Знаешь ли ты, что моя племянница Матильда взяла к себе Симона, сына графа де Валуа, чтобы заменить ему мать?

— Мне говорили, что таково было ее намерение, если герцог, ее супруг, не будет возражать. Впрочем, разве он не согласился по просьбе графа де Валуа взять на службу его сына?

— Конечно, Раулю де Крепи нет равного, когда надо получить хорошее место для себя или своих.

К королю, жеманясь, подошел очень молодой юноша с длинными светлыми волосами, красными губами, нахальными глазами.

— Сир, вы обещали послушать мою песню.

— Я не забыл, мой милый. Устраивайся с товарищами. Я сейчас.

При виде хорошенького певца сердце Анны сжалось. Со времени гибельного похода на Нормандию она больше не видела Оливье. Генрих отказывался отвечать на ее вопросы, и никто из товарищей трубадура не мог или не хотел сообщить ей, что с Оливье. Анна не понимала поведения мужа, который раньше и дня не мог провести без возлюбленного.

Анна решила снова расспросить супруга:

— Не знаешь ли, что стало с Оливье, трубадуром? Он тебе разонравился? Провинился? Или с ним случилось несчастье? Я скучаю без него.

— Скучай сколько угодно, но никогда больше не говори мне о нем!

— Откуда этот гнев? Умоляю, скажи, что с ним все хорошо…

— Достаточно! Больше ни слова! Это тебя не касается… Мой сын, ты тоже осмелился бы поднять руку на меня? — спросил Генрих, поднимая ребенка. Тот, крича, отбивался от него. — Успокойся, мой сын, иначе я тебя тоже упрячу в подземелье. Уведи его!

Елена вырвала ребенка из рук короля и убежала так быстро, как только позволяла ей полнота. Анна, сдерживая слезы, последовала за ней. Она укрылась за драпировкой, закрывавшей молельню. Из большой залы доносились пение и смех.

Сколько времени провела она так? Холод вывел Анну из печальных раздумий. Королева сняла меховую накидку, завернулась в нее и легла на ковер, уставившись на пламя лампадки.

— Анна! Анна Ярославна, проснись! — послышался чей-то шепот.

— Елена, это ты? Мне снилось, что я во дворце отца…

— Дочь моя, король зовет тебя.

— Король меня зовет?!

— Да, в свою постель.

— Чтобы разделить ложе с одним из его любимцев?

— Не будь злой, дочь моя, он твой муж.

— Печальный муж, который прикасается ко мне с отвращением, не делит со мной ложа со времени рождения моей бедной девочки и отправляет меня спать с приближенными дамами и служанками! Я не пойду.

— Ты забыла, что твой долг, долг королевы Франции, рожать ему сыновей?

— Я ему родила уже двоих.

— Этого мало, по сравнению с твоей матерью Ингигердой…

— Мои родители любили друг друга. Заниматься любовью для них было так же естественно, как пить и есть. С королем у нас ничего похожего. Ему кажутся естественными ласки не жены, а молодых придворных. Это им он должен бы делать детей!

— Замолчи, вдруг кто услышит!

Анна рассмеялась.

— Но, моя бедная Елена, все знают, что король женщинам предпочитает мальчиков!

— Королева не должна это знать!

— Хватит говорить о Генрихе и его любимцах. Иди скажи ему, что я нездорова.

— Но…

— Поторопись.

Анжель де Люссак заканчивала заплетать королеве косы, когда король отодвинул драпировку.

— Эта дура Елена сказала мне, что ты нездорова. Наверное, она неправильно выразилась, потому как я нахожу, что ты выглядишь великолепно. Не правда ли, милый Тьери?

Тьери де Буа с выражением сомнения на лице тряхнул светлыми кудрями.

— Нет? Однако королеву считают самой красивой женщиной во французском королевстве. Спроси у нормандского Бастарда, что он об этом думает…

— Генрих!

— Что случилось, душа моя?

— Ты слишком много выпил!

— Только чтобы забыть твою холодность, душа моя. Но я готов простить тебя. Пойди и согрей своего старого мужа… Нам надо рожать принцев для Франции!

Предшествуемые двумя молодыми людьми, несшими факелы, супруги пересекли большую залу. На соломенных тюфяках тут отдыхали молодые придворные, оруженосцы и служанки.

Король раздвинул занавеску широкой постели и бросил на нее Анну. Покорная, закрыв глаза, Анна готовилась вынести близость мужа. Вскоре она услышала стоны и поняла, что сначала супруг предался ласкам с молодым блондином, чтобы лишь потом выполнить свои супружеские обязанности. Кончив в Тьери, он задрал Анне рубашку и взял ее. Анна отвернула лицо, чтобы скрыть слезы отвращения и стыда. Очень скоро Генрих кончил и в нее. Потом, вздыхая, он прижался к Тьери, бросившему на королеву торжествующий взгляд.

Снова в королевстве наступил голод. Дожди сгноили бедный урожай, повредили собранное зерно. На дорогах снова можно было увидеть толпы бедняков, выгнанных голодом из лачуг. Они теснились у ворот городов, замков, монастырей в надежде получить хоть немного хлеба. Анна распорядилась открыть двери храмов, чтобы приютить сотни не имевших крова людей. В основанной ее заботами больнице многим оказывали помощь. Несмотря на беременность и сильную стужу, превращавшую снег на улицах в лед, что делало опасным каждый шаг, Анна ежедневно посещала больных. Она приносила им утешение, распоряжалась хоронить умерших и следила также за тем, как идут уроки в ее школе; помогала раздавать горячий суп в церквах, привлекая к этому сеньоров и знатных дам. Каждый должен был внести свою лепту. Как всегда, самым щедрым был Рауль де Крепи, широко открывший кошелек королеве — к большому неудовольствию Ирины, ревность которой, утихшая было на время, вновь вспыхнула, еще более необузданная, чем раньше.

Однажды вечером Анна уходила из больницы в сопровождении только одного оруженосца. Какая-то женщина бросилась к ее ногам, протянула ей пергаментный свиток и убежала раньше, чем королева смогла произнести хоть слово. Сопровождающий королеву сделал вид, будто ничего не заметил. На улице было слишком темно, чтобы читать написанное, поэтому Анна направилась к своей школе. Дети уже разошлись по домам. Учителя молились в часовне. Классная комната была пуста. Там, где обычно сидел учитель, горел маленький светильник. Отослав оруженосца, Анна прошла туда.

Что должны были означать эти неловко написанные знаки? Они ей напомнили… Нет, это было невозможно! Здесь никто, кроме Елены и Ирины, не писал по-русски. Маленький Филипп только начал произносить первые русские слова. По мере того, как Анна читала, она испытала чувство радости, к которой примешивался страх. Ей сообщали об Оливье из Арля на языке ее родной страны.

Сейчас надо было узнать место, где король держал Оливье. Тот, кто написал это письмо, утверждал, что трубадура больше нет в маленьком домике в Париже, но, вероятнее всего, он в одном из королевских замков, может быть, даже в Санли. Во имя дружбы написавший письмо просил Анну спасти Оливье.

Ее самым заветным желанием и было спасти трубадура! Но не являлось ли все это западней? Кому довериться? Как и всегда, ей очень недоставало Матильды.

Анна знала все о связи Ирины с Раулем де Крепи, но не знала о ненависти, которую питала к ней молодая женщина. Часто Анна защищала Ирину перед матерью, мечтавшей о богатом муже для дочери. Анна сказала Ирине о своем желании тайно увидеться с графом де Валуа.

Если Анна не умерла в тот вечер от яда, подсыпанного ей в вино, то только потому, что один из оруженосцев пригубил вино и умер в ужасных мучениях на глазах у всего двора. Всех, кто мог иметь доступ к вину, заключили в темницу. Теперь молодые дворяне должны были пробовать каждое блюдо и каждое питье, подаваемые к королевскому столу.

Ирина была вынуждена выполнить поручение.

В больнице Анна заканчивала раздавать суп больным, когда в залу в сопровождении оруженосцев вошел Рауль де Крепи.

— Королева, вы посылали за мной, и вот я здесь.

Королева выказала досаду. Граф заметил это.

— Вас, кажется, удивило мое появление. Я неправильно понял ваше желание?

— Простите меня, граф, я была поглощена заботой об этих бедных людях. Я хотела поблагодарить вас от их имени и высказать благодарность за вашу щедрость.

— Вы меня уже поблагодарили, госпожа. Я надеялся, что вы попросите о чем-нибудь еще.

Анна вздохнула с облегчением. Граф подал ей повод поговорить наедине.

— Пойдемте, граф, я хочу показать вам новую залу, которую еще никто не видел, даже король. Некоторое время это должно еще оставаться в секрете.

Рауль де Крепи приказал оруженосцам подождать его и последовал за королевой.

— Как вам нравится это место? Здесь можно поставить сорок кроватей.

— Действительно, место очень неплохое, — пробормотал граф со скучающим видом.

— Сеньор, выслушайте меня и не перебивайте. Но сначала поклянитесь на распятии, что ни одно слово из нашего разговора не выйдет отсюда.

Удивление пригвоздило графа к месту. Женщина, которую он желал столько лет, хотела поговорить с ним по секрету! Чтобы укрепить отношения, он готов был поклясться в чем угодно.

— Итак, граф, я жду! Или поклянитесь на распятии, или уходите.

Эта бледность, сердитое выражение лица, обеспокоенный взгляд… Как она была хороша!

— Клянусь на распятии никогда не предать вас.

— Я хочу, чтобы вы помогли мне найти Оливье из Арля…

— Оливье?..

— Не прерывайте меня. Я думаю, что его содержат здесь, в замке. Я осмотрела все уголки, кроме запертого подземелья, охраняемого вооруженными людьми. Вы должны меня провести туда.

— Вас?

— Прошу вас, я хочу застать его в живых…

— Почему вы думаете, что он еще не умер?

— Я чувствую это.

— Но если он заперт в замке, это сделано по приказу короля. Вы хотите, чтобы я нарушил приказ короля?

— Если вы мне не поможете, король его убьет.

— Почему вы так переживаете? Вы что, его любите?!

— Да, люблю, как сына, как брата.

— Однако он был…

— …возлюбленным моего супруга, добавьте. Это не имеет для меня никакого значения. Согласны ли вы помочь?

— Вы просите об очень опасной вещи, королева.

— Уж не боитесь ли вы, граф?

Рауль пожал плечами.

— А вы можете поклясться мне, в свою очередь, что вами руководит только дружба?

— Клянусь вам.

— Что я получу от вас в обмен на мою помощь?

— Я подумала об этом. Недалеко от ваших земель, в Крепи, у меня есть большое владение, очень доходное. Составленный по всей форме документ сделает вас его владельцем.

— Это действительно очень хорошее владение, но я жду от вас другого.

— Чего?

— Сейчас ничего, может быть, только залог от вас.

— Как верному рыцарю?

— Да.

Анна отвязала длинный матерчатый пояс, на котором руками дам были вышиты дубовые листья.

— Возьмите, граф. Это залог моего доверия. Я отдаю вам в руки свою честь и покой.

— Я покажу себя достойным первого и отдам жизнь, чтобы защитить второе. Если трубадур здесь, из любви к вам я его найду.

Граф поцеловал Анне край платья. Драгоценный залог он спрятал под рубаху, прямо на теле. При этом он испытал наслаждение, смешанное с некоторым чувством власти.

— Через два дня приходите рассказать, что вы узнали.

Рауль де Крепи поклонился и вышел.

Окончание встречи прошло при свидетеле, при Ирине. Она узнала в руках своего возлюбленного пояс, часть которого сама же и вышивала. Чтобы дать такой личный, такой компрометирующий подарок, надо было, чтобы королева видела в Рауле не только могущественного сеньора. Страсть Ирины к графу заставляла думать, что все женщины были ее соперницами, и она решила наблюдать за всеми поступками Анны, подслушивать все, о чем та говорит.

— …Вы были правы. Тот, кому вы покровительствуете, находится в этом замке, — сообщил некоторое время спустя Рауль де Крепи.

— Вы его видели?

— Нет. Его держат в подвале, который существует со времен римлян. Король Гуго Капет приказал держать там узниками непокорных баронов. Туда ведет только один коридор. Подвал глубок, как колодец.

— Известно ли, почему король приказал заключить Оливье в эту яму?

— Оливье поднял на него меч.

— Не может того быть!

Это было очень серьезное преступление. И за меньшие проступки отец Анны предавал смерти своих сподвижников.

— Я бы убил его на месте. Наверное, со стороны короля это дополнительная, изощренная месть.

— С каких пор короли стали мстить бедным музыкантам?

— Оливье был больше чем музыкант для своего господина. Я слышал, что трубадур хотел оставить короля. Это непростительно.

— Есть ли у нас возможность вытащить его?

— Никакой, если судить по тому, что я знаю об этом месте. Это можно сделать, только подкупив стражу. Но я сомневаюсь, чтобы они согласились. Им хорошо платят, а они за этот побег были бы казнены.

— Так что же можно сделать?

— Только одно: добиться помилования от короля.

— Вот уже много месяцев, как король приказывает мне молчать.

— Попробуйте еще раз. Скажите королю, что вы знаете, где находится Оливье.

— Я не осмелюсь!

— В таком случае вам остается только молиться в ожидании чуда.

Королева расхаживала по классной комнате, раздумывая. Как охотник, следящий за добычей, граф не спускал с Анны глаз. Он был взволнован ее присутствием. Ни одна другая женщина не волновала его так сильно. По кругам под глазами, замедленным движениям, походке он догадался, что королева опять ждет ребенка. При этой мысли граф испытывал гнев и нежность. Каким образом этой бабе Генриху удавалось делать так, что его жена беременела? Если бы это была не Анна, а другая женщина, он мог бы заподозрить ее в грехе. Но Рауль знал, что Анну не в чем упрекнуть. Это делало ее еще более желанной. Граф был уверен, что она еще не испытала наслаждения и не любила по-настоящему ни одного мужчину. Она, наверное, давно забыла свою девичью любовь, о которой рассказала Ирина. Когда Рауль только увидел Анну, то поклялся себе, что она будет принадлежать ему. Время не ослабило желания. Она должна и будет принадлежать ему, даже если придется убить ее мужа! А пока графу надо было завоевать если не любовь, то хотя бы доверие Анны.

— Я жду, чтобы один из стражей дал мне подробный план тюрьмы. Если существует хоть малейшая возможность спасти Оливье, вы увидите, ваше величество, что на меня можно рассчитывать.

Снег перестал. Несколько дней спустя Анна и Рауль снова увиделись, в этот раз на охоте на лис. Они встретились в заброшенном скиту. Помогая королеве сойти с лошади, граф дольше необходимого времени прижимал ее к себе. Против ожидания, Анна не протестовала. Жалобного вздоха они не услышали.

— Известно ли вам, что не вы одна хотите освободить Оливье? Вы помните рыцаря в маске, прозванного Порезанным и перешедшего на службу к герцогу Нормандскому?

Почему королева вдруг заволновалась?..

— Да, помню.

— Не спрашивайте как, но он узнал, что я интересуюсь его другом. И предложил мне объединить усилия.

— Вы согласились?

— Да, потому что он лучше изучил эти места. Кроме того, у него есть там свой человек.

— Знает ли он что-нибудь об Оливье?

Смущение Рауля де Крепи не ускользнуло от королевы.

— Говорите!

— Порезанный говорит, трубадур очень слаб и не может ходить.

— Боже мой! Как это может быть?!

— Его, очевидно, пытали…

Ирина видела, как бледная Анна выходила из скита. Рауль почти нес ее. Ирина готова была броситься вперед, держа кинжал, когда король со свитой присоединились к королеве и графу.

— Что происходит, граф?

— Королеве стало дурно. Я предложил ей отдохнуть здесь.

— Душа моя, ты знаешь, что твое состояние не позволяет продолжать охоту. Пусть пойдут за носилками для королевы. А где приближенные дамы?

— Я здесь, — сказала Ирина, выходя из-за куста.

— Займитесь госпожой. Вы едете с нами, граф?

— Ваше величество, королеву нельзя оставлять без охраны.

— Вы правы. Оставайтесь!

Анна с облегчением увидела, как Генрих удалился. Он внушал ей ужас. Ждать пришлось недолго. Но Валуа не спускал глаз с Ирины, боясь, как бы она не нанесла королеве смертельный удар. Увидев, как Ирина с диким взглядом появилась из-за куста, он догадался, что она следила за ними. Графу уже давно надоели ее ласки и приступы ревности. Он держал Ирину около себя, чтобы удовлетворять свои низменные желания. И теперь он решил, что Ирина должна исчезнуть.