Книга: Дикий мир. Колонисты
Назад: 25 апреля, день Ермаков Станислав, Красный Бор
Дальше: 25 апреля, поздний вечер Старцев Александр, Великопольская волость

25 апреля, вторая половина дня
Старцев Александр, Великопольская волость

Поднимаясь по узкому проселку в горку, чуть не положил «буханку» в канаву. Под снегом в некоторых местах уже хорошо подмерзло, а резина стояла летняя. Но закончилось все нормально, «бобик» вытянул. Несмотря на внешнюю убогость, как внутри, так и снаружи, ходовые качества у машинки другим на зависть. Очень бесил, правда, тонкий руль, я даже отвлекался от дороги, брезгливо смотря на это чудо, но постепенно начал привыкать. Для армии делали, не для людей.
Артем сидел привалившись лицом к холодному стеклу – досталось ему все-таки неслабо. Он попросил меня сесть за руль и, когда я согласился, вздохнул с облегчением. Теперь лишь изредка сержант посматривал назад, где завернутый в ковер лежал труп лейтенанта, а рядом сидел закутавшийся в одеяло солдатик. Парнишку била крупная дрожь, когда его вели через дом, – зрелище бойни в комнате ввергло его в ступор. Сначала он хватал воздух ртом как рыба, пытаясь что-то сказать, потом начал уверять нас, что это не он сделал. Пришлось попросить заткнуться, и так тошно было.
Как из дома вышли, Артем связался по рации с дежурным, доложиться, но тот, к удивлению сержанта, вопреки логике событий, дал указание срочно возвращаться. Странно все это, даже меня проняло – мента все же убили. У них по инструкции вроде как непосредственный начальник должен на место прибыть сразу, и непосредственный начальник непосредственного начальника, и еще куча нужного и незаменимого в таких ситуациях люда. А тут возвращайтесь, да немедленно.
После того как я притормозил и снял с пояса мешающийся тесак, убрав его под сиденье, ехали без остановок. Через некоторое время проехали две деревни, причем одна практически переходила в другую, таблички с названиями буквально в ста метрах друг от друга. Названия деревень не разглядел, снегом таблички припорошены, спрашивать не стал – Артем уже дремал, привалившись к стеклу двери. После деревень лес кончился. Трасса шла теперь без особых изгибов, этакой гребенкой – машина как по крупным волнам ехала, каждая длиной в километр минимум. Вдоль дороги с обеих сторон потянулся кустарник, закрывающий обзор на колхозные просторы. Изредка в этой изгороди мелькали просветы – для заездов на поля. Несколько раз переехали реку, скорее всего одну и ту же. У одного из мостов я прочитал на табличке, что река Сурь называется.
Дорога вскоре расширилась до трех рядов, и на обочине показался большой указатель. Информативный, синий, на таких обычно названия населенных пунктов дальше по дороге пишут и сколько до них километров осталось. Только вот этот, как и другие, которые я сегодня проезжал, был нечитаемым из-за налипшего снега. Поворот налево под прямым углом вел в Великополье, что и подтвердил кивком сержант, когда я его легонько тронул за плечо.
Повернув, сразу сбавил скорость, поймав несколько колдобин, до жестких ударов амортизаторов. Ям тут не знаю, а под снегом совсем ничего не видно. Проехал мимо постамента с танком, похожим на тридцатьчетверку, снова повернул налево и переехал мост, с хорошо знакомой уже рекой.
После моста начались признаки цивилизации. Справа показался ларек, похожий на скворечник, – подобные в девяностые любое людное место облепляли. Не сразу понял, что это автозаправка, пока не увидел бугорки колонок. К ларьку от обочины дороги была протоптана тропинка. Судя по большой табличке, протертой от снега: «БЕНЗИНА НЕТ И НЕ БУДЕТ», бензина не было и нет, а судя по многочисленным следам и очищенным от снега колонкам, бензин есть, и заправляют тут часто. Поодаль виднелся автосервис, там было какое-то шевеление – за решетчатыми воротами со звездами поднимался столб дыма, как от печки. А может, и костер жгут во дворе. Артем уже сидел с открытыми глазами и на мой вопросительный взгляд махнул рукой, типа вперед, не сворачивай. Я и поехал, не сворачивая.
По сторонам проплывали деревянные дома, почти над всеми вились дымы из труб. Во многих дворах уже были расчищены проходы от крыльца к калитке. Гаражей мало на участках, но обочины у домов тоже много где расчищены. Да, тут не как в городе, когда отопление выключается, и все, катастрофа. Тут же без центрального отопления вообще больше чем полгорода живет, и ничего. Не мерзнет.
Улица вильнула резко в горку, и как-то вдруг мы въехали в центр городка. Справа возвышались две пятиэтажки панельных, дальше виднелись такие же. Несколько человек, идущие по местами расчищенным тротуарам, остановились, провожая «буханку» взглядом.
Я отвлекся, глазея по сторонам, и, когда Артем вскрикнул предупреждающе, машинально топнут по педали тормоза. Прямо передо мной со двора выезжал какой-то паркетник, и водитель его явно по сторонам не парился смотреть. За те секунды, пока «уазик», упираясь всеми четырьмя колесами, скользил по снегу, задом уходя в сторону, думал, как тут с оформлением будет – я же в страховку не вписан. Рулем вправо даже не дернул, там дерево было.
Водитель наглухо тонированного паркетника, увидев неотвратимо приближающегося меня, надавил на газ и скрылся с линии прицела, правыми колесами оказавшись в неглубокой канаве у дороги. Наша «буханка», проехав еще несколько метров под мат Артема, в котором чувствовалось облегчение, остановилась. Я включил аварийку, с диким лязгом воткнул заднюю передачу и под специфичное завывание коробки поехал назад. Пока ехал, опустил стекло ручкой, собираясь высказаться о водительских талантах мудаков, покупающих машину по акции «права в подарок», но меня опередили.
Выскочившая из накренившегося паркетника девица сама начала орать, притом смысл ее криков был такой, что это я тут идиот, езжу, по сторонам не смотрю и вообще уже могу бежать заявление писать. Пока водительница изгалялась дальше, пару секунд втыкал, что за заявление. Потом дошло – я ж на полицейской машине, соответственно, мент по логике вещей. Ничего себе сударыня раскричалась – или на понт берет, или действительно могу заявление писать бежать. М-да. Девушка между тем кричать не прекращала, насылая все более страшные кары на мою голову.
– Что за чудо? – повернулся я к Теме.
– Да нам тут нового главу района поставили, из Москвы, а эта доча его, соответственно. Про заявление гонево, конечно, но нервы может помотать. Шли ее, короче, поехали уже.
Когда обернулся слать, следуя совету, властная дочка уже приблизилась к окну и, видно, набирала воздуха на второй заход. Под моим взглядом она чуть запнулась – я демонстративно осмотрел ее с ног до головы. Посмотреть было на что – джинсы обтягивали длинные ноги в сапогах на каблуке, кожаная курточка, отороченная мехом, не скрывала узкую талию, контрастирующую с округлыми бедрами. Фигурка блеск, точеная. Лицо породистое, видно сразу. На загорелой коже глаза голубые, чуть раскосые. Черные волосы сейчас развевались немного, хоть и крашеные, а все равно красиво. Невольно я залюбовался.
– Хрена ты резкая… а мы помочь тебе вроде как хотели. Больше не хотим, – перебил я девушку, набравшую воздуха для новой отповеди. Мазнув на прощание взглядом по выпуклостям на куртке, воткнул первую передачу, и опять дикий лязг заставил меня поморщиться. Да, техника…
Удаляясь с места неудавшегося тарана, под доносившиеся вслед пожелания счастливого пути, не удержался и бросил взгляд в зеркало – хороша-таки, чертовка. И ничего не рассмотрел – зеркала по исполнению не лучше руля, маленькие, да еще вибрация такая, что не симпатичных девушек разглядывать, а интуитивно определять, что там происходит.
– А что вам сюда в пе… – хотел сказать «в пердь», но вовремя опомнился, – а что вам сюда на район главу аж из Москвы прислали?
Между тем я въехал в пологий правый поворот под горочку, и слева открылась площадь. В середине ее на постаменте стоял Ленин, рукой показывая на трехэтажное здание городской администрации, даже с колоннами. За спиной Ленина, у миниатюрного скверика находился отдел полиции – эти здания везде узнаваемы, даже если деревянные, как это. Справа и слева от Ленина вдоль площади стояли двухэтажные кирпичные дома, первые этажи которых были заняты магазинами полностью, а вот на вторых точно жили – на нескольких всего балконах белье сушилось, набиралось морозной свежести.
– Красная площадь наша. Красная, потому что заборчик вокруг Ленина красным покрашен, так и пошло. Вон к отделу давай прямо, – показал рукой Артем, – а из Москвы прислали, потому что здесь рядом чухонцы завод собрались строить. Городок им уже поставили для специалистов, рядом с тем местом, где завод будет. Вот здесь тормози, – прервался сержант, когда мы подъехали к крыльцу отдела, и обернулся назад, – ну что, пошли, дезертир?
Блин, а я уж и забыл про паренька грешным делом.
Вывалились из машины и зашли через высокие двойные двери в отделение, напустив холодного воздуха. Здесь, судя по запаху дыма, топилась печка. Большое и широкое помещение, справа стойка дежурного, за ней зарешеченные окна, с надписью «Дежурная часть» красной краской. Света не было, а за стойкой, огороженной полукругом решеткой, сидел капитан, освещенный светом двух свечек.
– Серега, принимай. Только не прессуйте его, и так парню досталось, – обратился к дежурному Артем и отвернулся, провожаемый благодарным взглядом солдатика, – у себя Митрич?
– Они в управе на совещании. Про Амельченко правда?
– Не, пошутил, – после недолгой паузы посмотрел на капитана Артем, – ничего он не сказал, к нему мне сразу или рапорт писать?
– А он не знает еще, у них там с утра посиделки, – махнул рукой в сторону администрации капитан, – просто часа два назад заскочил, дал указание всех срочно возвращать сюда. Недавно я сунулся ему доложить, так меня послали оттуда, слово сказать не дали. К Зайке пошел, он сказал сюда тебе возвращаться.
– А Зайка тут?
– Не, к ним вызвали, и укатил куда-то сразу. Садись чай попей пока.
Мысль про чай показалось мне дельной. Еще и бутербродов бы пару. Даже кто такая зайка, меня заинтересовало меньше перспективы пожрать хоть что-нибудь.
– Да какой в жопу чай, у меня Саня в машине лежит и еще три трупа на хуторе оставили, – нервно ответил Тема.
Тут дверь широко распахнулась, и в помещении сразу стало тесно. Первым ввалился крепкий мужик лет пятидесяти, почему-то я сразу понял, что это тот самый Митрич и есть, следом шел эмчеэсник, такого же возраста, но пошире и пониже, и еще один мент пожилой в бушлате.
– Ну-ка, ну-ка, Артемон! Что за трупы? – обратился к сержанту уловивший последние слова Митрич.
Я пригляделся к его погонам – две большие звезды, это вроде подполковник. Ну да, одна – майор, две – два майора. У лейтенанта тоже две, но звезды поменьше. Два микромайора – это у меня ассоциации прут от радости, что я на хуторе живой остался. Не отпустило еще.
– Амельченко в машине и на хуторе, на перекрестке, – между тем докладывал сержант, – хозяин, Иваныч, и дочь его с мужем.
– Твою ж мать, – как гвоздь заколотил в наступившей тишине Митрич. – Это как?
После вопроса Артем буквально в несколько фраз четко описал произошедшее. Когда он замолк, повисла тишина. В течение недолгой паузы в скудном свете свеч было видно, как у Митрича играют желваки.
– Левшин! – повернулся он к капитану.
– Да! – вскинулся дежурный.
– Так, стой. Артем, эти двое, которые на хуторе были, из местных? – обернулся от дежурного подполковник.
– Говорит, что нет, залетные какие-то, – покачал головой сержант.
– Левшин! – Опять капитан подскочил. – Дезертира этого срочно в работу, показания снять, вытрясти все что знает. Семенова найди, пусть он занимается. Это срочно. Так, стой, – остановил Митрич дернувшегося было капитана, но махнул рукой после секундного раздумья, – хотя нет, иди.
Затюканный Левшин, наконец, убежал.
– Так, – взгляд Митрича уперся в меня, – с поездом мы уже в курсе, стараемся помочь, чем можем. Красноборские сообщили, они там парня подобрали на железке.
– Егора? – обрадовался я.
– Знаю только, что с поезда. Так что людей они уже вывозят, должны, – глянул подполковник на часы.
– А про Клязь вам передали?
– Тоже ты? Да, передали, спасибо. Просьба будет: отвези Артема до больницы, потом тебя на постой определим, – кивнул мне Митрич.
Я кивнул, от удивления безропотно согласившись. Ладно еще от хутора машину вел, но сейчас меня за руль сажать, при стольких-то товарищах в форме вокруг, это что-то новое.
– Артем! – поймал между тем подполковник взгляд сержанта. – Амельченко в морг, сам ко врачу в темпе. Как хочешь, с людьми проблемы, поэтому пусть тебе гипс кладут, таблетку дают, но чтоб через час, полтора максимум, у АТП был, я туда скоро подъеду. Все, выполняй.
Сержант кивнул мне, двинувшись к выходу, я двинулся за ним. Оставшийся в помещении подполковник уже раздавал другим указания, перемежая их матерными междометиями.
– Тема, показывай куда рулить, – поелозив, устраиваясь на неудобном сиденье, обернулся я к сержанту.
– Давай между теми домами, там покажу, – устало проговорил тот.
Не успевший остыть «уазик» бодро тронулся и покатил в указанном направлении. Уже перед самым поворотом с площади я притормозил чуть и увидел, как с противоположной стороны площади появился знакомый паркетник с дочкой главы района. Припарковалась она нагло и не парясь, прямо напротив входа в городскую ратушу. По резким движениям машины чувствовалось раздражение водителя. Досматривать не стал.
Интересно, а она, дочка в смысле, уже съездила куда хотела или только из сугроба выбралась? Вроде поворачивала она в противоположную от администрации сторону, когда я ее чуть бампером не приласкал.
Впрочем, когда повернул за угол, думать особо стало некогда – дорога плавно сворачивала под крутой уклон, и я аккуратно поехал по колее на второй передаче, тормозя сцеплением. Хорошо как-то месяц на летней резине отъездил, денег переобуться не было, а машина нужна была каждый день, так что сейчас без паники рулю.
Рация все так же активно порыкивала, как и на подъезде к городу. На ходу, под шум двигателя из доносящихся переговоров я едва ли треть слов понимал, а смысл вообще ускользал. Кто-то кого-то отвез, кого-то привез. Вскоре свернул по указанию сержанта и через несколько поворотов выехал на улицу, где колея была накатана до асфальта. Интересно, кто тут так активно катается?
Между тем панельные пятиэтажки по краям дороги кончились, и вновь я ехал через частный сектор. Хотя нет, двухэтажные дома типовые квартирные вроде как, хоть и деревянные. Проехал водяную колонку с уже образовавшимися ледяными торосами, ностальгией даже повеяло по деревне, в которой пару лет жил.
Вильнув, дорога вывела нас к двум больничным корпусам. Двух– и трехэтажные здания стояли неподалеку друг от друга, окруженные с трех сторон сосновым лесом. Издалека, в легком белом мареве неторопливо падающего снега, панорама выглядела безмятежно красиво. Портили впечатление суета и скопление машин на площадке перед зданиями. Легковушек точно было штук десять, в глубоком сугробе стояла шишига в пожарной раскраске, беззвучно мигая старомодной мигалкой. «Буханок» было аж три штуки: одна полицейская, такая же серая с синей полосой, как и наша, две были зеленые без полос, но с красными крестами на бортах. Стояла еще девятка гаишная. Они-то что здесь делают?
– Слушай, Артем, а чего здесь тусовка такая? – спросил я, но, судя по виду сержанта, тот сам удивился.
– Подрули, вон наши стоят, спросим, – показал он кивком в сторону «буханки».
Наши, ага. Кто бы мог подумать еще с утра.
Я остановился рядом с полицейским «уазиком» один в один как у нас, только без багажника на крыше. Как раз вовремя – только запарковался, и мимо по рыхлому снегу в глубокой колее с трудом проехала шестерка, надсадно кряхтя двигателем и нещадно шлифуя по снегу. Пожалуй, если остановится, может и не тронуться без посторонней помощи. В шестерке на переднем сиденье сидел дедок, а на заднем две тетки обнявшись. Одна другой в плечо уткнулась, успокаивает та ее, что ли?
Я заглушил «уазик» и под заинтересованным взглядом немолодого полицейского вылез из машины. В окружающей поляну объемной тишине дверь хлопнула металлически звонко, и стало прекрасно слышно потрескивание двигателя, хруст снега под ногами обходящего спереди буханку Артема. Из-за здания слышались невнятные стенания. Я передернул плечами – неуютно стало. Не нравится мне все это.
– Знакомься, это Саша, – поздоровавшись с коллегой за руку, представил меня Артем, – с поезда, который в аварию попал. В строй пока поставили.
– Владимир, – представился полицейский, и я пожал протянутую руку, быстро сняв перчатку.
– Что делается-то, Вов? – Тема сделал жест полукругом в сторону зданий и скопления машин.
– Как что творится? Ты не в курсе? – выбросив сигарету и доставая следующую, поинтересовался Владимир. Выражение лица у него было бесконечно усталое, хотя и не вечер еще.
– В курсе чего?
– Ну что ДК сгорел?
– Хрена. И что, угорел кто-то?
– Ну так ты совсем не в курсе?
– Да говори ты уже, чего как кота за яйца тянешь? – повысил голос Артем. – Ни фига не знаю я, от тебя только слышу!
– Ну так это же, когда жахнуло ночью, ну в грозу… а в клубе свадьбы гуляли, две сразу. Ну, короче, сгорел клуб, не пойми от чего, там еще и баллоны газовые взорвались. Ну человек сто как минимум там было – да какие сто, больше. Сколько-то на улице были, но не много. Ну хорошо, если больше двадцати, все в больничке сейчас, кто с ожогами, кто с обморожениями, кто с тем и другим. А труповозка вон, – кивнул на один из отъезжающих от больницы «уазиков» с крестами Владимир, – до сих пор к ДК катается. Все еще людей на пепелище достают.
– Ох е… а кто там был-то, список есть?
– Какой на хрен список, говорю же, привезли еще не всех даже. Да и то, после пожара, не поймешь даже где парень, а где девка, а ты список… Морг забит уже, на улице складывают, прям перед входом. Ну там народ и ходит, своих ищет. Слышишь вон?
Владимир кивнул в сторону двухэтажного здания. Мы замолчали, вслушиваясь. И как будто громкость прибавили тому многоголосому стону, доносившемуся откуда-то из-за здания.
– Нам ведь тоже туда надо, – Артем пошел обходить машину, оскальзываясь на снегу, и обернулся ко мне: – Поехали, Сань.
– А тебе на хера? – нахмурился Владимир.
– У нас Амельченко в машине холодный.
– Ну ни… себе! Как так?
– После, – махнул рукой сержант.
Из сугроба «уазик» как выпрыгнул – все не привыкнуть. Вот техника – по снегу прет даже на летней резине, как трактор.
Повернув за угол здания, чуть притормозил и медленно поехал в сторону небольшого одноэтажного здания желтого кирпича. За свою жизнь видел несколько моргов, и не по всем можно было сказать, что вот это морг. С этим же зданием, уверен, не ошибся бы с принадлежностью, даже если б не люди рядом с… а вот с чем рядом, старался уже не смотреть.
До конца не смотреть все же не получалось и, краем глаза улавливая согбенных людей, рассматривающих лежащие тела, чувствовал, что очень надолго запоминаю все это. Не скоро еще удастся забыть эти обрубки, головешки человеческих жизней. Многие, что лежали, были на порядок тоньше обычных человеческих тел, ужарились потому что, как мясо на сковородке, – пугающе подсказывала мне логика.
Остановился почти у входа и посмотрел на Артема. Как повернулся, почувствовал, что по спине сбежало несколько капель холодного пота. Сержант, в отличие от меня, внимательно рассматривал скорбные ряды покойников на земле. Выглядел он спокойно, лишь желваки ходуном ходили.
– Доставай пока Саню, сейчас я тут старшего найду, узнаю куда его, – аккуратно, чтобы не тревожить руку, полез Артем из машины.
Меня же его фраза заставила передернуть плечами – как вживую представил, что за рулем сейчас тот, другой Саня, а в кузове я мог бы лежать. Иногда страшно жить с богатым воображением.
Вышел на улицу и через боковую дверь залез в кузов. Быстро залез, потому что, когда вышел из машины, первый раз в жизни почувствовал запах горелого мяса. Человеческого. Сладковатый.
В кузове не чувствовалось, и я сейчас со смешанным чувством смотрел на ковер, в который еще на хуторе завернули Амельченко. Пока ехали, подспудно чувствовал, что придется мне его вытаскивать, но старался просто не думать об этом. Я вообще мертвецов как бы это… боюсь сильно, если уж быть честным с самим собой. Сегодня на хуторе не в счет, там, когда перекладывали, парень еще живой был, а в машину потом тащили когда, я за ковер держался.
Наконец решился и быстро, будто с высоты в воду нырнул, откинул полу ковра. На застывшее в посмертной гримасе лицо лейтенанта старался не смотреть. Хорошо хоть глаза ему сержант прикрыл, еще когда грузили. Документы он тогда же забирал, это я помню, вот только мне сейчас тоже кое-что от парня надо. И желательно, пока сержант не пришел.
Аккуратно, двумя пальцами, потянул за бушлат, пока не показался ремень с кобурой. Его снимать не стал, покоцан сильно дробью и в бурой, засохшей крови. Как и кобура, из кармашка которой я быстро вынул магазин и сунул себе в карман.
Еще раз выдохнув, схватился за края ковра посередине и волоком потащил лейтенанта к двери. Было жутко неудобно, потому что к телу я старался не прикасаться, да и не смотреть по возможности. Из машины выпрыгнул задом.
– Ну что, понесли внутрь, – услышал голос подошедшего сзади сержанта.
Кивнув, схватился со своей стороны, и мы быстро понесли тело Амельченко в здание морга. Там было неожиданно много народа. Не больше чем на улице, а места меньше – коридор неширокий. Но на улице звуковой фон был сильнее, здесь же все больше говорили вполголоса. Изредка раздавались сдавленные рыдания. Кстати, да, свет горел – генератор работает. Это хорошо – после отделения милиции я опасался, что придется и тут при свечах ходить.
– Давай в конец тащи, чего встали, – подогнал нас дядька в бело-грязном халате поверх синей врачебной одежды. От него ощутимо пахнуло крепким алкогольным духом.
Мне захотелось накатить грамм сто – нет, двести, чтоб мозг не кипел с таких зрелищ. А кипеть было с чего – уже не мог удержаться и с болезненным любопытством вглядывался в ряды трупов на каталках, вдоль которых ходили люди. Многие женщины были с опухшими от плача лицами. Полностью обгоревшие тела здесь тоже были, но много лежало обуглившихся не полностью. У кого только ноги, у кого одна сторона, были и практически совсем без ожогов, видно задохнувшиеся от дыма. Инородно совсем во всей этой картине выглядело несколько голых, крупно штопанных стариковских тел на паре каталок. Дежурные, так сказать, постояльцы морга.
– Давайте его на второй ярус поднимайте! – скомандовал нам все тот же дядька с амбре, показывая на стоящий в конце зала стеллаж, когда мы повернули из коридора. Подойдя, положили тело рядом на пол.
– Семен, помоги, а то у меня рука плохо работает, – попросил дядьку Артем.
– Давай-давай, быстрее только, – санитар практически подбежал к нам и, оттеснив сержанта, схватил тело за плечи. Секунду я стоял как вкопанный, не в силах себя пересилить, а когда дядька посмотрел на меня снизу вверх, уже открывая рот что-то сказать, я резко наклонился и, схватив лейтенанта за ноги чуть выше коленей, начал поднимать. Ничего особого не произошло – прикосновение к остывшему мертвецу через одежду напоминало прикосновение к деревяшке. Никто меня не укусил, сознание я не потерял. Много чего боюсь в жизни, но самое страшное – это расписаться в своих страхах, поэтому переборол себя.
Санитар уже куда-то убежал, пока я хлопал глазами, Артем тоже пошел к выходу. Я двинулся следом, совсем по-детски шмыгнув носом, и чуть не врезался в молодую девчонку, одетую не по сезону. Обувь летняя, куртка стильная, на рыбьем меху. Шапки нет, длинные светлые волосы расхристаны по плечам, а кое-где даже ледком схвачены. Из дома, видно, выбежала под снег и больше в тепло не заходила. А здесь едва ли намного теплее сейчас, чем на улице.
Девушка качнулась в сторону от меня, тоже уходя от столкновения, и едва не упала. Я вовремя подхватил ее под руку и, посмотрев в заплаканные глаза, ничего не спрашивая, вывел ее на улицу. По девчонке было видно, что готова вот-вот упасть в обморок.
– Нормально, пришла в себя? – через несколько секунд, когда она отдышалась, спросил я. Глупый вопрос, конечно, но умнее в голову не пришло ничего. Девчонка в ответ лишь помотала головой – не поймешь даже, да или нет.
– Ты здесь с кем-то или… – вновь спросил я. Если одна, придется до дома подбросить. Мне совесть не позволит ее в таком состоянии здесь оставить.
– Одна… – еле слышно прошептала девушка. Блин, у нее даже губы синие.
– Саня, заведи ты ее в машину погреться, что на морозе-то мурыжишь! – подошел сзади Артем, куривший до этого перед входом.
Кивнув, я быстро открыл пассажирскую дверь, подтолкнул девушку в салон, а сам оббежал кабину и быстренько завел машину. Включил печку на полную, наклонился, потрогал руками. Воздух теплый, это хорошо. Девчонку уже начинало бить крупной дрожью. Ничего, сейчас отогреется. Тут Артем постучал в стекло. Ручку я крутить не стал, просто дверь приоткрыл.
– Короче, я в больницу пошел, к лекарю, ты встань там же, где с Вовой разговаривали, подойду скоро.
Я кивнул, а сержант мазнул взглядом по девчонке, хотел что-то сказать, но промолчал и двинулся в сторону трехэтажного корпуса, оскальзываясь на снегу.
Заехав за угол, я притормозил, осматриваясь. Не подъезжая к скоплению машин, зарулил в сугроб по чьим-то следам, освобождая проезд. «Буханок», Вовиной в том числе, уже не было, а на месте, где они стояли, припарковались уже несколько легковушек и архаичный «пазик» желтого цвета. Совсем древний, с круглыми фарами. Из автобуса как раз выбирались несколько человек.
Посмотрел на пассажирку – девушка сидела, поджав ноги, дыханием пытаясь согреть даже на вид не гнущиеся пальцы. По сравнению с красным носом они были совсем белые.
– Так, куртяшку свою снимай, – тут она испуганно посмотрела на меня. – Да не бойся ты, снимай давай! – повысил я голос.
Послушалась. Сам быстро снял арафатку, свитер и анорак горки, оставшись в одной водолазке от термобелья, и помог ей, пытающейся вынуть задеревеневшие руки из рукавов. Натянул свитер и анорак на нее. Пока девчонка пыталась просунуть руки в рукава, снял с нее легкие полусапожки, арафаткой обмотал ей ноги. После поставил их на кожух двигателя между сиденьями, потрогав его рукой предварительно. Теплый, как раз движок под ним. Подумав, взял ее куртку и прибавил ее к арафатке на ногах.
– Сама-то откуда? Отсюда, из Великополья? – Я практически был уверен, что приезжая, очень уж внешний вид не походил на тех, кто, в основном, бродили по моргу и рядом. Все тепло одетые, а тут пляжный практически вариант, если по погоде судить.
– Нет, я из Москвы, – все так же тихо сказала девушка. Зубы у нее уже вроде не стучали.
– Ничего себе, а здесь какими судьбами?
– У меня мама здесь родилась, в гости к тете приехали. К моей тете, ее сестре, – быстро поправилась девушка.
Она уже отняла руки от лица, согревая их потоком теплого воздуха от печки, и я рассмотрел ее внимательней. Совсем ведь лет мало. Поначалу показалось около двадцати, а сейчас пригляделся, хорошо шестнадцать если.
– Лет-то тебе сколько?
– Семнадцать… скоро…
– А здесь что делала? – кивнул я головой чуть назад, в сторону здания морга.
– Мама с тетей позавчера вечером выпили немного, мы только приехали, ну и на дискотеку собрались. И ушли… А я утром проснулась, в квартире нет никого. Снег идет, телефоны не работают, ужас какой-то. Ждала сначала, долго… Они так и не пришли, а вечером я никуда не пошла. Сегодня тоже ждала-ждала и пошла искать. На улицу вышла, а там перед домом сказали, что сгорело, там… – Голос ее подрагивал. – Я оделась и побежала…
– Нашла? – Она в ответ лишь помотала головой, отвернулась и зашмыгала носом. Я решил ее больше не мучить.
– Я не всех там посмотрела, не смогла… – через пару минут тихонько произнесла девчонка, все так же отвернувшись и прислонившись лбом к стеклу. – Я вообще там смотреть не смогла… – Плечи ее начали тихонько подрагивать.
– Ладно, не парься. Все нормально будет, сейчас Артем придет, придумаем что-нибудь, – попытался я ее успокоить. Опять ничего более умного в голову не пришло. А девчонка молодец, держится без истерики.
Не зная, что сказать, вынул пистолет из-за пояса, осмотрел и достал магазин, найдя маленькую кнопку на рукояти. Передернул затвор, сняв с предохранителя и вставив вылетевший патрон в магазин, с опаской нажал на спуск, отвернув ствол в окно. Лязгнуло вхолостую. Я поставил на предохранитель, попробовал опять нажать на спусковой крючок. Не получилось, естественно, но, главное, положения почувствовать. Пощелкал рычажком предохранителя, привыкая.
Достал второй, вытащенный из кобуры у лейтенанта, магазин, выщелкнул все патроны. Восемь. Выщелкнул все патроны из второго магазина. Пять – три я в Коляна-урода выпустил. Тринадцать патронов. Не фонтан стартовый капитал, но уже что-то.
– А вас как зовут? – опять все тем же тихим голосом неожиданно для меня спросила девушка.
– Что? – машинально переспросил я, вставляя в пистолет полный магазин. – А, Саша меня зовут.
– Меня Оксана. Вообще, Ксения, но я не люблю, когда так называют, Оксана лучше. А вы… полицейский?
– Что, похож? – Улыбнувшись слегка, я посмотрел на девушку, она лишь ресницами захлопала. – Не, не полицейский. Я из Министерства по чрезвычайным ситуациям.
– Мм, понятно, – протянула Оксана, и мы оба замолчали.
Я засомневался, конечно, что понятно, но виду не подал. Девушка больше ничего не спрашивала, все смотрела в окно, а я старался удобнее устроить пистолет за поясом. Страшновато, вдруг выстрелит и отстрелит что-нибудь. Или вообще не что-нибудь, а это самое.
Вдруг молчавшая до сей поры рация внезапно закаркала. Девушка даже вздрогнула сильно, да и я чуть не подскочил. В этот раз вслушивался и даже почти понял, о чем речь. Что-то типа: «прибыл в город, куда следовать». Вот ответа не понял уже. И после этого рация опять как ожила – каждые пару минут кто-то с кем-то связывался. Я уже наловчился, понимал больше половины точно. Судя по обрывкам разговоров, сейчас куча народа была чем-то занята, постоянно кто-то кому-то докладывал, испрашивал дальнейших указаний, кто-то эти указания раздавал. Вроде деятельность кипучая.
Пока сидели, слушая, я томился неизвестностью и бездействием, а пассажирка явно наслаждалась теплом – сидела уже прикрыв глаза. Между тем начал поглядывать на датчик топлива. Судя по нему, было уже меньше чем полбака. Меня вообще напрягает, когда в баке бензина половина и меньше, а сейчас вообще непонятно, с учетом надписи на колонке что «не было и нет». Но вроде машина полицейская, должен же у них резерв наверняка быть. Хотя с нашими реалиями этот резерв, всяческими предписаниями положенный, возможно, и на бумаге только есть, не удивлюсь.
Артем появился минут через двадцать, и рука у него была не в гипсе, как я ожидал, – на кисть было надето подобие корсета стягивающего. И обезболивающее ему, наверно, сунули какое, вон глядит орлом как. На порядок лучше выглядит, чем когда сюда приехали.
Сержант сгонять девчонку с переднего сиденья не стал, залез через боковую дверь и обратился к Оксане:
– Ты где живешь? Давай до дома добросим? – Я и сам хотел ее подвезти, но опасался, мало ли сержант не захочет. Типа бензин казенный, времени мало. Повез бы все равно, конечно, но, когда Артем сам предложил, камень с души свалился. Подспудно очень не хотелось цепляться из-за такого.
– Я тут рядом, только адреса не знаю, – с безысходностью в голосе тихо прошептала девушка.
Мне совсем ее жалко стало. Поморщившись, порулил по раскатанной колее от больницы. Ксюша хлопала глазами, видно хотела сказать что-то, но я подумал чуть и опередил:
– Тем, слушай, она не местная сама, с мамой сюда приехала… Мама с сестрой на дискотеку ушли, до сих пор дома нет… и не найти как бы… вот, – я сделал паузу, выдохнув, пусть додумает сам быстренько, а то прямо говорить не очень хочется. – Может, придумаем что? – продолжил я чуть погодя.
– А что думать-то… – протянул Артем, опять покоробив меня своим растягиванием гласных, и повернулся к Оксане: – Давай до дома тебя бросим, там записку оставишь, а мы тебя в отдел отвезем. Пока там посидишь, мало ли что, – сержант тоже напрямую ничего не говорил.
До одного из трехэтажных кирпичных зданий на границе с частным сектором доехали довольно быстро. Но я, как представил, как девушка бегом бежала в своем наряде, так плечами передернул от накатившего озноба. Машин во дворе еще ни одной не проезжало, но следов людей было много, уже тропинки протоптаны. Вот и заезжали когда, две тетки и мужик топали через двор с ведрами, воду с колонок несли. Они посмотрели на нас пристально и скрылись в подъезде.
Оксана быстро выскочила из машины и исчезла в подъезде. Артем успел ей лишь крикнуть, чтоб потеплее оделась. Потом подумал и, крякнув, пошел за ней следом, попросив предварительно меня фонарик из бардачка достать.
Пока сидел, их ждал, крутил головой по сторонам и неожиданно для себя увидел дым над крышами из труб. М-да, тут точно не Питер, люди привыкшие. Отопления периодически нет, электричества периодически тоже нет. За водой сходили, печку затопили, да и проблем никаких. Баллоны газовые наверняка почти в каждой квартире есть.
Через несколько минут одновременно лязгнули обе двери, открываясь. Запустив холодного воздуха в салон, влезли Артем с Оксаной. За плечами у девушки был рюкзачок и одета по погоде, хотя куртка явно великовата, сразу видно.
Когда подъехали к отделу, я вышел из машины воздухом подышать. Как раз Оксане «пока» сказал и пожелал не грустить. Осмотрелся – вся площадь была раскатана следами, машин и у отдела, и у здания администрации было много. Пошла движуха – когда мы недавно приезжали, тишь да гладь стояла.
Но неожиданно минут через пять из отдела появились оба – и Оксана, и Артем. Да еще в сопровождении – с ними был старый знакомый Гомов и темноволосый парень в кожаном плаще. Одутловатое лицо данного штриха мне сразу не понравилось. Этот товарищ по приглашающему жесту сержанта залез в машину и даже не удосужился поздороваться. По виду раздражен сильно. Да еще и обозревал он внутренности «буханки» с выражением явной брезгливости, что еще сильней усилило мою к нему неприязнь. Я сам с такой же рожей недавно залазил, но уже привык. И сейчас это его небрежно-брезгливое выражение лица по отношению к убогости машины, которая начала мне нравиться, напрягало.
Гомов сразу забился в угол и старался на нас не смотреть, Оксана же глянула на меня и чуть улыбнулась смущенно.
– Давай туда же, откуда приехали, только, как с горки спустишься, налево крути, – произнес сержант, едва запрыгнув в машину.
– А это чего? – спросил я негромко, тронувшись, и показал глазами назад, имея в виду штриха в плаще.
– Потом, – раздраженно дернул уголком рта Артем.
Пока ехали до места назначения – территории АТП, не общались, лишь я вполголоса матерился, когда ловил конкретные колдобины. По указанию сержанта свернув под арку, образованную поднятыми над землей трубами отопления, подъехал к воротам автохозяйства. Темно-зеленые, ржавые в местах скола краски.
Посигналил, внутри кто-то мелькнул, и ворота открылись едва наполовину. Видно, подняли штыри, удерживающие их на месте, и створки разошлись под своим весом. Отворивший ворота мужик уже куда-то убегал, только крикнул закрыть потом. Прыгать туда-сюда не хотелось, и, недолго думая, выгнал на улицу Гомова. Дезертир без возражений помчал ворота отворять, а сержант глянул на меня с интересом.
Во дворе машин было много. В ряд по внутреннему периметру забора стояли припорошенные снегом грузовики, в центре двора хаотично стояли и тарахтели машины, прогретые и очищенные от снега. В основном «ЗИЛы» стотридцатые, несколько архаичных пятьдесят вторых «газонов» с одутловатого вида кабинами. Точь-в-точь как рожа того шныря в плаще, что сзади сейчас сидит, мелькнула мысль. Были и пятьдесят третьи «газики», которые и не шедевр инженерной мысли, но здесь смотрелись самой свежей техникой.
Я из машины вылезать не торопился, Артем же вышел и двинулся к толкучке у административного здания. Человек пятнадцать, по виду похожие на водителей и слесарей, обступили Митрича и еще одного человека в гражданском. Чуть поодаль, за спиной подполковника стояли несколько человек вперемежку по форме и в гражданке, судя по виду, свита начальственная.
В ту сторону и кинулся так не понравившийся мне пассажир, всю дорогу терзавший свой планшет. За несколько секунд преодолев расстояние до толпы, опередив сержанта, хлыщ подбежал к Митричу и начал ему что-то говорить на повышенных тонах. Мне стало интересно, и я приоткрыл дверь. Как раз услышать, как пассажир был громко послан бабочек ловить.
Подполковник, заметив подошедшего сержанта, осадил вновь загомонившую толпу и, попросив подождать, отвел его в сторону. Увидев меня, он махнул рукой, тоже подзывая.
– …хуже, Артемон, – услышал я окончание фразы, когда подошел. – В общем, давай, на заправке я распоряжусь, – закончил подполковник и повернулся ко мне: – Так, Саша. Надо помочь. И нам, и пассажирам с поезда твоего. Готов?
Хм. Готов ли я? Тысячу раз нет. Я готов ломануться в душ, съесть – нет, даже сожрать обед из трех блюд и компота, а после завалиться спать на чистом постельном белье в теплой кровати. И медсестру мне, чтоб психологическую помощь оказывала. Но тут по ходу без вариантов, поэтому пришлось кивнуть, что да, готов.
– Это хорошо. Поступаешь в распоряжение Артема. В армии был? – Я опять кивнул, хотя и не был. Дальше спрашивать Митрич не стал, а повернулся к сержанту: – Артем, сейчас даю тебе двух водителей, двигаешь в Ручьи, потом в Зеленовку. И там и там из райпо грузите продукты, но все не забирай. Если кто что спрашивает, говори, что для жертв катастроф и сталинских репрессий. Про связь будут спрашивать – отвечай, что в вышку молния попала, а дороги деревьями завалило. Всех предупреждай о бандитах. Связи нет, полиция не приедет, поэтому пусть хоть по несколько семей в доме ночуют. Потом двигай в Змеиный, туда выгружаешь только из одной машины, ясно? Вторую не трогай. Дальше сам смотри – или в санатории ночуй, или возвращайся. Ночевать останешься, доложишь. Если связи не будет, в девять утра чтоб здесь был со всеми машинами. Девчонку оставляешь там, дезертира тоже. Пусть под замок сажают его, тут негде – переполнено уже все, да и некогда с ним заниматься. Вопросы?
– Еще дезертиры кроме этого?
– Да хер этих вояк знает. Говорят, нет, но я им не верю.
Артем кивнул и пожал плечами, мол, тогда все.
– А что с поездом моим? – Это уже я задал давно волновавший меня вопрос.
– Вот в Змеиный как раз сейчас всех и вывезут. Самых тяжелых красноборские забирают к себе в больницу, остальных хотели в гостинице размещать, но решили в санаторий. Все, двигайте. Если что, по ситуации, – закончив самым популярным указанием руководящего состава, подполковник пошел обратно к ожидавшему его люду.
– Артем, а что за Змеиный?
– База отдыха, вообще «Красная» называется. Раньше санаторий был, сейчас еще коттеджей построили. Эй, а водители-то где обещанные? – опомнился Артем, когда подполковник уже вернулся к гомонящей толпе.
Но оттуда уже отделились двое мужиков, направленные указанием полицейского начальства, и пошли в нашу сторону. Один невысокий толстячок, с большим красным носом в синих полосках сосудов, второй моложе, лет тридцати. Его круглое и добродушное лицо было изрыто оспинами, кожа на шее была стянута от застарелого следа ожога. На голове черная шапка-пидорка, натянутая до самых бровей.
– Привет, Тем! – бодро протянул сержанту руку круглолицый и показал на толстяка: – Это Гена, знакомься. Антоха, – это парень уже мне руку протягивал, открыто улыбаясь.
Как в клешню попала. После того как я представился в ответ, пожал руку Гене. Фу, блин, как кисель, еще и потная. Стараясь сделать это незаметно, вытер руку об штанину, но брезгливость не ушла.
– Куда едем, Тем? – закуривая, поинтересовался Антон.
– Сейчас на заправку. Потом в Зеленовку и Ручьи, после в Змеиный. В пансионате, скорее всего, и ночуем, по ситуации. Утром сюда. Но если успеем, то к вечеру обернемся.
Услышав про ночевку, Геннадий сразу начал нудеть – мол, на рабочий день в двадцать четыре часа не подписывался, жену надо предупредить. Да и вообще по виду он был настроен на долгий монолог.
– Слушайте, Геннадий, не мы же это придумали, – оборвал я его жалобы и показал в ту сторону, где громогласно Митрич командовал, – если вам что-то не нравится, вот товарищ подполковник, можете ему все это высказать.
Гена покосился на Митрича, но по его виду я сразу просек, что тому-то толстяк точно высказывать не пойдет. Вот ведь противная порода. Я времени терять не стал, начал брать быка за рога:
– Геннадий, у вас задача через час в Зеленовке быть. Сейчас разъезжаемся и через, – вытащил трубку по привычке, забыв, что выключена, но многозначительно глянул на темный экран и продолжил: – Через полчаса встречаемся на заправке. Если вас там не будет, буду вынужден доложить о том, что задачу срываем по вашей вине. Сами понимаете, крайним быть не хочу. Так что вы уж или к товарищу подполковнику идите жалуйтесь, или на заправке через тридцать минут. Уже через двадцать девять, кстати.
– Смотри-ка, обиделся, – с ухмылкой прокомментировал Артем, когда Гена с силой хлопнул дверью, залезая в пятьдесят второй «газик» с коричневым ржавым кузовом.
– Да мне ровно на его обиды. К тому же я не местный, а если б ты его сейчас застроил, он бы на тебя потом батон крошил, – посмотрел я вслед рыкнувшему двигателем «газону», выезжавшему за ворота, – двадцатичетырехчасовой рабочий день ему не нравится! А мне, мля, тоже много чего не нравится, не скулю же!
Парни удивленно посмотрели на меня. Особенно Артем, который кивнул мне, типа поблагодарил.
– Антох, у тебя огнестрел есть какой? – чуть погодя спросил сержант.
– Тулка есть, а что?
– Бери с собой. Все, давай домой, своих предупреди и на заправку. И это, стой! – окликнул Артем уже дернувшегося парня. – Канистры с собой возьми, сколько есть.
Тот кивнул и через полминуты выехал за ворота, как раз на одном из новых пятьдесят третьих. Грамотный тут начальник колонны, значит, как у нас в конторе – новые машины выдает не ветеранам Генам, которые только нудеть могут и водку вечером жрать, а парням молодым, которые до работы жадные.
– А нам еще переобуться надо, – ответил на мой вопросительный взгляд Артем, показывая на навес рядом с ангаром.
Четыре колеса переставили моментом. Крутил гайки с домкратом я, колеса таскал Гомов, сержант командовал. Колеса готовые на стеллажах стояли, еще два я на запаску взял, обнаглев, когда колеса с летней резиной на стеллаж ставили. Главный по шинке – дядька лет пятидесяти, сидел в продавленном кресле, покуривая. Или не заметил, что я сразу два на запаски дернул, или ему по барабану. Ну и хорошо. Зато мужик этот украдкой портвешка хлопнул из горла прямо, достав бутылку из отворота тулупа. Поэтому и не заметил – понял я – мысли у него совсем другим были заняты.
Проезжая к воротам, я злорадно глянул на остающегося штриха в плаще, который переминался с ноги на ногу в ожидании все еще командующего подполковника.
По пути на заправку заехали домой к Оксане, где она дописала в записке, где находится и как ее искать. Дома у девушки никто не появлялся, и, уже подъезжая к заправке, сзади из салона я услышал сдавленные рыдания. Надо бы успокоить, хотя как, не знаю.
На АЗС уже стоял «газон» Антохи, который курил на улице, переминаясь с ноги на ногу.
– Артем, меня не заправляют! – пожаловался он, как только мы приехали.
– Не парься, сейчас решим, – Артем пошел к ларьку-скворечнику. Оттуда вылез мужичок с поднятым до ушей воротником камуфляжного бушлата. Вел себя дядечка так, что я про себя обозвал его королем бензоколонки. Все делал настолько неспешно, что Тема на него рявкнул даже, не вытерпев.
Пока суетились с заправкой, а Артем расписывался в журнале за топливо, подъехал недовольный дядя Гена.
– Так, дядьки! Давайте за мной, в Зеленовку! – проорал Артем, когда Гена заправился.
После этого я тронулся с места, даже не дожидаясь, когда сержант дверь захлопнет. Поехал, и невольно улыбка уголки губ тронула – на зимней резине рулить одно удовольствие – «уазик» будто когтями за дорогу цепляется.
Вывел машину на трассу и по указанию сержанта поехал налево, в сторону противоположную той, откуда пару часов назад заезжали в город.
Минут через десять езды по пустынной дороге повернули направо, притом никаких указателей не было. Пока ехали, я коротко рассказал сержанту о собаках, или волках, которые трупы на месте аварии погрызли. Пока озадаченный после рассказа Артем о чем-то размышлял, я все поглядывал в зеркало заднего вида на стекле, посматривая на пассажиров. Оксана уже с дезертиром о чем-то разговаривать негромко начали.
Дорога, пропетляв минут пять по сосновому лесу, вдруг кончилась, и мы оказались в поселке. Зеленовка была деревней дворов на пятьдесят, расположившихся вдоль дороги. На пологом повороте, на холме, стояло одноэтажное здание белого кирпича с нарисованной от руки большой вывеской «СЕЛЬПО». Ниже шла приписка каллиграфическим почерком: «Филиал Великопольского РАЙПО». На старом телеграфном столбе рядом с магазином было большое гнездо аистов, диаметром в метр как минимум. Под гнездом стояли несколько мужиков, распивавших портвейн. Во блин, этим хоть война.
Магазин был закрыт – пришлось заезжать за продавщицей и одновременно заведующей, больших размеров тетенькой Софьей Николаевной. У нее обед был. Нормальный такой обед, кстати, с двух до пяти. Когда мы подъехали обратно, Антоха уже поставил машину за магазином под загрузку, а Гена терся рядом с мужиками. Как нас увидел, сразу ретировался в машину, видно стаканчик накатил, может и не один. Надо бы вздрючить его за это, конечно, но заменить некем, если обидится и ехать дальше откажется. Кто его знает, может, оскорбленная гордость сыграет.
Обработанная еще в машине Артемом заведующая открыла магазин только с черного входа, и мы в темпе принялись за погрузку. Трудились все – недовольный Гена, Антоха, дезертир и даже Оксана, под руководством деятельной заведующей, которая показывала где что брать.
Сержант на улице вел беседу с собиравшейся потихоньку толпой, привлеченной странным движением у магазина. Видно, что-то пошло не совсем так, и все чаще были слышны чьи-то агрессивные крики, как мужские, так и женские. От этих возгласов Оксана втягивала голову в плечи, я же все быстрее бегал с коробками и мешками по магазину, моему примеру следовал Антоха. Никуда не торопился лишь Гена, которого я про себя уже склонял крокодилом с разными эпитетами. Скоро визуально грузить было особо нечего – с перепуга мы весь магазин вынесли. То, что половину надо забрать, я в последний момент вспомнил, а сержант на улице с народом разговаривал, даже внутрь не заходил. Тут с улицы послышалась короткая очередь и следом за ней сразу вопли и визги.
Особо не понял как, но через пару секунд сам уже был на улице, сжимая в руке ПМ. Артем, держащий в руках свой автомат, направлял его поверх голов. Толпа отпрянула от него, но никто не уходил.
– Так ты что, начальник, в людей стрелять будешь, что ль? – насмешливо спросил крепкий мужик лет сорока пяти и сделал небольшой шаг в нашу сторону. Выстрелы его совсем не испугали, в отличие от других, на лицах которых были написаны разные чувства, от недоумения и растерянности до откровенной паники. Но не побежал никто. Когда говоривший моргнул, на его веках я заметил татуировку. – Смотри, как нас тут много, начальник, – продолжил мужик и обвел рукой собравшихся людей, которых набралось уже больше двадцати точно, – ты по всем сразу стрелять будешь?
После говоривший перевел взгляд на сержанта. Голубые глаза смотрелись на его глубоко изрезанном морщинами лице двумя кусочками льда. Встречал я уже таких, блатата сидевшая. Ненавижу. У нас во дворе собака одного такого кадра ребенка чуть не загрызла, так тот так же насмешливо на людей смотрел, которые к нему рвались. А менты людей держали, защищая этого урода. И даже условно ему не дали, штраф только смешной. Голову ему потом проломили, правда, но сам факт…
Меня затрясло крупной дрожью, я крепче сжал рукоять пока опущенного вниз пистолета и сразу почувствовал, как вспотели ладони. Мельком осмотрелся – с местом повезло, справа прикрывал угол дома, слева автобусная остановка, точно никто не обойдет. Как раз в проходе стояли мы, а местные столпились полукругом перед нами.
– Это как, начальник, объясни? Связи нет, электричества нет, автобусы не ходят третий день, поезда тоже, как люди говорят. Что случилось, непонятно, а ты у нас еще и еду всю из магазина забрать хочешь? А когда мы тебя просим оставить нам на бедность, ты, вместо того чтоб нас подогреть, стрелять начинаешь? – И мужик сделал еще один шаг.
– На месте стоять, сказал! – направил на него ствол Артем.
– Так ты стрелять будешь? – с выражением сильного изумления спросил татуированный. – Ну давай, сюда стреляй, – похлопал он себя по груди, сделав еще шаг. – Николаевна, он сейчас в меня стрелять будет! – вдруг обратился мужик к продавщице, смотря поверх плеча сержанта.
– Артем, ты чего, это ж Андрей, ты ж его… – начала было она.
– Я стрелять буду, – услышал свой голос и не узнал его. Я смотрел местному блатному в глаза поверх направленного ему в голову пистолета, не щурясь. Тот посмотрел на меня даже с интересом, поднял бровь и даже открыл рот что-то сказать. – Стреляю на счет три, – опередил я его, доставая из-за пояса пистолет, передергивая затвор, – или до этого ты убегаешь. Раз. Давай вякни что, педик, – направив на него оружие, сказал я и сам испугался. Отстраненно испугался – потом, потом думать буду… Блатной дернулся – я надеялся, что кинется, тогда выстрелить смогу. Дернулся, и все, застыл.
– Два.
Смогу я выстрелить? Тут главное, самому верить. Когда сказал про педика, знал, что выстрелю, а он не кинулся. Я выстрелю. Это фигня, что не могу, я выстрелю. Вот сейчас вдохну глубоко, выдохну и…
Когда делал вдох, татуированный развернулся, глядя на меня через плечо, и потихоньку начал уходить.
– Бегом, сказал! – крикнул я и нажал на спуск. После выстрела зажмурился, а когда открыл глаза, увидел, что мужик невредимый бежит от нас в приличном темпе. Стрелял я прикидывая, чтоб пуля рядом с ухом прошла. Но, когда выстрелил, он дернулся, и мне показалось, что в голову попал.
Я вздохнул глубоко, успокаиваясь. Стоял неподвижно, но внутри меня просто колбасило – всем телом удары сердца ощущались.
– Господа, дамы, расходимся. Не толпитесь, – чтобы хоть что-то сказать, не молчать, выдал я. Голос звенел от напряжения. Люди, кто испуганно, а кто изумленно посматривая на меня, начали рассасываться.
– Сань, умеешь ты с людьми ладить, – задумчиво протянул Артем. – Все, поехали, – опомнившись, погнал нас он чуть погодя.
Проехав еще километров семь, мы остановились на перекрестке трех дорог. Рядом стояло одноэтажное здание с вывеской «Великопольское», как и в Зеленовке, но никакого жилья здесь не было. Я удивленно воззрился на Артема, и тот понял, что меня удивило.
– Мы на холме, а деревня там, – указал он на проселок, уходящий вниз в подлесок, – магазин на холме, потому что дорога рядом. Тут до домов метров двести, их не видно просто.
В магазине никого не было, на двери висел большой амбарный замок. Гена на своем архаичном «газоне» медленно поехал объезжать магазин, чтобы встать под погрузку. Ехал он очень медленно, и я, идя за его машиной, пытался подавить нараставшее раздражение. Вдруг «газик» резко остановился. Подошедший Артем обошел машину в узком проходе между кузовом и стеной, я последовал за ним. Когда увидел приоткрытую дверь служебного входа с висящим замком на сорванных петлях, даже не удивился. Это странно еще, что в Зеленовке магазин не вскрыли. Хотя там на виду все, а здесь магазин на отшибе.
– Ну чего встал-то, подъезжай давай! – раздраженно крикнул я Гене.
Тот скорчил рожу, но поехал. С матерной мимикой поехал, через стекло видно.
Мы с сержантом зашли в магазин. М-да – вынесено было почти все. Нам осталась лишь бытовуха по мелочи. Ни еды, ни алкоголя. Все что было, посоветовавшись, закинули в Антохин «газон», прогнав Гену от входа, вызвав опять у него бурю радости.
После сержант попытался по рации связаться с большой землей. Неудачно. Посоветовались и Гену отправили в Великополье, сами же двинули в Змеиный. Километров пять еще Гена ехал за нами, а потом мы приехали к Т-образному перекрестку, и мне Тема показал налево, а «газик» Гены поехал направо. Вместе со своими обидами.
Мне даже задышалось легче. Кстати, да, под сиденьями «буханки» с молчаливого одобрения Артема, уже лежало с десяток пачек макарон, столько же разных круп, банки тушенки и рыбных консервов. Ну и так, по мелочи, – соль, сахар, пара бутылок. Одна из канистр с бензином, кстати, которую Антоха привез на заправку, тоже к нам в «батон» перекочевала. Лучше когда нычка есть, чем когда нычки нет.
Даже если и будет кто потом разбираться с остатками товарными, то потом, когда все образуется. Если образуется. Я прислушался к себе – веры в то, что все вернется на круги своя, не было вовсе. Ну ладно это происходило бы где-нибудь в «туда пятьсот сюда пятьсот», как у Высоцкого, но мы-то на поезде еще даже до Урала не доехали. Связи нет, спасателей нет. Блин, может, в натуре кнопку красную нажали, и всем прилетело? Вон и снег идет, как раз зима ядреная начинается. Кстати, может, действительно нажали – холодом пронзила меня мысль. А может, у них Йелоустон жахнул, а может… тут я оборвал себя, уж много всякого надумывать начинал. Лучше подумаю об этом завтра, пусть сегодня жить не так страшно будет.
Отвлекшись от тяжких дум, начал посматривать назад, на Гомова с Оксаной. Сейчас они шушукаться перестали, и Гомов сидел как на иголках, все всматриваясь в пейзаж за окном. Тут он вообще вскинулся, провожая взглядом заезд на проселок.
– Саш, ты чего ерзаешь? – неожиданно спросил я его, притормаживая.
– Да не, ничего.
– Да ладно «ничего», ты с таким интересом смотрел, как будто увидел что…
Я совсем остановился, и Артем, мельком глянув на меня, на дезертира, позвал того и вышел из машины. Беседовали они минут пять, а я наблюдал в боковое зеркало сюрреалистическую картину двух фигур в белом мареве. После они пожали друг другу руки, сержант сказал что-то Антохе, и тот, объехав меня, двинул дальше. Артем с дезертиром залезли в машину, притом на переднее сиденье плюхнулся Гомов.
– Давай назад, поехали в лес, – сзади дал указание Тема.
Я спрашивать «ничего» не стал, просто вырулил на лесную грунтовку. После пары минут езды начал заметно нервничать – снега намело прилично, машину водило. Встрять здесь мне не улыбалось. Уже хотел об этом сказать, но тут дезертир вскрикнул, и я притормозил. Гомов вылез из машины и бросился к небольшой елке, сержант двинулся за ним. Через минуту они появился оттуда, притом Артем со свертком, в котором, судя по рожку магазина, был автомат Калашникова. Еще и подсумок тащит. О как, не зря заехали. Гомов опять сел вперед, а сержант сзади начал разбирать свалившееся вдруг богатство. А, что это теперь богатство, я уже точно не сомневался.
Разворачивался на узкой дороге приемов в двадцать – очень уж не хотелось бегать откапываться. Зато, когда развернулся, показал класс езды по снегу, благо колея уже была. Нет, «уазик» хоть и убог и прост внешне, как утюг, но именно этой своей простотой и неприхотливостью начинал мне определенно нравиться. Выехав на дорогу, я погнал по колее от Антохиного грузовика, и минут через десять мы его догнали.
Буквально за те минуты, пока ехали, начали сгущаться сумерки. Включил мобильный, посмотрел на время – к семи уже. Сигнала так и нет. Через пару минут езды справа промелькнул проселок, с которого на дорогу выворачивали следы автомобилей. Тут же сзади газик начал активно бибикать и мигать фарами.
– Тем, останавливаться?
– Да, – вскинулся сержант, осмотрелся, – прости, мы же поворот пропустили. Давай разворачивайся и рули на холм, – он неопределенно показал рукой, но я понял куда ехать.
Развернулся, подождал, пока скалящийся в кабине Антон тоже развернется, и поехал по очередной извилистой грунтовке. Здесь рулить было не так стремно, как недавно за нычкой дезертирской, потому что присутствовала уже приличная колея.
Вскоре показались металлические ворота, рядом с ними примостился небольшой домик. В этой сторожке явно кто-то был. И точно, при нашем приближении из домика вышел дедушка, но, почему-то не спрашивая, кто мы и к кому, открыл ворота. Я кивком головы поприветствовал сторожа и медленно поехал вглубь территории, осматриваясь по сторонам.
Красиво, я бы здесь отдохнул. Справа и слева между часто растущих сосен раскинулись одноэтажные и двухэтажные коттеджи, коробки летних домиков. К некоторым вели следы, но большинство было накрыто нетронутым покрывалом снега. Дорога вильнула, и мы выехали на площадь. Слева стоял новый на вид деревянный дом с высокой косой крышей, на нем висела табличка «Клуб», справа же неказистый дом, облепленный вывесками, – я различил про прокат велосипедов и лодочную станцию, хотя воды в упор не видел. Прямо на нас смотрел двухэтажный кирпичный П-образный серый корпус. На площадке для парковки стояло всего три легковушки и один «пазик», не с круглыми фарами, какой я еще у морга сегодня видел, а современней. Людей на площади было неожиданно много, все суетились, что-то переносили, кого-то вели под руки. Но, стоило нам заехать, многие отвлеклись и посмотрели на нас с интересом.
Не мудрствуя лукаво, встал посреди площади, Антоха приткнул «газон» рядом. Я выпрыгнул на свежий воздух, разминая затекшие ноги. Следом вышел сержант, осматриваясь, за нами неуверенно полезли остальные. Знакомых лиц я пока не видел, и с полминуты мы все просто стояли, переминаясь с ноги на ногу, даже не зная, к кому тут обращаться.
– Алекс, братишка! – услышал я сбоку вопль и через мгновение уже обнимался с Гешей, у которого была улыбка от ушей. Обнялись, и Геша только открыл рот, но сказать ничего не успел – я уже очутился в медвежьих объятиях Толстого, который тоже что-то проорал. Через несколько секунд раздался радостный визг, и я уже целовался в щечку то ли с Алиной, то ли с Наташей – так и не запомнил, как ее зовут, потом на шее повисла тезка-проводница. А приятно! Как родные уже стали собратья по несчастью.
Меня только начали засыпать вопросами, как степенно подошли Леха Николаич и Док. После здоровалась со мной куча народа, из которого я знал только Колю и молодого паренька, помогавшего доктору. У остальных лица знакомые, а, как кого зовут, не знаю. Мелькнули и две знакомые туристочки, и мужик тот самый, которого я первого в вагоне после катастрофы увидел.
Через некоторое время от комитета по встрече остались только Толстый с Лехой.
– Я ведь так понимаю, вы нам продукты привезли? – обратился к сержанту Толстый.
– Да, именно. Кто тут главный сейчас, ты? – подтвердил Артем.
– По идее, директор пансионата Сергей Иваныч, но он днем с язвой слег, так что пока я главный, – поморщился здоровяк.
– Показывай тогда, куда выгружаться.
– А вон к клубу подавай сзади, – махнул в сторону здания клуба Толстый, и Антоха тут же полез в машину. – Сейчас я вам в помощь пришлю кого-нибудь, а, как выгрузитесь, там же и поужинаете. Я подойду минут через двадцать, – продолжил он, когда грузовик, рыкнув двигателем, поехал в указанную сторону.
– Не надо помощников, сами справимся, – посмотрев на нас, ответил сержант.
Выгрузились быстро. Помещение клуба уже немного перепланировали, сделав наспех перегородку, и отделили под склад часть зала с танцполом и бильярдными столами, оставив под столовую только половину помещения. Света в здании не было, хотя генератор я видел. Или не работает, или солярку берегут, скорее второе. На кухне при свете аккумуляторного фонаря уже кашеварили несколько девушек и женщин, готовили на газу. Вкусно тянуло едой, у меня даже под ложечкой засосало.
Нас всех усадили за стол в углу, поставили свечку, подсвечником которой служила наполовину срезанная банка из-под пива. Сидели молча, лишь изредка переглядываясь. Оксана и дезертир Гомов явно тяготились неизвестностью, а Антон с Артемом, наоборот, расслаблялись, отдыхая. Я же и рад был расслабиться и растечься по стулу, но не удавалось – слишком много вопросов у меня было, хотелось поскорее поесть и все разузнать.
Пока я ерзал, теребя потрепанную клеенку на столе, нам начали приносить еду. Как обычно, мне «повезло». Принесли кастрюлю супа с перловой крупой, один вид которой у меня вызывает рвотные позывы. Еще гречку, которую я не особо жалую, и черный хлеб, который не ем. Ну и на десерт котелок с крепким черным чаем. Блин, ну что за жизнь, неужели чего другого приготовить не могли?
Не, я поел, конечно, оставив на дне тарелки перловую крупу, утоптал миску гречки с редкими кусочками соевого мяса и даже чаю попил с черным хлебом. Наелся, но без удовольствия – могло быть и лучше. Разборчивый в еде стал – времена, когда пельменями питался, прошли давно. Хотя, если так пойдет, глядя на перловую крупу в тарелке, подумал я, пельмени с тихой грустью вспоминать буду.
Как раз когда все закончили есть, подошел Толстый в компании нескольких человек. При свете свечи было плохо видно, узнал только Леху Николаевича, да и мне уже и поровну становилось. От сытости и живого света меня разморило, и я сидел откинув голову на стену. Собираясь, пока суд да дело, медленно поморгать минут пятнадцать. Не удалось – начал прислушиваться к разговору.
– Ну что, расскажешь, что происходит? – представив спутников, спросил Толстый Артема. Из незнакомых я запомнил только Глеба, невысокого мужика с дубленым лицом, местного мастера.
– Подожди, давай отойдем на пару слов, – откликнулся сержант, отставив белую эмалированную кружку с чаем. Я последний раз такие лет десять назад видел, когда в больнице детской лежал.
Отошли сержант с Толстым действительно на пару слов, я даже догадался о ком. Оксану пристроить, притом не при всех про ее мать упомянуть, и дезертира закрыть. Действительно, вернулись через минуту, Толстый подозвал откуда-то пожилую женщину, которая увела с собой девчонку. Уходя, Оксана глянула в мою сторону, а я с чего-то послал в ее сторону воздушный поцелуй.
– Так ты расскажешь, что происходит? – только после того, как Николаич куда-то отвел и Гомова, снова спросил Толстый, обращаясь к сержанту.
Артем кивнул и опустил голову, видно собираясь с мыслями. Молчал долго.
– Много не расскажу. Не знает никто, что происходит. Позавчера ночью по нашему району в пять утра примерно рубануло электричество. В это же время пропала связь, телефоны, мобильники. Спутниковая тоже не работает. На данный момент можем связаться по рации только с Красным Бором, оттуда вас и привезли, с Севастьяново, тоже город недалеко, и с заводом новым, он тут километрах в тридцати. Рядом с Севастьяново часть воинская, с ними связи нет. Еще тут зона недалеко, рядом с ними ракетчики, дезертир оттуда. С ними связь была с утра, но пропала сегодня днем. Пропала… – протянул сержант так, что с меня моментом весь сон сошел, а он продолжал дальше пугать: – Плюс рядом с Клязью наука сидит, не поймешь, чем занимаются. Закрытый городок, я там и рядом не был. Саня вот проходил сегодня мимо, говорит, жахнуло там ночью, да? – Я кивнул, когда на меня устремились все взоры. – С ними тоже связи нет. Такие вот пироги, – подвел итог сержант.
– А что за завод такой? – начал задавать вопросы Толстый.
– Не знаю. Недавно строить начали, там русских нет почти. Охрана серьезная, со стволами, которых я ни разу в жизни не видел. Нам и нового главу района из-за этого завода прислали. Много что говорят, сплетни пересказывать не буду, если что, у Иваныча спросишь. А, вот и он как раз, – произнес Артем, глянув в сторону входа, где как раз появился Николаич, помогавший идти морщащемуся невысокому мужичку.
– Севастьяново, это что? – снова спросил Толстый, лишь мельком глянув на подошедших.
– Городок небольшой, километрах в пятидесяти отсюда, как раз рядом с вояками.
– Вояки там какие и сколько народа?
– Там узел связи, народа немного.
– Что за зона? И сколько там сейчас примерно?
– Общий режим. Рыл пятьсот или около того.
– Что за наука, подробней можешь?
– Не знаю. Они там уже лет семь, но до сих пор никто и ничего.
– А мысли есть, в общем, что происходит?
– Хм, – хмыкнул сержант и опять задумался, – Митрич, начальник РОВД, говорит, что Третья мировая началась. И мне тоже так кажется. Война.
– А горы далеко отсюда? – сбил его с толку вопросом Толстый.
– Горы? Уральские?
– А тут другие есть?
– А с чего ты про горы спросил?
– Вы евреи, что ли? – неожиданно спросил Леха.
– Почему евреи? – чуть ли не в один голос произнесли оба недоуменно, повернувшись к нему.
– Да только евреи вопросом на вопрос отвечают!
Все рассмеялись. Смешно особо не было, конечно, но хоть как-то напряжение сбросить.
– Так далеко горы? – снова спросил Толстый.
– Далеко, далеко.
– Вот, Леха, я тебе говорил! А видно их отсюда?
– Да не, откуда их видно-то?
– Откуда, неясно, но горы есть, – и Толстый кратко рассказал о пропасти, в которую поезд ушел, и о том, что за пропастью снежные пики гор виднеются. Про горы для меня было новостью – когда уходил, все же туманом было затянуто.
– Да ну, херня какая-то, – покачал головой сержант.
– Ты у красноборских спроси. Херня не херня, а бригада локомотивная на горы полюбовалась. Весь горизонт в них, что налево, что направо. Мордор, реально.
– Дела… не знаю я откуда горы, но честно, сам не поверю, пока не увижу, – нахмурился Артем.
– Да понятно, я сам бы прямо так не поверил. Просто прими к сведению. Ты, кстати, когда к себе двигать собираешься? Просто я про то, будете здесь ночевать?
– Не знаю когда. Сейчас пойду с отделом попытаюсь связаться. Только я один вряд ли поеду, имей в виду, – поднял руку в стягивающем корсете сержант и показал на меня:– Саню с собой забираю, его Митрич пока подписал на общественно добровольных…
– В смысле подписал?
– Водителем «буханки» со мной. Как минимум до того момента, как в Великополье не вернемся, но думаю, дольше, я сейчас не водитель.
– А… херово. Рук рабочих не хватает, блин… – Толстый выглядел расстроенным. Почесав в затылке, он исподлобья глянул на меня.
Некоторое время висело молчание, потом Артем опять заговорил:
– Рук у тебя не хватает, говоришь… Рук не хватает в Великополье сейчас, знаешь почему? Свадьба была, народ гулял, а клуб позавчера ночью сгорел, в грозу. Притом сгорел вместе с людьми. Больница переполнена, что ты думаешь, вас сюда с ранеными закинули? У нас в ОВД всего человек тридцать наберется. Три бригады пожарных еще. И все. Вся власть на десять тысяч населения по всему району. Зона рядом, с которой связи нет, банда беспредельщиков уже одна есть, мародерство по району началось, мы из двух магазинов только один сюда привезли, второй вынесли уже… А ты говоришь, рук у тебя не хватает! Сколько у тебя народа?
– Около полусотни с поезда, пять человек у Сергей Иваныча, – кивнул Толстый на неприметного мужичонку, который, прислушиваясь к разговору, периодически морщился от боли. – И двенадцать на постое тут было, некоторые уже уехали, – выглядел Толстый обескураженно, ведь оказалось не все так просто.
– Мужиков у тебя здесь чуть ли не половина, детей нет почти, а ты жалуешься, что рук не хватает… и это, тебе завтра с нами надо будет проехаться. Я, конечно, сейчас попробую еще с отделом связаться, но, вообще, Митрич просил привезти главного кого от вас на беседу.
– Зачем?
– Ну как сказать… – Сержант обвел взглядом всех присутствующих, видно раздумывая, говорить или нет.
– В строй будут ставить дееспособных, как «зачем»? И сюда еще народ нам подселят, – выдал вдруг Николаич, проведя ладонью по лысине от затылка ко лбу, будто смахнув что-то. – Место тут хорошее, сюда и из вашего городка сдернуть можно в случае чего, так ведь? – склонив голову, спросил он сержанта.
– В общих чертах примерно так, – ответил Артем и уткнулся опять в свою кружку.
– Мы же завтра собрание общее планировали… – протянул Толстый и чуть погодя заговорил уже другим тоном, приняв решение: – Слушай, а сейчас если поехать?
Сержант задумался, а меня выморозило всего. Я ведь уже настроился если не на теплый душ, то хоть на мягкую кроватку. И когда Артем начал говорить, у меня все упало внутри:
– А что, поехали. На «буханке» сгоняем, часа в три уложимся. Впятером: Саня за рулем, и ты еще возьми кого пободрее.
– Как раз я до дома доеду, – расплылся в улыбке Антоха.
– Ну все тогда, – Толстый поднялся, похлопывая себя по карманам в поисках сигарет, – давай минут десять на поссать, и у «буханки» собираемся.
– Подожди чуть. Сергей Иваныч, а вы предупредили?
Пожилой мужик, внимательно слушавший весь разговор, вскинулся, потом резко отвел взгляд, шумно вздохнул:
– А? Что? Нет еще. О чем предупредил? – Манера речи у него была интересной, из коротких вкрадчивых фраз. Да и все его движения были какими-то рваными, дергаными. Как галка.
– Не предупредили еще, значит. Здесь иногда народ своеобразный любит отдыхать, красноборский. Так что дома, те которые у самой реки, лучше не занимайте. И баня там отдельная, тоже не трогайте. Пустыми пусть постоят пока, чтоб, мало ли, конфликта не было.
– Ясненько, – задумчиво сказал Толстый, – серьезная братва?
– Шутить не стоит, если честно. Там действительно серьезная братва, как ты сказал, еще и власть районная вдобавок. Красноборского района – не нашего. Хотя думаю, пока не будут заезжать, раз они вас сами сюда довезли, но мало ли. На всякий.
– Хорошо, будем иметь в виду. Да, Николаич? – Леха в ответ только хмуро кивнул.
Назад: 25 апреля, день Ермаков Станислав, Красный Бор
Дальше: 25 апреля, поздний вечер Старцев Александр, Великопольская волость