2. Соседка
Виктор Ахромеев
Нет, всё-таки лежать в теплой ванне гораздо приятнее, чем на деревянных досках в блиндаже или на железной крыше БТРа. Лучше может быть только баня. Ванна имеет ряд преимуществ, но и недостатки есть. Например, надо следить, чтобы не уснуть и не погрузиться с головой в воду Это было бы смешно – пережить войну с Факториями, бунт и утонуть в собственной ванне. А приходится быть осторожным, особенно когда удается «полетать» от очередной пластинки, как вчера, например. Хорошо, хоть обошлось без вещих снов, как в прошлый раз. Но голова немного кружилась, поэтому совсем расслабляться не следовало.
Эх, из ванны вылезать не хочется, но деваться некуда. Надо идти в гарнизон – требовать пополнения. Может, пятью разведчиками в батальоне бронепехоты и можно было обойтись, но в рейды в неполной группе я больше выходить не буду. Причём пополнение должно быть высококачественным. Элитное мы подразделение или нет? Что мне обещал Рогачёв?
Нехотя встав из ванны, я вытерся и пошёл одеваться. Нет, к благам цивилизации привыкать нельзя. В рейде без них иногда чувствуешь себя некомфортно, но это только кажется: ни один разведчик в здравом уме и с нормальным здоровьем не променяет остроту рейда на спокойную, сытую жизнь. Хотя, может, я не совсем прав: всему своё время, можно и в тёплой воде понежиться, и в лесу поохотиться. Главное, чтобы ничто не мешало чередовать эти занятия.
Я оделся, привычно сунул «стечкин» в кобуру на поясе и отправился в гарнизон. Прошел обычную процедуру проверки на КПП, и тут оказалось, что пришёл я зря. Голубева не было, он участвовал в организации посольства в Южную Колонию. Наши политики из Администрации опять захотели что-то выгадать. Это меня не остановило, я бы обратился «через голову» – напрямую к Рогачёву, но тот уж точно был занят посольством. Так что поговорить о пополнении оказалось не с кем. Я оставил рапорт, чтобы его передали полковнику, когда вернётся. Уточнил, что моя группа нуждается в пополнении минимум из двух человек, имеющих двухлетний опыт боевых действий и обладающих рядом специальных навыков.
Пришлось возвращаться домой ни с чем. Около дома я увидел плачущую девчушку лет пяти, по куртке и шапке (девочка закрыла лицо руками) узнал Настю – дочку Лены, моей соседки.
– Так, чего мы плачем? – склонился к ребенку.
– Глаз… снежок… больно, – по крайней мере это я вычленил сквозь плач, хныканье и всхлипы.
– Глаз, говоришь, болит, – я присел на корточки, – ну ничего страшного. Дай-ка я посмотрю, не бойся, убери руку.
Девочка нехотя убрала ладонь с подбитого глаза. Я аккуратно осмотрел рану. Сущие пустяки. Ей, похоже, зарядили в глаз снежком с льдинкой, глазное яблоко целое, гимотомки практически нет, только небольшие царапины на нижнем веке.
– Не бойся, – успокоил я, – сейчас всё пройдёт. А давай-ка я тебя к маме отнесу, хочешь?
Она кивнула и ещё раз всхлипнула.
– Вот и замечательно.
Я взял её на руки и понёс в подъезд, девочка вцепилась мне в шею мёртвой хваткой, наверное, хорошая жена кому-то достанется, когда вырастет. Поднявшись на этаж, позвонил в дверь, потом ещё раз.
– А мамы нет, – вдруг сказала Настя.
– А почему ты раньше не сказала?
– Но ты сказал, что к маме меня отнесёшь.
Я выругался про себя – вот дети.
– Ладно, держись.
Перехватив «ношу», освободившейся рукой я нащупал ключ за косяком и открыл соседскую дверь. Уже в квартире я прошёл на кухню, поставил девочку на стул, погрозил пальцем, сказал:
– Стой здесь, никуда не уходи, глаз руками не трогай, поняла?
Она опять молча кивнула.
Из дому я взял мазь с Внешней Земли – с анестетиком, антибиотиком и вдобавок зачарованную уже здесь, потом, подумав, прихватил ещё пару пирожных.
Вернувшись, я обнаружил маленькую девочку стоящей на том же месте, умница и послушная, ничего не скажешь.
– Так, – сказал я, – руки в сторону, глаза закрой. Сейчас я тебе лекарство дам, всё пройдёт.
– Я не хочу зелёнку, – вдруг сказала она.
– Какую зелёнку?
– Мама так говорит, когда я поранюсь, а потом мажет, а она щиплет. Я не хочу, чтобы щипало.
Я засмеялся, дети, неужели я сам когда-то таким же был?
– Нет, то, чем я буду мазать, не щиплет. А будешь умницей, потом угощу вкусненьким. Ну закрывай глаза, не бойся.
Девочка послушалась, я как можно аккуратнее смазал ссадинки:
– Всё, можешь открывать, только руками не трогай, а то защиплет. На вот, держи за отвагу, – и протянул ей два пирожных.
Девчушка схватила угощение и убежала из кухни, пришлось за ней проследить немного, чтобы чего не набедокурила. Но опять дочка Лены оказалась послушной и спокойной, интересно, она всегда такая или просто меня помнит и ту ночь. Минут через тридцать я услышал на лестничной площадке шаги Лены и крикнул, а то ещё увидит незапертую дверь, испугается.
– Заходи, открыто!
Лена всё-таки немного испугалась – не узнала мой голос, что ли, а, увидев дочку, выбежавшую в коридор, всплеснула руками:
– Настя, что с тобой? Ты чего опять натворила?
Она наклонилась к ее лицу, принялась осматривать «рану».
– Отставить нервничать! – весело крикнул я. – Лен, не трогай там ничего, там ничего страшного, всё в порядке, до завтра пройдёт.
– Мама, меня дядя Витя пироженками угостил, – похвасталась Настя.
– А что надо ему сказать?
– Спасибо, – протянула девчушка.
– Вот молодец, иди, поиграй пока. Витя, – сказала она, когда дочка убежала, – ну, Витя, я прямо не знаю…
– Лен, вот только не благодари, ладно? Ты лучше скажи, где была?
– На рынке. Уже и сходить никуда нельзя, – женщина тяжело села на стул, – обязательно что-нибудь случится.
– А с деньгами как, нормально?
– Да нормально пока, от Гениной торговли проценты идут. Только компаньоны его уже намекают, что хотят выкупить его долю, раз я сама дела не веду. Только я боюсь продавать, я ведь в этом ничего не понимаю.
– А он сам как? – наконец спросил я.
Лена закрыла руками лицо и тихо заплакала, чтобы дочка не услышала. Мне стало её жалко, я придвинулся ближе, попробовал успокоить.
– Витя, знаешь… я так больше не могу. Каждую ночь лежу без сна и думаю, думаю. Что с ним, где он, живой он или нет, почему не возвращается? Хотя бы узнать точно что бы ни было, а от этой неизвестности только хуже. Я так не могу, Витя.
Лена опять тихонько заплакала.
– Не надо, успокойся, – тихо сказал я, – я разберусь. Постараюсь все о нем разузнать. Обещаю, – Лена посмотрела на меня с надеждой. – Только скажи мне, что тебе говорили всё это время? Ты писала куда-нибудь, делала запросы?
– Да, мне ответили в Администрации, что он пропал без вести, мое заявление передали в милицию, а там, поскольку Гена пропал не в нашей Колонии, дело перенаправили то ли в Разведку, то ли ещё куда, я не знаю, и до сих пор нет ответа.
– Что за бред?
– Бред, Витя, я сама не знаю, что происходит…
– Так, стоп, – сказал я, упреждая новую истерику, – это я понял, у тебя остались какие-то документы, которые подтверждают, что он был в Южной? Перед отъездом он оформлял какие-то бумаги?
– Могу посмотреть его торговые бумаги.
– Посмотри, пожалуйста, и принеси мне.
Лена вышла в другую комнату минут на десять, вернулась с кипой бумаг.
– А зачем они тебе? – спросила она.
– Чтобы доказать, что твой муж вообще выехал в Южную Колонию, а не остался в Зелёном Городе. Ответ милиции здесь вообще роли не играет. Иначе тебя так и будут гонять по Администрации.
Я хмыкнул про себя: отец в своё время вдалбливал мне основы общения с бюрократией, приобретённые ещё на Внешней Земле. Я тогда недоумевал, зачем мне это надо. Тем более чиновники у нас в Городе работали вроде хорошо. Но, как выяснилось, не всегда, и знания, полученные от отца, в очередной раз пригодились.
– И ещё, Лен, принеси мне своё заявление с отметкой, что у тебя его взяли, куда ты там писала, хорошо?
Лена опять вышла, я взялся изучать Генины документы. Ничего особенного, какие-то купчие, расписки, обязательства: «Купец Геннадий Соломатин, такой-то гильдии, взял у купца такой-то гильдии Ломова столько-то…»
Стоп, так это же Генкина расписка Лому? Надо же, вовремя, ничего не скажешь… В конце концов я нашел то, что искал. Квитанция об оплате таможенных сборов, она дома осталась. Теперь никто от Лены не отмахнется, раз деньги за товары на таможне заплачены. Так, ещё расписки других купцов. Так, опять стоп.
– Генка же не один поехал? – спросил я.
– Нет, с ним ещё трое купцов.
– Они вернулись?
Лена отрицательно покачала головой.
– А охрана?
– Охрана была из южан, наших только три телеги и шесть возничих.
– И все не вернулись. Ты нашла их семьи, разговаривала с ними?
– Ну я как-то не подумала… Да и мне никто не звонил, не приходил.
– Понятно. Я возьму это всё?
– Да, конечно, – ответила Лена. – Витя…
Я быстро поцеловал её в губы.
– Молчи, ничего не говори. Смотри за дочкой.
– Хорошо.
– Ну вот и отлично. Настюха, пока, – крикнул я, уже выходя.
– Пока, – донеслось из комнаты.