Эпилог

Кусочки сушеной моркови, перемешанной с сушеным луком и зернами кукурузы, ссыпались на мох, образовав маленькое подобие Теучитланской пирамиды. Джей аккуратно подравнял горку пальцами и, порывшись в шуршащем пакете, пристроил на вершину сооружения дольку консервированной тыквы, беспрекословно обожаемого всеми ушастыми мышами лакомства. Сунув пустой пакетик в карман, Вагош отошел на несколько шагов.

Сезон больших семяпадов закончился на прошлой неделе, и теперь сквозь голые макушки ближайших деревьев проглядывало бледно-голубое осеннее небо. Джей сидел на корточках, глядя то в прозрачную легчайшую синеву, то на овощную горку, сложенную перед моховым бугорком.

Прошло совсем немного времени, и из желтоватых метелочек-гаметофитов показались закрученные спиралью уши, а потом выглянули черные бусины глаз. Мамаша Чу пошевелила острым любопытным носом.

– Давай, – почти неслышно пробормотал Джей. – Налетай. Волоки в нору. Детишкам нужны витамины. Должен же быть в этом ненадежном мире хоть какой-то островок стабильности.

Черный круг спекшейся выгорелой земли, след от посадки лаграновского минискуллера, постепенно зарастал, затягивался побегами молодого мха, словно рана на живом теле. Проплешина стала уже совершенно малоприметной, но мыши по ночам еще обходили ее стороной. Днем зверьки на поверхности предпочитали не появляться вовсе. Может, их так напугало огнедышащее чудовище, а может, они были просто заняты сортировкой и просушкой семян хлыстовника. Только Мамаша Чу с безрассудностью завзятой альфа-самки регулярно появлялась, чтобы перетаскать вкусности к выводку.

«Пусть лопают, – с непонятной печалью подумал Джей. – Теперь выходит так, что я единственный на всей планете человек, кто о них заботится».

Ожил и завибрировал новенький син-син. Джей поспешно, чтобы не успел запиликать сигнал вызова, снял гибкую пластинку с пояса комбинезона и, не включая голоэкрана, просмотрел сообщение из Соммерса. Затем он тихонько встал на ноги, с секунду смотрел, как Мамаша Чу торопливо набивает защечные сумки кукурузой, и зашагал к малому шлюзу.

Купол встретил его тишиной. Вагош прошел по гулкому пустынному коридору. По-хорошему, нужно было зайти в лабораторию, но это могло и подождать. Джей остановился у знакомой двери, нажал ладонью на сенсор. Дверь скользнула в сторону, и тишину прорвало, словно подточенную водой плотину. Джей, гребя против звукового течения, вплыл в отсек.

– А я думал, ты в аппаратном, профилактику систем делаешь, – сказал он, притворяясь сердитым.

Анна повернула к нему улыбающееся лицо. Она стояла на четвереньках посреди здоровенного светового ковра, опираясь локтями на толстый бортик умного манежа, подаренного ребятами Ярича. Ковер под ее голыми коленками мягко светился лиловым и розовым. Она была очень красива в светлых шортах и полосатой домашней блузке. Она, наверное, могла бы быть соблазнительна, но Джей уже много раз замечал, что сексуальность женщин, находящихся рядом с детьми, трансформируется во что-то иное, обворожительно-непреступное. Женщина рядом с детьми, особенно собственными, словно бы поднимается и парит над мирской суетой. Любая мать похожа на источающего свет ангела с развернутыми крыльями.

Джей невольно улыбнулся.

Прямо перед Анной лежал на пузе круглощекий малыш в подгузнике и цветной рубашке. Малыш уверенно держал крупную головенку, отталкивался пухлыми ручками от упругого дна манежа и, повизгивая, радостно разевал беззубый рот. Третьим в манеже был щенок индри, урожденный Буфикиу Атфобу Уки афу. Щенок увлеченно пугал большого и безобидного жука-светофорщика. Индри то подпрыгивал на толстых лапах, то присаживался, топорща полосатый кремовый хвост, вызывая у малыша в подгузнике взрывы неконтролируемого веселья. Жук заполошно мигал желтым и красным. Вся компания расположилась вокруг него, образуя медианы веселого треугольника, и было трудно разобрать, что больше заводит малыша в подгузнике: ужимки индри или цветовое жучиное шоу.

– Позже займусь, – сказала Анна весело. – Иди сюда. – Она поманила мужа рукой.

Джей скинул ботинки и пошел по бежевому ворсу ковра, загоравшемуся цветными кругами нежных оттенков. Теперь жилой отсек четы Вагошей обрел прежние размеры и даже чуть вырос за счет склада, примыкавшего к малому шлюзу. Джей размонтировал переборку между спальней и детской и заменил ее на легкую раздвижную перегородку в стиле фусума седзи. Сейчас центральная рама были сдвинута и хорошо просматривались две кровати, вновь образующие единое супружеское целое. В отсеке было светло и уютно.

Джей сел на колени, поймал немедленно прыгнувшего к нему Буфа, потрепал темные меховые уши, затем, протянув руку, дал малышу в подгузнике палец. Тот сосредоточенно оттопырил губку. Цепкая ладошка сгребла Джеев мизинец, при этом ребенок потерял равновесие и ткнулся носом в упругий, как кожура апельсина, беби-гам, но, совершенно не расстроившись, сразу поднял покачивающуюся головенку.

Джей несильно подтолкнул маленького индри обратно к жуку-светофорщику и поглядел на супругу:

– Есть новости, – сказал он.

Анна подняла на мужа внимательные глаза.

– Только что прислали сообщение из Соммерса. Сегодня в шесть пятнадцать, по времени Базы Центральной, «Аскалон» снялся с орбиты и лег на курс.

Лицо Анны просветлело.

– Примерно через пятьдесят астрономических единиц они включат гиперпривод и уйдут в подпространство. – Джей почесал переносицу. – А еще через семь с половиной месяцев они будут уже в Системе. Так что на девятом месяце наш драгоценный господин Лагран представит свой доклад с рекомендациями верхушке Комитета. Теперь остается только ждать.

Анна теребила светлую прядку волос, наматывая ее на палец.

– Мне кажется, что все будет хорошо, – произнесла она наконец. – Почему-то я уверена, что все будет хорошо.

«А вот я не совсем», – подумал Джей, а вслух сказал:

– Поживем – увидим… Думаю, не позже чем через год мы узнаем все новости из первоисточника.

– Через два, – поправила Анна. – Рейсовый корабль придет через два.

– Ради такого случая они раскошелятся на гиперканал, – пообещал Джей, секунду он молчал, раздумывая, потом добавил. – Даже если что-то пойдет не так, господин Лагран может обратиться в посольство этшуджасков. Планета в спорном секторе… Вы ведь предусмотрели такую возможность? Этшуджаски вообще не живут ни на одной из контролируемых ими планет. По-моему, неплохой вариант из разряда запасных…

– Слав, – позвала Анна. Светлые брови трагически приподнялись. – Слав, ты правда на меня уже не сердишься?

– Не знаю, – сказал Джей. – Мне до сих пор трудно смириться с тем, что моя принцесса может в любой момент превратиться в лягушку. Но с другой стороны, ты хотя бы не самец.

– Иронизируешь, – укоризненно сказала Анна, хотя по всему было видно, что ее вполне устраивает его ироничность. – Мы ведь уже об этом говорили, гендерная основа любого афу…

– …неизменна от рождения до смерти, – подхватил Джей. – Я рад, что в афу есть хоть что-то постоянное.

– В брачный сезон те, кто любят друг друга, иногда меняются ролями, – задумчиво сказала Анна. – Если речь идет только о сексе.

– Те, кто любят друг друга, – повторил Джейслав. – Звучит неплохо. – Он поглядел в потолок. – Это было бы даже интересно… Иногда я жалею, что мы, люди, не умеем ни в кого превращаться. Столько сказок, столько легенд, и все на пустом месте.

– Как знать, – негромко сказала Анна.

«И в самом деле, – с удивлением подумал Джей. – Как знать… Что мы вообще знаем о своих предках? Две с половиной тысячи лет обозримой истории? Да разве это срок для серьезного исследователя?»

Дед Джейслава свято верил в чудесные возможности давно умерших чипевайев, которые обращались то орлами, то койотами, а отец презрительно кривил губы при одном упоминании о волшебных метаморфозах. Считал это запудриванием мозгов и профанацией.

Как знать, может, способность к трансформациям утеряна люд ьми в процессе добывания огня и обработки камня? Исчезла, как хвост или как пальцы у кита? Может, шаман, бивший в бубен у ритуального костра, без шуток мог обернуться вороном или лисицей? Эта мысль настолько поразила Джея, что на какое-то время он выпал из потока реальности.

– Мы похожи гораздо больше, чем кажется, – горячо проговорила Анна. – У нас целая куча общего. Мы одинаково зачинаем и рожаем детей. Мы кормим их молоком. И сексом мы занимаемся почти одинаково. Я знаю о пяти смешанных парах. Может, это знак?

Очнувшись, Джей с удивлением смотрел на молодую женщину, а та в ответ смотрела на мужа с надеждой и ожиданием. Ребенок в манеже ловко перевернулся на спину, а щенок тут же принялся толкать его носом, уворачиваясь от пухлых пальчиков, так и норовящих уцепиться за пестрый мех.

Горячая ладонь Анны легла на руку Джея.

– Славик, – прошептали влажные губы. – Хочешь, я рожу тебе ребенка? Нашего с тобой ребенка?

– А разве этот нам не подходит? – спросил Джей, улыбаясь.

– Подходит, – сказала Анна, – но я хочу сына или дочку от тебя.

Глаза молодой женщины блестели, как два драгоценных камня.

– Анька, глупая ты моя, – Джей нежно коснулся коротких пшеничных вихров. – У нас не может быть общих детей. Это генетика.

– Плевать! – проговорила Анна с такой решимостью, что Джею показалось, будто его щеки обдало горячим ветром. – Неужто я не смогу подделать какие-то гены? Просто дай мне срок. Ты согласен чуточку подождать?

Джей, кивнув, притянул к себе жену.

То, что она говорила, больше походило на безумную фантазию, но если вдруг на секунду предположить… если поверить в чудо… Мало ли он уже видел чудес на этой взбалмошной планете? Ведь общее потомство могло бы стать залогом успеха, настоящим мостиком между людьми и афу, посредником, говорящим сразу на двух языках. Господи ты боже мой! Да разве ж ради этого не стоит подождать?

Его пальцы гладили и перебирали непокорные волосы жены, которые были такими непокорными без всяких трансплантантов Бен-Элиша.

– Как ты на это смотришь? – шепотом спросила Анна.

– С опаской, – сказал Джей, чувствуя тугой комок в горле, – но я готов попробовать. – Он улыбнулся. – Только, прежде чем заводить второго ребенка, давай хотя бы назовем этого. Это нехорошо, что он столько времени живет без имени.

Перегнувшись через бортик манежа, Джейслав не без усилия поднял увесистого малыша на руки. Малыш, приподняв светлые бровки, смотрел на мужчину удивленными желтыми глазищами.

– Думаю, имя Чак ему вполне подходит, – сказал Джей после маленькой паузы. – Как ты считаешь… Уофи?

Анна прерывисто вздохнула.

– Хорошее имя, – сказала она и шмыгнула носом. – На диалекте большой стаи означает: «стерегущий тропу».

– А на нашем… – начал Джейслав и, споткнувшись, засмеялся. – Нужно будет заглянуть в син-син…

– Чакки у Уофи Вагош афу… – Анна огромными влажными глазами смотрела на маленького Чака.

Буфики у Атфобу Уки афу вился вокруг коленей Джея и привставал на задние лапы, пытаясь разведать, что же такое происходит.

– Маноло хотел повидать сына, – проговорила Анна, смаргивая слезинки.

– Конечно, – ответил Джей, улыбаясь как дурак. – Пускай приезжает.

Продолжая одной рукой держать Чака, он высвободил вторую руку, обнял Анну за шею, прижал молодую женщину к себе, зарылся подбородком в волосы на ее макушке.

В верхней четверти электронного окна между голыми верхушками хлыстовника были отчетливо видны просветы голубого неба. Джей глядел на голографическую синеву и думал о том, что в следующий сухой сезон он обязательно попросит у Ярича большое полотно бронестекла и сделает в детской настоящее окно с поднимающейся наверх широкой створкой.

Конец