Глава 7
Подстраховка

– Магнитка чем плоха? Налетает жуть как быстро. Пыльник хоть за пару минут, да заметишь: видно, как оно всё с земли поднимается и идёт словно стеной. А посреди Магнитки можно спокойненько себе шагать и ушами хлопать, а потом – оп– па! И всё…

Ким мог слушать рассказы об Открытой земле часами, даже притом что дикарь по сто раз повторялся, и сюжет был всегда один – превосходство сверхлюдей-старообрядцев над жестокой стихией. Но накануне отъезда ему по понятным причинам было немного не до того, так что Ерику пришлось найти другую аудиторию.

– И никакой защиты от неё? – спросил Лех, сидя напротив Гриши за «камнями» в Общей. Оба уже минут десять как начисто забыли про бедственное положение Леховых чёрных в углу поля.

– Да какое там! Знай, ноги делай, если успеваешь.

– А если не успеваешь?

– Ну тогда закапывайся. Голову поглубже, и всех делов, – нос у Ерика, по-королевски развалившегося на мягком треугольнике, был задран выше небес– Если хорошо зарыться, так помытарит час-другой да отпустит. Ходишь потом, правда, как стукнутый, и мерещится всякое, а так ничего.

– Тебя послушать, так вы там только и делаете, что бегаете да от бури прячетесь посреди степи, – Гриша вытащил изо рта и теперь обстоятельно обтирал о футболку белый камешек, который перед тем уронил в кисель. – А зачем?

Ерик выпрямился и внушительно упёр руки в бёдра:

– Так вот чтоб ты понимал – посреди степи мы охотимся. Или по делам ходим. Мало ли у кого какие дела?

– А живёте тогда где? В юртах?

– Сам ты юрта! – на всякий случай огрызнулся дикарь, которому последнее слово показалось обидным в силу незнакомости. – А живём все по-разному. Если холодно, то в бункерах, с курами, – вот вроде как вы здесь. С овощишками возимся наверху, им там посветлее. Ну или если рыба идёт… Она, правда, ходит через пень-колоду, но, если уж пошла – это дней на пять точно. Тогда у реки крутимся.

– Я не понял, мужик, – Лех потешно подёргал кончиком носа. – У вас все всё подряд делают, что ли? Нет профессий?

Дикарь вытаращил глаза:

– А на фига?! Я и то в толк не возьму, за каким лешим они вам-то нужны?

Лех так и сел с открытым ртом:

– Да как же… Вот у тебя, предположим, способности…

– Наш гость из иного мира пытается нам сказать, что круг повседневных занятий у старообрядцев настолько ограничен, а сами занятия так примитивны, что ни способностей, ни обучения навыкам им попросту не требуется, – Индра облокотился сзади на спинку Лехова стула.

– Примитивны?! – Ерик засверкал разноцветными глазами. – Посмотрел бы я на тебя…

– Да смотри, смотри, я не возражаю, – милостиво согласился Индра, отходя. – Тоже способ познавать мир.

– Ужас, конечно, как у вас всё там тяжело, – торопливо проговорила Лена, которая тоже подошла послушать и теперь пыталась вернуть взбешённому дикарю повествовательный настрой. – По сравнению с Городом…

– Да что вы с этим Городом, как с писаной торбой?! – Ерик по инерции обрушил на Лену обвиняющий взгляд, но вид её полосок, сегодня – цвета мха, в который раз его сбил. – Что там делать-то, взаперти? Тощища же. Я бы уже через денька два на стенку полез.

– Это ты зря, мужик, – Лех с важностью покачал головой. – По незнанию говоришь. В Городе, знаешь, кино, корнбир продаётся везде и сойбургеры объеденские, группы живые выступают, шоу – вон один Лексус…

– У нас охота, у нас рыба, мясо; а мясцо-то сочное, с дымком да с зажарочкой, и картоха печёная…

– …все новинки, приложения там или игры, новости, научные достижения самые современные, изобретения, гаджеты последнейшие; и медицина первоклассная, и общественное устройство – для талантливых все карьерные возможности. Цивилизация, одним словом, прогресс…

– …солнце вечером, как плошка икры огромедная, и воздух чистый, речкой пахнет, не то что у вас тут – сушь какая-то, и небо по ночам чернущее, и огонь – я у вас тут ещё ни разу огня не видел живого, не умеете разводить, что ли? И мужики нормальные, умелые, в жизни понимают; дядья у меня, между прочим, могут рысь в одиночку…

Ким тихонько улыбнулся сам себе. Дикарь так яро отстаивал прелести Открытой земли, что нельзя было не заподозрить подвоха. Похоже, кое-кому просто не очень приятно оставаться с малышнёй, когда кое-кто другой уезжает во взрослый мир.

И как он будет тут справляться без Кима, интересно?

Ерунда, прекрасно справится. Он уже и так в старшей группе почти звезда: небось в два счёта займёт Индрино место. И кто бы поверил, что он так быстро освоится? Вон кисель трескает, как заправский горожанин, и не жужжит. А всё он, Ким: наставил непутёвого, никаких сил не пожалел.

– Ладно, народ, пойдёмте на обед, что ли, – Лех играючи перескочил через стул. – Юи будет речь толкать, но, может, чего повкуснее наготовили. Вы же завтра сваливаете – большой праздник.

По всем правилам очередное обращение старшего супервизора должно было прозвучать с экрана видеона. Но почему-то вышло опять не по правилам.

– Надо же, повадился, – шепнул Гриша, глядя, как Юи входит в Центральную. – За душевного теперь решил канать, не иначе.

Вместе с остальными Ким стал перетаскивать стулья поближе к супервизору. Юи его немного напрягал – как и всех; но Ким ещё вдобавок не мог ему простить, что он не остановил тогда, на показательных выступлениях, тёмного типа из комиссии.

Пока Юи нудел очередную официальщину, остальные терпеливо дожидались, когда можно будет приступать к угощению. Задние хоть перешёптываться могли, но Киму не повезло – он оказался вместе с Ериком в первом ряду и теперь рассеянно обводил глазами Центральную. В последний раз, надо же… Когда-то должен был настать этот день, но просто не верится, что уже сегодня.

Его взгляд задержался на эмиттере. Интересно: Юи здесь самолично, а видеон включён. Так-то и не скажешь, но Ким недавно заметил, что у их эмиттера сколот маленький кусочек корпуса. Если знать, где именно, то видно, как внутри отсвечивает диод. И сейчас отсвечивает, а раз картинка не выводится – значит, это работает встроенный ресивер.

Потому-то Юи и явился сам, что видеон был нужен для другого. Для того, чтобы кто-то через него за ними следил.

Первым, о ком на автомате подумал Ким, был Сенна. Но это глупость: он мог просто прийти вместе с Юи. Да и любой в Коллекторе мог бы. Следовательно, этот кто-то – за пределами Коллектора. То есть в Городе.

Ким повернул голову и посмотрел на Ерика, который зевал, вздыхал, сплетал и расплетал ноги и всячески подчёркивал, как ему неинтересно. Значит, тот тёмный штрих не отстал. Значит, Ерик заинтересовал их настолько, что они хотят видеть… Что? Как он скучает перед обедом? А бес их знает, что им нужно, но факт остаётся фактом. И вовсе не от нечего делать Юи маячил у них на занятиях.

Встревожившись, Ким решил навострить уши и сосредоточиться на старшем супервизоре. Но был разочарован: если в словах Юи и скрывался какой-то тайный смысл, то совсем уж тайный.

– …основополагающий принцип: «Быть полезным для Города – главная обязанность каждого его жителя». И именно Коллектор помогает реализовать этот принцип на практике. Здесь, в изоляции от соблазнов Города и внешних влияний, были созданы идеальные условия для вашего развития. И всё – только для того, чтобы подготовить ко взрослой жизни личности, чьи способности…

Ким смотрел на Юи очень внимательно, стараясь уцепиться хоть за что-нибудь. Ерик остаётся один, случись что – подстраховать будет некому. Ну же, господин супервизор, что там в вашей хитроумной голове? Мне нужно это знать!

…И вдруг он понял, что сможет это сделать: не потому, что хочется, а потому, что до зарезу нужно. Не с кондачка, а когда без этого никак – вот тогда оно и получится.

На какой-то миг Юи словно стал для него прозрачным. Только Ким никак не ожидал увидеть то, что увидел, и к Ерику это отношения не имело.

– …надеемся, что вы будете с теплотой вспоминать годы, проведённые в Коллекторе, созданном с единственной целью: вырастить вас настоящими людьми, достойными ваших воспитателей, достойными жизни в Городе, достойными лучшего будущего.

Кажется, это был конец, потому что все захлопали. Ким не мог поднять рук. Он чувствовал, как под волосами на лбу выступила испарина. И слабость, и головная боль, и всё как всегда, но это-то были пустяки. Оказывается, узнавая, что на самом деле думают люди, можно получить кое-что похуже головной боли.

В первый раз в жизни он испытал этот эффект по собственной воле. И после увиденного Ким не хотел этого делать больше никогда-никогда. Сидя в Центральной в свой последний день в Коллекторе, он поклялся страшной клятвой: ни за что в жизни он даже не помыслит больше о том, чтобы кого-то «читать».

Немного успокоившись, он незаметно улизнул, пользуясь тем, что Ерик, наконец, дорвался до еды и поглощён ею всецело. Ким брёл по коридору, уставившись в пол и засунув руки в карманы, не думая, куда идёт. Ему нужно было побыть одному.

Побудешь тут, как же.

– Почему вы не на обеде, Ким? Не любите мисо?

– Что… – Ким, собираясь с мыслями, машинально покивал. – А, не люблю, да… Хотя, знаете, господин псикодер… – Он вскинул голову– Есть вещь, которую я не люблю больше, чем мисо.

Сенна смотрел на него сверху вниз. По Киму, наверное, было видно, что ему срочно требуется промыть мозг, потому что синтет движением головы велел следовать за ним, развернулся и зашагал куда-то.

Ким был уверен, что идёт в Сеннин кабинет, но нужный поворот они миновали. Дальше было уже совсем непонятно: псикодер повёл его вроде бы обратно к Центральной, но затем открыл какую-то малоприметную служебную дверь и, не сказав ни слова, двинулся дальше.

В конце галереи оказалось небольшое и явно техническое помещение, где Киму определённо находиться было не положено. А псикодер ещё и запер дверь изнутри и только потом обернулся.

– Какая же? – спросил он, и Ким не сразу сообразил, что Сенна отвечает на его реплику, словно после неё не прошло пяти минут молчания.

– Враньё, – сухо ответил Ким. – Ваш кабинет что, занят?

– В моём кабинете некоторые могут услышать слишком интересные вещи, – произнёс Сенна туман но, поднимая шторку стенной ниши. Похоже, здесь было что-то вроде мини-кухни: за шторкой оказались дозаторы. Псикодер наклонился и достал из нижнего шкафа чашку.

Так вот где он берёт свои наркотики.

– Сдаётся мне, вам самому будет приятно высказаться определённее.

Маленькая каморка моментально наполнилась резким запахом, и он подействовал на Кима несколько отрезвляюще, заставив вспомнить об осторожности.

– Я тут думал кое о чём, – сдержанно произнёс он. – Вы же не рассказали нам правды о Коллекторе, так? О том, зачем здесь собирают детей. И речь господина Юи только что – это ведь тоже неправда?

– В чём же, по-вашему, заключается правда о Кол лекторе? – Сесть в комнатке было не на что, но Сенна как будто не испытывал никакого дискомфорта: он не делал машинальных жестов, ни к чему не при слонялся, не переносил вес с ноги на ногу. Стоял себе ровно с дымящейся чашкой в руке – и казалось, ещё сутки так простоит, если понадобится.

Ким облизнул пересохшие губы. Перед его глазами пронеслась жуткая картина, которую воображение уже рисовало ему раньше. Покорёженные бетонные плиты, бесполезно торчащие из земли. Палящее солнце. Человеческие тела, изувеченные, затерявшиеся в развалинах, распухающие на жаре.

Только эта картинка была сегодня не в его воображении, а в голове Юи.

– Коллектор – это резервная копия, – медленно проговорил Ким. – Подстраховка. Запасной аэродром с возможностью самообеспечения. Город может быть уничтожен, но в Коллекторе ведь останутся мастера по всем профессиям. И дети, которых можно научить. Социальная программа, щедрый подарок – как же! Сначала нас сюда заманивают, а когда мы вы растаем, выпихивают нас, чтобы набрать свеженьких, помладше, которых проще обрабатывать. Разводить, как кур, и восстановить цивилизацию. И вы, господин псикодер, кормите нас баечками про то, что дети здесь собраны для объективности определения, – но вы-то так и будете сидеть в защищенном местечке под землёй, даже если мы все, подросшие, потом в Городе… – У него уже слишком дрожал голос, чтобы про должать.

Выражение лица Сенны не изменилось, но и из чашки своей он не отпил ни разу.

– Вы своей головой до этого дошли? Ким молчал, и псикодер ответил себе сам:

– Ну конечно… И это вас беспокоит. Естествен но и вполне объяснимо, – псикодер, наконец, вспомнил про свой кофе и сделал длинный и мед ленный глоток. – А скажите мне вот что, Ким. Это вопиющее положение вещей волновало бы вас так же сильно, если бы лично вас оно вдруг перестало касаться? Если бы, к примеру, не Ерик Арипов оставался наслаждаться в подземном Коллекторе безопасностью, а вы?

Ким взбеленился:

– Ерик-то как раз не наслаждается! Его насильно выдернули с Открытой земли, а у него там была своя жизнь! Его семья!..

– …и шанс умереть молодым, как и подобает герою, – насмешливо докончил Сенна. – Прекратите причитать, Ким. Открыть человеку новые возможности – это, по-вашему, жестокость? Да Ерик уже сам хочет в Город. Где, кстати, никто не мешает его семье его навещать. И где он сможет стать чем-то большим, чем неумытый абориген, чей удел – однажды упокоиться в болоте или в чьём-нибудь желудке.

Да, для игры в хорошего и плохого следователя псикодеру и напарник не нужен.

– Да не ему вы хотите открыть новые возможности! – запальчиво возразил Ким. – Зачем тот хмырь из комиссии заставил Ли устроить Ерику проверку боем? Это без опыта-то?! Посмотреть, как он на боль реагирует, – вот зачем! Хотел найти особенность, которая ему помогла столько в лесу продержаться! Псикодер помолчал.

– Вы правы, Ким, Ерик очень интересует власти Города. Но что до особенности, благодаря которой он смог вырасти на Открытой земле… Тут, честно говоря, глубоко копать и не нужно. Я уже назвал её в своём отчёте главным.

– Уже назвали? – с подозрением переспросил Ким. – И что же это?

– А вы сами ещё не догадались? – Сенна поднял брови. – Очевидно же: адаптация.

– Что?

– Вам непонятен термин? – Синтет притворился озабоченным: – Хм, и как бы это попроще… У него бесподобно сильная психика. Грубо говоря, ваш друг способен в кратчайшие сроки приспособиться к чему угодно и ментально, и эмоционально, и физически – что он с блеском и доказал за последнюю неделю.

– Да нет же! – Ким раздражённо мотнул головой. – Я прекрасно знаю, что такое… Но это же всё равно, что ничего не сказать! Ясное дело, что адаптация, но…

– …знаете, Ким, какой диагноз ставят биотехники, если у человека жар по неизвестной причине? – скучающим голосом перебил Сенна, уставившись в потолок. – «Лихорадка неясной этиологии».

Ким примолк, и псикодер перевёл взгляд на него:

– По сути говоря, это не диагноз. Но его указывают в графе «диагноз». – Синтет приподнял свою чашку в воздухе. – Способность вашего друга к адаптации – не особенность, конечно, а в лучшем случае отличительный признак. Вот за этим признаком стоят некие особенности, и они пока ни в каких в отчётах не фигурируют. Улавливаете?

Это было мудрёно, но Ким решил, что не даст себя запутать.

– Если вы уже поставили диагноз – зачем продолжать следить за Ериком?

– А кто за ним следит? – очень натурально удивился псикодер.

– Старший супервизор теперь постоянно торчит на занятиях. А во время его речи сегодня кто-то наблюдал за Ериком по видеону.

– За Ериком?.. – повторил Сенна странным тоном, посмотрев на Кима как-то неоднозначно. – Что ж… Будем считать так, – произнес он задумчиво. – Предположим, действительно наблюдают за ним. Из этого следует, что коварные заговорщики избрали пассивную стратегию, и это должно вас успокаивать. Успокаивает?

– Нет.

Сенна подумал ещё немного.

– Давайте так, Ким. За вашим другом обещаю по следить здесь лично я. С самыми чистыми намерениями. Устраивает вас такая подстраховка?

Положиться на псикодера? Ну-ну Только… На кого ещё-то ему положиться?

– Устраивает, – с неохотой сказал Ким.

– Отлично, – Сенна вздохнул с показным облегчением и протянул руку к двери. – Тогда идите, пока я не предложил вам вашего излюбленного напитка.

Ким не двинулся с места.

– Вы так и не сказали, правда ли это. Насчёт Кол лектора.

Псикодер воззрился на него так, словно дистанционно взвешивал Кимов мозг, оценивая, сколько он выдюжит.

– Дня успешного вхождения во взрослую жизнь вам необходимо понять одну вещь, – медленно начал он. – Правда всегда многослойна. Слои накладываются один на другой, не исключая друг друга, а дополняя общую картину под названием «Истина». И та правда, что говорил вам сегодня господин Юи, вовсе не отменяет той, о которой он при этом думал, и наоборот.

Киму наконец-то показалось, он понимает, что хочет сказать псикодер. И Сенна, увидев отблеск этого понимания, слегка кивнул и открыл перед ним дверь.

И, только когда Ким уже вышел из кухоньки и направлялся в Центральную пошуровать там на предмет остатков мисо, до него дошло, что последние слова псикодера могли значить только одно.

Этот последний вечер Ким почти не запомнил. Время то неслось гигантскими скачками, то замирало и еле-еле тянулось. Раз – ужин, два – кто-то из главных что-то втолковывает напоследок (Ким его не слышит), три – он в полной растерянности стоит в собственной ракушке, куда зачем-то пришёл собирать вещи, хотя никаких вещей у него нет.

Ким сомневался, что будет скучать по Коллектору: ничего хорошего здесь с ним не происходило. Но он всё-таки зачем-то пошарил по полкам в поисках какого-нибудь предмета, который можно взять на память. Лучшее, что нашлось, – это испорченный психостаб, и Ким, поколебавшись, сунул его в карман казённой толстовки. Сумки у него не было тоже.

За ужином Бэлла Марковна сообщила, что анализаторы обещают подходящие погодные условия, и для отправки выделен слайдер. Это ненадолго выдернуло Кима из состояния варёного овоща; Гриша восхищённо присвистнул, а Индра сделал вид, что летает на слайдере каждый день.

– Везёт! – с завистью протянул Лех.

– Потерпи, малявка. Может, на пенсии тоже прокатишься, – довольно отозвался Фарид, пожирая мясопасту.

Индра презрительно отставил свою порцию:

– Слава Вселенной, теперь хоть еда будет приличная, – он повернулся к Ерику и крикнул: – Эй, вечно голодный, хочешь добавки?

– Иди ты, – огрызнулся Ерик.

Поглядев на него, Ким подумал, что вид у дикаря не такой весёлый, как обычно. Завидует… Ну конечно, он бы и сам завидовал на его месте.

На следующее утро они быстро позавтракали, хотя никому кусок не лез в горло, и выстроились в гейте. Провожать пятёрку пришёл едва ли не весь Коллектор: на переднем плане маячила взволнованная Бэлла и подпрыгивал от возбуждения маленький Лех, но Ким разглядел и Хегая, и даже сонного Моржа, и малых, которые все не вмещались в гейт и поэтому лезли друг другу на головы в дверях. В служебной галерее стоял готовый к отправке Каверин.

Мила уже ревела в три ручья и беспрестанно обнимала всех девочек подряд, даже тех, с которыми до этого была на ножах. Индра безмятежно стряхивал невидимые пылинки с рукавов. Тут же пристроился Ерик.

– Ну, увидимся? – Ким неуверенно протянул руку, которую дикарь напряжённо пожал.

– Поцелуетесь на прощание? – начал было Фарид, но тут одна из расстроенных девочек уронила ему на ногу фляжку с киселём, припасённым для Милы в дорогу, и Фарид с шипением отскочил.

– По местам! – раздался сзади зычный голос Каверина.

Идя за остальной четвёркой, Ким напоследок оглядел помещение. Возможно, он рассчитывал поймать взгляд Сенны, но на этот раз псикодера в гейте не было. Ким махнул Ерику и, ощущая непривычную скованность во всём теле, пошёл к шлюзу.

Для десятерых места в типовом слайдере было не слишком много, и Ким не без труда втиснулся в самый хвост рядом с дюжим Панько.

– Долго лететь, как вы думаете? – спросил Гриша.

– Полчаса, – предположил Индра. – Если ветер не налетит. Или сирианцы.

Ким вздохнул. Он почувствовал, как запустился двигатель и по корпусу прошла вибрация. Стало заметно ускорение; внезапно в кабину хлынул поток яркого света, и Ким понял, что они проскочили внешний шлюз и соскользнули с отвесной скалы, в которой был выдолблен Коллектор, – прямо в небо.