Глава 6
«Белая комната»
Всю неделю до субботы Ким замечал странную закономерность: Юи внезапно страсть как заинтересовался практической стороной учебного процесса. Он стоял позади Бэллы Марковны на информационных системах, кивая с важным видом. Он бродил по залу на техмехе и что-то набирал в пластфоне. Он появлялся посреди занятия биохимом, чтобы посмотреть, как Хегай вводит их в ступор объяснением разных чудес природы. И когда они заходили в спортзал, он был уже тут как тут, с нарочитой скромностью сидел в уголке.
– Что это с ним? – отдуваясь, спросил Лех, когда Рома и Йен вытаскивали его из-под штанги после отказного подхода в жиме лёжа. Сегодня Ли не сделал разделения на профильников и доходяг, и, после того как Лех издал сдавленный писк и едва не сокрушил себе рёбра грифом, Юи милостиво ему кивнул.
– Наверное, проверка эта городская его подначила, – предположил Гриша, пытаясь приладить кистевые ремни. – Что-то им не понравилось, вот он и решил приглядеть, что да как.
– Ан нет, – Индра уселся на скамью после Леха, собираясь разминаться с чуть не убившим того весом. – Он только делает вид, что приглядывает, что да как. Посмотрите на него.
– В смысле? – Гриша удручённо рассматривал то, что ему удалось навертеть на руки.
Индра глубоко вдохнул, сделал высокий «мост» и широким хватом выполнил десяток плавных повторений без выключения локтей. Строгая форма, идеальная техника.
– В смысле, на самом деле он наблюдает за кем-то прицельно, – продолжил он без одышки, поставив штангу. – Но не хочет, чтобы это так выглядело.
– За кем? – простодушно спросил Лех, соизмеряя свои возможности с количеством блинов на грифе.
Индра пожал плечами и движением брови приказал Фариду принести ещё два по десять.
Ким прислушивался, одновременно пытаясь следить за стойкой Ерика, в поте лица осваивавшего присед. Он был готов спорить на десять километров трусцой, что знает, кто именно интересует Юи.
– Колени, Ерик! Не своди!
– Да кому это, к чёртовой бабушке, надо?! – разъярился Ерик, от души грохая штангу на упоры так, чтобы все в зале подскочили.
– Тебе надо, – непреклонно сказал Ким. – Ты хотел мяса нарастить? Тогда приседай. А будешь приседать с кривой техникой – даже твоя непредсказуемая генетика не спасёт: или спину сорвёшь, или…
– Слушай, Ким, – перебил Ерик, присаживаясь на силовую раму– Я тут думал насчёт генетики…
«Ой-ой-ой», – сказал себе Ким.
– …так вот, Бэлла и Хегай говорят, что геном человека непостижим, а синтетов-то вы выращиваете. Как?
В этом был весь дикарь: постоянно спрашивал про наиболее очевидные и каждому понятные законы мироздания. Правда, Ким начал замечать, что от таких вопросов некоторые законы мироздания перестают быть понятными и очевидными. Ерик брякнет – и думать забудет, а он мучайся. Вот, например, как с запасом прочности Города: Ким уже сам не был уверен, бесконечный он или нет, – особенно если вспомнить землетрясение, которым пугал Сенна, и потенциальные трупы горожан на солнышке.
– Ну какие-то участки постижимы, а какие-то нет, – неуверенно предположил он. – Она же длинная, спираль.
– Откуда тогда вы знаете, когда их растите, что получатся те способности…
– Ерик, приседай. Минута прошла уже, – от разговоров и размышлений о способностях Кима уже с души воротило. От размышлений – особенно. Единственная его способность была чудесным образом открыта псикодером всего несколько дней назад, и Ким по-прежнему было в ней как-то не уверен.
Единственная – если, конечно, не считать…
Взгляд Кима упал на ринг, где средняя группа сидела за досками для «камней» в перерыве между отработкой ударов. Где третьего дня его мозг в очередной раз самовольно «перешёл на приём» и узнал маленькие секреты какой-то большой шишки. Которой в результате Ким наговорил такого, что у него в файле теперь наверняка есть отметка «свихнутый неадекват».
А ведь умей он «читать» людей по собственному желанию, как бы это могло пригодиться…
Нет. Ничего такого нет. Он обычный, нормальный.
И всё-таки, если он осторожно – очень, очень осторожно – попробует… Просто попробует – ну так, ради интереса… Вряд ли случится что-то особенно страшное?
Можно потренироваться на Ерике. Хотя это как-то не по-товарищески. Его и так пощипывает совесть за то, что он без спросу влез дикарю в голову да ещё любовался там закатом. А с другими труднее: не станешь же молча сидеть и таращиться человеку в глаза, если в приятелях вы не ходите. И это сильно сужает круг возможных подопытных, фактически сжимает до точки.
А если совсем по-честному то он просто-напросто боится. Очень. До мурашек по спине. Когда в его голову лезет содержимое чужой, ощущения… мягко говоря, неприятные, но дело даже не в этом. Сам факт того, что это происходит – регулярно, настырно, безо всякого его на то согласия…
Что, если он выродок? Порченый товар? Почему иначе его, едва родив, поскорее выкинули, как прокисшее мисо? Наверное, знали про гнильцу в его мозгах, которая, чем дальше, тем больше их разъедает. И сейчас мозги уже настолько продырявлены, что в них заносит всё что ни попадя. А он и сделать ничего не может.
Вот в чём самый ужас: он сам себе не хозяин. Раз так – значит… Он сходит с ума? Деградирует? Разлагается, превращается в овощ?
Ким старательно скрывал свой изъян, убеждал себя, что его не существует. Прятал глаза, чтобы не встречаться с окружающими взглядом. И каждый раз попадал в глупейшее положение, когда проклятая особенность всё-таки проявлялась.
Но теперь, когда сданный экзамен дал ему шанс, и вся его жизнь зависела от психограммы, он, скрепя сердце, решил: настало время крайних мер.
Ерик делал успехи: в тяжёлой атлетике – заметные, в лёгкой – поразительные, в боевых искусствах – невероятные. Если бы не система Ли, в которой тривиальная драка обязательно чередовалась с игрой в «камни» – для совершенствования концентрации, – дикарь бы мог считаться вундеркиндом.
А Ким тем временем искал жертву, как изголодавшийся упырь, и напрягал голову так, что нейроны потрескивали.
Лех поинтересовался, с чего это Ким висит, как глючный проц. Гриша Ярцев решил, что ему что-то попало в глаз. Взгляд Йена больше чем на несколько секунд поймать не удавалось: он постоянно искал глазами брата, чтобы начать или продолжить с ним ругаться – в зависимости от времени суток.
И ничего не выходило. А в самый последний раз получилось вообще отвратительно.
В конце очередной силовой Ким восстанавливал дыхание, одним глазом поглядывая на девушек на арене. Йога в их исполнении всегда повергала его в смущение – правда, в исполнении девушек Кима повергало в смущение почти любое действие.
Конечно, за девчонками ухлёстывали. Среди старших и даже среди средних были и признанные «постоянные», и жуткие бабники. С поправкой на реалии Коллектора: когда знаешь, что единственное место, где за тобой не следят камеры, – то самое, куда приличную девушку не привести, поневоле приходится строить отношения исключительно в возвышенной плоскости. Кое-кто пытался забиваться в неположенные уголки тет-а-тет, всякий раз неопровержимо доказывая, что система автоматического предупреждения о нарушениях работает бесперебойно – и очень громко.
Именно поэтому (а не потому, что он тупел и терялся всякий раз, когда надо было заговорить с девушкой) отношения Кима с противоположным полом ограничивались вороватым наблюдением за занятиями йогой.
Или за балансом, если балансом занималась Мила. Ярко выраженного таланта у неё не было, но, когда она в своём эластичном костюме вытягивалась на носках, напрягая икры и всё, что выше, значимость таланта меркла.
Как раз сейчас Мила стояла в особенно замысловатой позе и немалым напряжением удерживала на вытянутой руке сложную конструкцию из шестов. Пальцами ноги она пыталась дотянуться до следующего, который предстояло поднять и аккуратно поместить сверху. Ей не хватало сантиметров десяти, а делать шаг было рискованно.
Глаза Милы пробежали по залу, запнулись о Кима, затем вернулись и остановились на нём. Ещё бы, когда он так на неё уставился. И тут чёрт его дёрнул попробовать: в конце концов, ведь если бы это работало с девушками – было бы шикарно, разве нет? Ким гипнотизировал Мину взглядом, внушая себе: он уже догадывается, уже почти понимает, что творится в таинственных девчоночьих мозгах, ещё чуть-чуть, и… Свободной рукой Мила вдруг поманила его. От растерянности Ким двинулся к ней, даже забыв проверить, чем занят Индра.
– Подай, пожалуйста.
И тут Ким совершил глупейшую ошибку. Вместо того чтобы пододвинуть шест так, чтобы Мила могла до него дотянуться, он поднял его и хотел положить сверху на её сооружение.
– Нет-нет-нет-нет!.. – испуганно заторопилась девушка и рефлекторно дёрнула рукой. Хрупкое равновесие нарушилось, и шесты заколотились об обоих, падая на мат. Воцарилась тишина.
– Знаешь, о чём я сейчас думаю? – спросила Мила, глядя Киму в глаза.
«Да хотел бы…» – подумал Ким. Время для экспериментов им было выбрано явно неподходящее.
– Ты думаешь, что я дурак, – вяло предположил он. Возможно, если разок он просто угадает, это ускорит его прогресс.
– Нет, – ровно сказала Мила. – Я думаю, что Ино прав на твой счёт.
Она ушла, а Ким ощутил во рту противнейший вкус.
Чем меньше времени оставалось до отправки в Город, тем активнее все, кому предстояло покинуть Коллектор, стояли на ушах. Старшие били баклуши на занятиях, играли в Общей или распивали кисель в Центральной, громко рассказывая всем и каждому, чем займутся в Городе. Больше всех усердствовал Лех: количество дурацких шуточек и подколов с его стороны превысило обычную норму раза в два, хотя Лех не уезжал, а оставался.
Отправлялись пятеро: Гриша, Мила, Фарид с Индрой и Ким. И этот факт Ким начал осознавать только сейчас. Он поедет в Город! Психограмма ничего не изменит, какая бы она ни была. Неделя – и он уедет из места, где провёл всю жизнь.
У всех остальных были родные; они навещали детей, когда появлялась оказия, привозили лакомства и прочее. Например, Гришина мать всегда улыбалась и болтала о самых ерундовых пустяках, изредка стараясь незаметно погладить Гришину руку, от чего тот ужасно смущался. А родители Индры были анализаторами и выглядели так, как будто каждый вечер проводят с коктейлями в компании Тори Лексуса.
А у Кима не было никого, и он не представлял, что ждёт его впереди.
Сенну он увидел только накануне последней психограммы. Была пятница, и технари вывели на видеон в Центральной какой-то древний фильм на мёртвом языке. Бэлла Марковна сидела в первом ряду и с нежностью глядела на чёрно-белых мужчин в шляпах. Рядом пристроились очарованные девочки.
Ким периодически косился туда, где сидела, сложив губы маленькой буквой «о», Мила, а когда глянул в очередной раз, Мину закрыла фигура псикодера. Совершенно незаметно Сенна материализовался на соседним стуле и теперь смотрел кино вместе со всеми. Почувствовав взгляд Кима, он уронил:
– Потерянный мир… Красиво, правда?
Ким не понимал, что тут красивого, но кивнул. Было явно не лучшее время и место для разговора, но он не мог сдержаться:
– Это вы поменяли мне химию на механику? За чем?
Лицо Сенны не выразило ровным счётом ничего.
– А вы бы сдали химию?
– Не знаю… Думаю, нет, – Ким помедлил. – Но я и механику мог не сдать.
– Да-да, вы не бабочка, я помню, – язвительно произнёс Сенна, а потом добавил: – Пока. Но, возможно, кокон лопнет уже совсем скоро.
Глаза псикодера были устремлены на экран, но мысленно он явно находился где-то совсем в другом месте. Его длинные пальцы коснулись точки между бровями и задержались там. Затем Сенна поднялся и коротко сказал: «Жду вас завтра в десять».
Он ушёл прежде, чем Ким смог понять, ответил псикодер на его вопрос или нет.
Ким был уверен, что не уснёт в ночь накануне последнего тестирования. Но стоило ему забраться под одеяло, как он провалился так глубоко, что наутро из снов мог вспомнить только образ чёрно-белого Хегая с грустными разноцветными глазами.
Он нехотя загрузил в себя положенное количество пшенички с киселём, а морковные палочки отдал Ерику.
– Мне пойти с тобой? – спросил Ерик, сочно хрустя палочкой.
– А? Да нет, я сам… Ты-то был новенький, поэтому… – Ким вдруг почувствовал прилив добрых чувств. – Но спасибо.
– Без проблем! – Ерик встал из-за стола, зажав последнюю палочку в зубах. – Я тогда двину к Ли, у меня дополнительные занятия. А ты покажи там ему!
С мыслью, что он должен «показать», Ким и вошёл в кабинет Сенны. Поскольку было совершенно неважно, готов он или нет, псикодер не стал об этом спрашивать, а просто протянул ему повязку. Ким уже уяснил, что Сенна говорит только тогда, когда видит в этом смысл, и только то, что считает нужным.
Он также молча натянул повязку, получил укол и, как всегда, выпал из происходящего до тех пор, пока перед ним не появилась рука со щёлкающими пальцами.
– Ну что там? – проговорил Ким, едва обрёл снова способность связно выражать мысли.
Сенна сделал вид, что удивлён вопросом:
– Данные нужно обработать. По всей вероятности, к вечеру…
– Вы можете сказать мне сейчас!! – неожиданно сорвавшись, завопил Ким во всю мощь лёгких. Вынести такое он уже не мог– Что вы видели?!
Сенна какое-то время смотрел на него безо всякого выражения, а потом ровным голосом ответил:
– «Белую комнату».
Ким медленно выдохнул. «Вот и всё», – сказал он себе. Он встал со стула и, не глядя на псикодера, направился к выходу.
– Зайдите ко мне вечером, – бросил Сенна ему вслед.
Ким машинально кивнул, не оборачиваясь, и вышел за дверь. Странное дело, но теперь, когда случилось самое страшное, он не чувствовал ни волнения, ни ужаса. А ведь Сенне почти удалось заставить его поверить…
По-видимому, его вид говорил сам за себя, потому что подлетевший на всех парах Ерик резко остановился и не стал ничего спрашивать. Вместо этого он поделился своей печалью:
– Я думал, это оружие или что-то такое, а он говорит – баланс. Два часа на одной ноге стоял, как цапель! Ни у кого больше нет таких дополнительных! Ни у кого вообще нет дополнительных по силовой!! Так ты теперь останешься или что?..
Ким не слушал Ерика, но вопросительная интонация заставила его очнуться и осмыслить последние слова.
– Нет. Можно уехать до семнадцати, если тебя успели определить. Но потом ты уже взрослый и уезжаешь по-любому.
– А… – только и сказал Ерик. – Ну пойдём поедим тогда.
За обедом торжественная Бэлла Марковна пригласила всех отбывающих в свой кабинет, чтобы напомнить, какая на них лежит ответственность. Она в стопятисотый раз процитировала: «Быть полезным для Города – главная обязанность каждого его жителя», – а после зажурчала, как обычно:
– Все вы, здесь присутствующие, уже определены, и посему перед отправкой вам будет выдано направление в соответствующую службу Города, где, как вы знаете, вас ожидают стажировка и практическое обучение на рабочем месте, которые станут первой ступенью для дальнейшей деятельности на пользу…
«Все? Определены?» Бэлла, по-видимому, решила сжалиться над Кимом и не говорить при остальных о провале его определения. Хотя какая разница, всё равно все узнают.
Когда через полчаса младший супервизор добралась до конца своей речи, и у неё самой, и у Милы глаза были на мокром месте. Все почтительно переждали пару минут, потом нестройно проговорили «спасибо» и потянулись на выход.
– Так тебя определили, Безрод? – тихо поинтересовался Индра, всем видом изображая величайшее изумление. – Кем – посудомойкой или полотёром?
– Да, что касается вас, Ким… – вспомнила Бэлла Марковна. На лице Индры мгновенно расцвела его мерзкая улыбочка, но супервизор не стала продолжать, пока за остальными не закрылась дверь: – Поскольку ваше положение оказалось не вполне обычным, у вас было меньше времени, чем у других. Но мы не можем менять правила Коллектора ради одного ребёнка – надеюсь, вы понимаете.
– Всё в порядке, – пробормотал Ким.
– Замечательно. В таком случае остаётся только пожелать вам успехов и… – Неожиданно Бэлла Марковна величественным солнцем взошла из-за стола, подплыла к Киму и сжала его руку между своими кругленькими ладошками: – Ким, я очень рада, что ситуация с вами в конце концов разрешилась. От души поздравляю и счастливого вам пути!
– Э… спасибо, – машинально сказал Ким, чувствуя, как младший супервизор растроганно потряхивает его руку, и сделав вялое движение в ответ. Намерения у Бэллы наверняка были добрые.
Но сам Ким не считал заслуживающим поздравлений то обстоятельство, что он наконец провалит отсюда ко всем чертям – туда, где ему самое место.
Если бы в Коллекторе была хотя бы одна дыра, куда можно было бы забиться без риска нарваться на чьё-то общество, то, выйдя от супервизора, Ким направился бы прямиком туда. Но такой дыры не было, поэтому он забрался в душевую и долго стоял под колкими струями точечного массажа. Впереди была целая жизнь одиночества и унижений, так что имело смысл начать укреплять организм прямо сейчас.
– Ким, ты тут? – Звук двери заглушала вода, но голос был слышен, наверное, даже в Центральной.
Ким тихо застонал и попробовал силой мысли просочиться в слив.
– Я знаю, что это ты! Вылезай! – Шторка душевой затряслась под настойчивым стуком Ерика. – Там знаешь что, в Общей?
– Мне без разницы, – отозвался Ким, но Ерик не сдавался:
– Там отвальная: у Гриши шоколадные кексы из Города, и все играют в «Космическую угрозу», и ты должен меня тоже научить!
– Попроси кого-нибудь другого! – крикнул Ким.
– Не буду я никого просить! – заорал Ерик. – Тебе сказали мне помогать, ясно? Вытаскивай свою башку из задницы и иди учи меня!!
Ким чуть не сорвал защёлку и в ярости уставился на дикаря. Тот как раз замахивался ногой, чтобы стукнуть посильнее.
– Ты больной? – прошипел Ким. – Сдвинутый или как? Что ты ко мне лезешь?
– Эй, следи за языком! – взвился Ерик. Его разноцветные глаза выпустили сноп смертоносных лучей. – Пожалеешь!
– Сам последи, агр безмозглый!!
Ерик вряд ли знал, кто такие агры, поэтому весь смысл оскорбления до него, может, и не дошёл, но невербальное сообщение он расшифровал верно. Удар пришёлся бы Киму точнёхонько в переносицу, если бы Ким каким-то образом не догадался дёрнуться в сторону. Уворачиваясь, он поскользнулся на мокром пластике и грохнулся, в полёте случайно пнув Ерика пяткой по лодыжке, от чего тот тоже потерял равновесие и повалился на него сверху.
– О, как миленько! – Какого чёрта Фариду понадобилось в душевой именно в этот момент?! Он стоял в дверях и мерзко ухмылялся. – Позовёте на свадьбу?
Ерик оказался на ногах почти мгновенно, Киму понадобилось на пару секунд больше. Он вдруг почувствовал себя почти весёлым, не менее бешеным, чем дикарь, и готовым на всё.
– Стой на стрёме, а я буду гасить, – бросил Ерик.
– Нет уж, наоборот, – отозвался Ким. – Я давно мечтал.
Не сговариваясь, они одновременно кинулись к Фариду. Тот был здоровой коренастой тушей, но сейчас Ким не колебался, не нервничал – вообще ничего не чувствовал. Он видел только глаза недруга. И он не делал ничего специально: он просто знал за миг до того, что вот сейчас поймает волну.
…И поймал.
Внутричерепное устройство Фарида оказалась проще некуда. В последний момент Ким отпихнул Ерика, и Фарид ударил мимо. За ту секунду, что он поворачивался, Ким вырвал из ближайшего умывальника кран на гибком шланге, ткнул прямо в широкую рожу и пустил на полный напор горячую воду.
Чувствительная сетчатка была тайным слабым местом Фарида. В любой драке он, оказывается, боялся за глаза, и этот страх было первое, что в одно яркое мгновение «прочитал» Ким.
С хриплым рёвом враг попятился, закрываясь руками, потерял равновесие и свалился навзничь, тюкнувшись затылком об пол.
Ким встал над ним, отведя струю в сторону:
– Ещё раз вякнешь – сильно огорчишься, – глухо прорычал он голосом, который сам не узнал. Кожа у Кима горела, как в огне, а волосы на затылке, кажется, встали дыбом. Он швырнул кран Фариду на живот и, не оборачиваясь, пошёл одеваться.
Следом молча появился Ерик. Он был едва ли не мокрее, чем Ким, так что заходить в сушилку пришлось обоим.
– Чего ты не дал мне с ним разобраться? – про бурчал Ерик, чьи волосы от потоков горячего воздуха распушились, словно огромная сердитая лесная птица. – Двое-то на одного уже не то.
– Успеешь ещё, – ответил Ким, разглядывая в зеркало великолепную ссадину, украсившую его локоть при падении. На душе у него, учитывая обстоятельства, было ненормально легко. – Вот я уеду – и весь Коллектор к твоим услугам.
– Так ты идёшь играть? Пока не уехал? – Ерик ухмыльнулся и ткнул Кима кулаком в плечо, от чего Ким едва не свалился во второй раз: в этот момент он стоял на одной ноге, просовывая другую в штанину– Нормально так ты его, а?
– Ага, – Ким улыбнулся и ткнул Ерика в ответ. – Пошли.
Учить Ерика «Космической угрозе» было ещё хуже, чем физике. Суть игры он ухватил быстро, управление слайдером освоил за полчаса, но в стратегии не соображал ровным счётом ничего. Он постоянно норовил убежать вперёд, стреляя по всему, что движется, и не тратя времени на такую глупость, как разведка. Они с треском провалили четыре миссии подряд, после чего Киму изменила выдержка, и он стал кричать:
– Куда ты прёшь?! Не видишь, что у него?! Сваливай быстро!
– Не боись, сейчас я его… Ой, блин!!!
– Мужики, вы такие шумные, я своих не слышу– недовольно заявил Гриша, приподнимая окулус и подкатываясь к Киму на кресле. – Давайте с нами, что ли…
Уже через пять минут после этого на Ерика кричало пол-Общей, но заметного влияния на стиль его игры это не возымело.
– От тебя угрозы больше, чем от сирианцев!
– Что он делает?.. Нет, ну что он делает?..
– Ким, держи ты своего психа!
Ерик, похоже, наслаждался, как никогда в жизни.
Ким – тоже.
Он даже не сразу почувствовал чью-то руку на своём плече, а, почувствовав, сперва эффектно разделал под орех сирианского разведчика, а только потом уже сдёрнул с головы окулус и обернулся.
– Приятно, когда твои предположения подтверждаются, – проговорил Сенна. – Я ждал, что вы ко мне зайдёте, Ким.
Ким растерянно смахнул взмокшую прядь со лба, глянул на часы на пластфоне – ого, ничего себе!
– Да, для кофе поздновато, но вы всё-таки зайди те. Не волнуйтесь, Земля без вас не пропадёт.
Ким снял амуницию и двинул за Сенной к дверям, строго сообщив на ходу:
– Ерик, остаёшься за старшего, – в ответ на это Рома с Йеном и Гриша хором испустили жалобный стон.
На низком столике в кабинете Сенны стояла неизменная термофляга, но на этот раз он не стал предлагать кошмарный напиток Киму, а вместо этого, усевшись, внимательно оглядел его с ног до головы.
– Вы выглядите более бодрым, чем я когда-либо вас видел, – заметил он. Взгляд псикодера задержался на ободранном локте, и Ким торопливо спустил рукав пониже.
Сенна начал что-то искать в пластфоне. Сосредоточенно пролистывая страницы на экране, он заговорил опять:
– Сегодня старший супервизор отправил по моей просьбе несколько запросов… Так что, хотя ваше определение произошло и поздновато, я не вижу ни каких причин не дать вам добро на стажировку… Да, в восьмом секторе. Техподдержка.
Ким ничего не понимал. Стажировка? Смеётся он над ним, что ли?
– Вы сказали – моё определение? – сдавленно переспросил он.
– Разумеется. То, ради чего все мы тут собрались, знаете ли.
– Но… Как же психограмма? – Ким с трудом шевелил внезапно пересохшими губами. – У меня же «белая комната», вы сами говорили…
– А кто говорил, что в комнате ничего не было? – вкрадчиво спросил Сенна.
Ким застыл. И постепенно, секунда за секундой, до него начало доходить.
– Вы мне не сказали… Почему?!
– Мне было любопытно увидеть вашу реакцию на встречу с самым большим вашим страхом, – хладнокровно объяснил Сенна. – Они имеют свойство от этого исчезать. Но, знай вы, что впереди ещё целая жизнь, полная сложностей, вы бы тотчас придумали себе нового монстра под кроватью взамен старого.
– И как вам моя реакция?! – Ким был взбешён.
– Я же сказал, мои предположения полностью подтвердились. Но вы задаёте вопросы не по существу Ким. Сосредоточьтесь и спросите то, что вам нужно, – Сенна был чёртов непробиваемый истукан, но на Кима разом обрушилось столько всего, что желание немедля удавить псикодера потонуло в водовороте вопросов и догадок.
– Так какой у меня профиль? – Кажется, ему удалось ухватить самое важное.
– Техник, первая ступень.
– Первая ступень… – повторил Ким, пытаясь переварить услышанное. Технари третьей ступени занимались миниатюризацией, кристаллическими и гибкими микросхемами, кодингом. Технари первой – подкручивали болты и смазывали шарниры.
– Даже мой авторитет не помог бы продвинуть вас в анализаторы вместе с Ино, – невозмутимо сказал Сенна. – У него всё-таки положительный результат по восьми предметам, а не по одному.
Новостей становилось всё больше, и совершенно сбитый с толку Ким мог цепляться только за последнее из услышанного.
– Индра – анализатор? Он же всегда был силовиком… У него генетика…
– Он всегда был человеком, которому надо быть лучше всех, – поправил Сенна. – И он отнюдь не глуп, но поступил бы глупо, если бы с его результатами на экзаменах выбрал профилем силовую подготовку. И с его, скажем так, семейными возможностями. К тому же, – Сенна встал, и Ким догадался, что сейчас разговор опять пойдёт о чём-то глобальном, – я не встречал ещё человека, которого генетика обрекала бы стать силовиком. Как и кем-то другим.
– А Ерик? – машинально проговорил Ким. – Ему вы сразу сказали…
– Ваш друг станет в Городе силовиком, потому что в Городе нет монгопротов, а силовики есть, – произнёс Сенна, начиная прохаживаться по кабинету, заложив руки за спину– В другом месте он мог бы стать монгопротом.
– Кто это?
– Понятия не имею, только что придумал это слово, – отмахнулся Сенна. – Я пытаюсь всеми силами донести до вас, что считать своё будущее зависящим от генов – столь же наивно, как верить в то, что существует заранее определённая каждому Судьба с большой буквы.
– Но вы говорили, что будущее цивилизации может зависеть…
– От твоих генов, да, – Сенна остановился, неожиданно перейдя на «ты», и вперил взгляд в Кима. – Но не от тебя, не обольщайся. От тебя может зависеть только твоё будущее.
Ким всё ещё не понимал:
– Как вы могли знать, что мне потребуется «положительно» по механике?
– Ну ты же сам сказал, что блестяще проходишь «Космическую угрозу», – отозвался Сенна. Уголки его губ слегка дрогнули. – Там ведь имеется какая-то техника? Экзоскелеты… Что там ещё?
– «Космическую…» – Ким едва не подавился воздухом. – А если бы я не сдал?!
– Да перестань, – Сенна нетерпеливо махнул рукой. – Ты же перетряхнул все учебники терминала.
Надо быть полным идиотом, чтобы после этого не сдать хоть один экзамен.
Ким онемел от возмущения, так и застыв с открытым ртом, но Сенна уже не смотрел на него, доставая свою бумажную книгу из шкафа.
– Раз у тебя нет возражений по месту стажировки, я одобряю твоё направление в восьмой сектор и завтра утром перешлю им твою рекомендацию. Сегодня для этого всё равно уже поздно.
Подчеркнув последние два слова, Сенна подошёл с книгой к столику и занялся своей термофляжкой. Время было на самом деле позднее, и Ким смертельно устал: денёк выдался тот ещё. Но он всё-таки сделал последнюю попытку:
– Что было на моей последней психограмме? В «белой комнате»?
Псикодер посмотрел на него из-под полуприкрытых век. Чашка чернильного напитка уже была зажата в его пальцах.
– Твоя Судьба! – торжественно изрёк он. – С большой буквы. Доброй ночи.
В коридорах было уже пусто, так что мультиботы осторожненько начинали выбираться из своих ниш и тихонько шуршать щётками, втягивать мелкий сор и ликвидировать грязные отметины там, где их засекали. Центральная тоже опустела. Киму страшно хотелось спать, но вместе с тем и страшно хотелось поделиться новостями. Его определили. Он получит работу в Городе. И он навсегда избавлен от «белой комнаты».
В спальне Ким забрался по лестнице и тихонько стукнул в шторку Ерика. Через секунду тот высунул нос.
– Меня определили, – выпалил Ким сдавленным шёпотом. – Я прошёл психограмму, буду техником.
– Так что там не пройти-то? – рассудительно заметил Ерик. – Сиди себе в отключке, и всё, легче лёгкого, – заметив выражение лица Кима, Ерик поправился: – Ладно, ладно, я же всё понял на самом деле. Это супер. Здорово. Техник – это круче, чем силовик?
– Э-э… – Ким замешкался. – Нет, не круче… Смотря где работать.
– А где ты будешь работать?
– Пока не знаю.
– А где будешь жить?
– Не знаю.
– А есть что будешь?
– Не имею представления! – радостно отозвался Ким.
– Класс! – с чувством произнёс Ерик. – Отлично устроился! Можно с тобой?
