В Париже его снова ждала награда, которая на сей раз выразилась в присвоении чина капитана и ежегодной пенсии в 2400 ливров. Тут ему пришлось на время прервать свои похождения на дипломатическом поприще и отправиться в армию.

Капитан д’Эон храбро сражался и также ловко чувствовал себя в драгунском мундире, как и в женском платье. Под огнем неприятельских пушек два раза переплыл он Везер, с сотней драгун взял в плен целый батальон пруссаков, был дважды ранен. Но вот настал конец Семилетней войне, и он снова вернулся к карьере разведчика. Его назначили секретарем герцога Нивернэ, французского посла в Лондоне. Таково было, как говорится, официальное прикрытие. Наряду с этим он по-прежнему оставался в роли тайного агента Людовика и выполнял задания службы «секрета короля», пользуясь особым шифром.

Начал д’Эон с того, что во время приема во французском посольстве ловко выкрал из портфеля высокопоставленного английского дипломата текст ультиматума, который британский кабинет собирался направить Франции. Скопировав документ, незаметно подложил его на место. Также успешно осуществил еще целый ряд шпионских заданий: разработал план вторжения французов в Англию и восстановления на престоле Стюартов, в чем была заинтересована Франция, за что получил звание посланника и орден Людовика Святого.

В этот момент наивысшего, казалось бы, взлета (д’Эон исполнял обязанности временного поверенного) карьера авантюриста неожиданно забуксовала. Новый посол граф Клод-Луи де Герши привез приказ министра иностранных дел, предписывающий д’Эону покинуть Лондон, возвратиться в Париж и ждать решения своей дальнейшей судьбы. Этому предшествовал целый ряд событий, собственно, и вызвавших отзыв ставшего вновь секретарем посольства д’Эона.

В Париже произошли неблагоприятные для него перемены. В результате придворных интриг покровители его были отстранены от власти, чему способствовала мадам Помпадур. Да и сама она отказала ему в покровительстве после того, как обнаружила в секретной шкатулке Людовика депеши д’Эона, которые король скрывал от своей фаворитки. Ее гнев распространился и на его агента.

Не сложились с самого начала отношения между послом и секретарем. Дело дошло до открытой ссоры. Однако ни новые фигуры, пришедшие к власти в Париже, ни посол не подозревали, что секретарь является еще и личным агентом короля. Зато сам д’Эон прекрасно понимал, какое занимает положение, и наотрез отказался подчиниться приказу. В этом его утвердило и письмо, полученное от Людовика. В нем король призывал его продолжать так же верно служить ему в мужском наряде, как когда-то в женском. И признался, что хотя и подписал его отставку, но велит оставаться в Англии и пуще глаза беречь тайную с ним переписку, которой д’Эон располагает.

В этом-то и была вся загвоздка: король боялся, что, попади эти секретные бумаги в нежелательные руки, всплыли бы наружу многие неприглядные махинации и обнажились бы самые грязные стороны жизни версальского двора.

Сложилась, что и говорить, смехотворная ситуация: король открыто выражал немилость, приказывая покинуть Лондон, и он же тайно требовал оставаться там. Само собой разумеется, что д’Эон предпочел второе, а это означало открытую борьбу с послом. Между ними происходили шумные скандалы, о которых заговорила вся английская столица. Тогда посол решил действовать по-иному. Он предпринял попытку усыпить непокорного, выкрасть его бумаги, а его самого сонного доставить на корабль и отправить во Францию. Об этом д’Эон сообщил в своем письме королю.

Насколько все это соответствовало действительности, сказать трудно, он мог и сильно приукрасить картину. Однако Людовик не на шутку перепугался за свою тайную переписку и поспешил уведомить посла Герши, что поручает тому добиться от Англии выдачи д’Эона. Бумаги же, которые находятся при нем, следовало тотчас же изъять и лично доставить во Францию.

И здесь разыгрались события подстать самому захватывающему спектаклю.

Сначала Герши распустил слух, что кавалер д’Эон сошел с ума. Потом решил с помощью подкупленных негодяев втравить его в какой-нибудь скандал, снова пытался похитить. Д’Эон укрылся в доме одного своего друга, но и здесь настырный Герши предпринял неудачную попытку захватить его как-то ночью.

Тем временем из Парижа прибыло полдюжины полицейских агентов. С этим подкреплением Герши вновь попытался проникнуть в дом. Но и в этот раз драгун показал, что так просто он не дастся. Свой дом он укрепил, превратив в настоящую крепость, ее охраняли несколько бывших его однополчан, оказавшихся в Лондоне, и нанятые им французские дезертиры. Как сообщал д’Эон королю, он дрался, как драгун, за него, за его секретные бумаги. Впрочем, на самом деле до драки не дошло. Рассудив и взвесив шансы, Герши предпочел отступить, но не сдался. Не попробовать ли добить этого мерзавца словом? — подумал он. План состоял в том, чтобы опубликовать несколько памфлетов против него и тем самым заставить выступить в печати. Наверняка вспыльчивый д’Эон не удержится от резкой отповеди и тогда его можно будет привлечь к суду за клевету.

Такие памфлеты с помощью наемных писак были изготовлены. Как только ни клеймили в них д’Эона — называли и изменником, и мятежником, обвиняли в оскорблении королевского величества, упрекали в том, что он растратил казенные деньги, и даже утверждали, что он гермафродит.

Вначале д’Эон не поддался на уловку и отвечал довольно сдержанно. Словесная дуэль, однако, продолжалась и становилась все ожесточеннее. Причем в нее ввязался кое-кто со стороны — одни были за, другие — против д’Эона. Когда такого рода литературы накопилось достаточно, терпение д’Эона лопнуло. И весной 1764 года он выпустил свои записки, в которых зло высмеял посла. Особенно язвительно прозвучали приводимые им отрывки из писем министра иностранных дел и бывшего посла Нивернэи о никчемных способностях и недалеком уме Герши.

Хотя Герши и вызвал огонь на себя, но добился своего, так как теперь можно было начинать судебное преследование.

Однако д’Эон отказался явиться в суд из-за отсутствия четырех свидетелей, сотрудников посольства, которых заблаговременно отослали во Францию. Суд, однако, не учел эту претензию и осудил его за клевету.

Когда констебль с солдатами заявились к нему, чтобы арестовать, они не обнаружили в доме ни одного мужчины, нашли лишь трех женщин. И никому из стражей порядка не пришла в голову мысль, что одной из этих дам и был разыскиваемый ими кавалер.

Казалось, храбрый драгун, хотя его и не удалось арестовать, потерпел поражение. Но не таков был д’Эон, чтобы уступить и примириться с неудачей. Случай помог ему, сведя с неким Вержи. Это был один из подкупленных авторов тех самых памфлетов. Ему поручили за солидное вознаграждение отравить д’Эона. Но Вержи, хотя и был негодяем, не был убийцей. Он отказался. Его упрятали за решетку как несостоятельного должника. Здесь-то и отыскал его д’Эон и помог освободиться. В знак благодарности тот согласился дать показания, что был подкуплен послом Герши с целью убить д’Эона.

Обстоятельства круто изменились. Из истца Герши превратился в обвиняемого. Ему инкриминировали покушение на убийство. На его беду сбежал посольский буфетчик, всыпавший снотворное в бокал д’Эона. Дело принимало все более скандальный оборот. Общественное мнение было настроено против посла, со дня на день ожидали его ареста. Никто не сомневался, какой вердикт вынесут присяжные. Герши ничего не оставалось, как обратиться к самому королю Англии, чтобы тот своей властью прекратил судебное производство. Георг III внял мольбе, и дело замяли. После чего Герши спешно отозвали, и он навсегда покинул Лондон.