Глава 9. Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро…

В дверь кабинета постучали и вошел лейтенант из гарнизона форта Южный, доложив о доставке пленного. Леонид кивнул и разрешил ввести. Следом во шли трое – два морских пехотинца и немецкий офицер, с плохо скрытым интересом глядящий по сторонам. Отпустив охрану, Леонид вопросительно глянул на немца. Тот тут же вытянулся в струнку и доложил на английском:

– Лейтенант резерва Ейнринг, сэр! Прибыл по вашему приказанию!

– Садитесь, лейтенант. У меня есть к предложение, от которого вам трудно будет отказаться.

Леонид ответил на хорошем немецком, из-за чего по лицу лейтенанта мелькнула тень удивления, но он быстро справился с собой.

– Простите, экселенц. О каком предложении вы говорите?

– О предложении, которое я хочу сделать вам и еще нескольким вашим товарищам. Кому именно – решим позже. Ответьте мне только сначала на один вопрос. Вы хотите вернуться обратно на свой корабль?

– Вы не шутите, экселенц?

– Нисколько.

– Иными словами, вы хотите меня отпустить? Иначе, как же я там могу оказаться?

– Именно так.

– Разумеется, хочу. Но почему вы хотите так поступить?

– Не буду темнить и обрисую ситуацию, какая есть на сегодняшний день. «Карлсруэ» в настоящий момент стоит на внешнем рейде порта Виллемстад на Кюрасао. Мы вывели его из строя – подорвали и заклинили руль. Если бы хотели, то утопили бы его сразу, но пока не хотим этого делать. Сейчас крейсер никуда не может уйти, угля у него тоже с каждым днем становится все меньше, и поблизости его нигде нет. Ваш командир вроде бы договорился с голландцами в Виллемстаде о сотрудничестве против англичан, но голландцы пока еще не знают об аварии и сильно переоценивают возможности «Карлсруэ». Когда правда откроется, их отношение резко изменится, и вы из союзников превратитесь в просителей. Если не в добычу. Не обольщайтесь по поводу этих торгашей. Пока я понятно говорю?

– Да, экселенц. Но что же вы хотите?

– Буду говорить прямо, я хотел бы заполучить «Карлсруэ». Причем в наименее поврежденном виде. Против вас и ваших людей я ничего не имею, так как вы выполняли приказ, повинуясь воинскому долгу, а не занимались разбоем на большой дороге. Но сейчас наших стран нет, и что нам делить? За кого воевать? Именно поэтому я и сделал предложение вашему командиру «зарыть топор войны», как говорят американские индейцы. Но он не захотел этого и решил прибрать к рукам все, чего мы добились здесь за два года. Естественно, нам это не понравилось и случилось то, что случилось. И поскольку нам оказалось тесно в этом мире, то мы доведем дело до конца. «Карлсруэ» либо будет наш, либо мы его уничтожим. С людьми или без людей, это уже от них зависит. Сейчас крейсер стоит возле Кюрасао в немореходном состоянии и ваш командир отчаянно блефует. Не знаю, как долго ему бы удалось водить за нос голландцев. Но мы это дело на самотек пустить не можем и его блеф поломаем. А ссориться с нами ради вас голландцы не будут. Особенно после того, как мы утопим «Карлсруэ» у них на глазах, если не сможем прийти к соглашению.

– Но что же вы хотите от меня, экселенц?

– Я хочу, чтобы вы и еще несколько ваших людей отправились на «Карлсруэ» и честно все рассказали. Все, что видели. И донесли до всех ваших товарищей мысль – мы не хотим воевать. Но если нас заставляют это делать, то война будет вестись до полного уничтожения противника. Пленные ради пленных и трофеи ради трофеев нам не нужны. Если мы не придем к соглашению, то уничтожим крейсер вместе со всеми, кто там находится. Жили мы без него два года и дальше проживем.

– Иными словами вы хотите, чтобы я выступил в роли посланника?

– Совершенно верно. Это никоим образом не затрагивает вашу честь офицера. Вы просто передадите письмо и сообщите все, что я скажу. На этом ваша официальная миссия закончится. Если я пошлю своего человека, то Келлер может ему просто не поверить.

– И что я должен буду сообщить?

– Я предлагаю фрегаттен-капитану Келлеру сдать мне крейсер в неповрежденном виде. Взамен ему и всем членам экипажа гарантируется жизнь, гуманное обращение и хорошее питание. Личная свобода пока что будет ограничена, но не как в английских концлагерях, которые они устроили в Южной Африке. Никто вас в загоне, как скотину, держать не собирается, мы не уподобляемся этим варварам. Всем будут сохранены личные вещи и ценности, награды, военная форма со знаками различия, а офицерам также и холодное оружие. А дальше посмотрим. Мы не хотим, чтобы противоречия между нами в другом времени продолжались и здесь. И кто честно станет сотрудничать, а не заниматься саботажем, то будет полноправным членом нашего общества. Нас и так мало в этом мире. И было бы неразумным устраивать междоусобицы между нами на радость всем окружающим. Вы согласны со мной? И согласны, что у оставшихся на крейсере нет никаких шансов, если мы придем на Кюрасао?

– Хм-м, возразить трудно… Экселенц, разрешите вопрос?

– Пожалуйста.

– Похоже, вы тоже не любите Англию?

– Я отвечу вопросом на вопрос – а кто ее вообще любит? Англия последние два века постоянно делала пакости как России, так и Германии, причем почти всегда чужими руками. И эта война тоже умело спланирована и развязана Англией. Я просто знаю несколько больше вашего, поэтому так и говорю. У России и Германии не было никаких противоречий, которые нельзя было бы разрешить мирным путем. Но это очень не устраивало Англию и Францию. И они сделали все возможное, чтобы втянуть наши страны в ненужную нам войну.

– Может быть вы и правы, экселенц… Хорошо, я передам все, что вы скажете. Но что будет, если наш командир не захочет капитулировать, а примет решение сражаться до конца?

– Тогда и мы будем сражаться до конца. Если Келлер решит высадить десант на Кюрасао, десант будет уничтожен. Если кое-как отремонтирует руль и попытается сняться с якоря, чтобы уйти в другое место, корабль будет потоплен. Если решит отсидеться на борту, стоя на рейде, то может сидеть там сколько угодно, пока не закончится вода и провизия. Все попытки получить воду и провизию с берега будут нами жестко пресекаться. Иными словами, с рейда Виллемстада «Карлсруэ» никуда не уйдет. Либо он сдается, либо мы его утопим. Если же Келлер решит выбросить крейсер на берег и превратить его в непотопляемый форт, заняв в нем оборону, напомните ему о запасе провизии и воды. Никому сойти на берег не удастся. Мы этого не допустим. Я понятно говорю?

– Более чем, экселенц. Хорошо, я передам ваши слова командиру.

– Все это я также изложу в письме. Вам и вашим людям покажут Форт-Росс, чтобы они знали, что их ждет. Мы строим цивилизованное государство в этом забытом Богом месте, герр лейтенант. Здесь нет власти инквизиции и испанского короля. Мы – сами себе хозяева. Если придете к нам – не пожалеете. Есть еще ряд важных моментов, о которых я пока не буду говорить. Но со временем все узнаете.

– Я догадываюсь, о чем вы говорите, экселенц.

– О чем же?

– Вы – не из нашего времени. Вы – наши потомки. Не знаю, насколько далекие, но потомки.

– Почему вы так решили?

– Я видел ваш «Тезей». В нашем времени нет ничего похожего. Я видел ваши боевые машины, которые с легкостью проламывались через лес, как будто бы они двигались по шоссе. И которых совершенно не брали пули. Я видел странное оружие ваших егерей, которое значительно меньше винтовки, но при стрельбе не нужно каждый раз передергивать затвор. Карабин, который стреляет, как автоматический пистолет? Я о таких не слышал. И окончательно убедился в том, что вы наши потомки, когда увидел миниатюрную радио установку, по которой связывался командир егерей, захвативших меня в плен. И он разговаривал с ее помощью, как по телефону! Экселенц, такого нет в 1914 году. На «Карлсруэ» стоит весьма совершенная радиотелеграфная установка, но она имеет огромные размеры и вес. И по ней нельзя связываться, как по телефону. Подозреваю, что я видел далеко не все. И получается что вы, обладая техническим превосходством, действительно не хотели воевать с нами, а надеялись прийти к какому-то компромиссу. Но почему вы не сказали об этом сразу?

– Не буду обманывать. Именно потому и не сказали, чтобы выяснить ваши истинные намерения. Нам не нужны союзники из-под палки, готовые воткнуть нам нож в спину, едва им представится такая возможность. И фрегаттен-капитан Келлер проявил свои намерения предельно ясно. Следующий ваш вопрос я предвижу. Из какого мы времени и как закончилась война?

– Да, экселенц.

– Мы пришли из 2012 года с промежуточной остановкой в 1914-м, когда встретились в первый раз неподалеку от Тринидада. По поводу всего остального, сейчас вас отведут в соседнюю комнату и предоставят необходимые материалы. В них вы найдете ответы на многие вопросы. После чего расскажите обо всем на «Карлсруэ». Я не вижу смысла и дальше держать его экипаж в неведении. И чем скорее мы прекратим эту ненужную ни нам, ни вам войну, тем лучше. Можете также сказать Келлеру, что своим поступком он создал проблемы не нам, а вам. Мы в любом случае выкрутимся. В самом худшем случае останемся при своих, если не удастся захватить «Карлсруэ» и придется его уничтожить. А вот вам даже остаться при своих не получится. Крейсер уже выведен из строя и отремонтировать его своими силами вы не сможете. Голландцы на Кюрасао тоже ничем не помогут и, едва узнают о случившемся, сразу же попытаются захватить «Карлсруэ». Не обольщайтесь по поводу их показного гостеприимства, это еще те хищники. Не чета голландцам из вашего времени, действующим по принципу «и нашим и вашим». Если бы мы сразу встретились как друзья и пришли к соглашению о сотрудничестве, то это быстро бы стало известно всем. И многие, кто до сих пор точит на нас зубы и мечтает о реванше, сразу бы поджали хвост. Келлеру же захотелось повоевать, что также не укрылось от окружающих. Причем в первую очередь от иезуитов. Думаю, знаете, что это за публика? Так вот теперь информация уже разошлась – пришельцы из другого мира воюют друг с другом. И можно неплохо сыграть на этом, чтобы в конечном счете сожрать и нас и вас, захватив все наши секреты и научные достижения. Об этом герр фрегаттен-капитан не подумал?

– Не знаю, экселенц.

– В любом случае, это уже не имеет значения. Джинн вырвался из бутылки – и пресечь распространение этой информации невозможно. И все местные короли, инквизиция и прочие прелести семнадцатого века воспрянут духом. Мы, когда пришли сюда два года назад, заставил и всех нас уважать. Вы же поставили это уважение под сомнение. Поэтому, чтобы его вернуть, мы не остановимся ни перед чем. Вы хотите выжить в этом мире, лейтенант? Запомните, мы здесь чужие. Мы – я имею в виду и нас, и вас. Все вокруг только и ждут, когда мы перегрыземся в борьбе за власть и вцепимся в глотку друг другу. И герр Келлер дал им такую надежду…

Когда лейтенанта увели, в кабинет вошли через другую дверь Карпов и Матильда. Причем Карпов имел вид кота, увидевшего миску со сметаной, брошенную без присмотра.

– Ну вы даете, мой каудильо! Так красиво немца развести!

– Почему развести? Разве я хоть в чем-нибудь соврал? Ну, почти?

– Вот именно, почти. В любой момент уконтропупить немцев мы не можем, и слава богу, что они этого не знают. Матильда, что скажешь? Как он тебе?

– Обычный моряк торгового флота, которого мобилизовали на войну и которая ему, по большому счету, совершенно не нужна. Он не из кадровых офицеров, не имеет сословных амбиций и вполне согласен идти на компромиссы, так как сейчас окончательно понял – их дело проиграно. Поэтому импровизировать что-то свое за нашей спиной не будет. Другой вопрос, как отреагирует на это Келлер.

– Насколько удалось выяснить о Келлере из исторических документов, это товарищ упертый и будет трепыхаться до последнего. Так просто он сдаваться не станет. На самоубийственный подрыв погребов вряд ли пойдет, но вот утопить крейсер и попытаться удрать – вполне.

– Именно поэтому хочешь побольше засланных казачков вместе с этим лейтенантом отправить?

– Да. За сегодня надо отобрать группу адекватных «пацифистов» среди матросов, провести с ними беседу, показать Форт-Росс и отправить вместе с лейтенантом. Пока лейтенант будет Келлера и офицеров охмурять, матросы среди своих камрадов разъяснительную работу проведут. Нам надо расколоть немцев на группы, так как в их единогласное желание капитулировать я не верю. Как и в единогласное желание отдать свои жизни во славу Великой Германии, которой еще нет, тоже не верю. А вот в то, что большая часть немецких матросов устроит «потемкинский» бунт, к которому примкнут некоторые офицеры, вполне верю. Причем настоящий бунт – с мордобоем и стрельбой. Думаю, там уже многие имеют личные счеты к офицерам, но все держалось исключительно на орднунге и на том, что экипаж «Карлсруэ» еще не прошел закалку в боях. Тот отлуп, который немцы получили на Тринидаде, боевым опытом не назовешь. И нам надо создать благоприятные условия для возникновения бунта. Поэтому с момента прибытия на Кюрасао будем вести себя крайне осторожно, чтобы понапрасну не злить немцев и не давать Келлеру лишние козыри в руки. Пусть камрады видят – мы предлагаем жизнь, хороший харч, шнапс и страстных молодых прелестниц, а герр фрегаттен-капитан – величие и стойкость германского духа и жизнь впроголодь на борту корабля, уйти с которого нет никакой возможности. Либо возможность умереть во славу Великой Германии, не посрамив чести германского флага. Интересно, как долго немцы его будут слушать. По прибытию также проведем беседу и с губернатором Кюрасао, чтобы заручиться гарантией его правильного поведения. Сразу дадим понять, что он поставил не на ту лошадь. Но мы не будем раздувать из этого проблему. Ведь всякий может ошибиться и должен иметь возможность постараться исправить ошибку. А мы люди не злопамятные. Мы всего лишь злые, но у нас хорошая память.

– Ну, Петрович, а говоришь, что политиков у тебя в роду не было! Так что, собираемся в гости?

– Собираемся. «Зверинец» на подходе, уже прошел пролив Бокас-дель-Серпиенте, а «Тезей» еще раньше вернулся. «Песец» и «Аврора» недавно на связь выходили, скоро должны быть у Кюрасао. Обложим немца, как медведя в берлоге. Никуда не денется. Какие силы безболезненно можешь выделить для десанта?

– Два батальона морской пехоты, батарею полевых стодвадцатимиллиметровых орудий, два взвода фронтовой разведки. Мог бы еще, но больше на наших паровых кораблях просто не поместится. И так будут на головах друг у друга сидеть, а задействовать парусники очень не хочется.

– Кавалерию не хочешь посылать?

– Перевозить ее очень проблемно. И так с лошадьми для четырех пушек намаемся.

– Давай еще один батальон морпехов на «Тезей». Ничего, поместятся. В лесу привыкли выживать, а уж на пароходе тем более с комфортом устроятся. И вот еще что… Подготовь для высадки нашу последнюю «панцирную кавалерию».

– Кого?!

– «Связную» БМП.

– Петрович, ты серьезно?

– Да. Выгрузим ее и оставим на Тринидаде, чтобы не рисковать. Взамен возьмем одну из тех, что немцев гоняли. И надо сделать это как можно незаметнее. Чтобы поменьше внимания на нашу «связную» БМП обращали. А так – на берегу как было две машины, так и осталось. Пусть все знают, что самобеглые боевые повозки на месте и в случае чего устроят вместе с морпехами маски-шоу всем, кто полезет. А вот на Кюрасао нам надо будет сразу же обеспечить подавляющий перевес в силах, чтобы в головы горячих голландских парней не закралась мысль о возможности поставить на место зарвавшихся тринидадских хапуг. Особенно, если за их спинами маячит «Карлсруэ». Возможности которого они сильно переоценивают, даже если бы он был совершенно исправен.

– То есть это не для немцев, а для наших голландских друзей?

– Для них, родимых. А то, начали от рук отбиваться. Забыли, кто в доме хозяин, понимаешь…

Погода улучшилась, ветер стих, но небо по-прежнему было затянуто облаками, что было на руку небольшой группе кораблей, приближающейся к Кюрасао с востока. Если бы кто подошел достаточно близко, то был бы немало удивлен. Впереди шли два фрегата и флейт без бизань-мачты, по характерным силуэтам которых можно было узнать «Ягуар», «Кугуар» и «Волк». Эти корабли уже побывали в различных местах Карибского моря, и их видели многие. Тем более, сейчас они шли без парусов, легко выдерживая десятиузловый ход. А вот следом за ними… Следом за ними шла огромная неясная тень, совершенно не похожая на корабль. Вернее на корабль, какими их тут привыкли видеть. То, что «Тезей», простоявший до этого почти два года в заливе Париа, наконец-то решится его покинуть, знали очень немногие, и эта информация еще не успела распространиться.

Леонид внимательно всматривался в экран радара. Здесь же, в рубке «Тезея» сейчас собрался весь Главный морской штаб флота Русской Америки – бывший старпом, а ныне капитан «Тезея» Иванов и старший механик Пономарев. «Морские дьяволы» отсутствовали, поэтому принимали участие в совете заочно, поддерживая связь по радио. Морскую пехоту представлял Ковальчук, командующий десантом, как и в прошлой ямайской операции. На радаре уже был четко виден берег Кюрасао и крупная неподвижная цель на рейде Виллемстада. «Карлсруэ» никуда не ушел, и скорее всего, немцы пребывали в полном неведении относительно разворачивающихся событий. Во всяком случае «Беркут», с наступлением ночи покинувший свое убежище в заливе Каракас и наблюдающий за крейсером, ничего подозрительного не заметил. Сняться с якоря и дать ход немцы не пытались. Разведгруппа Тунгуса, ведущая наблюдение с берега с гораздо более близкого расстояния, еще днем доложила, что на палубе ведутся какие-то работы с орудиями, причем с обоих бортов. Похоже, немцы хотят демонтировать часть безнадежно поврежденных пушек правого борта и установить на их место такое же количество исправных с левого борта, чтобы равномерно распределить артиллерию. Одновременно с этим на палубе во многих местах возвели брустверы из мешков, создав укрытия для стрелков. Что ни говори, немцы настроены серьезно и идти на поводу у обстоятельств не намерены. Скорее всего, вновь приобретенным союзникам в лице голландцев они до конца не доверяют и готовятся к возможным пакостям с их стороны. И в общем-то, правильно делают. Здесь никому нельзя доверять. Повторная вылазка в город Тунгуса и Чингачгука, снова перевоплотившихся в Курта и Питера, ничего принципиально нового не добавила. Келлер навестил губернатора, но беседа шла за закрытыми дверями. С ним прибыло всего лишь четверо офицеров. Никого из остальных членов экипажа на берег пока не пустили, что уже начало вызывать недовольство. Единственный плюс – доставили свежую провизию с берега. Раздраженные матросы, оставленные сторожить катер в порту, не скрывая выложили эти новости «герру Шумахеру» и его другу, снова устроивших мини-банкет на причале, воспользовавшись отсутствием начальства. Прошлая попойка сошла с рук, так как к моменту прибытия командира и офицеров в порт все успели прийти в себя. А некоторый «газовыхлоп» начальство либо не заметило, так как от самих «фонило», либо сделало вид, что не заметило, хорошо осознавая, что излишнее закручивание гаек может привести к бунту в создавшейся ситуации. Почему бы опять не повторить? Дабы оправдать свой интерес, подбросили немецким матросам информацию к размышлению для передачи начальству. Пусть не верят особо губернатору – постарается ободрать, как липку. Есть люди, готовые сотрудничать честно и к обоюдной выгоде. Поэтому пусть герр капитан рассмотрит также и альтернативный вариант. И если надумает встретиться, то негоциант Курт Шумахер из Гамбурга со своим компаньоном всегда к его услугам.

Янычар со своей группой днем тоже провел разведку. Выйдя на подводных скутерах из залива Каракас, подводные диверсанты, никем не обнаруженные, добрались до места якорной стоянки «Карлсруэ» и произвели очередной осмотр места диверсии. В воде хорошо были слышны звуки ремонтных работ. Правда, за прошедшие дни никаких успехов немцы пока не добились. Провернуть руль хотя бы на небольшой угол им так и не удалось. Но надежды на «Карлсруэ» не теряли и пытались что-то сделать. Впрочем, никакого значения это уже не имело. «Тезей» со «зверинцем» были неподалеку и ждали только ночи, чтобы незамеченными подойти к берегу и высадить десант. С севера к Кюрасао подходили «Песец» и «Аврора». «Карлсруэ» обложили со всех сторон, как медведя в берлоге. И если днем он имел реальные шансы отбить нападение, если бы доковылял к месту высадки десанта, то ночью его боевые возможности резко снижались. Этим и решили воспользоваться. Внимательно изучив картинку на экране радара, Леонид нарушил молчание:

– Немцы стоят, где стояли. Разведка доложила, что все тихо. Значит, колбасники успокоились и не ждут неприятностей от нас.

– Но ведь когда узнают о высадке, могут сняться с якоря и попытаться нас погонять?

– Попытаться могут. Погонять нет. С заклиненным рулем в положении «полборта лево» они будут выписывать пируэты на воде, пытаясь управляться машинами, имея низкую скорость. Мы легко сможем держать дистанцию. Но на всякий случай показываться на глаза немцам не будем, так как в этом нет необходимости. Высадим десант и укроемся за островом. А «Беркут» пусть издалека наблюдает и на нервы колбасникам действует. Пусть знают, что каждый их шаг нам известен. Может, скорее созреют.

– Согласно последней информации от разведгруппы, никаких сил у голландцев в районе высадки нет. Охрана города со стороны суши тоже практически отсутствует. Пара небольших сторожевых постов не в счет. Может, как высадимся, сразу на город рванем? Да и войдем с утра пораньше, когда нас там никто не ждет? Как говорится, кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро.

– Если бы нам надо было захватить Виллемстад, наплевав на возможные осложнения в наших отношениях с голландцами, то да, город надо брать, причем врасплох. Но у нас сейчас другая задача. Поэтому будем действовать максимально политкорректно. Один батальон морпехов вместе с артиллерией и БМП останавливаются на подступах к городу, занимают господствующие высоты, окапываются, но в город не суются. Два других батальона по окраинам проходят к порту и занимают его, устранив любую возможность выхода в море и отрезав порт от центральной части Виллемстада. Таким образом, мы будем угрожать голландцам перекрестным огнем, не ограничивая возможность маневра БМП и создав наиболее благоприятные условия стрельбы для нашей артиллерии с господствующих высот. Сделать все как можно тише и быстрее. А после этого постараемся убедить голландосов, что данное мероприятие преследует исключительно миротворческие цели и направлено на спасение Кюрасао от злокозненных немцев, которые втерлись к ним в доверие и сбили с пути истинного. Поэтому просим выдать нам всех колбасников вместе с их кораблем, после чего мы сразу же уйдем, нисколько не претендуя на голландскую территорию. Может, и дойдет. А то, устраивать уличные бои даже при большом перевесе в силах очень не хочется.

– А если не дойдет? И они пальбу откроют? Ведь основные силы у голландцев находятся в форте на берегу пролива, и пушки там есть. Могут не устоять перед искушением, понадеявшись на помощь новообретенных «союзников».

– Если пальбу откроют, разбить им из «Слонобоев» все пушки. А для мушкетов дистанция все же велика. Найдутся дурные из мушкетов пострелять – ради бога, пусть на них наши снайперы потренируются. Если голландосы поймут намек, то будут сидеть за стенами форта и не отсвечивать. Если же в них взыграет боевой дух и они решатся на вылазку, понадеявшись на помощь немцев, то огонь из всех видов оружия на поражение. Вылазку отбить, но отступающих не преследовать и в форт не лезть. Городских обывателей не обижать, но только тех, кто хорошо себя ведет. Если же кто взял в руки ствол или клинок, считать таких оказавшей вооруженное сопротивление милицией и не церемониться. А с губернатором после этого будем разговаривать совсем по-другому. Представим его действия как недружественную акцию частного лица против нас. Через голландцев на Тобаго передадим дипломатическую ноту, что дескать против самой Голландии мы ничего не имеем и считаем виновным в произошедшем инциденте исключительно губернатора Кюрасао, снюхавшегося с нашими врагами. Даже извинимся за учиненные беспорядки. И даже нанесенный ущерб возместим. Потом. Когда-нибудь. Может быть. Угадайте с одного раза, как на это отреагируют голландцы. Особенно в ожидании очередной войны с Англией, которая скоро начнется…

Когда до места высадки осталось пять миль, в небо взмыл «Крокодил». Авиаразведка лишней не будет. Аппаратура управления беспилотником сейчас располагалась на «Тезее», поэтому Леонид и командир десанта могли наблюдать за обстановкой лично в режиме реального времени. Маленький вертолет быстро преодолел расстояние до берега, покружил над местом высадки и медленно пошел дальше, осматривая местность с помощью «Аргуса», установленного на внешней подвеске. Бомб у него сейчас не было, так как планировалась исключительно разведка. Темнота для «Аргуса» не была помехой, и он прекрасно отображал все, что находилось внизу, в инфракрасном диапазоне. Данные авиаразведки подтвердили информацию, переданную разведгруппой. Никого на побережье нет. Путь на Виллемстад свободен. «Карлсруэ» стоит, где стоял. Никаких работ на нем ночью не ведется, но часовые в разных местах палубы выставлены. Вахта на крыльях мостика тоже бдит. Часть экипажа спит прямо возле орудий и в импровизированных укрытиях из мешков то ли с песком, то ли с углем. Полет «Крокодила» немцы не заметили, так как слишком близко он не приближался. В порту тоже не было заметно никакого движения. Виллемстад мирно спал, ничего не подозревая.

«Ягуар», «Кугуар» и «Волк» осторожно подошли к берегу, получая команды с «Тезея», который контролировал их положение радаром и корректировал курс. Благодаря этому корабли встали на якорь в заранее выбранных местах. Разведгруппа Тунгуса вышла на связь и доложила, что вокруг все спокойно. Условия для высадки получились идеальные. Ветер стих, волнение с подветренной стороны острова полностью улеглось, и темная полоска берега плохо просматривалась в условиях сплошной облачности. Точно так же невозможно было заметить и подошедшие к берегу три корабля, механики которых старались всеми силами не допустить выброса искр и пламени из дымовых труб. Стоявший же на внешнем рейде «Карлсруэ» был виден прекрасно в приборы ночного видения, но никакого беспокойства не проявлял. В стороне лежал в дрейфе «Беркут», наблюдающий за крейсером, но тоже ничего подозрительного не замечал. Само место высадки на берегу разведчики сразу же обозначили инфракрасными фонарями, поэтому заблудиться шлюпкам с десантом было просто невозможно.

Последним на якорь встал «Тезей», хоть и несколько дальше от берега. Убедившись, что по-прежнему все спокойно и опасности нет, Леонид дал команду начать высадку. Все сразу пришло в движение. Спускали на воду шлюпки, доставляя десант на берег. В больших баркасах, которые вели за собой на буксире, переправляли орудия и лошадей. Кран «Тезея» подхватил БМП и осторожно опустил ее на воду. На всякий случай, рядом дежурила моторная шлюпка, но ее помощь не понадобилась. Боевая машина, едва отдали стропы, тут же фыркнула дизелем и уверенно направилась к берегу, вскоре выбравшись на него и исчезнув в прибрежных зарослях. За всем этим с огромным интересом наблюдали лейтенант Ейнринг и шестеро немецких матросов. Убедившись, что нужный психологический эффект достигнут, Леонид обратился к пленным с напутственной речью.

– Вы все видели. Поэтому расскажите своим товарищам, с чем им придется столкнуться, если они вздумают продолжать войну до победного конца. И если ваш командир захочет погибнуть, то не думаю, что этого же захотят все остальные. Желаю удачи!

Когда шлюпки совершили последний рейс к берегу и вернулись обратно, эскадра начала сниматься с якоря. Первыми покинули район высадки «Ягуар», «Кугуар» и «Волк», уйдя вдоль берега на юг. «Тезей» выбрал якорь, но какое-то время оставался на месте, во избежание того, что что-то пойдет не так. Все внимательно всматривались в темноту, переводя взгляд с берега на «Карлсруэ» и обратно. Артиллерия «Тезея» была готова к бою, но вокруг по-прежнему стояла тишина. Высадка многочисленного десанта буквально под носом у противника прошла незамеченной.

Вооружение «Тезея» к этому времени заметно усилилось и приблизилось к вооружению немецких рейдеров времен Второй мировой войны. К двум старым английским четырехдюймовкам, полученным в Нигерии еще в XXI веке и установленным на баке, добавились восемь новых морских 120-миллиметровых орудий собственного производства, которые были разработаны Меркелем для крейсеров «Варяг» и «Аскольд». Но поскольку «Варягу» они уже не понадобятся, восемь орудий спешно установили на «Тезее». Разумеется, с ручной подачей снарядов, стрельбой дымным порохом и прочими «прелестями», которые вылезают из всех углов при попытке превратить обычное гражданское судно в подобие военного корабля. Но у других и такого нет. С «Карлсруэ», конечно, в артиллерийскую дуэль все равно вступать нельзя, так как его орудия на бездымном порохе обладают существенно большей дальнобойностью, но вот местные деревянные армады можно гонять совершенно спокойно и в любом количестве, ничуть не озабочиваясь расходом боезапаса, производство которого уже поставлено на поток. Точно так же можно и на берегу провести «принуждение к миру» тех, кто этого не хочет. Правда, только в пределах дальности полета снарядов. В данном случае – Виллемстад на Кюрасао, можно сказать, настоящая «классика жанра». Если бы не «Карлсруэ», «Тезей» мог бы совершенно безнаказанно обстреливать береговые укрепления своими нарезными 120-миллиметровыми орудиями, стреляющими начиненными пироксилином снарядами гораздо точнее и дальше, чем дульнозарядные пушки чугунными ядрами. Но… «Карлсруэ» никуда не делся, а громить береговые укрепления голландцев в данный момент политически невыгодно. Можно обойтись менее громкими и затратными, но не менее эффективными способами. Голландцам надо лишь доходчиво объяснить, что, связавшись с немцами и решив выступить против тринидадцев, они рискуют потерять самое дорогое, что у них есть – прибыли.

Когда «Ягуар», «Кугуар» и «Волк» скрылись за мысом, «Тезей» тоже дал ход, направляясь к южной оконечности Кюрасао. Больше тут пока делать нечего. «Беркут» останется караулить крейсер, выдерживая безопасную дистанцию, а остальные силы флота подождут в другом месте, свою задачу они выполнили. Теперь дело за сухопутными войсками. В конце концов, надо дать понять всем, что на суше с тринидадцами тоже не стоит связываться. Две предыдущие крупные стычки – разгром экспедиции Роберта Сирла на Тобаго и разгром немецкого десанта на Тринидаде – проходили на подконтрольной им территории, а дома, как говорится, и стены помогают. На Ямайке все же основную массу десанта составляла испанская пехота. Самостоятельную боевую операцию на чужой территории с высадкой больших сил тринидадцы проводят впервые. Поэтому пусть в Лондоне, Париже, Мадриде и в прочих «цивилизованных» местах знают, что удаленность этих мест от Тринидада не является гарантией безопасности.

Виллемстад спал. Здесь еще не привыкли к таким способам ведения войны. Идущие впереди разведгруппы тихо убирали немногочисленных сторожевые посты, причем обходясь с ними наиболее корректно. По возможности, конечно. Во всяком случае, все остались живы и невредимы. Синяки не в счет. Места связанных часовых тут же занимали морские пехотинцы из подошедшего десанта и наступающие батальоны быстро продвигались дальше. Поскольку в центральную часть города десант не входил, а обошел городские кварталы по берегу бухты, все удалось сделать тихо и незаметно. В порту тоже все прошло на удивление тихо. Вахтенные на кораблях, ошвартованных к причалу, сначала даже не обратили внимание на происходящее на берегу. А когда обратили, было уже поздно. На палубе мгновенно оказались вооруженные до зубов люди в странной одежде, которые потребовали соблюдать спокойствие и не пытаться покинуть порт до особого распоряжения. Поначалу экипажи всполошились, но поскольку незваные визитеры не стали заниматься грабежом, что было вполне ожидаемо, а вели себя довольно вежливо, шума удалось избежать. Именно поэтому на кораблях, стоящих на якоре на внутреннем рейде, до утра так ничего и не заметили. Как ничего не заметили и в форте, расположенном на берегу пролива, ведущего в бухту.

На утро перед жителями и гостями Виллемстада предстало удивительное зрелище. Весь порт был занят солдатами в необычной зелено-пятнистой одежде и таких же зелено-пятнистых металлических шлемах. В наиболее удобных местах были наскоро сооружены укрытия из мешков с песком, позволяющие держать круговую оборону. Знающие люди быстро определили, что это тринидадцы. Но откуда они здесь взялись?! Тринидадцы ночью захватили город?! В полной тишине и так, что этого даже никто не заметил?! Причем эти странные захватчики даже не пытались заняться грабежом и всем тем, что обычно входит в понятие «взятие города», а соблюдали железную дисциплину! Довольно быстро прибыла городская делегация, тогда-то все и прояснилось. Ни о каком захвате острова речь не идет. Главе делегации вручили письмо для губернатора, а на словах сообщили примерно следующее. К вам пришли наши враги, напавшие на нас. И мы пришли следом за ними, чтобы уничтожить. Все, кто окажет помощь нашим врагам, также становятся нашими врагами. Поэтому, господа, лучше не мешайте. Мы сделаем свою работу и уйдем. На Кюрасао мы не покушаемся.

Захватив также все лодки в порту, обошли внутренний рейд и предупредили все находящиеся там корабли – соблюдать спокойствие и не пытаться покинуть порт. Это временная мера, и она долго не продлится.

С форта на берегу пролива внимательно наблюдали за происходящим, но пока не вмешивались. Очевидно, комендант не решился отдать приказ фактически стрелять по своим, так как ситуация была для него совершенно непонятной. Он тоже пребывал в плену сложившихся стереотипов. Взять город без единого выстрела и не разграбить?! Такое было недоступно пониманию цивилизованного европейца. И чтобы выяснить, что к чему, решил выслать парламентеров. Поэтому четыре всадника, выехавшие из открытых ворот форта и направившиеся по берегу бухты к порту, расправив большой белый флаг, никакого удивления не вызвали. Ковальчук, внимательно наблюдавший за происходящим, дал команду не стрелять и пропустить гостей. Если удастся обойтись без кровопролития, то нельзя упускать такую возможность.

Ждать пришлось недолго, и вскоре возглавлявший группу парламентеров молодой офицер предстал перед Ковальчуком и командирами батальонов, вежливо поздоровавшись на испанском.

– Доброе утро, сеньоры! Я – лейтенант Рулс, помощник коменданта гарнизона. Могу я поговорить с вашим командиром?

– Доброе утро, господин лейтенант! Я – полковник Ковальчук, командир десанта. Что вас интересует?

– Как прикажете понимать происходящее, господин полковник? Насколько я понял, это войска Тринидада? Разве Тринидад начал войну с Соединенными Провинциями и захватил Виллемстад?

– Ну что вы, вовсе нет. Это морская пехота Тринидада, но у нас и в мыслях не было начать войну с нашими добрыми союзниками и торговыми партнерами. Просто сейчас здесь находятся наши злейшие враги, которые уже дважды напали на нас. Первый раз еще в нашем мире, а второй раз уже в этом.

– Вы говорите о железном корабле, который стоит на внешнем рейде?

– Да, о нем. Господу было угодно сделать так, чтобы мы оказались здесь не одновременно, а с перерывом почти в два года. Очевидно, чтобы страсти поутихли и былая вражда не туманила нам всем разум. Но они пришли на Тринидад и открыли огонь по нашему городу, высадив десант, хотя перед этим мы предложили им заключить мир. В итоге десант мы уничтожили, а корабль получил достойный отпор и сбежал. Как оказалось, сбежал не очень далеко – на Кюрасао. Не знаю, какие сказки они вам рассказали и что наобещали, но мы пришли покончить с этим. Поэтому прошу вас передать коменданту следующее. Мы не собираемся захватывать Кюрасао и воевать с Соединенными Провинциями. Мы пришли уничтожить наших врагов. И мы это обязательно сделаем. Причем неважно, нравится ли это кому-то, или нет. А потом уйдем и не будем больше нарушать покой жителей Виллемстада. Единственное наше требование – не вмешивайтесь. И просим не препятствовать прохождению кораблей и лодок через пролив в бухту и обратно в море. Со своей стороны могу пообещать, что никто из жителей города не пострадает. Нам нужны только наши враги и их корабль.

– Хм-м… Хорошо, господин полковник. Я все понял и в точности передам ваши слова коменданту…

Когда парламентеры удалились, Ковальчук вызвал «Тезей» и обрисовал ситуацию, в целом благоприятную. Захват порта прошел тихо и успешно, а оказывать сопротивление голландцы вроде бы не собираются. Наступал следующий этап операции, и вот тут наметились некоторые сложности, которые не понравились командиру десанта.

– Катер с немцами в порту не нашли. Обычно до утра стоял, потом уходил, а ближе к вечеру снова в порт приходил. А вчера пришел, несколько часов простоял, а потом ушел и больше не возвращался. Многие портовские это подтвердили.

– Хреново… Ладно, организуйте доставку пленных на крейсер какой-нибудь местной посудиной. Там лодок хватает, а за серебряные испанские песо желающих будет предостаточно. Главное, не жмитесь.

– Сделаем. Разведку в город посылать?

– Обязательно. Не нравится мне этот внезапный уход катера на ночь глядя. Что-то тут не то…

Вопрос доставки семерых немецких моряков на борт «Карлсруэ» решился на удивление быстро. Никакой опасности в этом здешние лодочники не усматривали и цены уж очень сильно не задирали. Перед посадкой в лодку Ковальчук вручил лейтенанту Ейнрингу переносную УКВ-радиостанцию с зарядным устройством. Как с ней обращаться, офицера научили заранее, но Ковальчук все же предупредил.

– Не пытайтесь ее вскрыть, лейтенант. Сломать можете, а вот создать даже что-то отдаленно похожее – нет. Для этого нужны новые отрасли промышленности, которых еще не было в 1914 году. И соблюдайте параметры сети для зарядки. Если все сделаете, как надо, то радиостанция будет работать долго и надежно. Правда дальность небольшая, но для переговоров с нами хватит.

– Да, господин полковник. Но что делать, если наш командир не захочет с вами разговаривать?

– Скажете, что с момента вашего прибытия на борт «Карлсруэ» ему дается сутки на принятие решения. В течение этого времени мы воздержимся от каких-либо действий, направленных против вас. Если же он проигнорирует наши предложения, то мы сочтем это отказом. В случае попытки сняться с якоря до окончания заявленного срока – то же самое. И постарайтесь объяснить господину Келлеру главное. Да, нам бы хотелось получить «Карлсруэ» в целом виде. Но не настолько сильно, чтобы рисковать допустить возникновение второй силы в этом мире, стоящей гораздо ближе к нам по уровню развития, чем прочие аборигены, и настроенной агрессивно в отношении нас. Поэтому если не договоримся, то мы пойдем на любые меры, чтобы не дать уйти «Карлсруэ». Вплоть до его уничтожения. Кому повезет – останется жив. Кому не повезет – значит, судьба у них такая. Тем более, вы и сами знаете, что в вашей истории крейсеру оставалось жить недолго. Причем я не дам гарантии, что он и здесь не взлетит на воздух. Проверьте состояние носовых погребов. Где-то там произошел взрыв…

Когда лодка с освобожденными пленными отошла от причала, все замерли в ожидании. Неизвестно, как отреагируют немцы. Пройдя беспрепятственно мимо форта, небольшое парусное суденышко вышло из пролива и направилось к одиноко стоящему «Карлсруэ». С крейсера тоже внимательно наблюдали за происходящим, но вели себя спокойно. Очевидно, пленных опознали еще на подходе, так как на палубе началось заметное оживление и многие махали руками. Убедившись, что все бывшие пленные благополучно добрались до места, Ковальчук переключился на сухопутные дела. Хоть противнику и дали на размышление сутки, пообещав не трогать в течение этого времени, но расслабляться все равно нельзя. Ибо неизвестно, что противник придумает, попытавшись вырваться из этой ловушки.

День прошел тихо. Голландцы быстро поняли, что страшные тринидадцы пришли сюда не для того, чтобы пограбить, а совсем с другими целями. Губернатор прислал через своего человека письмо, в котором не высказывал никаких претензий по поводу инцидента и клятвенно заверял о своем нейтралитете. Кто же знал, что эти чертовы немцы устроили такое на Тринидаде! А ссориться с Тринидадом ради каких-то немцев никто на Кюрасао не хочет. Население осмелело, и поскольку «линия фронта» проходила фактически через город, многие подходили к постам морских пехотинцев и пытались завязать торговлю. Хоть успеха это не имело, но простые обыватели поняли, что бояться «взятия города» не стоит. А если так, то в чем проблема? Пусть начальство в лице губернатора разбирается, а жители Виллемстада вернулись к своим обычным делам.

Разведка, побывавшая вечером в городе, тоже ничего толком не узнала. Все наперебой обсуждали последние новости и гадали, чем же это закончится. Воевать голландцы ради немцев совершенно не собирались. Об этом стало окончательно известно, когда Чингачгук и Тунгус снова посетили «Даалдер». Возбужденная публика, занятая обсуждением сегодняшних событий, никакого внимания на новичков не обратила, и они с успехом совместили приятное с полезным. И только удивлялись стихийно вспыхнувшему тотализатору – кто же победит? «Старые» пришельцы или «новые»? Многие из присутствующие склонялись к победе «старых», но также хватало и тех, кто рисковал ставить на «новых», приводя довольно веские аргументы. А вот в том, что две группы пришельцев не уживутся, никто не сомневался. В итоге, обстановка напоминала древнеримский Колизей, когда почтенная публика находится в предвкушении начала боя гладиаторов. Когда противники примерно равны по силам и невозможно заранее определить явного победителя, зрелище становится еще более интересным.

Солнце скрылось за горизонтом, и темнота окутала все вокруг. Виллемстад зажег огни, жизнь богатого колониального города шла своим чередом. Но побережье было скрыто во мгле. Выставленные посты внимательно наблюдали за противником, который в течение дня никак не отреагировал на произошедшее. Радиостанции десанта и всех кораблей тринидадского флота все время дежурили на приеме, но «Карлсруэ» молчал. Не ответил он и тогда, когда попытались с ним связаться, сделав вызов по-немецки на дежурном канале. Якорные огни и палубное освещение с наступлением ночи крейсер зажигать не стал, и если бы не приборы ночного видения, то его вполне можно было бы потерять в темноте. Несколько часов ничего не происходило. Но вот, ближе к полуночи, пришел доклад от поста на побережье.

– Корабль противника снялся с якоря. Пытается уйти в море.