Самым ярким событием 1865 года стало начало строительства цесаревичем Ярославской железной дороги. Он подошел к этому вопросу основательно, активно готовясь к реализации проекта целый год.

Например, в течение всего 1864 года его агенты закупали самые разнообразные паровые строительные механизмы, такие как локомобили, экскаваторы и прочее. Прежде всего, конечно, в САСШ и КША. Само собой, нанимая там квалифицированных рабочих, привыкших к эксплуатации и ремонту подобной техники. Подобное не представлялось особенно сложным, так как в Северной Америке продолжал бушевать серьезный кризис промышленности, оставивший без работы многих толковых технических специалистов. А ведь большинство из них уехало туда за лучшей долей именно потому, что в Европе их недооценили. Впрочем, предложения из России их вполне устраивали, потому что цесаревич предлагал заключать долгосрочный контракт с четко прописанной оплатой. Да и переезд оплачивал. Так что Джон Морган, руководивший наймом специалистов в Северной Америке, имел возможность устраивать полноценный конкурс и вести тщательный отбор кандидатов.

Особенностью этих контрактов стало то, что работник должен был вместе со всей семьей переехать в Россию, выучить русский язык и обучить не меньше четырех помощников. Да так обучить, чтобы к концу пятилетнего срока они уверенно могли заменять своего учителя в той области, в которой он был специалистом. Причем в тексте договора указывалось особенно, что если работник справляется в полном объеме с возложенными на него обязанностями, то его контракт с ним продлевают еще на пять лет. По желанию, конечно. Таким образом, Александр планировал вынудить осесть в России большинство технических специалистов, так как дорогу домой им никто не оплачивал. Да и здесь их «неплохо кормили», даже несмотря на довольно жесткие условия контракта, потребные для отсева обычных авантюристов, желавших «погреть руки» на глупости русского принца. Безусловно, Александр не горел желанием нанимать иностранных специалистов. Но никаким иным способом в разумные сроки решить вопрос быстрого привлечения квалифицированных рабочих у него не получалось. Своих специалистов пока, увы, остро не хватало.

Для организации управления строительством Ярославской железной дороги была создана компания — РЖД . Однако вместо эксплуатации на эту компанию возлагались задачи исключительно строительного характера. Возглавил ее соратник цесаревича, прошедший с ним долгий путь еще с кадетского корпуса, Басов Павел Николаевич . Именно он и натолкнул Александра на воспоминания о так называемой «Организации Тодта », которую Саша и решил повторить. Первоначально в штат этой необычной военно-строительной организации было включено два механизированных батальона и девять отдельных рот. Цесаревичу очень хотелось привлечь больше людей, но отсутствие высококвалифицированных рабочих артелей в России вынуждало ориентироваться на привлеченных специалистов. Слишком много неофитов и дилетантов в подобной организации ни к чему хорошему привести не могли. Из-за чего Александру пришлось скрепя сердце ограничиться столь незначительными силами, решив их наращивать постепенно.

— Павел Николаевич, — Александр под конец совещания обратился к тихо сидящему в дальнем углу Басову, — как идет развертывание штата РЖД?

— Кхм, — прокашлялся несколько застеснявшийся Павел Николаевич. — Комплектация личным составом полная, буквально два дня назад завершили собирать роты.

— А с техникой как?

— Сейчас у нас в наличии семнадцать бульдозеров , переделанных на заводе «Гудок», и тракторов . Потихоньку осваиваем. Из двадцати семи экскаваторов , закупленных для компании, мы получили только двадцать. Остальные ремонтируют и готовят к эксплуатации.

— Вы знаете, что с ними приключилось? — спросил Путилов. — Мы же покупали рабочие аппараты.

— Говорят, что переезд морем и железной дорогой привел к… хм… потере части деталей. Сейчас идет их спешное изготовление. Обещали в течение двух недель все починить.

— Кому нужны детали от экскаваторов? — Александр был искренне удивлен.

— Боюсь, что их открутили просто так, впрок, — ответил на этот риторический вопрос Путилов. — Павел Николаевич, какого рода детали утеряны?

— В основном разнообразная латунная мелочовка. Ничего крупного и габаритного не украли.

— Все верно. Набрали сувениров на память. Я даже думаю, что многие из этих воров сделали подобное без задней мысли, считая, что экскаватору от такой малости хуже не станет. Я сталкивался с подобным не раз. Еще во времена Крымской войны приходилось долго внушать морякам-новобранцам, что от паровых машин ничего откручивать не стоит. А то поначалу несколько раз чуть беда не приключилась.

— Хорошо. Павел Николаевич, что дальше у вас с тракторами и прочим?

— Тракторов из пятидесяти поставлено пока тридцать пять. Недопоставка, насколько я знаю, по той же причине, что и экскаваторов. — Александр от этих слов поморщился, как от зубной боли. — Прицепных тележек в наличии девяносто семь штук. Все для насыпного груза. На заводе обещают в течение двух месяцев изготовить еще пятнадцать насыпных и двадцать крытых вагончиков.

— На сколько человек каждый вагончик рассчитан?

— Двенадцать лежачих мест.

— А вам хватит?

— Думаю, что да. На них ляжет второстепенная нагрузка по размещению персонала. Основную массу людей мы будем размещать в крытых железнодорожных вагонах. Сейчас в депо Троицкой дороги идет изготовление необходимого подвижного состава.

— Хорошо. Как идут работы по изготовлению рельсоукладчика?

— В целом он готов, даже провели испытание, но повредился механизм. Сейчас идет его переделка. Проблема заключалась в том, что используемый в качестве погрузчика механизм, снятый с малого экскаватора, просто не выдержал нагрузки. Там же увеличилась длина стрелы и, как следствие, ее массивность, да и с рельсами мы не рассчитали. Через две недели новое испытание. Думаю, все пройдет успешно.

— Будем надеяться. Что еще?

— По технике пока все. Шанцевый инструмент, тачки, переносные керосиновые лампы, металлическую посуду и прочее оба батальона и роты получили в полном объеме.

— Как с обмундированием?

— Готовность девяносто процентов. Ждем поставки сапог и ремней.

— Алексей Васильевич , можете пояснить задержку?

— Да, Ваше Императорское Высочество. Подрядчики. У нас проблемы с поставкой качественных сапог и ремней не только в военно-строительные части. Александр Иванович в курсе. Мы уже совершенно измучились. Подрядные организации постоянно срывают поставки либо отгружают большое количество брака. Один раз, видимо, памятуя о разгуле времен Крымской войны, нам даже прислали сапоги с картонными подошвами.

— Алексей Петрович, — цесаревич обратился к начальнику контрразведки Путятину, — разберитесь с этой проблемой. Я думаю, можно будет применить даже высшую меру. И не забудьте осветить вопрос в прессе. Кого и за что наказали. Но особенно палку не перегибайте. Если там просто непуганые «товарищи», то оштрафуйте и пообещайте глаз на жопу натянуть, в случае очередного косяка. Подрядчики должны осознать, что работа с цесаревичем — это не только хороший доход, но и серьезная ответственность.

— Будет исполнено, — кивнул Александру Путятин, поправил пенсне и что-то записал в своем блокноте.

— Кстати, Алексей Петрович, как ваше зрение?

— Врачи разводят руками. После того покушения я, видимо, не оправлюсь. Теперь вот, — он чуть тронул пальцами пенсне, — пожизненно вынужден носить эту заразу.

— Печально. А голова не болит?

— Нет, к счастью, обошлось. Такой удар… Я, знаете ли, сам не понимаю, как вообще выжил.

— Нашли заказчика покушения?

— Да. Им оказался купец первой гильдии…

— Тот самый? — слегка улыбнулся Александр, перебив Путятина.

— Да, тот самый. Бедняга не смог пережить позора.

— Алексей Петрович, вы в следующий раз особенно не усердствуйте. Пирогов, выступивший в качестве судебного врача, был сильно встревожен состоянием вашего здоровья. На этом несчастном живого места не было. Его повесили уже мертвым?

— Никак нет. Он оказался живучим. — Путятин немного замялся. — Ваше Императорское Высочество, виноват. Но он же, гад, не только на меня, но и на Анну громил натравил… — сбивчиво сказал Путятин и замолчал, потупившись.

— Алексей Петрович, не переживайте, я же вас не осуждаю. Мы все скорбим по вашей безвременно ушедшей супруге. Этот купец получил то, что заслужил.

— Благодарю, Ваше Императорское Высочество. Благодарю за поддержку. Но работал я все одно — очень грязно. Мне больно и стыдно это осознавать. Нельзя было давать волю чувствам.

— У всех бывают минуты слабости. Кстати, Алексей Петрович, а волосы вы решили и впредь тщательно выбривать?

— Да. Вы же знаете, ваша манера стрижки становится популярной, и мне, как вашему офицеру, негоже отставать. А усы без шевелюры совершенно на мне не смотрятся.

— Ну что вы, Алексей Петрович, я совсем не настаиваю на том, чтобы все мое окружение брило голову. Но если вы считаете, что вам это нужно, то я не возражаю, — улыбнулся Саша. — А усы… Хм. Мне кажется, на вас вполне будут смотреться аккуратные усики. Щеточкой. Думаю, они отлично дополнят гладко выбритую голову и пенсне.

— Я обязательно попробую, Ваше Императорское Высочество, — Путятин вежливо кивнул в знак признательности. Александр вернул Алексею Петровичу вежливый кивок и продолжил:

— Итак, возвращаемся к вопросу строительства Ярославской железной дороги. Павел Николаевич, вы завершили изыскания по маршруту?

— Да, Ваше Императорское Высочество.

— И вы настаиваете на линии, идущей через Переяслав-Залесский?

— Не настаиваю, но считаю нужным захватить этот важный населенный пункт. Да и Плещеево озеро нельзя оставлять в стороне от железной дороги, это важнейший стратегический объект.

— Николай Иванович, вы согласны с Алексеем Петровичем?

— Да, Ваше Императорское Высочество.

Князь Михаил Михайлович Голицын прогуливался по слегка присыпанному снегом пирсу Петропавловска-Камчатского — единственного российского порта на всем побережье северо-западной части Тихого океана. Прошло всего шесть лет с того момента, как он, не веря в перспективу дела, поступил в новый московский учебный полк. На удачу. Никто из его ближайших родственников даже не предполагал, что молодой корнет сможет достигнуть в этом начинании хоть какого-либо успеха. Ведь великого князя тогда больше шутом воспринимали. Поэтому юного Михаила отговаривала практически вся родня, но горячий и весьма буйный кавалерист решил рискнуть. Конечно, терять «теплое место» в лейб-гвардии Конном полку не хотелось, но молодость сказала свое, и младший Голицын пошел на принцип.

Фантастическая авантюра в Америке проходила как в каком-то сне. Миша даже до конца не верил, что Александр решится выехать, полагая всю подготовку блефом, ведь, не сталкиваясь ранее с ним, Голицын считал его обычным представителем «золотой молодежи», который просто развлекается.

Но все то, что ему пришлось пережить во время той войны — первой в его жизни, легло железобетонным фундаментом в его душе.

Бедные северяне гибли толпами, натыкаясь на их толково организованную оборону. Пулеметы , пушки, плотный винтовочный огонь из укрытий, самое широкое применение ручных гранат, телеграфа, аэростатных корректировщиков и прочего стало для психики Михаила серьезным испытанием. Например, когда он первый раз увидел, как эскадрон кавалеристов превращается в кровавое месиво за какие-то секунды «от руки» одного пулеметного расчета, то чуть ума не лишился. Все, что ему рассказывали в военном училище, за какие-то секунды рассыпалось в прах! Обрушилось, словно карточный домик! Обрушившись, оно высвободило изрядно места в голове, которое пришлось заполнять новыми знаниями, получаемыми при попытках разобраться в происходящих событиях. В том, как же нужно воевать в этом ужасе взрывов и густо свистящих пуль.

И как только Михаил стал учиться, пытаясь осмыслить мелькавшие ситуации, его заметил Александр, и начались частые, емкие и долгие беседы между ними. Великий князь как будто почувствовал перемены, происходящие в Мише, и решил помочь им. Накапливалась «критическая масса» долго, так как сознание сопротивлялось и все норовило «взбрыкнуть» безнадежно устаревшими представлениями. Пока не произошел разговор после ранения, ставший тем хлопком в ладоши, который обрушил долго копившуюся лавину противоречий.

В тот день Михаил не спал после обеда. Ныла рука, да и сон осточертел. С непривычки даже ранение не спасало от жутко изматывающей работы — спать сутки напролет. Поэтому он, чтобы хоть как-то спастись от скуки, рассматривал небо, изучая проплывающие по нему облака. Больше ничего из окна военно-полевого госпиталя не было видно. Вдруг он услышал в коридоре твердый, чеканный шаг, быстро приближающийся к двери, и спустя секунды повернулся на входящего человека.

— Ваше Императорское Высочество, я… — Михаил попытался встать, чтобы поприветствовать вошедшего гостя.

— Миша, не нужно, не вставайте. — Александр быстрым шагом буквально влетел в палату импровизированного госпиталя и, пройдя к койке Голицына, присел на ее край. — Как самочувствие?

— Выздоравливаю… — Михаил посмотрел на великого князя, тот улыбнулся ему в ответ.

— Вы молодец. Умница просто. Помните бой?

— Частично. А… вы его видели?

— Конечно. Тот участок обороны отлично просматривался с КП . — Голицын смущенно улыбнулся. — После того как мне сообщили о попытке штурма, я внимательно наблюдал за ходом развития событий. Сам догадался полк поднять и повести во фланг наступающей пехоте северян?

— Сам. Там же в лоб было бы самоубийством. Да и бойцы пятого сводного полка очень энергично отступали, — Голицын улыбнулся. — Могли затоптать.

— Удар вашего полка, зашедшего через улицу, выходящую с фланга наступающей бригады, смешал все их планы. Буквально через пару минут после вашего ранения мы успели оперативно перебросить четыре пулемета и организовать засаду.

— А что с моими ребятами?

— Они устояли на своей позиции, но треть полка убита или ранена. Янки плюнули на вас довольно быстро и решили продолжать наступление.

— Погодите-ка… — недоуменно посмотрел Михаил на Александра.

— Твой полк просто заблокировали, выкатив туда несколько полевых орудий. Они надежно заперли твоих людей на позициях за баррикадами. Атаковать по узкой улице пушки, заряженные картечью, — самоубийство. И твой заместитель, майор Джордан, это понял.

— Он жив?

— Да, но ранен. Его зацепило пулей. Врачи говорят, что он должен поправиться.

— Хорошо. Умница он. Я думал, что растеряется. Или?…

— Нет, он даже раненный командовал полком. А потом, когда мы перешли в контрнаступление, отдал приказ об атаке полком фланга северян, пытавшихся сохранять порядок. Именно эта атака и принесла основные потери, но без нее разгром не вышел таким всеобъемлющим. После боя мы насчитали около пяти тысяч солдат и офицеров янки. Пленных, как ты понимаешь, мы не брали, так как кормить их нам нечем. Практически в том штурме северяне потеряли дивизию .

— А наши?

— Наши? Ранен только ты, убитых нет.

Михаил недоверчиво посмотрел на совершенно невозмутимого Александра:

— Разве южане не наши?

— Нет, конечно. Но если ты о них спрашиваешь, то их погибло немного, сто семьдесят пять человек и почти пятьсот раненых.

— Почему они не наши? Ради чего тогда мы сражаемся за них? — удивился Голицын.

— Мы сражаемся за интересы Российской империи.

— То есть как? Какие здесь у России могут быть интересы? Да еще такие! — Голицын был уже не столько удивлен, сколько поражен.

— Хм. — Александр встал и прошел по палате. В ней было четыре больничные койки, но соседей у Голицына, по настоянию великого князя, не было.

— Ваше Императорское Высочество, объясните мне, пожалуйста. Я не понимаю вас.

Александр повернулся на каблуках и уставился прямо в глаза Голицыну:

— Михаил… разговор этот будет очень непростой. Война — она намного обширнее, чем ты думаешь. И она никогда не прекращается. Каждый день, каждый час, каждую минуту все население этой бренной планеты участвует в той или иной роли в этой мировой кампании. Все это, — Александр обвел руками вокруг, — лишь малый эпизод глобального противостояния, которое не утихает ни на секунду. Вы думаете, мне больше делать нечего, кроме как бегать по этому континенту, населенному рабами, авантюристами и преступниками?

— Я думал, что вы хотите… — потупил взор Голицын, вспомнив свои крамольные мысли.

— Что я хочу поиграть «в солдатиков»? — Александр ухмыльнулся. — Это нормальная мысль. Большинство точно так и думает. На самом деле все сложнее и проще одновременно. Со стороны кажется, что, выступая на стороне южан, я помогаю Великобритании сохранить влияние и экономический контроль в этом регионе. На самом деле я вмешался в эту войну только потому, что если северяне разгромят южан и вернут целостность своего государства, то очень серьезно пострадает Россия.

— Но как?

— Что ты знаешь о Тихоокеанском регионе? — Александр вопросительно посмотрел на Голицына и, поймав рассеянный взгляд, продолжил: — Вижу, что практически ничего. Тихоокеанский регион — это все земли, которые выходят к Тихому океану. Так вот: Российская империя на текущий момент занимает львиную долю северной части региона. У нас в тех местах пока нет конкурентов. Да, множество контрабандистов и браконьеров, но это излечимая проблема. Если северяне смогут захватить южан, то у них получится крупное государство с мощной промышленностью и дешевым, стратегически важным сырьем под боком. А учитывая удаленность этого государства от традиционной драки европейских держав, оно сможет очень энергично развиваться, не отвлекаясь на необходимость ведения военных действий. Иными словами, если северяне выиграют войну, то их государство получит потрясающие условия для невероятного экономического рывка вперед. Это понятно?

— Да.

— Хорошо. Мощный экономический рывок приведет к тому, что очень быстро у САСШ возникнет потребность в военной и экономической экспансии. Им понадобятся сырье и рынок сбыта. В Африке им особенно ловить нечего, так как сталкиваться с закаленными в постоянной борьбе европейцами будет для них довольно долгое время сродни самоубийству. Для Латинской Америки они еще пока слишком слабы. Поэтому они обратят свой взор на Тихий океан. У России пока позиции на Тихом океане довольно сильные, однако по сравнению с другими европейскими державами. Появление же в регионе сильного игрока с мощной промышленностью под боком поставит нас в очень неудобную позу. У нас-то тут «шаром покати». Да и с транспортом пока сущая беда. Нам приходится практически все стратегически важные товары везти кораблями из Балтийского моря, огибая Европу, Африку и Индию. Да и не только их. Если САСШ смогут победить КША, то в скором времени интересы России в Тихом океане откатятся до прибрежной зоны Евразии. Мы не в состоянии ничего противопоставить нашим заокеанским соседям. Даже построй мы на Балтике огромный флот и перегони его сюда, мы не сможем его содержать — нет ни баз, ни инфраструктуры. И быстро все это не родить. Вот и приходится нам лезть в эту драку, мешая северянам дожать южан.

— Так получается…

— Да, Михаил, да. Так и получается. Чтобы удержать то, что у нас есть, мы должны не только у себя дома штаны просиживать, но и активно влезать в дела по всему миру. Как это ни странно звучит, но благополучие обычного Вани Иванова из деревни Гадюкино какого-нибудь уезда Тамбовской губернии во многом зависит и от того, как Российская империя решает вопросы во внешней политике. Даже успех этой войны и то скажется. Весь мир очень тесно взаимосвязан и буквально пронизан нитями причинно-следственных связей. Это единый организм. — Александр улыбнулся. — Я ответил на твой вопрос относительно «своих» и «интересов России в Северной Америке»?

— Да, Ваше Императорское Высочество.

С того разговора прошло почти пять лет. И вот он, Михаил Голицын, оказался тут — на самом дальнем краю европейских владений Российской империи. Причем не в ссылке, а в качестве уважаемого человека — руководителя особой экспедиции, снаряженной цесаревичем для укрепления позиции России на Дальнем Востоке.

— Ваше высокоблагородие! Ваше высокоблагородие! — По слегка заснеженной улице бежал запыхавшийся курьер. — Прибыли!

«Вот и ладно, вот и хорошо», — подумал князь и, кивнув курьеру, пошел к главному административному зданию.

Голицын уже вторую неделю ждал приезда Стенда Уэйти — бывшего полковника Конфедерации, прибывшего с небольшой группой индейцев-переселенцев на территорию империи в 1864 году. Их высадили южнее Охотска, прямо на голый берег. Американские корабли выгрузили продовольствие со скарбом и, помахав ручкой, отбыли домой. Впрочем, хорошо хоть так высадили.

Как и предупреждал Александр, чероки решили не переезжать в полном составе в Российскую империю: большинство осталось сражаться за свое благополучие там, где они родились. Однако три с половиной тысячи индейцев все-таки пересекли Тихий океан. Не много, учитывая очень незначительную плотность заселения Дальнего Востока даже туземцами. Тем более что многие из званых гостей были довольно хорошо знакомы с цивилизацией. Но на дворе моросила дождиком глубокая осень, куда более прохладная, чем обычно, поэтому чероки, не привыкшие к такой погоде, оказались в очень сложном положении. То есть перед доверенным представителем цесаревича всплыла новая и весьма непростая задача — расселить беженцев по утепленным зимовьям и приставить к какому-нибудь делу.

Александр догадывался о том, что его американские друзья попытаются как-нибудь превратно выполнить свои обязательства, чтобы поставить переселенцев на грань вымирания. Ведь они за людей индейцев и не считали, а потому тяготились условиями договора. Так что Голицын был проинструктирован относительно индейцев заранее, еще в Москве. В частности, цесаревич рекомендовал Михаилу Михайловичу ни в коем случае не селить их в одном месте единым коллективом. Собственно, этот совет и послужил причиной некоторых трений. Стенд просил помощи в зимовке за счет выдачи теплой одежды и еды, дабы основать поселение чероки. А Михаил хотел расселить индейцев семьями по городам и деревням Дальнего Востока, да еще и охочий молодняк забрать в учебные части экспедиционного корпуса.

На первый взгляд обращение за помощью к Голицыну выглядело странно, так как никаких грандиозных постов Миша не занимал. Но, несмотря на это, являлся самым влиятельным лицом в Восточной Сибири и русской Америке, а также прилегающих землях . Подобное влияние имело очень простой подтекст. Во-первых, статус личного порученца цесаревича, с которым никто не хотел ссориться. Во-вторых, наличие реальной силы, способной на месте оперативно решить целую массу проблем «непонимания». Поэтому генерал-губернатор Восточной Сибири Михаил Семенович Корсаков очень внимательно прислушивался к рекомендациям князя Голицына. Ведь, как известно, «до царя далеко, до Бога высоко», а до зубов вооруженные солдаты — вот они.

Конечно, на Дальнем Востоке в те дни уже существовало казачество, но Забайкальское войско даже в самом начале XX века могло выставить от силы две с половиной тысячи бойцов. А в середине 1860-х — едва неполную тысячу, да еще и вооруженную по принципу «чем Бог послал». А у Голицына в распоряжении имелось без малого две тысячи солдат и офицеров , при новейших винтовках, револьверах и даже пулеметах. Шутка ли? Сорок пулеметов! Да, механических, но для тех дней и того региона — невероятная сила. Фактически экспедиционному корпусу противопоставить на Дальнем Востоке в 1860-е годы было нечего, он обладал полным приоритетом влияния.

Впрочем, ругаться с казаками или с официальным руководством Михаил Михайлович не спешил. И даже напротив, сразу по приезде успел совершить несколько важных визитов вежливости и договориться о целом ряде мероприятий на будущий, 1865 год. Перед Голицыным вообще стояло очень много разнообразных задач, которые просто невозможно было решить в одиночку, поэтому Миша и стремился не обострять обстановку, стараясь по возможности договариваться. Хотя, конечно, имел при себе несколько специалистов и благословление цесаревича для ведения совсем уж неформальных переговоров.

Ключевой задачей, поставленной перед Голицыным Александром, стало создание транспортной инфраструктуры в регионе. Причем не абы как, а согласно предварительно разработанному плану, оперативно подгоняемому «по месту».

Одним из элементов этого плана стало судоходство по Амуру и его притокам протяженностью полторы тысячи верст от Николаевска до Сретенска с десятками речных портов. Само собой, для полноценного поддержания речного хозяйства требовалось много чего сопутствующего. Например, судостроительный завод, ремонтные мастерские, училище, несколько начальных специальных школ и прочее. Все это требовалось создавать с нуля при остром дефиците личного состава и ресурсов. Ведь любой болт, любую гайку приходилось везти либо из Москвы через Балтику, либо из Северной Америки.

Другим звеном стал проект железной дороги протяженностью около трехсот восьмидесяти верст (от Сретенска до Усть-Баргузина на берегу озера Байкал). Конечно, сооружение железной дороги в такой глухомани являлось очень сложной задачей, но она требовалась. Александр решил потихоньку начинать уже строить Транссибирскую транспортную магистраль. Безусловно, в сроках он не ограничивал Михаила, понимая, что задача архисложная, но она была поставлена и за нее будет спрошено. Что заставляло Голицына не откладывать ее в далекий ящик, и пусть не спеша, но начинать реализовывать. Да, насыпи и выемки быстро не сделаешь, но изыскания и просеки — вполне. Вот с них он и начал, а дальше видно будет.

Впрочем, одной только материковой инфраструктурой план не ограничивался.

— Как бы то ни было, вы ставите передо мной практически невыполнимую задачу, — сказал Голицын, грустно и задумчиво смотря на цесаревича.

— Я хочу вас расстроить, Михаил Михайлович, эта задача одна из… — Александр улыбнулся. — Ну да не печальтесь. Вы не одни там будете. Я Моргану отпишусь, да еще отсюда, из Москвы, буду вам помогать всемерно.

— Не понимаю я вас. Как же можно вручать дело, которое невыполнимо?

— Уверяю вас, все, что я поручаю, — выполнимо. Как там говорится — глаза боятся, а руки делают? Михаил Михайлович, вы выезжаете туда в качестве моего представителя. Вам самому копать лопатой не будет никакой необходимости. Прибыв на место и развернувшись, вы свяжетесь со мной и начнете потихоньку, в рамках доступных ресурсов, работать над проектами. А я, в свою очередь, начну вливать на Дальний Восток новые ресурсы.

— Деньги? Ими одними каши не сваришь.

— Так никто об этом и не говорит. Переселенцы, технические специалисты разного профиля, промышленное оборудование, воинские части, оружие с боеприпасами и прочее. Все, что может понадобиться на местах. Даже шанцевый инструмент поначалу буду высылать кораблями. Вы поймите, Михаил Михайлович, ваша роль будет заключаться не в ректальном рождении заводов, дорог, пароходов сразу по прибытии, а в администрировании поступающих ресурсов. Вы, как мой верный соратник, будете направлять их в нужное русло, контролируя ситуацию на месте.

— Но ведь я не знаю, как со всем этим управляться!

— А я, думаете, знаю? Мы тут все дилетанты. Кто-то больше, кто-то меньше. В чем-то новом всегда разбираются исключительно методом «научного тыка», не зная того, как, что и почему. Иначе это дело новым и не было. Или вы думаете, вам в ходе боя начальство напишет инструкцию о том, как вести себя в нестандартной ситуации? Голова для чего человеку дадена? Фуражку носить? Нам всем нужно много учиться и работать над собой, но времени просиживать за партой у нас не имеется. Увы. Поэтому предстоит все осваивать на ходу. Рискованно, конечно. Но в противном случае нам придется плестись в хвосте планеты всей, учась у более решительных и умных соседей. — Александр выдержал паузу и вопросительно поднял бровь.

— Хорошо, я вас понял. Давайте по порядку. С созданием транспортной инфраструктуры от Николаевска до берега Байкала все ясно. Думаю, что эту задачу нужно будет развивать дальше. Ведь Амур, судя по прочитанным мною сведениям, не самая лучшая река для судоходства, да и льдом ее затягивает не на один месяц. Это я к тому, что от Байкала до Николаевска нужно будет тянуть железную дорогу в качестве дублирующей транспортной ветки.

— Безусловно, но только после того, как вы соорудите участок от Амура до берега Байкала. И не забудьте о связи. Это очень важный момент. Я выделю вам двадцать телеграфных аппаратов и семь телеграфистов.

— Почему специалистов так мало?

— Просто нет больше. Обучите из местных. Отберите десятка три-четыре пытливых до техники юношей и учите. Благо, что ничего сверхъестественного в этом деле нет. Учите, осваивайте технику и при первой же возможности прокладывайте телеграфную линию от побережья до Иркутска. А потом и во все ключевые города. Без нормальной связи на тех расстояниях никак не обойтись.

— А где столько кабеля взять?

— Пятьсот верст телеграфного кабеля я вам через год вышлю кораблем. Потом еще. Быстро и много не выйдет его изготовить. Зато у вас будет время персонал подготовить, — улыбнулся Александр. — Может быть, получится заказать где-нибудь в САСШ или КША. Но не обещаю.

— Хорошо. Ладно. Что у нас дальше?

— В Николаевске , Новоархангельске , Гонолулу , Наха , Петропавловске, Охотске и на острове Цусима необходимо соорудить полноценные морские порты. Но не только соорудить, но и наладить регулярное сообщение между ними. Кстати, не забудьте развернуть при каждом порту полноценную угольную базу, а также еще одну на атолле Мидуэй. Безусловно, вам понадобятся корабли, так как без грузоперевозок и рыболовства никак не получится обойтись. Джон Морган уже выкупил судоверфь Mare Island NSY на фиктивного владельца American Ships Industry. Директор этой компании будет подчиняться вам лично. Территориально верфь расположена в тридцати семи километрах от Сан-Франциско. Конечно, оборудование там не передовое, но для ваших нужд должно хватить. По крайней мере на первое время.

— А персонал там есть?

— Конечно. Перед покупкой верфь находилась в запустении и имела менее тридцати процентов сотрудников. Так что Джон прошелся по западному побережью и укомплектовал ее персоналом. Он божится, что набирал самых лучших рабочих. Там все одно ребята из-за кризиса практически без работы сидели, так что шли на подписание контракта довольно охотно. Морган писал, что не раз и не два даже до драки доходило у соискателей.

— А почему именно эта верфь? Я слышал, что Новоархангельская верфь с 1838 года строит пароходы.

— Безусловно, задействуйте и ее, но Mare Island NSY выбрана потому, что она находится в зоне незамерзающих вод. Тем более что в Новоархангельске пока имеются весьма серьезные проблемы с персоналом. Там всего жителей раз-два и обчелся. Да и с материалами куда меньше вариантов, как-никак, она стоит на отшибе.

— Кстати, а материалы мне для постройки кораблей где брать?

— Понятия не имею, — развел руками Александр. — Эту задачу вам надлежит решить самостоятельно. В конце концов наладить при верфи новые производства. Думаю, местное население с удовольствием пойдет к вам на работу, если шкурничать не будете.

— Шкурничать? — удивленно переспросил Голицын.

— Думать о себе прежде дела.

— Ваше Императорское Высочество! Да когда же я…

— Знаю. Но мало ли, голова от власти вскружится? Потому и говорю. Мы с вами не самые простые солдаты на этой войне. Как глупости в голову полезут, так утонем. Да еще и Россию с собой на дно прихватим. Так что следите, Михаил Михайлович, тщательно следите за тем, чтобы не потерять верность долгу и уважение собственных подчиненных. Федор Ушаков, Александр Суворов — у вас есть у кого учиться правильным манерам в случае надобности. Не в укор, а в совет. Там места глухие. Не заиграйтесь от чувства всемогущества.

Разговаривали в тот день цесаревич и князь очень долго. По большому счету перед Голицыным ставилась только одна задача — всемерно укреплять положение Российской империи в регионе. Ради этого он и инфраструктуру строить был должен, и под Корею «клинья подбивать», и в Японии поддерживать гражданскую войну, и китайским повстанцам помогать… и вообще — вести полноценную региональную политику.

Для одних только «факельщиков» Голицын вез с собой пятьдесят тысяч винтовок образца 1856 года и шестьдесят шестифунтовых русских пехотных пушек образца 1838 года. Ради такого дела Александр даже вне плана выделил сорок пять токарных и фрезерных станков для частичной модернизации Тульского оружейного завода, где эти заказы и разместили. Станки на завод поставили безвозмездно, а за каждую винтовку платили стандартную закупочную цену, поэтому недоброжелатели Александра в правительстве не смогли пролоббировать отказ. С пушками же Саша поступил проще — он выкупил образцы с изношенными стволами и перелил их на московском оружейном заводе МГ. Много этого вооружения или мало? Судите сами. К 1865 году «Восьмизнаменная армия» династии Цинь насчитывала около двухсот пятидесяти тысяч человек и была вооружена на уровне XVII века. А те немногие стрелки из фузей могли бить от силы на сто — сто пятьдесят шагов. Дальше просто пуля не летела. Да и той же полевой артиллерии у них не было просто как категории.

Зачем Александру нужно было поставлять китайским повстанцам оружие? Все просто. Цесаревич стремился максимально ослабить Китайскую империю, а если получится, то и раздробить на множество малых государств. Ведь по отдельности они слабее и их легче подмять под себя России. Именно по этой причине Саша смог выбить у отца бумажку, дарующую Голицыну полномочия вести от лица Российского правительства переговоры с любыми местными властями. Мало ли, границу поменять нужно будет.

Александр, сидя за своим рабочим столом, позвонил в колокольчик, и в кабинет вошел дежурный.

— Пригласите на вечер Павла Георгиевича. И передайте, чтобы взял с собой все документы по делу «Омега». И еще Виктора Вильгельмовича с Алексеем Петровичем оповестите о том же. Часов в семь пусть оба и подходят.

— Слушаюсь, Ваше Императорское Высочество, — козырнул дежурный и поспешно вышел за дверь.

Вечером явились все трое. Дежурный доложился, и приглашенные гости степенно зашли в кабинет цесаревича, крепко сжимая в руках толстые картонные папки, набитые какими-то бумагами.

— Рад вас видеть. Присаживайтесь, — Александр кивнул им на кресла, установленные подле его стола специально для посетителей. — Николай, — обратился цесаревич к уже выходящему дежурному, — ко мне никого не пускать и постарайтесь не отвлекать на текущие дела. Завершим совещание, подойдете сразу с пакетом.

— Есть! — вытянулся дежурный и окончательно скрылся за дверью, аккуратно прикрыв ее за собой.

— Итак, товарищи, начнем-с. Давайте по порядку. Алексей Петрович — вам слово.

— Как вам будет угодно, — кивнул Путятин, развязывая завязки своей папки. — Экспедиция Федора Петровича продвигается очень медленно. По последнему донесению, две недели назад вошла в Омск. А это отстает от запланированного графика на три месяца.

— Чем вызвана задержка?

— Дорогами. Точнее, их отсутствием. Да и конфликты с местным руководством нередки. Столь серьезная и обстоятельная экспедиция чиновников пугает. Еще и доносы на них идут сплошным потоком, а их Федор Петрович обязан проверять по мере своих возможностей.

— Много выявили нарушений?

— Массу. Кхм. — Алексей Петрович на несколько секунд задумался. — Если говорить откровенно, то честных чиновников, особенно высокопоставленных, в экспедиции не встречается. Кеппен доносит о совершенно диких вещах.

— Насколько?

— Сорок семь разного рода чиновников на текущий момент скоропостижно скончались. И пока не ясно число их подручных. Разбито три банды общим числом до ста семидесяти человек.

— Вместо усопших кто назначен? Их бывшие замы?

— По-разному. Но после замены дела более-менее стабилизировались. Воровать, конечно, продолжают, но с умом. Я бы даже сказал — аккуратнее и скромнее. Да и в поведении многое переменилось.

— Хорошо. Соберите несколько оперативных групп по три-четыре человека и пройдитесь по всем доносам, поступившим из крупных городов по ходу следования экспедиции. Только аккуратно. Не светитесь. Мне нужны коррупционные схемы и ключевые лица, на которых они крутятся. При строительстве Транссиба, я думаю, нужно будет подстраховаться и убрать всех, кто сможет помешать этому делу. Где-то физически ликвидировать, где-то перевести на другую должность, где-то осудить. Понятное дело, что всех не уберешь, поэтому я хочу знать — что там да как и с кем можно иметь дело. Задача ясна?

— Вполне.

— Хорошо. Что по второстепенным вопросам экспедиции?

— До Омска в целом изыскания завершены. Федор Петрович подготовил достаточно материалов для начала строительства железной дороги. С картами все намного хуже. Он занимается уточнением только предстоящего маршрута железной дороги, корректируя и отмечая все сопутствующие объекты, такие, как речушки, озерца, сопки и так далее. А также по возможности уточняет места для геологической разведки.

— Таких мест много?

— Хватает. На данный момент выслали двадцать три экспедиционных отряда для проверки его предположений. Еще семнадцать заявок просто некем отработать. Думаю, дальше будет больше.

— Это неплохо. Пусть лучше будут неотработанные ориентиры для геологов-разведчиков, чем их не будет вообще. А с фотографиями как обстоят дела?

— Сейчас в нашем архиве тысяча семьсот двенадцать фотокарточек. На них запечатлена природа, населенные пункты, люди. Все подписано с той или иной точностью. Работаем над альбомами.

— Хорошо. Тогда по этому вопросу все. Товарищи, — Александр обратился к фон Валю и Дукмасову, — у вас вопросы или дополнения?

— Ваше Императорское Высочество, — Павел Георгиевич почесал затылок, — на днях мне сообщили, что компания САСШ Western Union Company занимается проектом по соединению Европы с Америкой телеграфным кабелем через Берингов пролив и Россию. Я подумал, что этот вопрос напрямую будет касаться экспедиции Федора Петровича.

— Интересно… — Александр задумался. В его воспоминаниях были только кабели, уложенные по дну Атлантического океана. — И на какой стадии находится этот проект?

— С тех пор как «Грейт Истерн» стало прокладывать кабель между Северной Америкой и Европой, дела Western Union Company идут печально. Сейчас стадии, собственно, никакой и нет. Они ищут желающих вложиться, но с ними беда. В Европе и Америке гуляет расхожее мнение о том, что через дикую Россию тащить кабель очень неразумно.

— А вы что думаете? — обратился Александр к Алексею Петровичу.

— Хороший проект. Но, как мне кажется, весьма дорогой.

— Павел Георгиевич, напишите директору Western Union Company письмо о том, что я хотел бы с ним побеседовать по поводу вложений денег в их проект трансконтинентального телеграфного кабеля. После того как он отреагирует, сделайте утечку в прессу через Моргана. Я в одиночку платить за все это удовольствие не собираюсь.

— Хорошо, — сказал Дукмасов, делая аккуратную запись в блокноте.

— И еще, Виктор Вильгельмович, изучите вопрос диверсии на «Грейт Истерн». Думаю, взрыв котлов, приведший к затоплению судна где-нибудь в Атлантике, будет нам интересен.

— Ваше Императорское Высочество, а экипаж и пассажиры этого чудного корабля спасутся?

— Боюсь, что взрыв будет очень мощным, а потому судно стремительно затонет, не дав провести эвакуацию людей. — Александр улыбнулся. — Попробуйте в машинном отделении заложить максимально большой заряд. Павел Георгиевич, где сейчас находится корабль?

— Где-то в портах Великобритании. Готовится к восстановлению оборванного трансатлантического кабеля.

— Отменно. Задействуйте свою агентуру. Думаю, несколько сотен килограммов тротила вы сможете заложить в виде единого фугаса. Ведь так?

— Да, конечно. В такой обстановке это не должно вызвать затруднений. Предполагаю, что бункеровка в полном объеме будет проводиться непосредственно перед выходом в море. Это позволяет нам пронести хоть тонну взрывчатки и заложить ее в угольных ямах.

— Хорошо. Теперь все по этому делу? — Александр посмотрел на своих гостей и, не видя никаких возражений, продолжил: — Тогда переходим к следующему вопросу. Виктор Вильгельмович, начинайте.

— С чего именно?

— Да с самого провального участка и начинайте.

— Как вам будет угодно. — Фон Валь немного порылся в бумагах и, достав нужные, продолжил: — Амазонка. Экспедиция Петра Петровича Семенова .

— Так, и что с ней случилось?

— Как я смог выяснить, англичане и французы нам активно противодействуют. Из-за чего местные племена как будто с ума сошли. Половина личного состава экспедиции погибла. Остальные находятся практически в осадном положении.

— Они все-таки смогли закрепиться?

— Да. Петр Петрович пишет, что его отряд занял несколько важных точек на берегу Амазонки и ее притоков. Там сооружены паллиативные форты и организованы пристани. А для поддержания транспорта на реке там бегает два сильно изношенных паровых катера.

— Откуда они их взяли?

— Выменяли на каучук у правительства Бразилии.

— Хорошо. Что они сами просят?

— По меньшей мере, две роты солдат. Он считает, что нужно «пообщаться» с туземцами на более понятном для них языке.

— Ха, — усмехнулся Александр, — какой он, однако, гуманист!

— Да они с нашими людьми даже разговаривать не хотят!

— Хорошо. Решите вопрос с проектом легкой речной канонерской лодки. Вооружение — четыре пулемета и одна курсовая казнозарядная двенадцатифунтовая пушка Армстронга. Ход — не меньше десяти узлов. Сколько вам нужно времени?

— Не знаю, Ваше Императорское Высочество. Думаю, не меньше года. Нужно же конкурс провести, а не первый попавшийся проект брать.

— Хм… ладно. Заодно наведите справки о том, где их поближе к Амазонке можно будет построить.

— Будет исполнено, Ваше Императорское Высочество, — кивнул фон Валь.

— А пока пошлите Петру Петровичу три роты солдат, запросив с него до роты для отправки в Россию. Ну и пулеметов штук двенадцать туда пошлите с командами. Причем солдат отбирайте не абы как, а толковых. Эти сложнейшие условия, замечательная возможность для подготовки частей особой выучки. Кстати, как у Генри Тейлора идут дела?

— Хорошо. Заказанное вами ружье с трубчатым магазином под унитарный патрон им почти закончено. По крайней мере, первая модель готова и сейчас проходит стендовые испытания.

— Это та, которая со скобой для перезарядки?

— Да.

— На каком калибре в итоге Генри остановился?

— Ровно один дюйм . Он посчитал, что этого достаточно, несмотря на рекомендации. Говорит, что отдача становится слишком высокой для быстрой стрельбы.

— Что показывают стенды?

— Хорошую стрельбу пулей на сто — сто пятьдесят метров и удовлетворительную — картечью. В плане надежности — не очень живучий «ствол» получился, но как временное решение можно использовать.

— Тогда размещайте заказ на заводе МГ, штук триста. И как будут готовы — высылайте Петру Петровичу. С патронами сможете решить проблему?

— Не знаю. Генри решил их делать на бездымном порохе, да и с лаком для картонных стаканчиков пока затруднения.

— Бездымный? — Александр удивился. — Ведь договорились его пока не светить.

— Генри уверяет, что с ним получается вести намного более точную и управляемую стрельбу из его ружья из-за меньшей отдачи. Да и засоряется она меньше.

— Ладно, все одно она в глухомани будет использоваться. А что с лаком?

— Мы работаем над дешевой и надежной пропиткой для полноценной гидроизоляции картонного стаканчика гильзы, вставляемого в латунное донце с капсюлем. Пока не очень получается.

— А другая есть?

— Конечно.

— Работы продолжайте, а пока разворачивайте производство патронов с наилучшим из возможных решений. Пулевых патронов делайте по одному против десяти картечных. Думаю, пули они смогут отменно пускать и из винтовки с пулеметами. Так. Что у нас есть еще из специального снаряжения?

— Идут работы над бронежилетом со стальными наклепанными пластинами, новыми образцами амуниционной разгрузки, униформой из пятнистой ткани защитного цвета и прочими вещами. Но все это пока в стадии разработки. Готового нет ничего.

— Держите руку на пульсе. Передайте, чтобы обо всех успехах или провалах по данному сектору разработок дублировали доклад мне лично.

— Хорошо, Ваше Императорское Высочество.

— Так, пошли дальше. Как у нас обстоят дела на парагвайском пятачке?

Дела у Михайловского обстояли намного лучше, чем у их северных коллег. Строительство русской военно-морской базы в Александровске-на-Паране и большого порта-спутника практически завершилось. Особую роль в этом деле сыграли Бразильская империя и Парагвайская республика, которые в ходе минувшей войны громили Аргентину. Броненосцы Лопеса смогли полноценно заблокировать Буэнос-Айрес и обеспечить надежное сообщение по рекам Парагвай и Парана. Ведь противопоставить им противнику было просто нечего. Так что, быстро пустив ко дну все, что только может плавать у аргентинцев, этим любимцам Лопеса пришлось искать место для постоянного базирования. Как ни странно, выбор пал как раз на разворачиваемую русскую военно-морскую базу, которую Парагвай и Бразилия ударными темпами бросились отстраивать. Лопес с ди Суси опасались открытого вмешательства Великобритании, аналогичного тому, что произошло несколько лет назад во время Гражданской войны в САСШ. Ведь ничто не мешало англичанам «сдать в аренду» подошедшую эскадру крейсеров. Поэтому латиноамериканским союзникам требовалась дружественная, но формально нейтральная территория, на которой броненосцы не только смогли бы базироваться, но и ремонтироваться, не опасаясь нападения. А тут такое удобное со стратегической точки зрения место.

Но все обошлось. Боевые действия ушли от русла Параны, и смысл передачи Аргентине эскадры полностью пропал. Броненосцев Великобритания выделить бы не смогла, а деревянные корабли на блиндированные конструкции бросать бессмысленно.

— То есть правительственные войска Аргентины разбиты уже больше чем два месяца назад?

— Именно так, но активное вмешательство Великобритании привело к тому, что война из обычной плавно перешла в какую-то умопомрачительную бойню, в которой армия Лопеса стала одной из действующих сторон.

— Странно… — Александр задумался. — Вы ведь мне докладывали, что народ Аргентины не стремится воевать с парагвайцами, считая их чуть ли не братьями.

— В семье не без урода, — развел руками Виктор Вильгельмович. — Эти борцы за «свободу и независимость» сколачивают банды и присягают на верность сбежавшему в Лондон президенту Аргентины. После чего англичане им отсыпают старого оружия с военной амуницией, и вуаля — очередной партизанский отряд готов.

— И что, они серьезно воюют против Лопеса?

— Нет, конечно. Почти вся их деятельность связана с грабежом местного населения и разборкам между собой. С войсками Лопеса они стараются дел не иметь, так как те и вооружены лучше, и обучены серьезнее, и с дисциплиной там порядок.

— А сам Франциско что думает делать?

— Аккуратно, потихоньку вытесняет с занимаемой территории эти банды, оккупируя Аргентину. Ну а местное население ему активно помогает, поэтому особенно серьезных потерь он не несет. Сейчас всего пять банд осталось, остальные полностью уничтожены в боях. Да и эти — сводные части, побитые парагвайцами в сражениях.

— Зачем Лондон вооружает повстанцев? Он надеется выиграть войну?

— Вряд ли. Мне кажется, правительство в изгнании обещает золотые горы.

Впрочем, еще до того как Лопес разбил последнюю банду и взял всю Аргентину под свой контроль, в Рио-де-Жанейро начались мирные переговоры между прибывшим правительством Аргентины и Лопесом. Бразилия же, не участвуя в боевых действиях, ограничиваясь лишь обширными военными поставками соседу, выступила как нейтральная сторона.

Итогом мирных переговоров стал заключенный 15 марта 1865 года «Парагвайский трактат», устанавливающий новые границы в регионе. За Российской империей закреплялся Александровск-на-Паране с прилегающей территорией, несколько расширенной по инициативе Лопеса — в благодарность за помощь. Уругвай полностью аннексировался Бразильской империей, осуществившей еще осенью 1864 года его оккупацию. Парагвай же увеличивал свою территорию вдвое. За ним закреплялись все спорные земли с Бразильской империей, все аргентинские владения по левому берегу Параны, а также весьма значительные районы, прилегающие к городам Сальто, Буэнос-Айрес, Хунин, Росарио и так далее. Мечта Лопесов о выходе Парагвая к морю сбылась, в равной степени с помыслами Лондона о получении военно-морских баз в южной части Латинской Америки. Ведь Аргентина становилась фактически «дочерним предприятием» Великобритании, подписав первый в истории договор, делающий ее доминионом .

— Павел Георгиевич, запросите подробный отчет по состоянию Александровска-на-Паране. Я хочу поговорить с отцом о том, чтобы наладить регулярные учебные плавания между Санкт-Петербургом и этой базой.

— Хорошо, Ваше Императорское Высочество, но это займет время. Мне нужно будет списаться с Михайловским.

— Я вас не тороплю. Так, Виктор Вильгельмович, продолжайте. У нас осталась Африка?

— Да. Проект «Оазис», возглавляемый Сергеем Петровичем Боткиным .

Боткин оказался самым талантливым и удачливым администратором из всех руководителей экспедиций, посланных Александром. В устье Оранжевой реки он довольно быстро развернул полноценный форт, названный им Солнечным. А рядом с ним — морской причал с неплохим волнорезом, сооруженный простым навалом камней грядой, и речной порт. Но на этом Сергей Петрович не остановился.

— А как дела обстоят внутри форта?

— Судя по отчету Боткина, вполне неплохо. Несколько больших резервуаров с пресной водой позволяют не только решить вопрос питья и приготовления пищи, но и полностью перекрыть потребность личного состава в вопросах гигиены. Каждую неделю он проводил обязательный банно-прачечный день. Ежедневные умывания и мытье рук перед каждым приемом пищи. Это и многое другое пока помогают избегать ему эпидемий, да и вообще у него практически нет потерь в личном составе. Он сам пишет, что ему в этом деле очень помогает казарменное положение и армейская дисциплина. Без них, как он считает, было бы все намного хуже.

— Я так понимаю, там возводятся какие-то хозяйственнобытовые и жилые постройки. Какой материал они применяют?

— Сергей Петрович, как вы и рекомендовали, наладил связь с Михайловским, и ему много чего возят из Бразилии и Парагвая. В частности, немало бурого угля для отопления и технологических нужд. Там, конечно, пустыня, но довольно холодная, особенно по ночам. Иногда требуется отапливать помещения. Древесину везут тоже из Бразилии. Это оказалось дешевле и проще, чем закупать у соседей, практически не разрабатывающих этот вид сырья. Плюс Сергей Петрович соорудил небольшую мастерскую по выделке красного кирпича. Первоначально планировали сушить на солнце, но поставки очень дешевого бурого угля решили проблему в другом ключе.

— Это неплохо. А много ли кирпича вырабатывает мастерская? — Александр несколько скептически хмыкнул: — Там же вроде бы в команде не было специалистов по этому вопросу.

— Недурственно. Конечно, не завод, но для всех текущих нужд хватает, позволяя пускать дефицитную древесину на более важные задачи. Да и особых специалистов там не потребовалось, дело-то нехитрое.

— А стены самого форта из чего изготовлены? Тоже из кирпича?

— Валуны. Их там много.

— Навалом?

— Конечно. Хотя местами люди Боткина используют глину для уплотнения.

— Хотел бы я взглянуть на все это. — Александр задумался. — Фотографий нет?

— Нет, мы не смогли найти добровольца, чтобы ехать в такую глушь.

— Попробуйте найти. Уж постарайтесь, Виктор Вильгельмович. Да и Павла Георгиевича и Алексея Петровича подключайте. Мне нужен штатный фотограф в этом проекте. Хм. — Александр задумался, взяв паузу. — По постройкам все?

— Нет. Рядом с большим водопадом на реке Оранжевая Боткин поставил дежурный форт — Андреевский. Это примерно в двухстах семидесяти верстах от устья.

— То есть он потихоньку продвигается в сторону Трансвааля?

— Именно так. Просит у нас речных пароходов для реки, ибо на лодках против течения ходить тяжело, даже под парусом.

— Я думаю, актуальность проекта речной канонерки стала сильно выше. — Александр выразительно взглянул на Виктора Вильгельмовича, и тот кивнул в ответ, после чего продолжил:

— Кстати, помимо пароходов, Сергею Петровичу требуется много менового товара для торговли с местным населением.

— Зачем это ему сдалось?

— После нескольких стычек его люди захватили в плен некоторых довольно уважаемых местных жителей. Подержали в гостях, побеседовали и предложили «дружно жить вместе». Вот аборигены и наладились в гости, да не просто так, а с каким-нибудь хламом. Хотя, конечно, те же коровы очень даже недурственно помогают людям Боткина выживать. Он их мясо сушит и солит, запасая впрок. Плюс через Моргана заказал оборудование для небольшого консервного завода. Я пока не подписывал, хотел с вами посоветоваться.

— Подписывайте. Им это действительно нужно.

— Там ведь в британской Капской колонии большие проблемы. Конфликт на конфликте. Англичане совершенно негров за людей не держат, вот они оттуда и бегут. Пытаются сопротивляться, но каждый раз заканчивается плачевно.

— Сергей Петрович у нас просто умница. Если получится интегрировать этих аборигенов в наше общество, то мы надежно закрепимся в Южной Африке.

— Он уже занялся этим. Как я уже выше говорил, на нашу территорию идет довольно обширная эмиграция аборигенов из Капской колонии. Так вот, большая часть этих эмигрантов — женщины, в том числе и молодые. А в подчинении Сергея Петровича практически поголовно одни мужчины. Ну, он и решил совместить, так сказать, приятное с полезным.

— Бордель открыл? — удивленно спросить цесаревич.

— Нет, что вы! Сергей Петрович как раз напротив — очень жестко пресекает подобные поползновения. Всем солдатам и унтер-офицерам, которые, как правило, не женаты, он предлагает исправить это недоразумение, взяв себе юных негритянок. Само собой, после крещения и мытья. И вы знаете, берут. Уже треть гарнизона обзавелась темнокожими девушками в качестве второй половинки.

— Ого!

— Да, я тоже был удивлен, когда узнал.

— Их чему-нибудь учат?

— Конечно. Боткин организовал для них школу и учит русскому языку.

— При подготовке сменной команды половину этих любвеобильных молодцов верните в Москву. С женами и, если будут, детьми. Пусть эти дамы тут немного поживут, осмотрятся. А потом в новую смену едут в колонию, рассказывать своим бывшим соплеменникам о том, что собой представляет Россия. С мужьями, само собой. А местные вожди не партизанят?

— Им нет никакого смысла это делать. Сергей Петрович выстраивает взаимовыгодное сотрудничество с их людьми. Боюсь, что если они вздумают воевать против нас, то в племенах их не поймут и не оценят. После общения с англичанами человечное отношение притягивает к себе людей.

— Это хорошо. Отпишите Боткину, чтобы он попробовал пригласить детей вождей в Москву на учебу. И вообще передайте от меня ему благодарность. — Виктор Вильгельмович кивнул, делая пометку в блокноте. — А вы, — обратился Александр к Павлу Георгиевичу, — подготовьте документы на представление Сергея Петровича к ордену Святого Владимира. Я постараюсь их подписать у Его Императорского Величества. Кстати, а что там по алмазам?

— По алмазам… — Фон Валь сделал паузу, перебирая листочки, и, выбрав нужный, продолжил: — Все так, как мы предполагали. Разработка силами подчиненных Боткина началась к северу от форта Солнечный. Через неделю в Москву должна прийти очередная партия.

— Хорошо. Павел Георгиевич, как обстоят дела с нашим участком проекта «Оазис»?

— Овчинникову уже выделили помещение для организации крупной мастерской и учебных цехов. Слушателей ювелирного училища тоже набрали, сейчас Павел Акимович там начал вести вводные лекции.

— Как с оборудованием?

— Все в порядке. Мы закупили все, что просил Павел Акимович, в полном объеме, и скоро оно должно приехать в Москву.

— Хорошо, выделите десятую часть алмазов из каждой партии для учебных целей. В первое время, по крайней мере. Пусть ребята учатся с ними работать. Это, конечно, серьезные потери в финансах, но «на кошках» тренироваться толку мало. Нам нужны специалисты экстра-класса, поэтому не будем жадничать.

Первые алмазы, добытые в Намибии, уже поступили на европейский рынок, снимая самые жирные сливки из-за огромных наценок с продаж. Дело в том, что эти камни в те годы считались очень редкими и крайне дорогими, настолько, что были доступны только самым состоятельным людям. Так что на первых порах даже те незначительные объемы добычи и продаж имели впечатляющую доходность. А вот дальше Александр прогнозировал проблемы, так как рынок будет насыщен, то есть покупать эти камешки станет некому.

В связи с этим у цесаревича проскочила мысль сделать так же, как в свое время поступила компания de Beers. По крайней мере, попытаться, ибо первый в истории опыт по продаже населению ненужного ему товара все-таки имел совершенно непредсказуемые проблемы. Да, по сути, как и любое новое дело.

Александр подошел к решению задачи как к обычной маркетинговой процедуре из своей прошлой жизни. То есть занялся так называемой непрямой рекламой, а именно — произвел более десятка заказов на книги об алмазах у самых различных авторов Европы. Мало того, поручил составить «копию» древнего персидского трактата о чудодейственных качествах алмазов, которые буквально от всего спасали. Попросту устроил откровенный подлог, вспомнив о широком распространении подобных методов не только в коммерческой, но и политической деятельности. Параллельно через своих агентов заказывал статьи в европейских газетах о хоть сколь-либо знаменательных событиях, связанных с алмазами. Само собой, исключительно позитивного толка. И такие же статьи, только в негативном ключе, описывающие злоключения владельцев иных редких и известных камней. Причем на первых порах стараясь обходить стороной драгоценности британской короны, подготавливая почву для того, чтобы показать их в будущем в весьма нелицеприятном свете.

Одним из основных концептов, под которым началось продвижение алмаза на рынок, стало позиционирование его как камня здоровья, счастья и удачи, ориентированное на самые широкие массы людей. Вторым ключевым пиар-фокусом стало продвижение кольца пусть с хоть крохотным, но бриллиантом в качестве единственного достойного обручального кольца. Любишь девушку? Ценишь девушку? Изволь продемонстрировать. Не очень красивый шаг из технологической обоймы общества потребления, но он был настолько естественен для цесаревича, что Саша о подобных контекстах даже не задумывался.

По большому счету вся эта рекламная кампания шла только для того, чтобы развенчать устойчивое мнение о том, будто бриллиант — это камень королей, без чего не получалось снять ценовые и психологические ограничения на покупку его широкими массами. А ведь в ближайшее время «стекляшек» на рынке должно было стать существенно больше. И к этому следовало готовиться. Тем более что туда нарастающим потоком втекал не только ручеек русского торгово-промышленного объединения «Африканский алмаз», но и еще один — от британской компании New British Mining.

Впрочем, на этом история большой авантюры с алмазами не заканчивалась. Памятуя об одном из самых успешных коммерческих писателей XIX века Федоре Михайловиче Достоевском, цесаревич списался с ним и пригласил в Москву. Надо сказать, что письмо пришло очень вовремя, так как незадолго до этого Федор Михайлович потерял жену и брата. Это не считая того, что с финансами у писателя дела обстояли довольно печально. Собственно, у Достоевского этот фронт жизнедеятельности всегда был провальным, но не будем об этом.

Федор Михайлович приезжает незамедлительно, стараясь убежать от гнетущих воспоминаний и кредиторов, и оказывается совершенно огорошенным — Александр предлагает ему объехать всю Европу с написанием обширных путевых заметок. Причем пожелания заказчика упирались в два важных момента. Во-первых, необходимо было отражать как можно более негативные и нелицеприятные моменты из жизни «Старушки Европы», а во-вторых, подмечать и выдумывать вставки в виде чудесных историй о разных уникальных предметах, среди которых регулярно должен был всплывать алмаз как источник счастья и удачи. Само собой, в случае согласия цесаревич покрывал все долги Федора Михайловича перед кредиторами, обеспечивал командировочные расходы через приставленного к нему секретаря — миловидную и очень ответственную даму из женского взвода службы личной охраны цесаревича. Кроме всего прочего, писатель должен был поклясться, что более не будет играть в азартные игры. Если же цесаревич узнает о нарушении обета, то расправа не замедлит себя ждать, а после нее тело безвременно ушедшего игрока будет сдано для опытов в анатомический театр и никогда не будет погребено по христианскому обычаю. Для глубоко верующего человека, каким был Федор Михайлович, подобная форма устрашения возымела свое действие. Он, конечно, не горел желанием подписываться на такое, но особых вариантов у него не было, тем более что от столь щедрых предложений персон, подобных Александру, отказываться не принято. Да и смысла в этом не было никакого, так как Достоевский и сам тяготился своей страсти, но не имел сил от нее избавиться по собственной воле, а тут такой замечательный повод. Не говоря уже о том, что на какое-то время его жизнь превратится практически в сказку, когда его единственным занятием станет то, что он и без того любил, а именно путешествия и писательство, без каких-либо забот о содержании. Впрочем, в этом деле была небольшая особенность. Понимая, что путешествующая с Федором Михайловичем дама будет вызывать ненужные подозрения в излишней распущенности писателя, Александр в приказном порядке отдал писателя с приставленной к нему девушкой под венец. Впрочем, они не сопротивлялись и выглядели вполне довольные таким поворотом событий.