Глава 8
5 августа 1890 года. Москва. Кремль. Николаевский дворец
Павел Ильич Плотников после занятия своего поста начальника Имперской разведки регулярно являлся на личный доклад к Императору, правда, на этот раз вызов пришел неожиданно.
– Здравствуйте, Ваше Величество.
– Добрый день, Павел Ильич. Гадаете, почему я вызвал вас во неурочное время?
– Признаться, да. Видимо, случилось что-то неординарное?
– Случилось. Но, во-первых, еще раз хочу поблагодарить вас за четкое проведение операции «Феникс». И… Пришла пора ее завершать.
– Нужно подготовить м-м-м… почву для легализации?
– Напротив, Павел Ильич. Вот вам конверт, там инструкции. Вскроете лично в своем кабинете. Всему, что там изложено, следуйте буквально.
– Слушаюсь, Ваше Величество.
– Теперь о текущих делах, – сразу подобрался Император. – Вы мне докладывали о том, что Морган погиб со всей своей семьей. Так вот. Это не так. Он мне отписал незадолго до покушения, что за ним плотно следят и он опасается трагичного исхода. А через месяц после, через нашего личного связного, пришла шифрограмма, данная его женой по старинному шифру, который мы использовали лишь во времена ее английской практики.
– Почему я не знаю этот шифр?
– Это шифр, выполненный в форме песни, которую, кроме меня и нее, никто не знает. Так вот, она поведала о том, что они живы и здоровы, – Александр прошелся по кабинету, взглянул на терпеливо ждущего Плотникова и продолжил: – Павел Ильич, вам предстоит заново налаживать каналы связи с Морганом. Действовать предстоит крайне осторожно и аккуратно, чтобы не насторожить наших общих с ним врагов. И это не только англичане, но и «вольные каменщики», чьей агентурной сетью мы, увы, пока практически не занимались. Еще раз повторяю, будьте крайне осторожны. А теперь ступайте, предварительные соображения доложите по готовности.
Когда Плотников, вернувшись к себе, вскрыл конверт, там оказалось два листка бумаги. На первом – точнее неровно разорванной его половине, были часть императорского вензеля и рисунка какой-то диковинной птицы с длинным хвостом и мелкими зубами, растущими из клюва. Второй содержал краткую инструкцию: «В течение ближайшего месяца к вам обратится один ваш хороший знакомый. Если он отдаст вам ответную часть рисунка, передайте фигурантов ему с рук на руки. После этого вы и все остальные участники должны навсегда забыть об этом деле».
А в кабинете Императора в это время начинался другой разговор.
– Присаживайтесь, Михаил Прохорович. У меня к вам несколько необычное дело. Нужно помочь нескольким товарищам, вернувшимся… ну, скажем, из-за кордона.
– Слушаюсь, Ваше Величество. Позвольте вопрос: какова степень секретности?
– Высочайшая, Михаил Прохорович, самая высочайшая. Теперь подробности: во-первых, эти люди вам хорошо известны, собственно – вот фотографии.
– Как! Это же…
– Не надо лишних слов, Михаил Прохорович, даже здесь. Эти люди не только живы, но и невредимы. Весь тот спектакль разыгран для Европы. Или вы думаете, Альфреду удалось бы уговорить Вильгельма и Алессандро без весомых аргументов? Им нужно было увидеть меня человеком, который начинает сходить с ума. И они увидели. – Александр посмотрел Михаилу Прохоровичу прямо в глаза. – Я никогда не разбрасываюсь людьми, преданными мне и Империи. Даже если они оказались недостойными занимаемого поста. Мои люди для меня значат очень много.
– Но как же ваш лозунг «Империя превыше всего»? – несколько опешил растерянный Михаил Прохорович Кривонос.
– Это не лозунг, это формула, по которой я живу. Сказанное мною ей не противоречит, ибо как вы будете относиться к делам Империи, если Империя будет плевать на вас? Интересы Империи, вне всяких сомнений, выше любых личных интересов. Но я вижу в ваших глазах вопрос, – усмехнулся Император. – Да, решись они пойти против интересов России, то вопрос стоял бы иначе… Итак, Михаил Прохорович, вот вам конверт, вскройте его в своем кабинете лично.
Вернувшись к себе, Кривонос размашисто перекрестился: «Спасибо, Господи, что не дал мне тогда усомниться. А ведь по самому краю прошел». После чего вскрыл пакет, содержавший половину уже знакомого читателю рисунка и весьма подробные пожелания Императора о дальнейшей судьбе интересующих его людей.
Интерлюдия
Прошло несколько месяцев, и в одном из уездных городов необъятной Империи поселился отставной капитан-кавалерист. Его сопровождали пожилой денщик гренадерских статей и две девицы: старшая дочь лет двадцати и внучка, оставшаяся от младшего сына, погибшего три года назад в Югославии. Осмотревшись на месте, капитан написал своим друзьям-сослуживцам, что городок действительно тихий, но незахолустный и жить в нем весьма приятно. Вскоре к нему присоединились несколько отставников, не наживших за годы службы ни семей, ни больших капиталов, а еще чуть позже приехал и двоюродный брат, после отставки пошедший по торговой линии. Как трепался в кабаке его пьяненький приказчик, хозяин попытался закрепиться со своей коммерцией «в столицах», но не преуспел и решил податься с семьей и остатками капиталов куда-нибудь в провинцию. Впрочем, тех остатков вполне хватало для безбедной жизни. Неудавшийся купец приобрел и отремонтировал двухэтажный дом с двором и небольшим садом, расположенный на тихой улице всего в нескольких кварталах от главной площади городка, и пригласил к себе жить всю компанию отставников во главе с братом. Обе его дочери так ладили с дочерью и внучкой капитана, что казалось, будто они росли вместе, что было решительно невозможно – ведь братья служили далеко друг от друга. А впрочем, чего не бывает на свете…