Андрей Павлович Глебов стоял на площадке замаскированного наблюдательного пункта и внимательно всматривался в позиции противника, благо что новомодные стереотрубы вводились решительно и безжалостно в частях Красной Армии. Маскировка «повстанцев» оставляла желать лучшего настолько, что Глебов в очередной раз ухмыльнулся, видя, как смешно и аляповато все «спрятано» у противника. Траншеи, стрелковые ячейки, пулеметные гнезда. Все было как на ладони. А главное – люди, блуждающие по позициям и выдающие их с головой. Даже батареи, расположенные на формально скрытых позициях, и то замечательно наблюдались по отчетливому движению людей и транспорта. Хотя, конечно, первоначально их приняли за склады.

– Товарищ ротмистр, – обратился к Андрею Павловичу связист в больших наушниках-лопухах, сидящий возле переносной радиостанции малой мощности, которая, к сожалению, позволяла поддерживать связь только морзянкой, зато легко переносилась одним человеком и могла автономно работать до недели. – Холм запрашивает подтверждение. – Глебов отодвинулся от стереотрубы и потер уставшие глаза.

– Подтверждайте. Все наблюдаемые объекты были обнаружены на предполагаемых местах. – Связист кивнул, поправил наушник и заработал ключом. Спустя минуты две он снова обратился к ротмистру:

– Вас просят прибыть на КП.

– Сержант Антонов.

– Я.

– Продолжайте наблюдение.

– Есть продолжать наблюдение.

Спустя полчаса командир полка встретил ротмистра возле грубо сколоченного стола, с расстеленной на нем картой.

– Андрей Павлович, вы считаете, что замеченные нами ранее склады – на самом деле артиллерийские батареи? – спросил полковник.

– Так точно. Визуально они, конечно, не наблюдаются, но есть косвенные сведения. Например, туда регулярно доставляют обед. Конечно, склад может быть огромным, но это маловероятно. В противном случае смысла гнать туда полевую кухню целиком нет никакого смысла. Визуально это все выглядит как ее проезд на другой фланг позиций, но время, затрачиваемое на преодоление этого маршрута, очень большое.

– Что еще?

– По батарее все. Никаких других косвенных признаков не заметил. Сержант Антонов и его сменщик продолжают круглосуточное наблюдение за объектом.

– Хорошо, спасибо, – кивнул полковник ротмистру и обратился к остальным членам штаба, находящимся в помещении. – Косвенная проверка показала, что взятый вчера «язык» говорит правду. Вопрос только в том – как быстро противник сможет отреагировать на факт утечки.

Спустя трое суток Андрей Павлович снова располагался на своем наблюдательном пункте, пытаясь обнаружить в просматриваемом движении личного состава противника возможные изменения конфигурации его обороны и особенно огневых точек. Фактически он тут поселился, сидя уже безвылазно три дня после того отчета в штабе полка. Не верил командир, что батарею не перевезут на новую позицию, хотя бы под прикрытием темноты, ведь потеря унтер-офицера, послужившего «языком», не могла остаться незамеченной.

Светало. Предрассветный туман стелился по земле, усугубляя ночную росу взвешенной в воздухе влагой. Видимость сильно ухудшилась. Однако не настолько, чтобы скрыть темные силуэты солдат, выскочивших из своих траншей и молча устремившихся к русским позициям. Тихо… очень тихо.

– Подъем! – прошипел Глебов, пнув ногой задремавшего связиста. Тот очнулся, заморгав глазами, но, к счастью, сразу понял напряжение командира и мгновенно собрался, не произнеся ни одного лишнего звука. – Передаем по полку – команда «Заря». Как понял?

– Есть команда «Заря», – бодрым шепотом ответил связист и заработал ключом. И несколькими секундами спустя вздрогнул от взрывов – на стрелковые траншеи русских войск обрушились шрапнели, долженствующие выкашивать личный состав и не давать ему противостоять наступающей пехоте противника. Противники решили повторить старую схему наступления, впервые реализованную Александром еще в шестидесятых годах для прорыва датских позиций. Творчески переработав, конечно.

Впрочем, за двадцать лет тогдашние новшества успели порядком устареть, из-за чего все карты наступления спутались самым причудливым образом. Да и кто же знал, что коронные войска, сидящие на этих позициях вот уже с год, умудрились так подготовиться…

Удачно расположенные и хорошо замаскированные фланкирующие дзоты с установленными там станковыми пулеметами сработали вовремя, организовав для наступающей пехоты противника огневой мешок. Став, само собой, очень неприятным сюрпризом. Причем, что интересно, сами пулеметы оказались расположены достаточно глубоко внутри конструкций дзотов, поэтому со стороны неприятеля, оставшегося на своих изначальных позициях, вспышки от их выстрелов не наблюдались вообще. За исключением некоторых точек на флангах, с запредельных дистанций и не самых удобных углов обзора.

Вслед за фланкирующими пулеметами заухали короткоствольные полковые пушки, больше напоминающие маленькие гаубицы, по давно рассчитанным ориентирам, посылая шрапнель в небо над головами тех, кто решил проверить на прочность оборону югославских… русских позиций.

А где-то через час в паре километров от места недавнего боя майор повстанческой армии, в недавнем прошлом английский кадровый офицер Бергман, убитым голосом докладывал командиру дивизии результаты проведенной атаки.

– Сэр, – Бергман выглядел совершенно деморализованно и помято, – атака захлебнулась, полковник Готт погиб.

– Пулеметы?

– В том числе, – кивнул майор. – Вот тут, тут и тут, – указал он на карте района, – я смог заметить вспышки выстрелов. Они стреляли как будто бы из земли. Их было совершенно не видно даже с простреливаемого участка, не то что отсюда. Боюсь, что без тяжелой артиллерии мы не сможем ничего сделать. Губительность их огня колоссальна.

– Вы считаете, что мы не сможем прорвать оборону врага на этом участке своими силами?

– Да, – уверенно кивнул Бергман. – И если он подошел к организации обороны в остальных местах так же, то и там тоже. Пехотные траншеи… – Бергман усмехнулся. – Мне вообще показалось, что там практически никого нет. У русских очень странная и интересная оборона. Вот тут, прикрывая друг друга и формируя секторы перекрестного огня, располагаются их пулеметные огневые точки. Где-то в глубине стоят пушки на закрытых позициях и прикрывают огневые точки шрапнелями так, что к ним просто так не подберешься. Кроме того, это пехотный полк и где-то в глубине его расположения должны находиться стрелковые позиции, выявить которые у нас не получилось.

– Считаете, что в случае прорыва линии этих огневых точек нас будет ждать вторая линия обороны?

– Вполне. Не исключено, что их больше двух, например три. Ведь артиллерию тоже нужно защищать от случайных гостей или прорыва.

Полковник был полон задумчивости. Просить из штаба корпуса осадные мортиры и перемалывать холмики тяжелыми фугасами? Да. Эта мысль казалась ему разумной. Однако вряд ли в других частях, пробующих на зуб русскую оборону, не пришли к аналогичному выводу. А мортир на всех не хватит. Их вообще очень мало… слишком мало, чтобы серьезно повлиять на ситуацию. Да и с выстрелами для них все не так радужно, как хотелось бы. Пытаться фугасами из полковых пушек разворотить эти пулеметные огневые точки? Смогут ли они? Слишком уж слабы… Как поступать? Что делать? Отправлять своих солдат на убой он очень не хотел, но… но как выйти из этой ситуации?