Небо светлое, высокое, слегка подернутое облачной зыбью, ветер медленный, спокойный, но с его широких колышущихся плеч скатываются тяжелые воздушные массы, полные тепла. Горизонт чистый, дождем и не пахнет, весь день будет стоять отличная погода, светить солнце. Красота! А планы у Василисы на сегодня большие – и огородом заняться, и ужин приготовить: на вечер у нее назначен серьезный разговор, Сергей должен рассказать о своих друзьях, если они действительно находятся под следствием. Мало ли, вдруг Кузьмин нарочно это придумал, назвался же он когда-то Василием…

В дом она зашла тихонько, чтобы не разбудить Сергея. Время для него еще раннее, а он любит спать допоздна. Да и ей бы не помешало вздремнуть после смены. Как-никак, три дня отпахала, устала до чертиков…

Но Сергея дома не было. Кровать не заправлена, одеяло скомкано, в обнимку с шортами лежит, полотенце через спинку жгутом переброшено, носки грязные в углу валяются, сумка дорожная на шкафу лежит. А джинсов нет, не видно и его любимого батника в тонкую коричневую полоску. И туфли куда-то исчезли… Ушел Сергей, но куда? Может, работу искать? Но почему он ей об этом не сказал, когда она ему звонила? Может, проснулся рано утром, задался вопросом, как дальше жить, собрался наскоро и рванул в Москву?..

Василиса услышала, как хлопнула калитка. Сергей! Она вышла во двор, но увидела Прахова. Павел Матвеевич шел к дому, низко склонив голову, глаза злые, налитые кровью. Рядом, обгоняя босса, шел телохранитель – среднего роста парень с боксерским носом и приплюснутыми ушами, быстрый, юркий, подвижный. В одной руке Прахов держал пистолет, а в другой – не знающий покоя кистевой эспандер. И телохранитель тоже был вооружен.

– Где эта крыса? – свирепо глянув на Василису, негромко, но бурлящим от злости голосом спросил Прахов.

– Крыса? – Она догадывалась, о ком идет речь, но нужно было уточнить.

Телохранитель не стал ждать, когда Василиса ответит, прошел мимо и скрылся в доме.

– Кириков где?

– Нет его. Ушел… А что-то случилось?

– Случилось!

Во двор зашли еще двое, охранники из клуба – великолепно сложенный, но с корявым лицом Слава и широконосый Борис. У этих оружия не было, но Прахову все равно.

– Быстрей давайте! – крикнул он.

Парни ускорили шаг, тут же перешли на бег. Одного Прахов отправил в дом, другому велел осмотреть двор. Свой пистолет он никому из них не отдал.

– Если вы Сергея ищете, то его нет. Он в Москву сегодня собирался, работу искать, – дрожащим от волнения голосом проговорила Василиса.

– Работу?! – Прахов резко повернулся к ней, стремительно надвинулся, как будто собирался боднуть головой. – Какую работу?

– Ну, вы же не хотели, чтобы он работал у вас.

– Не хотел! Потому что крысу в нем учуял!

Из дома вышел телохранитель, посмотрел на Прахова и покачал головой. И во дворе Сергея не нашли.

– Может, скажете, что случилось? – Василиса боялась смотреть своему боссу в глаза.

– Инкассатора подрезали, у самого банка. Голову ему проломили, а деньги забрали.

– А почему вы думаете, что это Сергей?

– А голос его слышали… Он там был, точно, он.

– Я не знаю… Я на работу ушла, а он дома остался… Я звонила ему вчера вечером, он здесь был…

– А звонила зачем? Наводку дала? – хищно сощурился Прахов.

Василису как будто ледяной водой окатили, холод, казалось, вытянул в себя не только тепло из тела, но и все жизненные силы. Захотелось вдруг сесть прямо на асфальт, опустить голову к ногам, обхватить ее руками, разрыдаться. Но сдаваться нельзя, нужно бороться.

– Я ничего не знала! – Она открыла рот, выталкивая из себя воздух.

Из нее должен был вырваться крик, но вышли какие-то жалкие всхлипы вперемешку с хрипами.

– Ты за него поручилась! – Прахов смотрел на нее жестко и беспощадно.

– Но Сергей не мог…

– Где он?

– Я не знаю. Я приехала, а его нет…

– Разберемся. Обязательно разберемся… Значит, так, из дома никуда не выходить, попробуешь смыться, пеняй на себя! Вопросы?

Вопросы роились у Василисы в голове – разрушали сознание, жалили душу, но ни один из них она так и не смогла озвучить. Прахов глянул на нее как на последнее ничтожество, забрал своих людей и уехал. А она все-таки опустилась на землю, обхватил голову руками.

Не обманывал ее вчера Кузьмин, Сергей действительно страшный человек. В Волгограде он набедокурил, сюда приехал, здесь за свое черное дело взялся, возможно, дружков своих вызвонил, учуяв запах добычи. Узнал, когда появляются инкассаторы, в какой банк отвозят деньги, продумал план, позвал своих подельников, из тех, кого не арестовали, провернул дело. И Василису заодно наказал – за несговорчивость. Не позволила она ему дом продать, а деньги прикарманить, и он ей этого не простил…

Не зря Кузьмин раскопал страшную правду о нем, и ничего бы не случилось, расскажи Василиса о разговоре с ним тому же Альберту. Но не сдала она Сергея, и чем все это для нее обернется? Вряд ли она отделается легким испугом…

Прахов появился вечером. Безмятежное выражение лица, благодушный взгляд, спокойная, раскрепощенная походка. Возможно, деньги нашлись, во всяком случае, Василиса так подумала, глядя на него. Но радости особой не было. Если он нашел свои деньги, то и до Сергея добрался, а у него свое, особое следствие и суд…

– Как настроение? – спросил босс.

– Да как-то не очень.

– Дворик у тебя уютный, – оглядываясь, заметил он.

Взгляд зацепился за скамейку напротив остекленной веранды. Сергей на днях по лавочке рубанком прошелся, наждачной бумагой отшлифовал, покрасил. Он жить здесь собирался, зачем ему инкассатора грабить?

– Чей дом? – усаживаясь, поинтересовался Прахов.

– Отец в наследство оставил.

– На тебя в собственность оформлен?

– На меня.

– И участок?

– И участок. А что? – внутренне напряглась Василиса.

Не нравился ей этот разговор, ох как не нравился.

– Хорошо у тебя тут, но старое все. И дом старый, и забор, и все… И места есть получше. Но подальше от Москвы…

– Это вы о чем? – занервничала она.

– О том, что земля здесь дорогая, продашь дом, со мной рассчитаешься, еще и на новый дом останется. Или квартиру купишь, в том же Волгограде…

– С вами рассчитаюсь? – От волнения у нее ослабли ноги в коленях, захотелось сесть.

– Ты за Кирикова поручилась, а он у меня два с половиной «лимона» увел. И его нет, и денег, такой вот укроп из петрушки. А деньги нужно вернуть…

– Но я ничего не знала! – Слезы хлынули из ее глаз.

– Ну что ты как маленькая? – с искренним сочувствием спросил Прахов. Поднялся со своего места, достал из кармана чистый, наглаженный платок, одной рукой мягко обнял Василису за плечи, другой вытер ей глаза. – Я же не прошу все деньги за эту землю, я возьму из них только свое.

– Но я же не брала у вас деньги!

– Так, постой! У нас был с тобой разговор? Был! Ты поручилась за Сергея? Поручилась!

– А если это не он взял?

– Он. Тебя следователь на допрос вызовет. Он Кирикова подозревает, ну, и с тобой поговорить хочет. Ты все отрицай, ничего не знала, ни о чем не догадывалась… Лично я тебе верю. И понимаю… Но деньги придется отдать… Жизнь, она такая штука, за ошибки наказывает. А ты ошиблась, не разглядела Кирикова. Но я не хочу тебя наказывать. Просто мне нужны мои деньги. Ты меня понимаешь?

Прахов не угрожал ей, а зачем? Василиса и так знала, с кем имеет дело, и прекрасно понимала, чем для нее может закончиться война с ним. Она могла обратиться в милицию, но там у него свои люди, они ему и помогут справиться с ней…

Нет, не будет она сопротивляться – продаст участок, рассчитается с Праховым и уедет в дальние края, туда, где Сергей не сможет ее найти. От него одни только беды, и она давно должна была это понять. Но не поняла. И не прогнала. Что ж, пришло время расплачиваться за свои ошибки…

Тихо шелестит березка, нашептывает, жалуется на плохое предчувствие. Срубит ее новый хозяин, когда будет строить новый дом на месте старого, а она такая молоденькая, жизни еще не видела.

И Василиса еще молодая, а ощущение такое, как будто вся жизнь уже позади. Ей за счастьем в новую жизнь нужно стремиться, а она словно век свой доживать собирается. Уедет куда-нибудь в деревню, поселится там и будет жить одними воспоминаниями, пока не состарится. Такое вот у нее настроение, и никак не получается его изменить. Да она, в общем-то, и не стремится…

Она была у следователя, давала показания. Сергея действительно подозревали в ограблении, да и где он сейчас? Как исчез, так больше и не появлялся. А почему? В бегах он, прячется…

Хороший сегодня день. С утра прошел дождик, освежил воздух, прибил пыль к земле – и дышится легко, и работать неутомительно. Но за тяпку Василиса не возьмется. Зачем? Дом выставлен на продажу, вчера уже подъезжали, спрашивали, в цене, правда, не сошлись. Если уж продавать, то за полную стоимость, а если она уступит, то совсем на чуть-чуть.

Сегодня с утра звонили, обещали подъехать, поэтому калитка не закрыта – заходи, кто хочет… Василиса не удивилась, увидев Кузьмина. С ним она не созванивалась, но так ему и не нужно приглашение. Настырный, навязчивый…

– Ты что, дом продаешь? – возмущенно спросил он.

– Продаю, – вздохнула она, тускло глянув на него из-под челки.

– Зачем?

– Попала я… А ты не в курсе?..

– Что стряслось?

– Ты же следишь за мной или нет?

– Да не следил я, просто справки навел…

– Друзья у Сережи под следствием, это верно. Он и сам сейчас под следствием. Он клуб мой ограбил, а долг на меня повесили. Я же за него поручилась.

– Почему-то я не удивлен, – фыркнул Кузьмин.

– Ну да, ты же предупреждал! – язвительно протянула она.

– И предупреждал…

– А я не остановилась. И приехала.

Во двор зашли люди – высокий худощавый мужчина с нездоровым цветом лица и пышнотелая дама с пушистой болонкой на руках. Собачка заливисто лаяла, все норовила соскочить с рук, но женщина изо всех сил удерживала ее, при этом она еще тащила за собой мужчину, которому не очень хотелось идти за своей женой, а приходилось… Спасибо Кузьмину, он пресек его мучения еще на полпути к дому.

– Опоздали, господа! Дом уже куплен!

Дама остановилась, вскинула голову, расправила плечи, собираясь выразить свое возмущение, собачка соскочила с рук, с лаем бросилась к Валентину, но, не добежав до него, вдруг испуганно бросилась прочь, проскочив между ног у своей хозяйки. Женщина с криком кинулась за ней, толкнув при этом своего мужа, который с трудом удержался на ногах. Болонка выскочила в открытую калитку, дама исчезла вслед за собачкой. Мужчина осуждающе качал головой, наблюдая за ней, затем повернулся к Кузьмину, развел руками и ушел.

– Что это было? – с трудом сдерживая улыбку, спросила Василиса.

– Похоже на цирк, – прыснул в кулак Кузьмин, – но я в этом не уверен.

– Может, и цирк, может, и клоуны, но мне все равно, кому продавать дом.

– Тогда продай его мне.

– И продам.

Василиса и не думала упрямствовать, а зачем? Он же не тело ее собирается покупать, а всего лишь дом с участком.

– Неужели все так серьезно?

– Очень.

– Расскажешь?

Василиса кивнула. Раздражал ее Кузьмин или нет, но сейчас он был единственным человеком, перед которым она могла излить душу.

Человек не вечен, хочет он того или нет, но рано или поздно для него все закончится. Живым из жизни не уйти, все это понимают, но на тот свет никто не торопится. Более того, страх перед «рано» держит человека за горло всю жизнь. Страх перед смертью – самое сильное чувство, и это ни для кого не секрет, в том числе и для Паши Прахова, который так подло сыграл на струнах ранимой женской души. Василиса испугалась за свою жизнь, повелась на угрозы… Неправильно повел себя Паша, и кто-то должен ему это объяснить.

– И не стыдно маленьких дурить? – спросил Кузьмин, всматриваясь в его маленькие глаза, полные наглости.

Он созвонился с Праховым, подъехал в клуб, встретился с ним в его кабинете. Телохранители в приемной, если вдруг дело дойдет до драки, они вмешаются…

– Что-то я не понял, ты собираешься меня жизни учить? – вскинулся Прахов.

– Не ты, а вы! – отрезал Валентин Юрьевич.

– Ну, я понимаю, ты крутой бизнесмен, у тебя реальные деньги, связи, все такое, но ты не зарывайся. Не бери на себя много, а то надорвешься, не унесешь…

– А если попробую?

– И что ты мне сделаешь? – скривился Паша. – «Крышу» свою подключишь, связи свои поднимешь? Может, киллера наймешь? И ради кого? Ради какой-то девчонки? И все для того, чтобы нарваться на «ответку»! Я тебя умоляю!

Его устами говорила сама суровая правда. Малой кровью Прахова не возьмешь, в борьбе против него нужно будет задействовать все свои связи, как в силовых структурах, так и в криминальном мире. Там «на лапу» дать, там отстегнуть, и еще можно вляпаться в так называемый неоплатный долг, когда за малую услугу требуют большую. А Паша и ответить может, возможности у него для этого есть. И еще не известно, чья возьмет… Если бы на кону стояло дело на миллиард, а тут всего лишь девушка, которую можно купить за пару миллионов…

– Она не какая-то! – сквозь зубы процедил Кузьмин.

– Кто? Василиса?! Ну да, девчонка хорошая, не вопрос, – кивнул Прахов. – И работает, не придерешься, и собой не торгует. У нас тут все продается и покупается, и официантку можно на ночь купить, если она захочет. А Василиса не хочет… Нормальная баба, не какая-то блудь… А ты на нее, я так понимаю, запал?

Кузьмин хотел ответить ему в резком тоне, но передумал. В конце концов, реальный мир – жестокое измерение, и кто не крутится в нем, тот не живет, а существует. Тем более Прахов не грубил Василисе, даже не приставал к ней. И в клубе у него вполне человеческие порядки, если девушка не хочет, никто ее не вправе принудить. Кузьмин помнил, как Василиса отказалась обслуживать его столик, и администратор вернул ему деньги.

Он ничего не сказал в ответ, но выразительно промолчал, и Паша все понял. Да и как тут не понять? Стал бы владелец крупной металлургической компании заступаться непонятно за кого.

– Ну, и в чем дело, если ты такой крутой? – беззлобно усмехнулся Прахов. – Заплатил за нее, и живи счастливо.

– Она тебе ничего не должна.

– Парень ее должен. Парень, за которого она поручилась. Я с ней здесь, в этом кабинете говорил, спрашивал, кто он такой, этот Сережа. А она знала, какие грехи за ним водятся, но не сказала. Должна была знать…

Кузьмин озадаченно провел рукой по лбу, пальцами зачесывая волосы назад. Как это ни странно, но в чем-то Прахов был прав. Он же сам сказал Василисе, кто такой Кириков, она могла бы сообщить своему шефу, но промолчала, и в итоге тот попал на деньги…

– Два с половиной миллиона, говоришь?

Примерно столько стоила хорошая машина, которую он мог бы подарить Василисе, так почему не осчастливить ее выкупленным долгом? Почему не поставить ее в зависимость от самого себя?

Джип выехал на широкополосное шоссе, практически не снижая скорости, но машину не занесло, лишь Василису слегка прижало к двери.

– И куда мы едем? – глянув на указатель, спросила она.

– В Москву.

– А разве в Задорске нет нотариальной конторы?

– Я не собираюсь покупать твой дом, – улыбнулся он.

– Но мы же договорились! – возмутилась она.

Кузьмин подъехал к ней сегодня утром, она покорно села к нему в машину, их путь лежал к нотариусу, который должен был составить договор, но вдруг все изменилось. И как все это понимать?

– Дом остается за тобой… Нет, если ты очень хочешь, я готов его купить, цены еще долго будут расти, я не прогадаю…

– Что значит, хочешь или нет? Мне деньги нужны!

– Ты их получишь. Ровно столько, чтобы расплатиться с Праховым. Я их тебе дам… Но не за дом… Я хочу купить у тебя Кирикова…

– Сергея?! – недоуменно вскинула брови Василиса.

– Я понимаю, любовь не продается, – усмехнулся Кузьмин. – Но поверь, твой Сергей сейчас такой завалящий товар, что два с половиной миллиона за него – сумасшедшие деньги. Я даю тебе эти сумасшедшие деньги, а ты продаешь мне свои теплые чувства к этому проходимцу.

– Ты сам сумасшедший!

– Нет, это деньги сумасшедшие. Те самые деньги, за которые Кириков тебя продал. Он тебя продал, ты это понимаешь?

Василиса кивнула. Да, Сергей действительно продал ее – Прахову. А если бы у нее не было дорогой земли, чем бы она расплачивалась? Круглые сутки бы в клубе работала, без выходных, первую половину ночи – официанткой, вторую – проституткой, так, что ли?

Все правильно, любовь к Сергею – завалящий товар, тем более она уже научилась обходиться без него.

Но все равно, продавать любовь – это чересчур, к тому же смешно и нелепо. Но Кузьмину не до смеха, ведь он покупает не любовь, а саму Василису, и нужно быть полной дурой, чтобы этого не понимать.

– Ну что, согласна?

Кузьмин должен был следить за дорогой, а он смотрел на нее, и машину повело вправо. Василиса должна поторопиться с ответом, иначе беды не избежать. Умирать не хочется, но лучше это, чем сломанный позвоночник, раздробленные кости черепа, вывернутые наизнанку внутренности…

– Согласна!

Да, она отрекается от Сергея, от своей к нему проклятой любви, но себя не продает… Или это все-таки случилось?

– Ну, вот и хорошо, – улыбнулся Кузьмин, уверенным движением выравнивая машину.

– И что дальше?

– Теперь ты свободна в своем выборе.

– Но выбрать я должна тебя?

– А у тебя есть из кого выбирать?

– Мне и одной неплохо жилось.

– Да, пока не возникли проблемы. Сама ты их решить не смогла… Я знаю, ты собиралась продать дом, рассчитаться с Праховым и уехать с оставшимися деньгами. Боюсь тебя разочаровать, но далеко бы ты не уехала. Если бы я не вмешался, Прахов с тебя не слез бы. Поверь, я знаю, что говорю. Я видел его глаза, и я знаю людей…

Джип стремительно вплыл в пологий поворот, выскочил на разгонную полосу Кольцевой автострады, на скорости обошел одну машину, другую… Справа чадили пузатые трубы, похожие на гигантские кувшины с джиннами, плотные, бурлящие потоки дыма врывались в небо, взбивая и пачкая перину облаков. Слева, с внешней стороны кольца высились многоэтажные дома, перечеркнутые проводами высоковольтных линий. Василису вдруг охватило ощущение полета над превратностями жизни, над судьбой, со всеми ее капризами. Не было ничего хорошего в ее жизни, как впряглась с шестнадцати лет в кабалу несчастной любви, только сейчас, хотелось бы так думать, от нее освободилась. Пять лет бесконечных унижений, два года одиночества, скоротечная история обмана и предательства, из которой она выкрутилась только благодаря Кузьмину. Выкрутилась и едет с ним – возможно, в новую жизнь, которую он ей предлагает. И если она сделает правильный выбор, то действительно поднимется над судьбой. Он богат, и ему ничего не стоит обеспечить ее будущее, в котором не нужно будет сбиваться с ног, всю ночь напролет обслуживая клиентов, терпеть их капризы и сносить оскорбления. А мужчина он хоть куда, и разница в возрасте не столь велика…

– Ну, так что? – спросил Кузьмин.

Василиса и хотела сказать «да», но не смогла.

– Да, я понимаю, тебе нужно подумать, – невесело проговорил Валентин Юрьевич.

– Я бы все-таки продала дом… – пожала плечами Василиса.

Машина продолжала мчаться по автостраде, мимо проносились торговые центры, в которых она могла бы чувствовать себя полной хозяйкой, но не было уже ощущения полета. А хотелось бы взмыть к облакам…

– Я же не просто так… – выдавил из себя Кузьмин. – Ты, наверное, думаешь, что я с тобой играю… А я тебя замуж возьму… Я мужчина холостой, я могу…

Он замолчал, как будто не в силах продолжать разговор. Видимо, эти слова дались ему ценой больших усилий. Слишком уж серьезная тема, чтобы о ней легко и просто. Чересчур серьезная, особенно для холостого мужчины…

Василиса удивленно посмотрела на него. Богатый и холостой – редкое сочетание. Она-то видела в нем женатого мужчину, которому скучно без увлечений на стороне, не подталкивала его к этому разговору, он сам завел речь о замужестве, а раз так, то без кольца на пальце никаких отношений не будет. А если у него все-таки есть жена, Василиса продаст дом, рассчитается с Праховым и растворится в пространстве, только ее и видели…