Глава 13
Муха с разгону ударилась в открытую форточку, отскочила от стекла, сила тяжести потащила ее вниз, но вот она опомнилась, взмыла вверх, закружила по кабинету, зажужжала над головой Василисы Горбушиной. Савилов потянулся к мухобойке, но в руку ее взять не решился. Василиса, казалось, не замечала муху, но вряд ли она останется безучастной, если он вооружится пластиковой шлепалкой, еще воспримет ее как орудие пытки. Адвокат рядом, за дверью, и она в любой момент может его позвать.
Она пришла к следователю, но Савилов попросил Бурдыкина «исчезнуть» и сам занялся ею. Поговорить, сказал, нужно наедине, без протокола, ну и, само собой, без адвоката.
Муха спикировала на Василису, прошла у самого носа, снова взмыла вверх и сделала «петлю Нестерова» перед ее глазами, а она даже не моргнула. Хоть бы черточка на лице дрогнула. Эта женщина умела владеть собой.
– Значит, в районе четырех часов утра ваш муж находился дома?
– Да, и я могу это подтвердить.
Василиса держалась не в пример лучше, чем вчера, но тем не менее Савилов уловил фальшь в ее глазах, и голос едва заметно поплыл. Вчера такого не было. Горбушина готовилась к сегодняшней встрече, а вчера он застал ее врасплох, но тогда на его вопросы она отвечала искренне. К тому же не знала она, в какую историю попал Кузьмин. И вряд ли именно она его заказывала… И Глеб вел себя непосредственно, на вопросы отвечал искренне. Прыгал с парашютом? Да, конечно! Бэйс-джампинг? Всегда хотел заняться! А что здесь такого? И ему вчера хотелось верить, и Василисе.
А сегодня разговор зашел об алиби, и тут же дала о себе знать фальшь.
– У вас есть охранник, я хотел бы с ним поговорить.
– У нас три охранника, они работают посменно. В ночь с шестнадцатого на семнадцатое дежурил Игорь, он сейчас в отпуске.
– Вы знаете номер его телефона?
Горбушина отвела взгляд в сторону.
– Я видел видеокамеры у вас во дворе… Только не говорите, что в эту ночь система не работала на запись, – усмехнулся Савилов.
Василиса глянула на него резко, но беспомощно: ей нечем было крыть.
– Василиса Евгеньевна, я обещал вам разговор без протокола, и подпись я с вас не возьму, но все же скажу пару слов об ответственности за дачу ложных показаний. А следователь Бурдыкин доведет вам статью под роспись… Пять лет лишения свободы – дело нешуточное… Да и не в этом дело, вчера я вам верил, а сегодня нет… Где находился ваш муж в ночь с шестнадцатого на семнадцатое июня?
– На дружеской вечеринке.
– Где?
– В Москве, в ночном клубе…
– Неужели никто не может это подтвердить?
– В районе четырех часов утра он возвращался домой, один, без водителя! – Горбушина не выдержала напряжения и отвела взгляд в сторону, верхней губой закусив нижнюю.
И муху вдруг заметила, отмахнулась от нее.
– У вас были причины ненавидеть своего бывшего мужа, – заметил Савилов.
– Причины были, но исчезли – за давностью лет.
– А костюм с маской, парашют?
– А с парашютом только мой муж прыгает? И костюм только у него мог быть?
– Но у него нет алиби.
– И что? У вас есть орудие убийства с отпечатками его пальцев? Или его видели на месте преступления?
– Видели.
– Вы же сами сказали, что преступник был в маске?
– А рост? А телосложение? Все сходится.
– А мотив?
– И мотив есть.
– Вы же сами понимаете, что это все несерь-езно, – усмехнулась Василиса.
– Серьезно, не серьезно, а мотив есть.
– Легкий мотив. Настолько же легкий, насколько тяжелое преступление. Молотком по голове? Из ревности? А с парашютом прыгнуть? Одно дело с крыши, другое дело с балкона, вдруг зацепишься…
– На балкон еще залезть нужно было. Преступник с крыши на балкон забрался. Сам он этого сделать не мог, кто-то ему помогал.
– Наверное, это была я, – вздохнула Горбушина.
Савилов развел руками. Да, есть у него такая версия, и он этого не скрывает.
Преступник мог спуститься на балкон без посторонней помощи, но тогда бы на крыше остался спусковой механизм, наличие которого предположил криминалист. Кто-то забрал технику, кто-то спустился с ней вниз, причем через подъезд, который не контролировали телохранители Кузьмина. Операцию тщательно планировали, продумывали, ключи к замкам подбирали, пути отступления просчитывали. И судя по всему, действовали профессионалы, которые могли воспользоваться пистолетом с глушителем. Но почему тогда в ход пошел молоток? Этому имелось объяснение. «Бэтмена» могли заметить, задержать, и пистолет с глушителем выдал бы его с головой. А так он всего лишь городской сумасшедший, помешанный на парашютах и альпинизме. Молоток ведь не обычный, специ-фический – скальные и ледовые крючья вбивать. Альпинистский молоток, со специальным отверстием в «клюве» для карабина. И не придерешься…
Всему есть объяснения, а преступника нет. Одни только подозреваемые, под которых легко подвести логическую базу. Это легко, а в мотив поверить трудно. Действительно, столько лет прошло с тех пор, как Василиса Климова-Кузьмина-Горбушина рассталась со своим первым мужем. Тем более она счастлива во втором браке, муж у нее и на внешность симпатичный, и деньги у него водятся, к тому же он еще молодой, всего тридцать лет…
Возможно, Савилов снова пошел по ложному пути, как в случае с Вязниковым, хотя многое говорило в пользу его версии. Многое, в том числе и отсутствие алиби… А толку? Судья может выписать постановление на обыск в доме Горбушиных, но вряд ли там обнаружится специальный парашют и костюм Бэтмена. Преступники тщательно продумали план, четко его осуществили, значит, они люди умные, предусмотрительные. К тому же Горбушин человек богатый, и ему бы ничего не стоило избавиться от дорогого парашюта…
– Но у меня точно есть алиби, – сказала Василиса.
– Поэтому я не стану вас задерживать, – кивнул Савилов.
– А Глеба?
– Ну, с ним я, конечно, поговорю…
Дверь вдруг открылась, и в кабинет ввалился Костин.
– Товарищ майор! – выпучив глаза, запыханно выпалил он.
И только тогда заметил Василису. Кивнул ей в знак приветствия, хотя она даже не глянула на него. Савилов поднял руку, осаживая подчиненного, тот, кажется, все понял, и снова кивнул, соглашаясь повременить с информацией, важность которой распирала его изнутри.
Но все-таки не удержался:
– Мы парашютиста нашли!
Только теперь Василиса глянула на него – стремительно, испуганно и вместе с тем с надеждой. Ведь парашютистом, о котором говорил Костин, мог оказаться ее муж. Вдруг на него и вышел молодой неугомонный оперативник… А всполошилась она не зря, видимо, нечиста совесть…
Пока Горбушина смотрела на него, Савилов показал Костину кулак, подтолкнул его к выходу и вместе с ним покинул кабинет. По коридору неторопливо прохаживался убеленный сединами, но еще совсем не старый мужчина в стильных очках без оправы. Увидев Савилова, он остановился, подобрался, вопросительно вскинул голову.
Горбушину нужно было отпускать, и, если бы не Костин со своим потрясающим известием, Савилов так бы и поступил. Но теперь уходить ей нельзя, сначала нужно выслушать новость, принять решение.
– Прошу, Виталий Сергеевич! – Майор распахнул дверь, приглашая адвоката присоединиться к Василисе, пусть пошепчется с ней, успокоит, надо же как-то гонорар отрабатывать.
А сам закрылся в кабинете, который Костин делил с капитаном Грудковым.
Молодой, но уже начинающий лысеть оперативник вразвалку сидел на стуле, курил, после каждой затяжки широко откидывая в сторону руку с сигаретой. Ноги у него были вытянуты на всю длину, поэтому, заметив начальника, он не смог подняться быстро. Да особо и не торопился. Как-никак, он уже капитан, к тому же старший опер, и заслуг – на пышный букет благодарностей.
– И где парашютист? – спросил Савилов.
– Какой парашютист? – не понял Грудков.
– Да нет его здесь! – широко распахнув глаза, мотнул головой Костин. – Мы его только нашли, но еще не взяли!
– Кого не взяли? За что его брать? – Грудков посмотрел на него как на бездарного шута после очередной выходки.
– Так, давайте по порядку! – Савилов ладонью разрубил воздух перед собой, определяя стороны – в одну складывать семена, в другую плевела.
– Таджика мы разговорили, ну, который парашютиста видел… Ну, Олег его разговорил… – перехватив взгляд своего напарника, поправился Костин. – Абдуллах, когда к остановке шел, машину заметил, ну, ту самую, в которую парашют засунули.
– Где заметил?
– Там бар круглосуточный… Оказывается, ребята по рюмашке дернуть отошли…
– Ты это серьезно? – удивленно посмотрел на Костина Савилов.
Сколько лет он в розыске, а такого еще не было, чтобы преступник сразу же после дела шел в бар снимать стресс. Тем более после убийства… Да, Кузьмин выжил, но преступник откуда мог это знать? Кровь на руках еще не высохла, а он горло пошел промочить. Нонсенс!
– Ну да, мы с барменом говорили… Олег с ним говорил, – снова поправился Костин. – Да, заходили парни, в половине пятого…
– В костюме, в маске…
– Зря шутишь, Алексей Васильевич, – качнул головой Грудков. – Бармен их запомнил, мы прямо на месте фоторобот составили…
Он развернул стоящий на столе ноутбук и показал фотографию молодого человека с осветленными волосами. Внешность не очень приятная, но и не отталкивающая, так, средняя степень восприятия. Узкий лоб, хлипкие брови, водянистые глаза, тонкий вытянутый нос, нитевидные губы, искривленные в нахальной, чуточку брезгливой улыбке.
– Это фоторобот?
– Нет, это снимок Ильи Бархатова. Бэйс-джампер. Широко известная в узких кругах личность. Из инета выудили. Это его на московском фестивале по бэйс-джампингу засняли. Видок у него, конечно, – усмехнулся Грудков. – Как будто только-только узнал, как адреналин пахнет.
– И я только сейчас о нем узнаю? – возмутился Савилов.
– А вдруг Абдуллах не так все понял? Теперь ясно, что так… Брать его нужно.
– Так в чем же дело?
– А еще лучше наблюдение установить, заодно связи его пробить.
– А люди? – покачал головой Савилов.
Лето на дворе, сезон отпусков, а преступность не дремлет, гастролеры понаехали, домушники и борсеточники свирепствуют, в общем, некому завалы разгребать.
– А если Кузьмина к делу подключить? Ну, в смысле, службу безопасности, они же заинтересованы…
– Они этого Бархатова возьмут, вытрясут из него все и нам сдадут. И в прессу информацию сбросят, дескать, полиция ни на что не способна, только на частные структуры и надежда…
Грудков молча пожал плечами. Его дело предложить, право начальника – отказаться.
Савилов решил не церемониться с Бархатовым. Действительно, зачем тянуть кота за хвост, когда его можно сразу припечатать усами к асфальту?
Дверь в квартиру открылась с жалобным скрипом. Костин собирался жать на клавишу звонка, а Савилов надавил на дверную ручку: не понравился ему зазор между полотном и косяком, чуть-чуть больше положенного показался. И наблюдательность не обманула его, дверь действительно была не заперта. В груди похолодело. Неужели опоздали? Неужели в квартире труп?
Но в доме находился всего лишь полутруп – уже не живой, но еще не мертвый Бархатов. Парень лежал на диване, обняв подушку, и хрипло сопел, в воздухе витал запах крепкого перегара и табачного дыма. В комнате беспорядок, стол на кухне украшала пустая бутылка водки. На блюдце два подсохших кусочка хлеба, надкусанный огурец, объеденная сырная корочка. Рядом с бутылкой стоял один-единственный стакан.
– Пустая бутылка, – сказал Грудков. – Видно, убрать сил не хватило, – и кивком головы показал на две пустые бутылки под грязной цветастой занавеской у батареи парового отопления.
– Полтора литра для храбрости, – усмехнулся Савилов.
Возможно, после такой дозы он согласился бы спрыгнуть с Останкинской башни, возможно, даже без парашюта… И все-таки три бутылки – это чересчур. Может, был кто-то второй?..
– Ну, высоты они большие берут, тут сто граммов будет мало…
– Тут не только высота, тут еще и руки в крови. Ну что, давай клиента в реанимобиль грузить, заодно и протрезвеет.
– Может, не будем торопиться? – покачал головой Грудков.
Он предложил план, который Савилову понравился.
Бархатова привели в чувство, выплеснув ему на лицо ковш с водой из холодильника. Парень дернулся, наморщил лоб, скривил губы, пожевал немного пустоту во рту и только тогда открыл глаза. Перед ним стоял Грудков – с маской на лице, с пистолетом в руке. А страх перед смертью острее иглы, холоднее ледяной воды, и похмелье он снимает похлеще всякого рассола.
– Эй, ты чего! – Бархатов поднялся с дивана, с каждой секундой его движения ускорялись, глаза становились все шире.
Он забился в угол комнаты, закрылся занавеской, но тут же, осознав тщетность и бессмысленность своих манипуляций, откинул штору и, глядя на Грудкова полными ужаса, умоляющими глазами, опустился перед ним на колени.
Грудков усугубил ситуацию, передернув затвор пистолета.
– Я ничего не знаю! Я ничего не видел! – проскулил Бархатов, закрывая уши раскрытыми ладонями.
Грудков склонился над ним, схватил его за руку, ловко набросил на запястье один браслет, второй пристегнул к батарее.
– А что ты мог видеть, когда ты в маске Бэтмена был?
– Это не я! – выпалил Бархатов.
– А кто?
– Аркаша! Ой-е-е-е-ей!.. – снова зажмурился парашютист. – Не было никого! Я сам!..
– Что ты сам!
– Ничего!
– Ну, ты и придурок! – засмеялся Олег. – Я! Не я! А твой Аркаша уже показания на тебя дал! Из полиции мы! Капитан Грудков!
Савилов зашел в комнату, сел на диван лицом к задержанному, но представляться не стал. Много чести.
– Ты Кузьмина молотком пристукнул! На тебя Аркаша валит! – продолжал Грудков.
– Какой такой Кузьмин?
– А к кому вы шестнадцатого июня в гости ходили, в пентхаус на тридцать шестом этаже?
– Я не ходил!
– Ты только помогал Аркаше? С крыши помог ему спуститься, да?
– Ну, он сказал, что девушка его там живет, сюрприз ей хочет сделать.
– Сюрприз? И молоток для этого прихватил?
– Молоток? Ну да, был молоток, он его на всякий случай взял. Для шлямбуров молоток…
– И много шлямбуров было?
– Ни одного, я его на лебедке спустил. Ну, лебедка, в рамке такая…
– И куда эта лебедка делась?
– Ну, я ее сложил и унес. Аркаша вверх не собирался, только вниз, на парашюте. Ну, девчонку свою удивить.
– Удивил?
– Вроде да…
– С молотком к ней забрался, с парашютом спрыгнул, что здесь такого?
– Ну да, ничего такого… – Страх отпустил Бархатова, парень заметно расслабился, крепкие алкогольные пары снова окутали сознание, взгляд осоловел, язык затяжелел, стал заплетаться.
– А чего ж ты тогда киллера испугался? – с торжествующей усмешкой спросил Савилов.
– Какого киллера?
– Ты капитана моего за киллера принял, в угол забился. Как это объяснить?
– Ну, приснилось мне…
– Любишь выпить?
– Да не очень. Так, иногда, по настроению.
– И в бар «Арамис» ты заходил чисто по настроению, да? Аркаша спрыгнул с дома, ты его подобрал, вы отъехали чуть-чуть, остановились, зашли в бар, было такое?
– Ну, захотелось… чисто успех обмыть…
– Чья идея была?
– Ну, моя…
– Аркаша возражал?
– Сказал, что рано, да и менты остановить могут… А что менты? Я уже и без того… – Бархатов хотел щелкнуть пальцами по горлу, попытался поднести к шее прикованную к батарее руку, но не смог.
Савилов презрительно усмехнулся, глядя на него. В голове вдруг под жалобный стон скрипки прозвучала фраза из блатной песни. «Раз пошли на дело, выпить захотелось…» Бархатова потянуло в ресторан уже после, но с тем же пагубным желанием. Нормальные люди с такими дегенератами на дело не ходят. И тем не менее Бархатов справился со своей задачей даже «под мухой» – и подельника своего в квартиру спустил, и на месте спуска прибрался, ни одной улики не оставил, машину вовремя подогнал, Аркашу с точки падения подобрал – вместе с парашютом. И не нашли бы его, не загляни он в «Арамис».
– Аркаша твой друг?
– Ну, не друг… Скорее, ученик! – гордо расправил плечи Бархатов. Может, он и алкаш, но мастерство не пропьешь, поэтому и недостатка в учениках никогда не будет.
– И чему он у тебя учился?
– Ну как же! А с парашютом прыгать?
– Где прыгали, в Москве?
– Да нет, он здесь не хотел, боялся. «Светиться» не хотел. Ну, вдруг менты найдут!
– А ему это не нужно, да? Вдруг возьмут, вдруг пробьют, а за ним темный лес и дурман-трава, да?
– Ну-у… Не знаю… – Бархатов пьяно мотнул тяжелой, сваливающейся на грудь головой.
– Да нет, знаешь ты все. Аркаша твой человека убивать ходил, убийца он. Он и тебя убить может, и ты это знаешь…
– Да нет, не может! – Бархатов на несколько мгновений даже протрезвел.
– Может. И убьет. Если мы тебя под свою защиту не возьмем, – усмехнулся Савилов. – А мы возьмем, охраной тебя обеспечим… Откуда он взялся, этот Аркаша? Кто его порекомендовал?
– Никто, сам взялся. Подъехал, мы договорились, он заплатил… Слышь, командир, мне бы поспать малехо, а то нутро выкручивается…
– И давно ты его учишь?
– Да недели две…
– А знаешь давно?
– Ну, столько же…
– А Глеба Горбушина тоже две недели знаешь?
– Горбушина?! А кто это такой?
– Не знаешь? Может, Аркаша про него говорил?
– Да нет…
– Может, звонил кому-то, Глебом называл? Или Василисой?
– Да нет, не было ничего такого… Но если я подумаю, может, вспомню. Мне бы подумать, начальник! – Бархатов положил голову на плечо прикованной к батарее руки, закрыл глаза и заснул.
– Эй! – Савилов толкнул его в плечо, парень дернулся, попытался открыть глаза, но не смог.
Голова его завалилась в сторону от батареи, он упал на бок, а прикованная рука так и осталась поднятой. В падении он мог вывихнуть плечо, возможно, так оно и случилось, но парень этого даже не заметил.
И все же сдал Бархатов своего подельника, пролил свет на его происхождение. Возможно, некто Аркаша был специалистом убойных дел, и его наняли по душу Кузьмина. То ли попросили его убрать жертву под бутафорским антуражем, то ли он сам выбрал вариант с парашютом, как самый идеальный, в любом случае нужна была специальная подготовка, и выбор пал на Бархатова, который, возможно, за отдельную плату стал еще и прямым соучастником преступления.
А Горбушина Бархатов, похоже, действительно не знал. И Аркаша вряд ли был связан с молодым миллионером. Если бы Горбушин и подговорил Аркашу, он бы сам научил его прыгать с парашютом. Наверное…
Виноват Горбушин или нет, трогать его пока не нужно. И его оставить в покое надо, и его жену. Сейчас все силы нужно бросить на розыск Аркаши, взять его, допросить, установить заказчика…
