Заканчивалась суббота, наступало воскресенье, а несколько мужчин в гражданских костюмах, но с военной выправкой, собравшихся за столом в кабинете

помпезного здания, выходившего величественно-зловещим фасадом на площадь в центре столицы, не спешили расходиться по домам.

Причина, заставившая их засидеться допоздна, бы-. ла довольно странной.

Предметом, привлекшим внимание столь достойных людей, стал всего-навсего перевод творения никому не известного автора, жившего в Калифорнии сто с лишним лет назад. И вместе с тем благодаря этому малопримечательному литературному произведению, точно разноцветные провода в толстый жгут, сплелись судьбы нескольких совершенно разных, подчас незнакомых друг с другом людей.

Хозяину кабинета, крупному, даже, пожалуй, грузному подполковнику Григорию Александровичу Найденову, едва перевалило за сорок, хотя черную густую шевелюру его уже обрызгало природным серебром. Вторым по старшинству из четырех собравшихся являлся тридцатилетний капитан Владимир Витольдович Лукьянов (внешне полная противоположность шефу, маленький, юркий человечек с пронзительными глазами), но именно ему были обязаны все присутствующие тем, что србрались здесь.

Иной человек не обратил бы никакого внимания на странные изыскания подчиненного или, подивившись неординарности мышления последнего, постарался бы отделаться от носителя безумных идей… Любой другой человек, но не Григорий Найденов, которого судьба давно убедила в полезности мудрого совета древних — nil admirari.

— Так что твой подопечный? — спросил подполковник.

— Все, Григорий Саныч, как я и предполагал, его объект завершил маршрут, — Лукьянов сделал паузу и подытожил: — Все сходится.

— Как ни крути, Володя, а похоже на бред, — проговорил начальник, как бы отрекаясь от проделанной капитаном работы. Последний знал — это ход, некое отказное движение, шаг назад перед прыжком, все что

угодно, только не отступление. — Ну ты подумай, оборотни — это… м-м-м… нечто из области фантастики.

— И вместе с тем это так.

— Объясни ребятам, — потребовал Найденов.

Лукьянов охотно поспешил выполнить приказ:

— Автор этой книги на самом деле обладал уникальным изумрудом весом более чем в шесть или даже семь тысяч каратов, считалось, что камень заключает в себе магическую силу, что с его помощью… Что?.. Президент? В нем пять с половиной тысяч, так что он меньше, но… На чем основывается уверенность? Есть основания… Нет, в музее он свою реликвию не выставлял, однако вот здесь, — Лукьянов ткнул пальцем в пухлую папку, лежавшую перед ним на столе, — есть некоторые сведения об изумруде, он не раз и не два всплывал, украденный у очередного владельца, и всякий раз вокруг него лилась кровь… Это без мистики, без мистики, потом прочитаете, дайте говорить, черт возьми! — рассердился он на двух других товарищей и посмотрел на подполковника полными мольбы глазами.

— Тихо, — сказал Найденов. — Вопросы по существу.

— Ладно-ладно, просто хочется разобраться, — сдался самый упорный Фома неверующий, вихрастый молодой человек, этакий Шура Балаганов. Однако простаку «Шуре» было уже тридцать и он по праву считался очень неплохим оперативником.

— Оживление, которое начали проявлять в последнее время некоторые господа, вокруг моего подопечного, — продолжал Лукьянов, касаясь пальцами второй папки, — говорит само за себя.

— Как, ты говоришь, эта хреновина называется? — спросил задумчивый молодой человек по фамилии Алиханов.

— Монтевил называл изумруд Woden’s Eye — Глаз Одина, но в соответствии с традициями средневековья существовало и иное название, по-латыни оно звучало так: Oculus Diaboli…

— Что такое Один? — спросил Алиханов. Коллега одарил его очень недовольным взглядом, мол, какого черта ты тут все это время сидишь с умным видом, если самого главного и не знаешь?

— 0дин, — поправил он таким тоном, точно хотел при этом прибавить: «Для дураков повторяю». — И не что, а кто — главный бог в древнескандинавском Пантеоне. По одной из легенд он будто бы отдал глаз за то, чтобы в обмен получить мудрость мира, а Локи — нечто вроде демона — подшутил над повелителем, выкрал его глаз и отдал одному из земных внуков Одина. Это, конечно, легенда, но камень существует и уже начинает проявлять себя… — Капитан прервал объяснения и обратился к начальнику: — Я просил вас, Григорий Саныч, если уж я нужен здесь, хоть кого-нибудь отправить на Чукотку…

Подполковник жестом остановил оратора:

— Никто не даст нам прокатывать казенные деньги, свяжемся, с кем следует, товарищи проведут необходимую проверку. А твой подопечный будет нам маячком. Кстати, откуда у него оружие?

— Вероятно, это один из стволов, которые числятся уничтоженными.

— Какого черта он палит из него почем зря среди бела дня… Такое может многим не понравиться, надо лишить его возможности незаконно пользоваться пистолетом, сделайте, чтобы все выглядело как бы случайно, не мне вас учить.

На такое предложение Лукьянов откликнулся с легкостью:

— Это проще простого, он хранит оружие дома либо носит с собой…

— Думаю, — проговорил подполковник, — лучше будет, если ТТ исчезнет не из квартиры.

— Хорошо, — кивнул Лукьянов, — об этом мы позаботимся, но остается еще одна проблема — Уилфред Шарп.

— Американец? — спросил «Шура Балаганов».

— Китаец, — недовольно проговорил Алиханов, у которого имелись счеты с Шарпом.

Подполковник удивленно поднял бровь:

— А что с ним?

Ясность внести следовало все же капитану Лукьянову, что он и сделал:

— На первый взгляд все в порядке, он — гражданин мира, родился в США, живет в Норвегии, бизнес — в Англии… Документы — комар носа не подточит, но только вот… Ладно, скажи сам, — капитан сделал жест в сторону Алиханова.

Последний недовольно произнес:

— Нормальные граждане так себя не ведут, за ним нельзя проследить… Бесполезно, он теряется в нужный момент, просто исчезает так, словно всю жизнь только и уходил от слежки. Мне это не нравится, — подытожил он.

Когда Алиханов замолчал, наступила пауза, которую нарушил Лукьянов:

— Я не успел сказать вам еще одну важную вещь, русский перевод книги Монтевила сделал профессор Иванов-Никольский, прадед ставшего очень популярным в последнее время гражданина Иванова.

Три пары глаз уставились на капитана. В комнате стало тихо.